Текст: Джон Ханна, Foreign Policy. Перевод: Николай Ершов, «Спутник и Погром»
Словно бы не хватало на Ближнем Востоке тревожных проблем, теперь неприятности, возможно, предстоят Саудовской Аравии. Череда событий последнего времени — рухнувшие цены на нефть, промахи во внешней политике, все более напряженные отношения с Ираном — ставит саудовский режим перед серьезными испытаниями. Без должных ответных мер эти события могут в конце концов свиться в один разрушительный вихрь, значительно повышая угрозу нестабильности в королевстве — с непредсказуемыми последствиями для глобального нефтяного рынка и безопасности на Ближнем Востоке.
Вот несколько проблем, которые невозможно более не замечать — и которые могут вывести страну из равновесия.
Распри в королевской семье. На прошлой неделе «Гардиан» опубликовала два письма, в которых неназванный саудовский принц призывает видных членов королевской семьи к дворцовому перевороту против короля Салмана. В письмах утверждается, что коронованный в январе этого года Салман и вице-кронпринц Мухаммед бин Салман, его влиятельнейший тридцатилетний сын, проводят опасную политику, толкая страну к политическому, экономическому и военному краху. В интервью «Гардиан» принц-аноним подчеркивал, что его призыв к смене руководства находит все больше поддержки не только внутри королевской семьи, но и среди широкой саудовской публики. «На этом жестко настаивает и общественность, — утверждает он. — Слышны голоса, что если этого не сделать, страну ждет катастрофа». В статье приводятся арабские оригиналы писем; в социальных сетях ей поделились более 15,000 раз.
Война в Йемене. Чем дольше тянется саудовская интервенция против хуситских повстанцев, тем сильнее она грозит стать серьезным поводом к трениям внутри страны. В статье о письмах принца «Гардиан» упоминает о том, что «многие саудовцы с омерзением смотрят на то, как богатейшая из стран арабского мира громит беднейшую». Особую вину возлагают на принца Мухаммеда бин Салмана, по совместительству возглавляющего министерство обороны; все сходятся на том, что именно он стал движущей силой военной кампании. Мухаммеда бин Салмана, заработавшего в народе прозвище «Отчаянный», обвиняют в поспешном ударе по Йемену без ясной стратегии и послевоенных планов, что выливается в растущие потери людей и средств, набирающий обороты гуманитарный кризис и все более громкое международное осуждение.
Саудовский принц Мухаммед бин Салман на встрече со своим коллегой, министром обороны США Эштоном Картером
Экономические проблемы. Саудовская политика — основная причина более чем 50-процентного падения цен на нефть за последний год. Когда рынок перенасытился из-за нефтяного бума в США, ответной саудовской стратегией стали поддержание больших объемов добычи и борьба за место на рынке; позволив ценам обрушиться, саудовцы сделали ставку на то, дешевизна со временем выдавит из отрасли нефтедобытчиков с более высокой себестоимостью — прежде всего американских. Низкие цены повышают спрос и устраняют избыточное предложение, и потому расчет делался на новый рост цен — до того, как ближневосточное королевство успеет понести сколько-нибудь реальный экономический ущерб.
Однако сработало не совсем — или, по крайней мере, не так быстро, как рассчитывали саудовцы. Бюджет Саудовской Аравии на 2015 год исходил из рыночной цены нефти примерно в 90 долларов за баррель. Сейчас цена ближе к половине этого значения. Одновременно саудиты понесли целый ряд непредвиденных расходов, отчасти в связи с восшествием на престол короля Салмана (лояльностью к новому королю продается недешево), а также из-за войны в Йемене.
Итогом стал почти 20-процентный дефицит бюджета — свыше 100 миллиардов долларов саудовцам пришлось взять из своих огромных валютных резервов, что привело к рекордному темпу их истощения (около 12 миллиардов в месяц); также понадобилось ускорить продажу облигаций. Сообщается, что лишь за последние шесть месяцев саудиты обналичили международных активов на сумму более чем в 70 миллиардов долларов.
Конечно, безденежье королевству в сколь-нибудь близкой перспективе не грозит, однако чем дольше будет продолжаться эта тенденция — крупный дефицит бюджета, низкие цены на нефть, сокращающиеся валютные резервы — тем беспокойнее станут международные рынки, что может отразиться на таких ключевых показателях, как кредитный рейтинг и отток капитала. Еще одна долгосрочная проблема — медленное снижение объемов чистого экспорта нефти при резко растущем энергопотреблении внутри страны. Аналитики даже полагают, что быстро повышающийся спрос на внутреннем рынке может к 2030-м годам превратить Саудовскую Аравию в нетто-импортера нефти. Естественно, такой сценарий представляет для нее смертельную опасность — ведь на нефть до сих пор приходится 80–90% доходов государства.
