— Значит, тирану надо зорко следить за тем, кто мужествен, кто великодушен, кто разумен, кто богат. Благополучие тирана основано на том, что он поневоле враждебен всем этим людям и строит против них козни, пока не очистит от них государство.
— Дивное очищение, нечего сказать!
Платон, «Государство».
Долгое время после окончания Второй мировой войны многих исследователей занимал вопрос превращения Германии в тоталитарное государство. Причём с точки зрения не истории или политологии, но психологии. Высказывались теории разной степени безумия, перемешанные с оскорблениями. Кто-то называл Адольфа Гитлера сумасшедшим, кто-то считал немцев нацией с врождённой покорностью (любопытно при этом взглянуть на умеренные довоенные оценки). Однако истинное положение вещей значительно отличается от пропаганды.
В современной американской истории есть мрачный эпизод, вспоминать который весьма неприятно. На протяжении примерно десятилетия охранник частной тюрьмы Дэвид Стюарт терроризировал звонками закусочные маленьких американских городков. К сожалению, речь идёт не о шутках в привычном понимании этого слова. Психолог-самоучка представлялся полицейским и отдавал сотрудникам указания, которые те беспрекословно выполняли. Так, в 2000 году звонящий сообщил сотруднице McDonalds из города Леитчфилда, что человек, находящийся перед ней, подозревается в половых преступлениях и приказал раздеться, уверяя, что как только к ней начнут приставать, сотрудники полиции под прикрытием немедленно положат этому конец. Через три года в гриль-баре Дэйвернпорта официантке пришлось пройти через унизительные полтора часа тщательного обыска — менеджеру позвонил некий «управляющий регионом». Хотя сотрудников предупреждали о возможном обмане, менеджер заявил, что забыл об этом. В том же году в Taco Bell на Аляске «сотрудник полиции» сообщил, что компания помогает расследовать употребление наркотиков в магазине, и приказал менеджеру выбрать 14-летнюю клиентку, а затем раздеть её и заставить принимать непристойные позы. Подобные истории (по крайней мере те, о которых известно) случались 70 (!) раз.
Что же заставляло добропорядочных и законопослушных людей подчиняться требованиям неизвестного авторитета, которого они даже не видели? Возможно, дело в самой организационной структуре заведений быстрого питания: жёсткая иерархия, монотонная работа, подчинение как добродетель. Стюарт де-факто провёл эксперимент, выводы которого удручают. Несколько десятилетий назад психологи, пытаясь понять, как ведёт себя человек в закрытом обществе, провели серию опытов. Однако то исследование, о котором будет идти речь, провёл школьный учитель истории. Мир снова на грани войны, и нам, увы, вновь приходится обратиться к изысканиям, которые помогут разобраться в том, как за считанный год довольно крупная европейская страна успела обрасти паутиной диктатуры.
***
Рон Джонс преподавал историю в школе городка Пало-Альто. Это непростое место: такие колоссы, как Amazon, HP, Palantir, Tesla Motors и многие другие компании Кремниевой долины предпочитают размещать свои штаб-квартиры именно здесь.
Пало-Альто был основан Леландом Стэнфордом, создателем престижного Стэндфордского университета, и заслуженно считается историческим центром американской высокотехнологичной индустрии.
Во время урока Джонс не смог сходу ответить на вопрос ученика о том, почему немецкое население не обращало внимания на репрессивные меры, применяемые к меньшинствам. Так как до конца семестра ещё было время, а сам Джонс был на войне, то он решил, что ученикам будет полезно прочувствовать атмосферу тоталитарного общества хотя бы в течение недели.
В понедельник, 3 апреля 1967 года, учитель стал увлечённо рассказывать классу о том, как прекрасна дисциплина. Он приводил в пример спортсмена, художника, учёного, которым нужно прилагать все свои силы и тщательно работать, чтобы получить нужный результат. После этого Джонс рассказал о том, что должная поза помогает концентрации воли и внимания, и приказал пятнадцатилетним ученикам опробовать её. Ноги плотно прижаты к полу, руки к спине, чтобы она была прямой.
