Ранее: часть III, бунт гетмана
Русское правительство прекрасно понимало, что с поляками придется воевать.
Время после неудачной Смоленской войны Алексей Михайлович и его ближайшее окружение потратили на модернизацию русской военной машины и реорганизацию финансовой системы Московского царства. Хотя после поражения армии Шеина под Смоленском полки «нового строя» и распустили, царская администрация не отказалась от военных реформ. Увеличения роли и численности полков «нового строя» — солдатских, рейтарских и драгунских — требовала неизбежная логика.
В реформах опирались на опыт сильнейших в военном отношении европейских держав. Речь, прежде всего, о голландцах и шведах. В Нидерландах Мориц Оранский отказался от использования громоздких пехотных построений, баталий, заменив их более мобильными полками и батальонами, ключевую роль в которых играли мушкетеры. Шведский король Густав Адольф в годы Тридцатилетней войны произвел подлинную революцию в военном деле. Его созданная путем рекрутских наборов армия, будучи национальной по своему составу, превосходила своих противников на техническом и тактическом уровне. Активное использование «полковых» пушек еще сильнее увеличило мощь шведской пехоты, и равных на поле боя ей в то время не было. Свидетельством успехов Густава Адольфа станут победы при Брейтенфельде и Лютцене над лучшими императорскими полководцами — Тилли и Валленштейном.
Регулярная армия требовала коренных преобразований и в экономике. Армии требовалось оружие, а каждому солдату и офицеру приходилось платить жалование. Первую проблему решили, привлекая голландских специалистов. В Швецию, богатую железными рудами, в 1618 году были приглашены Луи де Геер и Вильям Беше, получившие в аренду рудники Финспанга, а также Гуверт Силентц, курировавший добычу медной руды в Фалуне. За ними последовали другие. Денежные проблемы шведский король решил, чеканя медную монету.
Похожие задачи стояли и перед Алексеем Михайловичем. Первая проблема, с которой столкнулось русское правительство в годы Смоленской войны — ненадежность укреплений засечной черты. Пока русская армия стояла под Смоленском, крымские татары ворвались в южные «украины», разорив Мценский, Новосильский, Ливенский, Елецкий, Орловский и Карачевский уезды. Из армии Шеина уехали тогда многие дворяне и дети боярские из южных городов — это стало одной из основных причин тяжелого поражения русского войска. Чтобы такого больше не повторялось, правительство начало строить новую линию засечной черты, Белгородскую. Цепь укреплений принялись возводить поперек Муравского и Изюмского шляхов, которые крымские татары использовали для набегов, и к началу войны с Польшей от Ахтырска до Симбирска протянулись валы, рвы и засеки.
Засечная черта. Картина М. Преснякова
В 1637 году правительство начало возвращать на службу ветеранов смоленской кампании, формируя из них солдатские и драгунские полки для службы на южных границах. Позже в южнорусских уездах начинается набор крестьян, которых забирали у владельцев, записывая в драгунские полки. Так поступали и на севере, где на границе со Швецией местных русских и карельских крестьян набирали в солдатские полки для несения пограничной службы.
Особенно усилился набор крестьян и «охочих людей» в полки нового строя накануне войны с Польшей — к началу летней кампании 1654 года из рекрутов сформировали 22 солдатских и 9 драгунских полка, всего до 40 тысяч человек. К ним стоит добавить и конные рейтарские полки. Трансформация коснулась и поместной конницы. Главным изменением стало увеличение роли огнестрельного оружия — к середине XVII столетия до 90% дворян и детей боярских являлись на смотры с огнестрельным оружием — карабином или пистолетом.
Полка «нового строя» требовали новой тактической подготовки. Здесь, как и в 30-е годы, ключевую роль играли иностранные офицеры, приток которых резко усилился после окончания Тридцатилетней войны. Важным свидетельством перемены отношения к подготовке офицеров и рядовых чинов стало издание в 1647 году первого печатного воинского устава «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», адаптации труда немецкого военного теоретика Иоганна Якоби фон Вальхаузена «Kriegskunst zu Fuss». Чтобы сделать растущую армию управляемой, создали несколько новых приказов — сбора ратных людей, ствольных дел, рейтарский приказ.
