На днях большой шум наделали выложенные в сети отрывки с заседания комиссии Общественной палаты РФ по развитию науки и образования; для начала — несколько цитат оттуда, потому что оно того стоит:
«В Чечне методики по традиционному воспитанию не обсуждают, а просто вводят. Нам надо брать пример».
«Предлагаю решить проблему с педагогами периодическим тестированием по нравственным вопросам. Ни одного такого тестирования, я думаю, нет. Может, он педофил скрытый? Может, сектант? Может, занимается магией? Давайте зададим эти вопросы с помощью полиграфа».
«Гитлер отдыхает, он в два раза уничтожил меньше русских людей, чем советская власть с абортами».
«Что же мешает современной российской и русской молодежи создать семью? Первый фактор, — духовный, это, конечно, наша информационная среда, насаждаемая псевдокультура, которая ориентирована не на семейные ценности, а на гедонизм, индивидуализм, ну и вот эти все нехорошие вещи».
«Когда детям предлагают поиграть в вечеринку, где они совместно употребляют наркотики и вступают в половые связи без оговаривания пола! Это совершенно страшные вещи, убойные. И они внедряются!»
«Прозвучали слова, что нужно заниматься пропагандой девства в школе. Это очень важная вещь. Но мы должны быть реалистами. Нам объявили войну люди, которые разрушают семейные ценности, а через это разрушают образование и наше государство».
*
Если судить по званиям выступавших, то к комиссии Общественной палаты РФ по развитию науки и образования (можете пока сходить прочитать словарное определение слова «наука») имеют отношение следующие люди: член Совета по защите семьи и традиционных семейных ценностей при уполномоченном по правам ребенка Павле Астахове, член фонда поддержки семьи и демографии имени Петра и Февронии, член комиссии по развитию науки и образования ОП РФ митрополит Игнатий, глава Патриаршей комиссии по вопросам семьи протоиерей Димитрий Смирнов, общественный уполномоченный по правам ребенка в Санкт-Петербурге, руководитель некоммерческого партнерства «Родительский комитет» и так далее.
Не будем задаваться вопросом, что общего с наукой имеют митрополит и протоиерей, тем паче что нам скажут — они, мол, не про науку, а про образование; аргумент слабый, ну да бог с ним. Нетрудно, однако, заметить, что вся наука и образование сведены в данном случае к семье и детям: это неслучайно, это совершенно сознательный шаг, и я сейчас попробую это показать.
Начнем с «гедонизма». «Антигедонистические» заявления наших православно-консервативных деятелей чрезвычайно сходны с риторикой ИГИЛ: те тоже воюют против погрязшего в гедонизме западного мира. Напрасно пытаться рассуждать, что все дело в степени — что есть, мол, достаточная степень «антигедонизма», при которой человек становится духовным, и есть чрезмерная, когда человек делается фанатиком и убийцей. Это ложь, любая попытка восстать против желания Другого испытывать мирские удовольствия, отличная от чисто подвижнической стратегии увлечения за собой личным примером и личной проповедью, любая попытка модифицировать не выходящие за рамки светского закона желания Другого с помощью аппарата государственного принуждения приведет к насилию. Это можно счесть небольшой платой за общее будущее благо, но тогда не нужно пытаться окружить подобные инициативы демократической риторикой «принятия законов» и «общественного мнения»: нужно говорить прямо — «принуждаем ко благу» — и быть готовым к ответу со стороны тех, кого собрались принуждать. Тем не менее отказаться от демократической риторики сложно, потому что тогда сходство с ИГИЛ станет заметно всем: ИГИЛ тоже полагает, что земные страдания, которые оно с собой несет, — ничто перед волей трансценденции.
