Краткая история российских субкультур

одходила к концу советско-германская война. Победоносная Красная Армия продвигалась на запад и, наконец, вступила на немецкую землю. Советские солдаты озирались среди остатков былого великолепия и видели нечто такое, что не могло не зародить в их душах сомнения в правдивости комиссарской пропаганды об ужасах капитализма. Более того, часть увиденного они, как и подобает всякому победителю, увезли с собой, повинуясь внезапно пробудившемуся частнособственническому инстинкту. А во время встречи на Эльбе американские солдаты показали краснознаменным собратьям по оружию танец «буги-вуги», что, впрочем, вполне вписывалось в общую тенденцию роста культурных контактов Совдепии с ее западными союзниками.

После войны советское руководство столкнулось с такой проблемой: киноиндустрия не обладала достаточной мощностью, а получить доход от кинопроката очень хотелось. В этих условиях было решено воспользоваться «трофейными фильмами», захваченными в Германии (правда, в основном это были американские и английские фильмы). Это стало последней каплей. В стране Советов воцарилась атмосфера, которую хорошо описал в своей книге «У нас была великая эпоха» Эдичка Лимонов: «На барахолках страны приземлились и пошли по рукам платья, костюмы, пальто для всех полов и возрастов — „трофейное барахло“, вывезенное солдатами в вещевых мешках из покорённой Германии... Каталогом и гидом для путешествий по морю кожаных тирольских шорт, румынских, итальянских и венгерских военных пальто и детских берлинских костюмчиков служили американские фильмы... Глядя на голливудских девушек и суровых гангстеров в двубортных костюмах и шляпах, запоминала русская молодёжь модели одежды.» Так зародились стиляги — первая советская (точнее, антисоветская) субкультура.

Думаю, после этого читателю уже понятно, что причина сталинской кампании по борьбе с безродным космополитизмом была не только и не столько в том, что у Джугашвили были какие-то разборки с евреями. С неугодными выходцами из черты оседлости можно было расправиться и по старинке, обвинив в очередном троцкистском заговоре с участием иностранных держав. Но тут возникло дело посерьезней — широкие массы советских граждан воочию увидели ложь официальной пропаганды о свободном от коммунизма мире. Так что потребовалось бороться с «низкопоклонством перед Западом», придумывая лозунги типа «сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст» или «от саксофона до ножа один шаг» и пуская в бой дружинников, резавших стилягам волосы и брюки. Но это помогало мало. Конечно, количество людей со взбитым коком на голове и в брюках-«дудочках» стало меньше, чем могло бы быть, но зато многие в итоге доросли до идейных антисоветчиков. Иначе и быть не могло.

В 60-е на Западе взошла звезда Beatles и появилось движение хиппи. И железный занавес не оказался для этих явлений преградой, благо, к тому времени начали вещать т.н. «вражеские голоса», плюс появились умельцы, записывавшие пластинки «на костях» (так в народе называли крупномасштабные рентгеновские пленки). И пошло-поехало. Вслед за битлами и роллингами советская молодежь начала слушать зеппелинов и перплов, пистолетов и мэйденов... И не только слушать, но и что-то там такое пытаться играть на советских недоинструментах типа гитары «Урал». В результате, в СССР появились все субкультуры Запада, причем этот процесс зашел так далеко, что Юра-музыкант даже спел о тех годах «У нас в деревне были тоже хиппаны...» И, конечно же, борьба за право носить хаер или ирокез, фенечки или заклепки для многих была прелюдией к политическому вольнодумству.