Царская администрация приложила большие силы, чтобы обеспечить всю эту массу людей оружием и боеприпасами. Еще в 1632 году голландский купец Андреас Винниус с согласия русского правительства приступил к строительству железоделательных мануфактур под Тулой. Винниус сдержал свое обещание, создав четыре завода, которые позже передали в аренду двум другим голландцам — Марселиусу и Аккеме. Те сумели наладить эффективное производство оружия для русской армии и основали еще четыре завода, а кроме того, начали разведку рудных месторождений в Заонежье. В 1650 и 1653 годах немец Бахерахт открыл в Москве две пороховые мельницы. Все это позволило отчасти удовлетворить потребности армии — за два десятилетия Ствольный приказ поставил в войска больше 35 тысяч мушкетов и карабинов. Достичь полной самостоятельности, однако, не удалось — перед началом войны с Речью Посполитой 20 тысяч мушкетов купили в Голландии, а в ходе войны в несколько партий закупили 150 тысяч единиц стрелкового оружия.
Всё это требовало огромных денег, изыскать которые Алексей Михайлович и его тесть Илья Милославский пытались разными способами. Большинство из них уже было опробовано теми же шведами — чеканка медных денег, введение косвенных налогов на ключевые товары и взимание чрезвычайных сборов — 20-й, 15-й, 10-й и 5-й деньги́. Хотя ужесточение налогового гнета и спровоцировало знаменитые медный и соляной бунты, оно позволило правительству всю затяжную русско-польскую войну содержать полки «нового строя».
За два десятилетия перед Переяславской радой и войной с Речью Посполитой в России произошел важнейший этап военной революции. Появилась современная и боеспособная армия, которая своими победами в кампании 1654-1655 годов потрясла Европу.
Новоприбранный солдат и пикинеры. Рисунок-реконструкция Олега Федорова
Алексей Михайлович готовил армию к неизбежному конфликту, но все же стремился избежать необходимости вести войну в одиночку. Осенью 1653 — весной 1654 годов по решению Земского собора в Европу отправились посольства. Русские дипломаты достигли двора германского императора, посетили Францию, Швецию, Данию, Нидерланды, Молдавию и Валахию. Помимо очевидной цели — возвестить о том, что гетманщина вошла в состав Русского царства — эмиссары царя должны были прощупать почву на предмет поиска возможных союзников в войне с Польшей.
Хотя большинство стран заняли нейтрально-благожелательную позицию, вступать в войну с одной из сильнейших европейских держав никто не спешил. Не удалось заключить военной союз со Швецией — сильным врагом Польши, но и врагом Русского царства тоже. Королева Христина доброжелательно встретила русских послов, но в ответном письме Алексею Михайловичу титул царя Малой России не упомянула, давая понять, что без военной победы русского оружия полноценного признания итогов Переяславского договора можно не ждать. Все это означало, что в грядущем конфликте России предстоит рассчитывать исключительно на свои силы.
Ян Казимир и Алексей Михайлович
Речи Посполитой официально объявляют войну 23 октября 1654 года. В Москве начинается традиционная военная подготовка — формируются полки, назначаются воеводы. В феврале в разгар торжеств в честь рождения царевича Алексея было объявлено о походе ратных людей, а 27 числа Москву покинула тяжелая осадная артиллерия, направившая в сторону Смоленска.
Для вторжения в пределы Польши подготовили три армии. Первая, возглавляемая князьями Н.И. Одоевским, Я.К. Черкасским и М.М. Темкин-Ростовским должна была осадить и взять потерянный в годы Смутного времени Смоленск. На северо-запад, в направлении Витебска и Полоцка, выдвинулся боярин В.П. Шереметьев. Князя А.Н. Трубецкого 23 апреля проводили торжественной литургией в Успенском соборе, и он направился на юго-запад, в пределы Малороссии. Всего в трех армиях насчитывалось до 70 тысяч человек. Важное место в планах русского командования занимал Хмельницкий, который, соединившись с отрядом А.В. Бутурлина, должен был поддерживать Севскую армию Трубецкого. Памятуя о набеге крымских татар в 1633 году, правительство оставило на Белгородской засечной черте рать (до 7 тысяч человек) боярина В.Б. Шереметева. Сам Алексей Михайлович покинул Москву 18 мая.
