им Ир Сен, Мао Цзе Дун, Пол Пот, Саддам Хуссейн, Иосиф Сталин, Хо Ши Мин — во всех этих восточных мужчинах с усами, резавших своих сограждан миллионами, легко запутаться, поскольку детали их правления неизменно совпадают: массовая резня представителей старой интеллигенции и офицерства, искусственный голод, социалистические «эксперименты» (с неизбежным крахом), попытки с кем-нибудь повоевать, и в итоге разрушенная и раздавленная страна, на руинах которой потомки с серыми лицами закапывают трупы и пытаются понять, как жить дальше. «Сталин» — это не сколько личность, сколько вид вируса, общественной болезни, красной чумы, которой должно переболеть общество, чтобы понять, почему «взять всех и расстрелять» — плохая идея. Само собой, что после красной чумы остаются островки маоистов или полпотовцев, продолжающие десятилетиями скрипеть, что страна была накануне Великой Победы (в Камбодже, например, треть населения Пол Пот вырезал — до полной победы над камбоджийцами реально немного оставалось), но тут пришли демократы-предатели-либерасты и опять испортили наш милый геноцид. Это тоже нормально. Поклонники что Большого Террора, что Культурной Революции, что Утверждения Идей Чучхе думают, что это опыт уникальный, небывалый в мировой истории — тогда как на самом деле все эти «революционные эксперименты» ужасающе стандарты и скучны для любого мало-мальски компетентного западного аналитика.
Отказ в уникальности, просчитываемость (еще Розанов сказал, что совок рухнет через три поколения — так и случилось. Или Кеннан в «Длинной телеграмме», математически точно рассчитавший развитие СССР) — самое страшное для поклонников хуссейнов. Они-то думают, что их Вождь — единственный и неповторимый, Мессия, посланный стране высшими силами (высшие силы при этом обычно сидят в Лондоне. Пол-Пот, впрочем, приехал из Парижа) — а в Европе всех этих «леволюционеров» насмотрелись еще со времен первого прототипа коммуниста Саваноролы (1494 год). С азиатской точки зрения между Сталиным и Хуссейном — гигантская пропасть, с европейской же все эти усатые, одутловатые от постоянного пьянства лица слипаются в одну неразличимую кашу, в один обобщенный типаж «друг трудящихся», различаясь лишь местом производства красного вируса и его поражающей силой. Кто-то убил три миллиона, кто-то тридцать, Мао вон вообще под 100 угрохал, но всё это на самом деле лишь детали, не затрагивающие сути.
Конечно, как народу, пострадавшему от красной чумы, нам бы хотелось думать, что с нами случилось что-то уникальное, что у других — стыдная болезнь, а у нас — Великий Диктатор (пусть даже великий в своих злодействах), но 5 (из 7) съездов РСДРП в Лондоне не оставляют ни малейшего шанса. «Сифилис красный типовой», причем достаточно подробно предсказанный в знаменитом сборнике «Вехи». Россия все-таки была европейской страной, и консервативная часть интеллектуалов четко видела, к чему дело идет — но всё равно не смогла уберечь общество от заражения. Тем не менее, сама попытка прописать, продумать в подробностях сталина еще до самого сталина делает честь нашему национальному логосу, показывает европейский, аналитический стиль мышления наших дореволюционных элит, к которому мы должны вернуться. А продолжающиеся и сейчас славославия сифилиса, причем не только среди трудящихся, но и среди профессоров, интеллигенции, показывают, насколько сильно мы деградировали за прошедшие 100 лет, в значительной степени утратили способность к национальной рефлексии, скатившись в примитивное азиатское мышление, кадыровщину.
Как, впрочем, и положено жертвам красного сифилиса.