Все субкультуры бросали совку с его тоталитаризмом вызов одним фактом своего существования. Но появилась в начале 80-х одна субкультура, которая существовала только в стране, победившей фашизм и посягнула на святая святых. Это была субкультура фашистов. Их была горстка, о них толком никто ничего не знал и не узнал, кроме того, что они праздновали день рожденья Дедушки и брили виски, но они наделали столько шуму, что люберецкие гопники однажды решили, что антифашизм должен быть радикальным и 20 апреля 1982 года устроили массовый выезд в Москву, на Пушкинскую площадь, чтобы предотвратить сами знаете что. Конечно же, немногочисленных фашистских недобитков жестко уработали, а выезд стал моментом окончательного оформления для люберов. «В принципе, всё движение люберецких началось из-за Дня рождения Гитлера. Это оказалось почвой для дальнейшего развития. Была дана идея, и идея — что надо. Мы оказались молодежной группировкой против фашизма. Об этом, кстати, писали в „Правде“ и, по-моему, где-то еще: что нормальная прогрессивная молодежь против отмечаний дня рождения Гитлера. Там, конечно, не было написано конкретно про Люберцы, но можно было понять так, что и про нас. Так появилась конкретная цель». «Идея была в том, что не должно быть ни пацифистов, ни нацистов, ни кого-то еще подобных. Мы воспринимали всё так: вот мы ведем здоровый образ жизни, качаемся, спортом занимаемся — а кто-то там с цепями ходит, лозунги какие-то выкрикивает — всё это казалось нам... ну не естественно. И потом, нас всему этому и комсомол, и пионерия учили» — так говорили об этом сами любера. Конечно же, эти воинствующие совки были по-настоящему радикальными антифашистами. Их антифашизм был настолько радикален, что, благодаря двум рунам в логотипе группы KISS, молнии в логотипе AC/DC, кожаного прикидa Judas Priest и общей брутальности металлической субкультуры, они на полном серьезе боролись с металлюгами именно как с фашистами. Также они считали фашистами фанатов Depeche Mode, поскольку те брили виски и отмечали день рожденья Дейва Гэхана, который приходился на 9 мая. И вообще были склонны вслед за безмозглой комсомольской пропагандой подозревать в фашизме едва ли не всех неформалов .

Думаю, у читателя уже возник естественный вопрос: неужели свободолюбивые неформалы не пытались дать отпор совкам? Конечно же, да. Были рокабильщики, занимавшиеся боевыми искусствами. Были панки, применявшие против люберов самодельную взрывчатку. Но действительно серьезный отпор дали им «Ночные волки», байкеры, занимавшиеся боксом с элементами кикбоксинга. Они стали охранять метал-концерты, которые любера так любили накрывать, и делали это весьма успешно, так что борцунам с фашизмом пришлось вести себя поосторожней.

Чем же закончилась нефорско-люберская уличная война? Судьба люберов оказалась под стать судьбе практически любой призванной охранять Совдепию структуры. Началось все с того, что с побитых неформалов стали снимать атрибутику и потом продавать ее, пользуясь тем, что в официальной продаже ее не было. Затем любера подросли и такой бизнес уже начал казаться им несерьезным, куда большую прибыль сулил рэкет расплодившихся тогда кооперативов, чем они и занялись. А после и вовсе грянули лихие 90-е и тут уж им стало совсем не до неформалов. Остается добавить, что те любера, кто уцелел после многочисленных разборок времен великой криминальной революции, остепенились и влились в партию жуликов и воров. Но в одном они оказались неизменны — в своей четкой антифашистской позиции. И не случайно любер Вася Якеменко стал руководителем антифашистского движения «Наши».

А что же неформалы? А неформалы радовались наступившей свободе. На смену самописным кассетам пришли фирменные, хоть и пиратские, на смену самопальной атрибутике — фирменная, хоть и сделанная черти кем, и, конечно же, появилась возможность как следует походить на концерты. Легендарные Metallica и AC/DC и тогда еще только начинавшая греметь Pantera с ее неизменными флагами Конфедерации за спиной устроили изголодавшимся рокерам и металлистам одной шестой части суши по-настоящему царский подарок: бесплатный (!!!) концерт сразу после падения советской власти, 28 сентября 1991 года, где побывало, по разным данным, от 600 тысяч до миллиона человек! Правда, русских неформалов в полной мере коснулось одно роковое для всего нашего народа обстоятельство: в отличие от народов Восточной Европы, у русских пробуждение национального самосознания тогда так и не наступило. Результаты мы видим за окном.