«Разве вам не легче дышится? Вы более внимательны. Разве вы не чувствуете себя лучше?» — говорил им Джонс, педантично указывая на самые небольшие ошибки. Тренировки шли дальше, и переход из стоячей позы, в позу, описанную учителем, занимал всего лишь 15 секунд. В дальнейшем он выбрал следующее положение: ноги находятся параллельно друг другу, лодыжки сомкнуты, колени согнуты под прямым углом, руки перекрещены за спиной, спина прямая, подбородок опущен вниз, голова поднята. Для того чтобы сделать процесс совершенным, на некоторых тренировках были разрешены разговоры: всё лишь для того, чтобы даже отвлекающие факторы не смогли помешать привыкнуть к позе. В конце концов переход занимал всего лишь 5 секунд.
Обучение шло дальше: Джонс решил надавить на учеников, внутренне сомневаясь, согласятся ли они с этим. В конце урока были введены новые правила. Отныне студенты должны были сидеть в «позе внимания» на протяжении всего занятия, во время ответа на вопрос нужно было обязательно встать, а все ответы или вопросы должны были начинаться с «мистер Джонс». Медлительных подгоняли и заставляли повторять требуемое, пока они не начинали выполнять всё с должной скоростью. Чтобы сместить фокус с содержимого ответа на то, каким образом был дан этот ответ, реплики студентов были ограничены тремя словами. Джонс поощрял тех, кто преуспевал в этом. Вскоре уровень вовлечённости учеников значительно вырос: прежде застенчивые активно принимали участие в занятии. Учитель решил идти дальше.
На следующий день его встретил непривычно спокойный, ровно сидящий класс. Лица собраны, об улыбке нет и речи (напомним, речь идёт о пятнадцатилетних подростках). Для того чтобы разрядить обстановку Джонс крупными буквами написал на доске «СИЛА В ДИСЦИПЛИНЕ». Ниже он записал второй закон: «СИЛА В СООБЩЕСТВЕ». После этого он рассказал им о том, как важна связь между членами одного общества, как важно быть частью чего-то большего, команды. Чтобы связать класс узами, Джонс заставил школьников громко произносить лозунги «сила в дисциплине» и «сила в сообществе». Учитель начал с двоих, и постепенно подключал других учеников, пока весь класс не начал говорить синхронно, довольно переглядываясь и осознавая своё единство. В конце занятия Джонсу в голову неожиданно пришла идея об объединяющем жесте. Он выглядел следующим образом: правую руку нужно было поднять над правым плечом, а ладонь согнуть. Внешне это немного похоже на волну. По местным поверьям сёрфингистов, третья волна была наиболее мощной, что и послужило названием для жеста. Конечно же, новое правило обязывало одноклассников салютовать друг другу. После звонка Джонс попросил класс полностью утихнуть. В полной тишине он поднял руку, сгибая её в известном жесте. Без вопросов и сомнений ученики ответили ему тем же.
В среду на урок к Джонсу пришло сорок три ученика вместо тридцати. Тринадцать решили пренебречь иными предметами. Им раздали членские карточки. Три из них были помечены красной буквой X. Те, к кому они попадали, были обязаны докладывать учителю обо всех лицах, не выполняющих правила или выполняющих их недостаточно хорошо. Джонс продолжил алгоритм, и на этот раз рассказал о важности действий, об ответственности за собственные поступки, и о том, как тяжело никогда ничего не совершать, не быть частью чего-то и не помогать друг другу. Внезапно ученики начали вставать и горячо благодарить его: «Мистер Джонс, я впервые узнал так много», «Мистер Джонс, почему вы не учили нас так всегда?». Джонс, увидев, что класс хочет заняться делом сильнее, чем он на то рассчитывал, быстро придумал индивидуальное задание для каждого.
«Вам нужно придумать флаг Третьей Волны». «На вас лежит ответственность за то, чтобы никто из учеников, не принадлежащих к Третьей Волне, не вошёл в класс», «Я хочу, чтобы к завтрашнему дню вы запомнили и смогли повторить имя и адрес каждого участника Третьей Волны», «Вам нужно убедить как минимум 20 учеников из начальной школы, что наша „поза внимания“ необходима для лучшего обучения». «Я хочу, чтобы каждый из вас дал мне имя и адрес надёжного друга, который, по вашему мнению, хочет присоединиться к Третьей Волне».