Ключевой целью кампании был, разумеется, Смоленск — краеугольный камень всей обороны Речи Посполитой на восточной границе. Город защищала крепостная стена, построенная на рубеже XVI–XVII веков русским мастером Федором Конем. Смоленск в 1609–1611 году пал только после двухлетней осады, а в Смоленскую войну армия Шеина так и не смогла преодолеть укрепления. Однако за следующие два десятилетия крепость пришла в плачевное состояние — сказывалось отношение королевской администрации к восточным окраинам своего государства. Из 38 построенных под руководством Федора Коня башен пригодны для обороны оказались лишь 10. Отдельные участки стен, разрушенные в ходе осады 1609–1611 и 1632–1634 годов, так и не восстановили. Не отличался боеспособностью и гарнизон.
Отдельно стоит упомянуть настроения смоленских мещан, чья верность польской короне оставалась большим вопросом. Все свои надежды командир гарнизона Федор Обухович возлагал на помощь со стороны литовского компутового войска Януша Радзивилла. Однако Алексей Михайлович знал о близости сил великого гетмана — он отрядил крупный отряд под началом князя Черкасского для разгрома литовцев.
В начале июня, захватив Дорогобуж и превратив его в опорную базу для русского войска, люди Черкасского и Одоевского начали подготовку к осаде. В скором времени под Смоленск начинают приходить радостные известия. На севере Шереметьев 17 июня захватил оставленный гарнизоном Полоцк, где его радостно встретили православные мещане. Следом пали Дисна, Друя и Усвят. На юге Трубецкой заняв Рославль и Мстиславль, а князь Черкасский настиг отступающую армию Радзивилла под Шкловом, нанеся гетману жестокое поражение. Двумя неделями позже остатки армии Радзивилла были уничтожены Трубецким под Шепелевичами, и 31 июня Шклов пал. Рапортовали об успехах и казачьи полковники — Иван Золотаренко захватил Гомель и Новый Быхов. Перед присягнувшим русскому царю белорусским шляхтичем Константином Поклонским распахнул свои ворота Могилев.
Вокруг Смоленска тем временем стягивалось кольцо осады, а в русском лагере началась подготовка к штурму.
Однако приступ 16 августа оказался неудачным. Сам Алексей Михайлович писал, что штурмующим удалось захватить Наугольную башню — но противник сумел подкатить бочки с порохом и взорвать укрепление вместе с засевшими там русскими ратниками. Несмотря на этот частный успех, положение гарнизона становилось все более тяжелым. Разгром Радзивилла лишал Обуховича надежды на помощь извне, а русским разъездам удалось захватить гонца, везшего письмо коменданта великому гетману. В донесении комендант подробно перечислял все слабости гарнизона, умоляя немедленно прийти на помощь. Алексей Михайлович отослал гонца и скорбный рапорт обратно в Смоленск.
10 сентября Обухович в первый раз встретился у стен города с Иваном Милославским и Артамоном Матвеевым, обговорив условия сдачи Смоленска. Русские воеводы поспешили гарантировать соблюдение главного требования — беспрепятственного пропуска для пропольски настроенных шляхтичей и горожан. Остальные могли остаться и присягнуть русскому государю. 23 сентября в торжественной обстановке Алексей Михайлович вступил в Смоленск. Обухович и другие шляхтичи преклонили колена перед троном русского царя, к ногам которого были брошены захваченные польские знамена. После этого гарнизону позволили отбыть восвояси. В Смоленске остались практически все горожане и часть православной шляхты.
Финальным аккордом кампании 1654 года стал захват поздней осенью Витебска. Еще ранее пали Розиттен (Резекне) и Люцин. Отряды поместной конницы и казаков совершали рейды вглубь вражеской территории, доходя до Вильно. Литовская армия оказалась полностью разгромлена — перед правительством в Варшаве встала насущная необходимость немедленно мобилизовать все возможные военные ресурсы. Тем временем русское командованием до весны 1655 года распустило поместную конницу. На базе стрелецких и солдатских полков сформировали гарнизоны в захваченных крепостях. Поляки и литовцы попытались воспользоваться этим временным ослаблением русской армии.
Польская армия вторглась на Украину — в союзе с крымскими татарами, которых привел сын недавно умершего Ислам-Гирея Менги-Гирей. В честь своего союзника коронный гетман Потоцкий закатил пышный пир и заплатил богатые «помники». Осадив Умань, где укрылись полковник Богун и Ахматов вместе с отрядом Мартына Пушкаря, Станислав «Ревера» Потоцкий вынудил русских двинуться на помощь осажденным гарнизонам. В конце января объединившиеся под Белой Церковью войска Василия Шереметева и полки Богдана Хмельницкого сошлись с польско-татарской ратью под Ахматовым.