И что, собственно, за дело кому-то до моего гедонизма? Ну, попаду я из-за этого в ад, это вопрос моего выбора, а христианская религия (по крайней мере, на бумаге) — она вся о праве на свободный выбор, это, собственно, главный аргумент половины всех христианских теодицей, и более-менее образованный православный человек о том, разумеется, знает. Если я, взрослый гражданин страны, не нарушая закона, занимаюсь чем-то гедонистическим — то это мое дело, а принуждать меня к обратному — произвол. Поэтому необходимо найти таких людей, которые еще не обладают полной способностью к подлинно свободному выбору; такие легко находятся, это дети: вот почему все запреты у нас объясняются благом детей. Признание, что — да, мы принуждаем взрослых, — влечет за собой массу неприятных вопросов, как догматических, так и чисто политических. Поэтому, как щитами, прикрываются детьми: они, мол, не могут выбирать, и мы выберем за них, а те, кто осуждает наш выбор, — посягают на благо детей. Очень удобно.
Таким образом стратегия обхода того досадного факта, что у нас государство (по крайней мере, на бумаге) до сих пор светское, отработана уже лет пять как — примерно с того момента, когда наметился в нашем идеологическом поле поворот к традиционализму: любая проблема объявляется имеющей отношение к детям, а затем все действия, направленные на устранение этой проблемы, также интерпретируются как действия по защите детей. Детей мы защищали от мата в газетах, от гомосексуалистов, от плохих усыновителей, от самоубийств, от наркотиков, а теперь защищаем от Гитлера, потому что все остальные угрозы уже побеждены дискриминационными запретами. Если для кого-то еще актуален поиск многонациональной российской идеи, то, вне всякого сомнения, в текущее время этой идеей является испуганный российский ребенок, на которого со всех сторон лезут угрозы: он может стать гомосексуалистом, случайно увидев бородатую певицу, он может стать наркоманом, прочитав статью в интернете, и он даже может стать экстремистом, тоже, видимо, что-то где-то прочитав, судя вот по этой новости:
«В марте управление образования Копейска разослало по школам тест для учеников среднего звена. Планировалось, что среди подростков будут выявлять наклонность к агрессии и экстремизму. Тест был подготовлен педагогами-психологами. Ожидалось, что с его помощью станет возможно выявить признаки экстремизма в среде 8-классников. Управление образования Копейска разослало тест по школам».
Доходит до смешного: «Лента.ру» вынуждена публиковать листовку, где новоназначенный министр юстиции Израиля изображена ее критиками в нацистской форме, замазав в графическом редакторе две свастики, потому что эти свастики могут увидеть дети, и все пропало. На днях один из кураторов «Тотального диктанта» был вызван в прокуратуру, где его спрашивали о связях его с «движением „Граммар наци“» и о том, не желает ли он физически уничтожать людей, которые пишут неграмотно. Масштаб абсурда в обществе таков, что нам лет через десять никто не поверит, когда мы станем об этом рассказывать. Практически вся страна в области морали, нравственности и проблем распространения информации живет во имя детей социальных параноиков: просто потому, что дети — единственная возможность, не сильно насилуя закон и логику, оправдать мракобесие в светском государстве (и единственный способ трудоустроить огромную армию профессионально непригодных женщин, которую традиционалистская социальная парадигма всегда производит).
*
Проблема у религиозного фундаментализма только одна, зато она общая: в современном глобализированном мире любого сорта фундаментализм способен существовать только за счет паразитирования на ресурсах рациональной светской западной цивилизации. Пока люди не привыкли к хорошей медицине, айфонам и автомобилям — можно было рассуждать о возможности какого-то иного пути; сейчас этот поезд ушел. Даже ИГИЛ никогда бы не взяло такую силу, если бы оно не пользовалась всеми достижениями западной цивилизации — от оружия и банковских систем до возможности выкладывать свои людоедские ролики в интернете; еще менее это возможно для модернизированного общества вроде нашего. Люди, которые на полном серьезе требуют отказаться от основ западного общества, — таких, как свобода обмена информацией и научный образ мышления, — явно плохо себе представляют, чем все закончится, ежели выйдет по вере их: они, очевидно, полагают, что если ученые «откажутся от теории Дарвина», то сразу станут работать эффективнее и во славу божию; они определенно не представляют себе, что «теория Дарвина» лежит в основе вообще всей современной западной цивилизации, и отказаться от нее равносильно отказу от лопаты и экскаватора при откапывании траншеи. «Отказавшаяся от эволюционных представлений наука» это нонсенс и оксюморон; понятно, что вам плевать на науку, но именно наука ответственна за рост средней продолжительности жизни на десятки лет за минувшее столетие.