Помимо индивидуальных заданий, Джонс рассказал о том, как следует принимать нового члена в общество. Для этого требовалась рекомендация действительного участника и карточка, выданная учителем. Началась цепная реакция. Школьный повар интересовался, существует ли у Третьей Волны специальное печенье (да, это печенье с шоколадной крошкой), а один руководитель на собрании учителей отсалютовал Джонсу особым жестом. Тот ответил.
К концу дня в обществе было более 200 участников. Более всего Джонса ужасало число доносчиков: хотя особых карточек было выдано всего лишь три, с жалобами на то, как кто-то неправильно салютует, или даже скептически относится к эксперименту, пришло около двадцати человек. Каждый считал своим долгом тщательно следить за ближним своим.
Три девушки из класса рассказали своим родителям о происходящем. Джонс называет их наиболее способными ученицами, и отмечает, что во время опыта, они вели себя загнанно, так разум и логика потеряли своё значение. Их поведение напоминало ему детей с нарушениями обучаемости. Отец одной был раввином, который вежливо поинтересовался происходящим. Джонс сообщил ему, что они всего лишь изучают немецкий характер. Инцидент был исчерпан. Как пишет Джонс, если бы отец взбунтовался, то он мог использовать произошедшее в качестве примера справедливого восстания. Вероятно, всё бы на этом и закончилось, однако успокоившийся раввин стал частью эксперимента.
К концу третьего дня всё начало заходить слишком далеко. Часть учеников полностью вошла в свою роль, а наиболее активные присматривали за другими и задирали непокорных. Теперь у всех была какая-то цель или задача. Один из физически развитых, но не особо успевающих учеников, Роберт, предложил Джонсу необычную услугу:
«Мистер Джонс, я ваш телохранитель. Я опасаюсь, что с вами может что-нибудь случиться. Пожалуйста, мистер Джонс, можно мне сделать это?»
С той поры Роберт всегда сопровождал учителя, открывал и закрывал за ним двери, и спокойно ожидал, пока тот перекусит. Когда учитель английского сказал, что помещение для еды не предназначено для учеников, Роберт улыбнулся и заметил, что он не является учеником. Он — телохранитель.
В четверг Джонс понял, что он окончательно измотан, вживается в роль диктатора и почти забыл изначальный смысл эксперимента. В то же время закончить всё было делом непростым. Общество стало смыслом жизни многих школьников, социальный статус многих быстро изменился, и резкое исчезновение программы стало бы особенно тяжёлым ударом для таких, как Роберт. Продолжить эксперимент тоже было нельзя. Так, в среду вечером отец одного из школьников, отставной полковник ВВС, устроил погром в кабинете Джонса. Он был узником немецкого концлагеря. Его друзья были убиты в Германии. В четверг утром Джонс обнаружил его около кабинета в невменяемом состоянии. Полковника забрала домой жена.
В этот день на занятиях присутствовало 80 человек. Они сидели невероятно тихо, благодаря особой посадке и изученным правилам. Джонс начал говорить о гордости.
«Гордость — это больше, чем флаги или салют. Гордость — это то, что никто не может у вас отнять. Гордость — это знание того, что вы лучшие… Она не может быть уничтожена».
Затем Джонс понизил голос и сказал им следующее:
«Третья Волна — это не просто эксперимент или классные занятия. Это намного важнее. Третья Волна — это государственная программа по поиску учеников, готовых бороться за политические изменения в этой стране. Это так. Наши занятия были подготовкой к настоящему. По всей стране такие же учителя, как я, набирают и тренируют группы молодёжи, способной показать нации пример лучшего общества при помощи дисциплины, общности, гордости и действий. Если мы можем изменить принципы функционирования этой школы, мы можем изменить то, как работают заводы, магазины, университеты и другие учреждения. Вы — отобранная группа молодых людей, избранных для того, чтобы помочь в этом деле. Если вы встанете и продемонстрируете то, что вы изучили за последние четыре дня… мы сможем изменить судьбу этого народа. Мы принесём новое чувство порядка, общности, гордости и дела. Новую цель. Всё зависит от вас и вашей решимости принять вызов».