В лютый мороз русско-украинские полки укрылись от многочисленного неприятеля за выстроенным табором. Польская кавалерия и жолнеры, которых вели коронный гетман Станислав Потоцкий и польный гетман Стефан Чарнецкий, несколько раз атаковали укрепленный лагерь.
Атака польских гусар. Картина Мирослава Желиба
Продержавшись четыре дня с 19 по 22 января, Шереметев и Хмельницкий сумели отбросить польские силы к Ахматову, где укрепился полковник Мартын Пушкарь. Татарская орда все это время выжидала, отказываясь от решительных действий. Все попытки Потоцкого заставить ненадежных союзников перейти в атаку провалились. Чарнецкий негодовал в письмах:
Если бы татары нам хотя бы своим обычным алалаканьем помогли, несомненно бы мы Украину успокоили вечным покоем.
Орда покинула позиции 21 января, отправившись разорять малороссийские земли. Лишившись поддержки, потрепанная польская армия была вынуждена встать лагерем в промерзлых степях под Ахматовым. Участник сражения Коховский рисует невеселую картину:
…Печальный вид еще представлялся очам: пешаки и челядь, утратив дух от необычайного мороза, одни еще брели тяжелым шагом с обмороженными ногами, засыпанные снегом, другие лежали промеж войска то здесь, то там. От лютой погоды войско наше потерпело больше, чем от неприятеля.
Видя состояние своей армии, Потоцкий приказал отступать в направлении Брацлава.
Хотя битва при Дрожиполе (как ее позже прозвали современники) не выявила победителя, а триумфальных реляций от русских воевод в Москву не последовало, она, безусловно, завершилась стратегическим успехом для Русского царства. Армия Потоцкого, понеся тяжелые потери и лишившись поддержки татар, была вынуждена отступить на запад. Угрозу гетманщине на некоторое время ликвидировали, хоть и дорогой ценой — татары разорили земли брацлавского воеводства, полонив, согласно донесениям Тышкевича, до 200 тысяч малороссиян.
К началу января оправившийся от поражения Радзивилл предпринял попытку контрнаступления. Блокировав силы Золотаренко в Новом Быхове, великий гетман вместе с польным гетманом Винцентом Гонсевским в начале февраля осадил Могилев. В городе стояли небольшой русский гарнизон и отряд белорусской шляхты, приведенный в крепость уже упоминавшимся Константином Поклонским. Обороной командовал воевода Иван Алферьев. Литовцы подошли к крепости 12 февраля. Солдатский полк Германа Фанштадена прорвался в город буквально у них под носом.
Радзивиллу предстояло штурмовать одну из лучших восточных крепостей Речи Посполитой. В отличие от Полоцка и Орши, крепостные стены и башни которых в основном уничтожили пожары и немилосердное время, укрепления Могилева сохранились хорошо. 16 февраля литовцы предприняли первую попытку штурма. Поклонский предал царя и открыл внешние ворота противнику — войска Радзивилла ворвались в город.
Однако большинство местной шляхты, вопреки ожиданиям гетмана, поддержало русский гарнизон, закрыв Заднепровские ворота. Тем не менее литовцам удалось выбить русских из предместья, завязались городские бои. После ожесточенных уличных схваток потрепанный гарнизон закрепился в Верхнем городе. В феврале — мае литовские гусары, венгерские и немецкие наемники еще пять раз ходили на приступы, которые, впрочем, кроме больших потерь ничего не принесли великому гетману. 1 мая войско Радзивилла отступило от стен города. Позже литовцам удалось ненадолго захватить Дубровну и Оршу, но неудача под Могилевом оказала мощнейший деморализующий эффект на все коронное войско.
В это время стали поступать сведения о перемещениях шведской армии. Официальный Стокгольм еще в 1654 году начал внимательно наблюдать за успехами русского оружия. После реформ Густава Адольфа и заключения Вестфальского мира шведское королевство превратилось в одного из сильнейших игроков на европейской арене, претендуя на полное господство на Балтике. Внешнеполитический концепт Dominium maris baltici стал своеобразной манией шведской дипломатии.