Очевидно, что быть настолько безответственным человек может только до тех пор, пока обстоятельства это позволяют: недаром такое большое число женщин — противницы феминизма: куда удобнее быть безответственным существом, которое всегда может сказать «Я же девочка» или «Я же мать» и, устранившись от проблем, отправиться заседать в очередной комитет по спасению наших детей. Когда безответственным оказывается целый комитет при правительстве — это в первую очередь означает то, что реальной власти у него нет, и ему позволяют резвиться ровно по этой причине. Когда вся страна оказывается единым комитетом по защите детей — делается очевидным, что от власти отчуждена вся страна: вот в чем проблема авторитаризма — он инфантилизирует население. Во времена, когда от населения требуется мобилизация, это приносит свои плоды; проблема в том, что, когда времена меняются, и мобилизация объективно не требуется, — авторитаризм продолжает ее производить просто оттого, что с инфантилизированным населением больше делать нечего — его или нужно направлять на борьбу, или же придется приставлять к каждому гражданину по милиционеру, который будет следить, чтобы инфантильный гражданин ногу себе не отпилил, случайно или во славу Божью. Нетрудно заметить, что мы у себя сейчас имеем контаминацию обеих стратегий: во-первых, у нас проведена мобилизация против пятой колонны, Госдепа, «либерастов» и так далее, во-вторых же, у нас чудовищное число полицейских и парамилитаристских структур на единицу населения, и число это все растет за счет антимайданов и байкеров, причем между ними нарастает конкуренция (так, антимайдан Кургиняна уже открыто критикует «Антимайдан» Старикова за неправильный антимайдан, и оба они подозревают, что антимайдан Стрелкова недостаточно антимайданен).
Таким образом, круг замыкается: по любому поводу защищая детей, в детей же обращается все общество. И хотя это, наверное, хорошо с точки зрения евангельского учения, но не очень удобно, когда речь идет о сложном мире, где требуется невероятное количество профессиональных навыков. Едва ли какому-нибудь православному человеку захочется, чтобы ему хирургическую операцию делал врач, о котором известно, что он умалился и стал как ребенок; я подозреваю, что любой православный человек, проведав о том, постарается самым светским (и даже где-то гедонистическим) образом соскочить с операционного стола и сбежать.
Именно поэтому сторонники традиционализма обычно подвизаются там, где эффект от их деяний становится заметен не сразу, плохо определяется эмпирически и напрямую их не касается: в культуре, в воспитании, в законотворчестве (с учетом того, что реальным законотворчеством у нас занимаются совсем другие люди). В сети сравнительно мало людей, переписывающих законы физики; зато тех, кто знает, как нужно реформировать законы, язык и сексуальное воспитание, сосчитать невозможно, особенно много этой публики среди молодых мамаш. В этом смысле инфантильные взрослые куда хуже детей: дети искренне познают мир и лезут в любое место, показавшееся им интересным, невзирая на степень опасности; инфантильные взрослые, отлично зная, в каких местах бывает опасно, идут в безопасное место и там принимаются за свою безответственную деятельность.
Чаще всего для того, чтобы их от этого отучить, к сожалению, приходится показывать им, что они ошиблись, и та область, в которую они полезли, небезопасна тоже. Способы, которыми это показывается, очень часто бывают неприятными и хлопотными: я напомню, что майские события 1968 года, окончательно подорвавшие авторитет де Голля, проходили под лозунгом «Запрещается запрещать».