Чтобы доказать, что он не бросает слов на ветер, учитель повернулся к трём девушкам, сомнительно относящихся к происходящему, и приказал им покинуть помещение. Четыре охранника увели их в библиотеку. Доступ в класс скептикам был закрыт. После этого Джонс сказал, что в пятницу будет проведено особое собрание лишь для членов общества. Никто не подвергал его речь сомнениям и не смеялся, потому он продолжал. По его словам, кандидат в президенты сообщит о создании молодёжной программы «Третья волна», и ученики этой школы представляют свой регион. Джонс попросил учеников принарядиться — ведь будет присутствовать пресса. Раздались радостные возгласы «Мы можем сделать это!», «Мистер Джонс, а можно нам привести друзей?», «А нам надеть белые рубашки»? и «Мистер Джонс, а вы видели это объявление в Time?»
По странному совпадению, в текущем номере Time присутствовала реклама каких-то пиломатериалов. Продукт назывался «Третья волна», а слоган звучал, как «Идёт третья волна». Джонс подтвердил, что объявление не случайно, и сообщил время собрания, о котором ученики не должны были никому рассказывать.
В пятницу, за полчаса до начала собрания, ученики стали заходить в аудиторию. Всюду висели флаги движения; всюду стояла тишина. В полдень Джонс закрыл двери и выставил охранников около каждой двери. Он попросил нескольких своих друзей сыграть роль репортёров и фотографов. Они начали фотографировать школьников, общаться с ними, и что-то записывать в блокноты. В аудитории было более двух сотен людей. Все взоры сфокусированы на телевизоре, стоящем в помещении. Джонс сказал, что перед пресс-конференцией нужно показать журналистам уровень своей подготовки. Он отсалютовал аудитории, и она ответила ему. Потом он произнёс «сила через дисциплину», и она ответила ему. С каждым разом всё громче и громче.
В 12:05 свет был погашен, и учитель включил телевизор. На нём была рябь. Шли секунды. Минуты. Атмосфера накалялась, но никто не шевелился. В конце концов кто-то встал и спросил: «Никакого лидера нет?» Джонс подошёл к телевизору и выключил его. Все молчали.
Джонс начал говорить:
«Слушайте внимательно, у меня есть кое-что важное для вас. Садитесь. Никакого лидера нет! Нет никакой молодёжной программы „Третья волна“! Вас использовали. Вами манипулировали. Ваши желания привели вас туда, где вы сейчас находитесь. Вы не лучше, чем немецкие нацисты, которых мы изучали.
Вы думали, что вас выбрали. Что вы лучше тех, кто снаружи. Вы променяли свою свободу на комфорт дисциплины и превосходства. Вы предпочли волю группы и большую ложь своим собственным убеждениям. Ага, вы думали про себя, что вы просто делали это для развлечения. Что вы можете вывернуться когда угодно. Но чем бы всё для вас закончилось? Как далеко вы бы зашли? Позвольте мне показать ваше будущее».
После этого он включил проектор. На экране были фотографии из Нюрнберга, военные парады, концлагеря, трупы.
Джонс сказал, что теперь они знают ответ на то, как простые люди могут закрывать глаза на преступления и попросил, чтобы произошедшее осталось между ними. Аудитория была в состоянии шока. Роберт и другие студенты плакали, кто-то тихонько шептал «всё закончилось». Действительно, всё было кончено.
Что вы делаете, мистер Джонс?
Важно осознавать, что 1967 год находится от нас так же далеко, как и 2063-й. За столь большой срок сохранилось не так уж много источников, свидетельствующих о произошедшем. И всё же ясно, что история далеко не так проста, как об этом написал Джонс (описание эксперимента взято из его статьи The third wave, 1967: an account). Так, в местной школьной газете The Cubberley Catamount, приводятся интересные свидетельства. В одном выпуске пишется о том, что Джонс запрещал членам общества собираться даже вчетвером. Упоминается и о том, как группа родителей в 500 человек собиралась просто выкрасть учителя и положить конец происходящему, однако он смог отговорить их, пообещав, что сам прекратит эксперимент. В другом номере, в рубрике слухов, говорится о чём-то, связанном с «Гестапо и согнутыми руками».