Кроме того, причиной конфликта между Швецией и Польшей стали тесные династические связи — польский король Ян Казимир принадлежал к шведской династии Ваза. Его отец Сигизмунд до 1599 года царствовал и в Швеции, пока его не сверг собственный дядя — Карл IX. Претензии польской ветви династии Ваза на шведский престол и борьба за господство на Балтике вылились в четыре войны в первой половине XVII столетия. Поэтому когда воинственный Карл X (Карл-Густав Пфальцский) взошел на шведский престол вместо отрекшейся королевы Христины, стало ясно, что Стокгольм не намерен спокойно смотреть на русские завоевания в Польской Лифляндии.
Карл X в схватке с татарами в Варшавской битве
В декабре 1654 года риксрод (королевский совет) поддержал воинственные планы короля. Первоначально шведы планировали добиться от Польши максимальных территориальных уступок в обмен на заключение военного союза, однако натолкнулись на решительное противодействие Яна Казимира. Несмотря на твердую позицию монарха, многие богатейшие магнаты, в том числе и Януш Радзивилл, все активнее выступали за союз со Швецией ценой любых территориальных уступок. Воспользовавшись расколом в польском обществе, шведская армия в начале июля подошла к границам Речи Посполитой.
Между тем возобновились боевые действия на востоке. Несмотря на поразившее Москву моровое поветрие, сбор поместной конницы прошел успешно. Параллельно ускоренными темпами формировались новые солдатские полки. Армия, в лагере которой находился сам царь, в середине мая двинулась от Смоленска к Вильно. В.П. Шереметев захватывает Вележ, а рать Федора Хворостинина 4 июля вступает в Минск. Князь Черкасский вместе с казаками полковника Золотаренко разбивает на подступах к Вильно Радзивилла и Гонсевского, вступив 31 июля в оставшийся беззащитным город. Следом пали Гродно и Ковно.
Единственная неудача постигла князей Урусова и Барятинского, не сумевших взять Брест, где укрепился витебский воевода Павел Сапега. В то время как сам Трубецкой пытался взять Старый Быхов, отдельные части его армии распылились по окрестностям и, громя разрозненные шляхетские отряды, сумели занять Клецк, Миргородок и Столовичи. Практически вся территория Белоруссии и значительная часть Литвы оказались под контролем русских войск.
Хмельницкий и Шереметьев, расположившиеся в Белой Церкви, весной 1655 года планировали широкомасштабное наступление в направлении Львова. Еще весной в тыл армии Потоцкого отправили отряды полковников Зеленецкого и Богуна. Нападения казаков на польские разъезды, обозы и конвои фактически заперли польскую армию в лагере. К этому прибавлялась задержка жалованья, и уже в начале марта Потоцкому докладывали о том, что «все войско разъехалось, ротмистры, поручики, а товариства едва 5000 осталось». Эти силы, разумеется, не могли остановить окрепшие за зиму русские войска.
Готовить наступление на Украину отправили В.В. Бутурлина, стольника Г.Г. Ромодановского и окольничего А.В. Бутурлина. Русскую армию усилили за счет отрядов, ранее действовавших под началом Трубецкого на территории Белоруссии. Хмельницкий и Ромодановский выступили из Белой Церкви 1 июля, на следующий день за ними последовали Бутурлины. Русское правительство сознательно ослабляло свои силы на юге страны, надеясь нанести полякам решительное поражение.
Чтобы отвлечь крымских татар от южных рубежей Русского государства, донские и запорожские казаки при поддержке Москвы совершили большой поход на Крым. Донцов возглавлял опытный атаман Павел Чесночихин, запорожцев — атаман Дергун. Атакуя прибрежные города с легких стругов, казаки подняли во владениях хана панику. Были захвачены и разорены Тамань, Судак, нападению поверглась Керчь. Из-за этого татары действовали нерешительно, против обычая не напав в летние месяцы.
Русская рать теперь могла двигаться дальше на запад. После неудачной осады Каменец-Подольского Бутурлин и Хмельницкий 16 сентября подошли к Львову. Их сопровождал крымский посол Дедеш-ага, которого казаки захватили, когда он возвращался от Яна Казимира, получившего гарантии татарской помощи. Осадив Львов, русские воеводы и гетман начали рассылать во все стороны конные отряды, глубоко проникавшие вглубь польской территории. 19 сентября под Городком была разбита армия Потоцкого, из-за бегства шляхты неспособная хоть как-то повлиять на ситуацию. Казачьи разъезды доходили до Вислы, безнаказанно грабя окрестности, а отряд воеводы Петра Потемкина захватил Люблин, вынудил мещан дать присягу русскому царю и покинул город. Князь Федор Волконский во главе судовой рати привел под власть Москвы Пинск и Туров.