В 90-е на улицах русских городов появились новые персонажи. Они спустились на Русскую равнину с кавказских гор и принесли на русскую землю чуждые ей законы. И одновременно в Эрэфию проникла субкультура НС-скинхедов или бритоголовых. Попав на благодатную почву протеста русской молодежи против инородческой агрессии, она довольно быстро набрала популярность. Если в 1994 году в Москве их было человек 200, то в 1998 году стало порядка 20 заметных объединений бритых, численность некоторых достигала сотни человек. А ведь было еще и распространение движа по всей России. И в результате действий «героев уличных невидимых фронтов», акции которых происходили едва ли не каждый день, жизнь южных гостей несколько осложнилась. Прогремели погромы в Царицыно и Ясенево... В общем, тогда дети гор не могли так лихо отплясывать лезгинку на улице, как теперь, а пугливым обывателям, едущим нынче в метро рядом с компанией джигитов, лишь остается сожалеть, что рядом нет крепких бритых парней в бомберах и гриндерах. При этом бритоголовые не только дрались и одевались по определенной моде. У них была своя музыка (Oi!, RAC), при этом дело не ограничивалось Screwdriver и Landser, появилась и русская сцена (Коловрат, T.N.F., Вандал и т.д.). Издавались и самодеятельные журналы-фэнзины: «Под ноль», «Белое сопротивление», «Отвертка».

Судьба бритоголовых конца 90-х — начала нулевых сложилась по-разному. Кто-то отошел от дел, кто-то попал в россиянские застенки, а кто-то остепенился и перерос субкультуру, но остался убежденным националистом, только уже на новом уровне. В любом случае через эту субкультуру немало русских парней стало убежденными правыми. Сама же субкультура НС-скинхедов фактически прекратила свое существование по целому ряду причин. Первая (и самая главная) — появляться в скин-прикиде на улице стало небезопасно, т.к. это почти гарантировало задержание первым же ментом. Да и введение 282 статьи как-то не способствовало распеванию веселых песен про футбол, ой и пиво. Кроме того, в таких условиях многочисленные модники сочли за лучшее разбежаться. А те, кто продолжал ходить на акции, стали одеваться под футбольных хулиганов или просто как обыватели.

Появление правых бритоголовых имело и одно побочное последствие. Агрессивность новой субкультуры, поведение кавказцев и мода привели к тому, что туда пришло изрядное количество гопников, которые при этом совершенно не собирались расставаться со своим быдляцким обычаем бить всех, кто выделяется из толпы. В результате, от скинхедов стали получать не только южные гости, но и представители едва ли не всех остальных субкультур. Само собой, ни к чему хорошему это не привело. Сначала рэперы стали создавать свои бригады против бритых. Но это было еще полбеды. Куда хуже было то, что эту волну сумели оседлать антифа. Собственно, антифа в Россиянии раскрутилась на теме защиты субкультур чуть более, чем полностью. История обычного россиянского шавки звучит так: «Ну, избивали меня, унижали — у меня волосы были длинные, пирсинг, скейт. Причем не на уровне гопников приставали, а именно на уровне нацистов. Они говорили: „Живешь в России — уважай русскую культуру“. А уважать русскую культуру — это в валенках ходить, что ли, и на балалайке играть? Наоборот, субкультура — признак развития общества». Что может быть абсурднее, чем абсолютно гопнические нападения на концерты «Короля и Шута» или скейт-парки под предлогом борьбы за расу и нацию и вовлечение русских неформалов, всего лишь отстаивающих свое право на самовыражение, в антирусскую деятельность?

Но постепенно все начало становиться на свои места. Жизнь бойца-антифашиста оказалась тяжела и неказиста, перспектива отправиться в гости к убитому антифашисту Качараве остудила многие разгорячившиеся от «ярости благородной» головы. Кроме того, акции по защите педерастов и нападения на малолеток с имперками и безобидных монархистов в возрасте явно не добавили современным борцам с коричневой чумой ореола Александра Матросова и Зои Космодемьянской. Да и усиленный завоз в Эрэфию лиц высокодуховной национальности явно не способствовал возрастанию толерантности и политкорректности в обществе. И да, в условиях постоянного ужесточения правящего антирусского режима наиболее гоповатые личности постепенно покинули правый движ, а до остававшихся постепенно дошло, что нападать на неформалов, если это не явные шавки — просто глупость.