Конечно, за такое время детские воспоминания тоже исказились. Однако оставшиеся данные представляют немалый интерес. Так, в интервью с участниками года приводятся любопытные факты, о которых в оригинальном эссе Джонса ничего не сказано (хотя музыка Вагнера на первом занятии — это явный домысел). Так, трёх скептиков собирались побить, и именно это было причиной, почему их сопроводили в библиотеку. Библиотека была местом ссылки для всех наказанных: Джонс регулярно доставал из кармана своей рубашки «приговоры». Речь идёт даже о некой секретной полиции, которой помогали члены автомобильного клуба с чудесным названием «Палачи» (хотя и это воспоминание несколько сомнительно). Но занимательнее всего упоминание о том, что в эксперименте был политический подтекст. По воспоминаниям Марка Хэнкока, участника, дело обстояло так:
«…если ты был хорошим членом группы и играл свою роль хорошо, то ты мог получить A. Если ты попытался провести революцию, но провалился, то получал F. За успешную революцию ты получал A».
Следствием этого были многочисленные заговоры, о которых Джонсу докладывали информаторы. В планы некоторых заговорщиков входила симуляция покушения при помощи пистонного пистолета, похищение учителя и даже «расстрел» из автоматов, спрятанных в пакетах для еды. Однако предупреждённый Джонс переносил собрания, на которых ему было суждено «погибнуть».
Важным последствием происходящего был спад антивоенного движения. Многим ученикам вскоре пришлось бы отправиться на войну во Вьетнаме, но радикализация обстановки, несомненно, могла повлиять на их отношение к происходящему.
В декабре 1967 года Джонс дал небольшое интервью той же школьной газете. В нём описывается новая игра. На сей раз учитель заявил, что является главой местного отделения «студенческого демократического сообщества», готовящегося провести четырехмиллионную демонстрацию в Вашингтоне на Рождество. Он сообщил, что в Национальной гвардии, которая будет выставлена против них, уже 12 500 шпионов организации. Затем Джонс напомнил ученикам о том, что в прошлый раз всё оказалось ненастоящим (видимо, у него был весьма развит дар убеждения), и что подобный опыт помог бы им лучше понять революционную ситуацию в Китае начала XX века. На февраль была запланирована игра Inter-Nations Simulation от компании Scientific Research Associates, обучающая объявлять войну и заключать мир.
Наверное, мы никогда точно не узнаем, чем точно занимался мистер Джонс. Был ли этот эксперимент опасным, изучал ли он Германию, или просто выполнял задание по поиску способов нейтрализации антивоенных движений? Нельзя забывать, что в ту пору слово «коммунист» было тяжёлым оскорблением, а где-то в недрах секретных служб вовсю работали над программой MK Ultra, и щедро спонсировали развитие современного искусства.
Через какое-то время Джонса уволили: несмотря на то, что ученикам всё очень нравилось, всё-таки его методы обучения были далеки от привычных. Он жив, пишет книги, и создаёт мюзиклы.
***
Эксперимент вспоминается и обыгрывается всё чаще. Существует немало фильмов по событиям, происходившим в Пало-Альто. Газетные вырезки и свидетельства указывают на разные причины вовлечённости учеников. Джонс винил во всём традиционную систему образования, указывая, что ради хороших показателей ученики пойдут на всё. Однако если в прошлом в США критика сводилась к необходимости развития независимого мышления (правда, без конкретных рецептов), то сегодня риторика скорее направлена на отрицание любых традиций. Но если вдуматься, то подчинённость приказам, речёвки и специальные жесты — это сущность любой милитаризованной или подобной ей организации. И неважно, скауты ли это, пионеры, гитлерюгенд или движение «Наши». Отличие в том, кто управляет организацией.
«Третья Волна» послужила источником вдохновения для Филиппа Зимбардо, американского психолога. Его исследование проходило на психологическом факультете Стэндфордского университета и получило название «Стэндфордский тюремный эксперимент». Исследование финансировалось научно-исследовательским управлением ВМФ США. Между набранными по объявлению студентами случайным образом распределили роли охранников и заключённых. Из 75 откликнувшихся было выбрано 24 человека. Узникам выдали бесформенную одежду и шлёпанцы, охранникам — униформу и деревянные дубинки. Охранникам было запрещено прибегать к физическому насилию и называть заключённых по имени — вместо этого у них были номера. Всё остальное оставалось на их усмотрение. Довольно быстро охранники начали становиться садистами: наказанием становилось буквально всё. Заключённых заставляли чистить туалет руками, еда иногда становилась привилегией. А уже на второй день бунтующего избили огнетушителем, других заставляли раздеваться догола. Охранники даже казались выше ростом. Этот эксперимент тоже пришлось закончить раньше, чем этого хотели учёные.