Борьба с дефицитом через сокращение расходов и политику жесткой экономии — малопривлекательный вариант для государства, которое с самого начала арабских восстаний в 2011 году, оберегая себя от недовольства внутри страны, то и дело осыпает народ чем-нибудь бесплатным. Одни энергетические субсидии составляют около 20% саудовского ВВП. Широко субсидируются также продовольствие, жилье, вода и целый ряд потребительских товаров. Несомненно, обдумывая реформы и связанный с ними риск, саудовцы ясно отдают себе отчет в том, какую роль в восстаниях, вспыхнувших по всему Ближнему Востоку — в том числе в Тунисе, Египте и Йемене — сыграло резкое повышение стоимости жизни.
Бюджетные неурядицы — далеко не единственное, чем по-прежнему обременена экономика королевства. Две трети населения Саудовской Аравии — люди младше тридцати, и примерно 30% из них — безработные. Что касается живущих за чертой бедности, достоверные цифры найти сложно, однако множатся рассказы о том, что этот показатель среди коренных саудовцев невероятно высок — по некоторым сообщениям, до 25%.
Трагедия во время хаджа. В этом году паломничество в Мекку омрачили два несчастья: обрушение крана, унесшее жизни более ста человек, и давка, в которой погибло по меньшей мере 769 — а по многим неофициальным подсчетам, истинное число задавленных толпой в итоге превысило тысячу. После случившегося Саудовская Аравия подверглась беспрецедентной критике за качество организации хаджа. Шефство над главными святынями ислама — одна из главных опор, сохраняющих престол за королевским домом Саудов. Если поставить под вопрос способность королевской семьи и далее быть хранителями Мекки и Медины, сомнительной быстро окажется политическая и религиозная легитимность саудовской монархии как таковой.
Эскалация конфликта с Ираном. Иран особенно явно воспользовался трагедией паломников, чтобы усилить напряженность в отношениях с саудитами — разумеется, и без того не лучшими из-за ядерного вопроса и дестабилизирующей деятельности Ирана по всему региону. Иранцев среди погибших в давке было, как представляется, большинство — по последним подсчетам, 464 человека; это число может еще увеличиться. Когда Саудовская Аравия промедлила с отправкой тел на родину, иранские официальные лица пошли в атаку. Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи предостерег саудовцев от «малейших проявлений неуважения к иранским паломникам» — обещая в противном случае «жестокую и яростную» реакцию. По словам Хаменеи, Иран доселе сдержанно отвечал на неприглядные дела саудовцев, «однако им следует помнить, что рука Ирана сильнее и возможностей у него больше, чем у многих других». В заключение он сказал: «если [Иран] захочет отреагировать на тревожные и недобрые моменты, [Саудовская Аравия] окажется в неприятной ситуации». Вслед за этим заявлением генерал Революционной гвардии Мостафа Мохаммад Наджар, бывший министр обороны Ирана, посоветовал саудовцам «серьезно отнестись» к предостережению Хаменеи, так как Иран способен дать «мощный и сокрушительный» ответ на их поведение.
Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи
Лидер «Хезболлы» Хасан Насралла призвал Саудовскую Аравию отказаться от роли организаторов хаджа, передав ее комитету мусульман. Али Шамхани, глава Высшего совета национальной безопасности Ирана, обвинил Саудовскую Аравию в том, что она «нанесла больше всего вреда исламу после [ИГИЛ]». Генерал Революционной гвардии Али Фазли, заместитель главы внутренней службы безопасности Ирана «Басидж», заявил, что к трагедии в Мекке в немалой степени привела саудовская поддержка ИГИЛ и других экстремистских организаций суннитского толка. Говоря о предстоящем религиозном празднике шиитов, он выразил надежду, что «однажды, когда падет [династия] ас-Сауд, мы сможем отметить Ид-аль-Гадир там, где истинно полагается» — имея в виду, конечно же, Мекку.
Иран не ограничивается трагедией хаджа и обостряет противодействие саудовским интересам на других направлениях. 30 сентября Саудовская Аравия объявила о задержании иранского рыбацкого судна с грузом оружия для хуситских повстанцев, сражающихся против саудовской коалиции в Йемене. На следующий день сосед и близкий союзник саудовцев Бахрейн сообщил об обнаружении цеха по производству бомб, тесно связанного с иранским «Корпусом стражей Исламской революции». Бахрейн немедленно отозвал своего посла из Тегерана и объявил главу иранской миссии персоной нон грата «в свете продолжающегося вмешательства Ирана в дела королевства Бахрейн… цель которого — посеять межконфессиональную рознь, установить свою гегемонию и контроль». Днем позже Иран в ответ выдворил бахрейнского временного поверенного.
И, разумеется, в Сирии за последние несколько недель возникла полноценная иранско-русская военная коалиция для удержания у власти режима Асада и борьбы против повстанцев, поддерживаемых Саудовской Аравией. В связке с начатой Россией масштабной кампанией авиаударов Иран предположительно отправил в Сирию еще несколько сотен солдат, чтобы подкрепить новое наземное наступление для возврата территорий, занятых просаудовскими силами.