Правая субкультурная жизнь в нулевые претерпела интересные изменения. Еще с НС-скинхедами правая тема пришла на футбол и после этого прочно закрепилась в расцветшей субкультуре футбольных хулиганов, которые в декабре 2010 заявили о своих русских убеждениях на весь мир, выйдя на Манежную площадь. Набрало определенную популярность движение НС-стрейтэйджеров, сочетающее правую идеологию с ЗОЖем и музыкой в стиле хардкор и хейткор (самая известная русская группа такого плана — Outlaw Heroes Standing). А некоторым блэкарям надоели бредни про сотону и они решили обратиться к правой теме. Так оформился NSBM (национал-социалистический блэк-метал), русские группы «МолотХ», «Арийский Штурм» и другие.

Тем временем все большее количество представителей самых разных субкультур стало познавать последствия россиянской национальной политики на собственной шкуре и понимать, что для горных дикарей будь ты металлист, панк, рэпер, гот или еще кто-нибудь, ты — рюсский свинья, а твоя прическа и одежда — лишнее доказательство того, что ты — свинья, которую нужно рэзать. В итоге многие русские неформалы стали вспоминать о том, что они — русские. Вступил в ДПНИ гитарист «Арии» Владимир Холстинин и теперь можно увидеть его на концерте в майке со знаменитой эмблемой в виде дорожного знака, а его коллега по группе басист Виталий Дубинин был замечен в майке White Power. С учетом того, что фанатов группы традиционно зовут арийцами неплохо, не правда ли? Появились и другие правые персонажи на русской метал-сцене. Александр Хамер из группы Kruger пишет немало песен на русскую тему и регулярно выходит на улицу вместе с другими русскими националистами.

А про то, как изменилось мировоззрение Паука после того, как кавказцы стали приставать к девкам из секс-шоу «Коррозии Металла», тащем-то и так все знают, например. Не отстает от них и классик русского рока Костя Кинчев, поднимающий имперский флаг и поющий: «Нас точит семя орды, нас гнет ярмо басурман, но в наших венах кипит небо славян!» Можно смело говорить о том, что среди русских металлистов и рокеров становится все больше и больше националистов.

Процесс пошел и среди рэперов, часть которых вспомнила, что, как сказал Бледный из «Иезекииль 25:17»: «Конечно, рэп придумали черные, но компьютеры , микрофоны и вертушки создали белые». И теперь его коллектив, а также «Грот», «Сибирский Синдикат», и другие жгут русские сердца своим нетолерантным глаголом, а граффити на русскую тему украшают стены наших городов. А для желающих поотрываться на дискотеках появился танец хард-басс, изобретенный русскими и моментально сросшийся с правой темой.
Кроме внешних угроз русских неформалов к национализму подталкивает и объективный интерес к своей культуре и истории. И тут можно вспомнить такие музыкальные жанры, как фолк-метал, паган-метал и всевозможный акустический фолк, где активно используются народные славянские мотивы и движение реконструкторов, которые нередко обращаются к различным темам русской истории. Само собой разумеется, все эти субкультуры привели многих к пробуждению национального самосознания.

Наконец, некоторые начали совмещать русские взгляды с гламуром. И это совсем не так противоестественно, как кажется на первый, замыленный Ксюшадью и ей подобными двуногими животными, взгляд. Вспомним эстетику национал-социалистической Германии или национал-демократической Америки, вспомним одного из основоположников русского фашизма Анастасия Вонсяцкого — и все сразу встанет на свои места.

Проходя рядом с Русским Маршем или другими русскими мероприятиями, вы увидите, что русские идут такие разные. Неподалеку от фаната в каком-нибудь «Фред Перри» идет металлист в косухе. Неподалеку от гламурной блондинки идет готичная брюнетка. А рядом проходит какой-нибудь ролевик в древнерусской одежде, обгоняя профессора в костюме и бабку с иконой. И всех их объединяет чувство, что они — русские. И с каждым годом этих людей становится все больше.

Осталась самая малость — помимо злой и фрустрированной молодежи, расползшейся по субкультурам, привлечь к русскому делу средний класс из просто культуры, без приставки «суб».