Стенли Милгрэм, профессор Йельского университета, в своих изысканиях тоже руководствовался произошедшим в Германии. Он разместил объявление в New Haven Register: «Мы заплатим вам 4 доллара за час вашего времени. Для помощи в проведении научного исследования памяти и обучения требуется 500 мужчин из Нью-Хэвена». В эксперименте Милгрэма было три участника: испытуемый («учитель»), человек, играющий роль другого испытуемого («ученик»), и экспериментатор, одетый в серый халат. Роли ученика и учителя разыгрывались якобы по жребию, но на самом деле человек, пришедший по объявлению, никогда не попадал на место ученика. Ученика привязывали к креслу с электродами, но пробный удар током (45 вольт) получали оба.
Учитель зачитывал список слов ученику. После этого учитель произносил первое слово. Ученик должен был продолжить словесный ряд по памяти. У учителя на столе стоял генератор со шкалой напряжения. После неправильного ответа ученику следовало сообщить правильный ответ, напряжение наказания, и после этого нажать кнопку, после которой ученик получал удар током. Удар был ненастоящим, но актёр симулировал реакцию на боль криками, стонами и просьбами. Учитель должен был постоянно увеличивать напряжение. Присутствующий экспериментатор в случае нерешительности последовательно говорил следующее:
«Пожалуйста, продолжайте»
«Эксперимент требует, чтобы вы продолжили»
«Принципиально важно, чтобы вы продолжили»
«У вас нет другого выбора, вам нужно продолжить»
Лишь после того, как испытуемый отказывался продолжать удары током на четвёртой стадии, эксперимент прекращался. Из 40 участников 26 дошли до конца шкалы — до маркера X, находящегося после надписи «Опасность: сильный удар». Эксперимент повторялся в разных странах, с женщинами, и даже тогда, когда испытуемые просили прекратить из-за их слабого сердца. Ничего не менялось, и процент дошедших до конца оставался практически тем же. Многие испытуемые страдали от происходящего, несмотря на слабость и переживания. И всё же гуманнее они вели себя тогда, когда на них не давил авторитет. Интересно, что и в случае, когда указания давались по телефону, участники не были столь жестокими. Мэтью Холландер из университета Висконсина, пытающийся провести переоценку исследования Милгрэма, утверждает, что способность сопротивляться таким приказам — это тоже навык, который можно развить. Каким же образом можно научиться этому? Ведь по известному высказыванию, невежество можно исправить образованием, в отличие от глупости.
Особое горе постсоветского пространства — это выхолащивание и физическое уничтожение гуманитарных специалистов. Законы общества сложно подвергнуть формализации, и опыт философов и историков здесь особенно ценен. Монтень цитирует замечательный способ школьного обучения, описанный Ксенофонтом, основанный на выборе:
«У нас в школе, — говорит тот, — мальчик высокого роста, у которого был слишком короткий плащ, отдал его одному из товарищей меньшего роста, отобрав у него более длинный плащ. Учитель велел мне быть судьею в возникшем из-за этого споре, и я решил, что все должно остаться как есть, потому что случившееся наилучшим образом устраивает и того и другого из тяжущихся. На это учитель заметил, что я неправ, ибо ограничился соображениями удобства, между тем как сначала следовало решить, не пострадает ли справедливость, которая требует, чтобы никто не подвергался насильственному лишению собственности».
Не следует удивляться ненависти, подозрительности и паранойе людей, связанной с тем, что сейчас происходит в мире. Тоталитарные общества весьма напоминают друг друга, и индивидуум, кажется, может сделать немногое. Но Россия прошла через чекистов, законы о лишенцах и чудовищную несправедливость, как цемент объединяющую наших врагов. И ясно, что выбор, зачастую со страшными последствиями, всё же остаётся.