Американский ретраншемент. Эффектная русская интервенция в Сирии подчеркнула более широкую угрозу, нависшую над саудовским королевством: все более явственный отход США от традиционной роли гаранта стабильности на Ближнем Востоке. Это, разумеется, плохая новость для саудитов, 70 лет делавших ставку на выживание за счет pax americana. Теперь дело выглядит так, словно на их глазах распадается миропорядок, охраняемый Соединенными Штатами. В этой новой реальности Вашингтон идет на дипломатические сделки, воодушевляющие заклятых врагов королевства — иранцев, и в то же время лишь робко протестует, когда основной геополитический противник, Россия, стремится перевернуть баланс сил в регионе. По мере того как сила и надежность Америки уменьшаются, Саудовская Аравия неминуемо делается все уязвимее и беззащитнее.
Никто еще не смог разбогатеть, поставив на скорое падение дома Саудов. Десятилетиями саудовские монархи выказывают удивительную способность оставаться у власти наперекор политическим, идеологическим и военным течениям, которые сметают режимы послабее. Обещать, что для королевской семьи вот-вот начнутся настоящие неприятности — пустое занятие.
И тем не менее к этим опасностям нужно отнестись всерьез. Обстановка в регионе, с которой сталкивается сейчас королевство, возможно, беспрецедентна по своей враждебности. Ближний Восток разваливается, из-под устоявшейся государственности выбита почва. Арабская весна давным-давно обернулась Исламистской зимой. На аравийских границах набирает силу иранско-русская военная ось, жаждущая гегемонии и высоких цен на нефть. Америка же направляется к выходу, оставляя позади лишь деморализованных союзников, воодушевленных противников и хаос.
Тем временем в Саудовской Аравии продолжают накапливаться внутренние проблемы, описанные выше. Возьмите любой список тревожных сигналов о том, что общество вступает в опасную зону потенциальной нестабильности, и сравните с творящимся в королевстве сегодня. Углубление расколов в элитах? Есть. Увязание в дорогостоящей войне за рубежом? Есть. Симптомы подточенной легитимности? Есть. Набирающие мощь недружелюбные иностранные силы? Есть. Теряющие мощь традиционные иностранные защитники? Есть.
Разумеется, трудно (если вовсе возможно) определить, близки ли какие-то из этих факторов к критической для саудовцев точке. История подсказывает, что вряд ли. Вполне может быть, что перед нами самая ранняя стадия кризиса, и при мудром и своевременном управлении ситуацию удастся взять под контроль.
Однако большинство ключевых показателей сейчас одновременно движется в нежелательную сторону — и вот это, кажется, происходит впервые. В этом смысле необычайно высок риск того, что пущенные на самотек негативные тенденции в конце концов сойдутся и в совокупности нанесут системе удары, которых она не выдержит.
Да, маловероятно, что случится худшее. Однако последствия всеобъемлющей нестабильности в королевстве могут оказаться столь пагубны для американских интересов, что этой угрозе следует уделить внимание. Как бы мрачно ни выглядел сейчас регион, нынешний кризис — ничто по сравнению с возможным развалом Саудовской Аравии.
Положим, США весьма ограничены в возможностях в смысле краткосрочной помощи королевству в решении его нарастающих внутренних проблем — однако Америка все же немало способна сделать для избавления саудитов от внутренних угроз. Конкурентное преимущество американцев как раз в способности убедить своих стратегических партнеров в твердом намерении и дальше охранять их безопасность — убедить их в желании поддерживать в регионе такой расклад сил, который, который благоприятствовал бы Соединенным Штатам и их друзьям, сдерживая при этом общих противников.
Но ровно с этим-то администрация Обамы последние несколько лет катастрофически не справляется — точнее, не желает справляться, подрывая дух и решимость и без того ранимых друзей, а амбиции и агрессивность их худших врагов, наоборот, распаляя.
Вопрос сейчас в том, способна ли вообще администрация Обамы оправиться от геополитической неразберихи, которую спровоцировала. Понимает ли она вообще, к какой катастрофической дестабилизации привело ее вполне целенаправленное решение повесить на ближневосточный pax americana табличку «неприемный день»? Что на смену ушедшему американскому лидерству в регионе придет не какое-нибудь благочинное равновесие между соперничающими местными силами, а рост насилия, экстремизма и хаоса? Имеет ли Белый дом хоть какое-то представление о том, как подступиться к тяжкому труду по восстановлению стратегических партнерств, подорванных его политикой, и о том, как сдержать поднимающийся вал смуты, в которой рискуют утонуть регион и американские интересы?
Увы, нет решительно никаких причин полагать, что ответ на любой из этих вопросов утвердителен. А значит есть опасность, что ко всем прочим несчастьям, которые президент Обама завещает своему преемнику, добавится еще одно: все более нестабильная и опасная ситуация в Саудовской Аравии — крупнейшей в мире стране-экспортере нефти, стране, где находятся главные святыни ислама, стране, где предостаточно — и примерно поровну — современного американского оружия и разгневанных ваххабитов.
Оригинал материала на сайте Foreign Policy