Петр Иванович Потемкин. Портрет работы Готфрида Кнеллера
В середине октября татары наконец вторглись в русские земли. Хмельницкий и Бутурлины опасались, что их отрежут от Киева — им пришлось снять осаду и двигаться на зимние квартиры. Пользуясь тем, что казачье войско покинуло окрестности Львова на три дня раньше московских полков, татары пытались настигнуть Хмельницкого. Безуспешно: Бутурлины догнали гетмана у местечка Заложицы, откуда объединенная армия с боями пробилась к Озерной. Здесь русские и казаки три дня отражали атаки татар, нанеся тем тяжелые потери. 12 ноября Мехмед-Гирею пришлось вступить с Хмельницким в переговоры, на которых стороны договорились об обмене пленными. Орда двинулась на юг — в Молдавию. Русская же армия с успехом вернулась в окрестности Белой Церкви.
Кампания 1655 года поставила Речь Посполитую на грань катастрофы. Были потеряны почти все западнорусские земли, пал Вильно, а русские отряды все смелей проникали в пределы собственно польских земель. При этом Ян Казамир не мог ничего противопоставить русскому натиску — Потоцкого и Радзивилла разбили, а очередной сбор посполитого рушения и наемников требовал времени и денег.
От полного поражения поляков спасли шведы и ошибки русской дипломатии. Окружение Алексея Михайловича летом заспорило о том, как действовать дальше. Особенно активно выступала «польская партия», горячо ратовавшая за заключение мира с Речью Посполитой и объявление войны Швеции. Ее возглавлял курировавший внешнюю политику Афанасий Ордин-Нащокин, сын мелкого дворянина из Опочек, приобретший влиятельного союзника в лице патриарха Никона. Им удалось убедить молодого царя и взять верх над сторонниками союза со Швецией — Одоевским, Ромодановским и Бутурлиным.
Алексею Михайловичу вскружили голову военные успехи кампаний 1654–1655 годов, польская армия и правительство казались поразительно слабыми. Шведское королевство сочли более серьезным соперником, агрессию которого требовалось к тому же упредить. В конце 1655 года русское правительство начинает прощупывать почву относительно военного сотрудничества с главным естественным противником Швеции — Данией. Не добившись устойчивого союза, Ордин-Нащокин и Алексей Михайлович тем не менее решились объявить Швеции войну.
С Польшей в октябре 1656 года заключили Виленское перемирие, и правительство смогло перебросить основные силы на северо-запад. Перемирие стало итогом многотрудных переговоров, на которых решалась судьба украинских и белорусских земель. Польские дипломаты сделали безошибочную ставку на громадные амбиции Алексея Михайловича — речь зашла о получении им престола Речи Посполитой после смерти Яна Казимира.
Оставался еще один щекотливый момент: реакция Хмельницкого на перемирие с поляками. Гетман довольно нервно отреагировал на начало переговоров с Польшей, однако в Москве его уверили, что о возвращении Малороссии под власть польской короны речи не идет. Несмотря на это, недоверие казачьей старшины и московских воевод усиливалось, подогреваемое слухами, которые щедро распускали поляки.
Наконец, в декабре 1656 года в трансильванском городе Раднот Хмельницкий самовольно заключил со Швецией, Трансильванией и Бранденбургом договор о совместных боевых действиях против Польши. При этом гетман по-прежнему уверяет русских представителей в полной преданности царю, объясняя свои секретные сношения с иностранными государями (нарушение мартовских статей) боязнью за судьбу гетманщины. Летом 1657 года Хмельницкий уверял Федора Бутурлина:
Я верный подданный царского величества и никогда от его высокой руки не отлучусь; царского величества милость и оборона нам памятны, и за то готовы мы также царскому величеству служить и голов своих не щадить.
Метания Богдана усилили и без того назревавший раскол среди казачьей старшины, часть которой все более и более склонялась к переходу обратно под руку польского короля. Основной причиной стала разница политического устройства Московского царства и Речи Посполитой. Слабая, страдающая от децентрализации и произвола магнатов Польша для многих любителей самоуправства и самовластия выглядела предпочтительней, чем жестко стелившая Москва с ее строгой вертикалью власти.
Однако до реального раскола казачества было еще далеко, а полный оптимизма Алексей Михайлович 15 мая во главе армии покинул Москву. Главной целью русского войска на этот раз стала Рига — основа шведского господства в северной Прибалтике. Русским полкам предстояло столкнуться с одной из лучших европейских армий, годом ранее полностью разгромившей польское коронное войско — шведы тогда захватили Варшаву, Краков, Люблин и Сандомир. «Шведский потоп» буквально с головой накрыл Речь Посполитую. Но русских оказалось не так-то просто потопить. В июле — августе дядя царя Семен Стрешнев захватил Динабург и Кокенгаузен, что позволило 23 августа начать осаду Риги.
Взять крепость сходу не получилось. Второй по значимости город шведского королевства оказался должным образом укреплен, его оборонял многочисленный гарнизон — свыше 7 тысяч человек. Русские войска медленно сжимали кольцо вокруг города, а драгоценные теплые дни тем временем пролетали один за другим. Алексей Михайлович тщетно ожидал прихода датского флота — Копенгаген наблюдал за ходом противостояния, не торопясь ввязываться в войну. Осенние дожди постепенно превратили позиции русских полков в месиво из воды, грязи и нечистот. Успешная вылазка шведов 2 октября усугубила положение.
Тремя днями позже русская армия начала сворачивать осадный лагерь. Отступление от Риги, однако, не означало неспособности русской армии продолжать осаду. Дело было в невозможности полностью заблокировать Ригу с моря — в середине сентября корабли доставили осажденным подкрепления. Главной же цели похода — сковать силы шведов и показать потенциальным союзникам Дании и Бранденбургу решительность своих намерений — царские войска уже достигли. Вскоре после отступления от Риги до царя дошли известия из Юрьева, который после долгой осады захватил князь Трубецкой. Другой царский воевода, Петр Потемкин, взял Ниеншанц.
Осада Риги, гравюра
Кампания 1657 года началась с контрнаступления генерал-губернатора Ливонии Магнуса Делагарди, в феврале захватившего Псково-Печерский монастырь. Летом Делагарди разбил русскую рать под Валком. Лишь благодаря действиям полковника Фонвизина, прикрывавшего отступление, войскам удалось благополучно избежать полного разгрома. Это не спасло воеводу Матвея Шереметева, скончавшегося от тяжелых ран в плену.
Окрыленный успехом, Делагарди подступает к Гдову. Этим умело воспользовался И.А. Хованский, подошедший к городу в ночь с 15 на 16 сентября. Уверенный в численном превосходстве русских, шведский командующий отдает приказ об отходе, надеясь ночью оторваться от противника. Расчет не оправдался — шведов настигли, и русские ратники разбили их в упорном бою. Делагарди лишился всей артиллерии, личного штандарта и значительной части армии — из трех тысяч человек тысяча оказалась убита, ранена или пленена.
Поражение обнажило границы шведской Ливонии для русских отрядов. К концу осени Хованский полностью разорил окрестности Яма, Ивангорода и Нарвы, а русские отряды блокировали Ревель. Приход весны не избавил шведов от неудач — Ям пал, Нарву осадили. Шведы, чьи лучшие силы находились в Польше, пошли на мирные переговоры.
После долгих и бесплодных попыток русских добиться от Стокгольма территориальных уступок, в декабре 1658 года было заключено трехлетнее Валиесарское перемирие. Россия удерживала за собой Юрьев с окрестностями, но на довольно зыбких основаниях. Уже позже — в 1661 году — заключение Кардисского мира ознаменует возврат границ к довоенному положению.
Хотя война и не принесла России никаких территориальных приобретений, она продемонстрировала успешность военных реформ. Русские рати показали способность сражаться и побеждать в полевых сражениях с одной из лучших европейских армий, а полякам продемонстрировали прекрасное владение осадным делом.
Разумеется, военные реформы на этом не заканчивались. Всю войну без остановки формировались новые солдатские и драгунские полки, «служилых по отечеству» массово переводили в рейтарские и гусарские соединения. Неизбежные потери вынудили правительство перейти к сбору даточных людей — только в период с 1658 по 1661 год в армию было набрано более 50 тысяч человек. Здесь, впрочем, имелась и обратная сторона — снижение качества и боеспособности полков. Позже это станет одной из причин грядущих неудач русской армии.
А пока на северо-западе идет война, с юга приходит зловещее известие — умер Хмельницкий.
Далее: часть IV и последняя, Русско-польская война, обретение Малороссии
