11 сентября 1973 года в Чили произошел военный переворот, в результате которого было свергнуто левое правительство Сальвадора Альенде. К власти пришла военная хунта во главе с генералом Аугусто Пиночетом. В России (а уж в Советском Союзе совершенно точно) не было ни одного человека, который не слышал бы ничего о событиях в далеком Чили.
Советский Союз вложил немало сил и средств в Альенде, который стал первым социалистом, пришедшим к власти в Латинской Америке (очень давней сфере влияния США) по итогам выборов. Его свержение обыгрывалось советской пропагандой как фашистский путч, а о зверствах хунты, реальных или мнимых, рассказывал каждый радиоприёмник. Казалось бы, всё просто: вот сторона добра, вот сторона зла, наши парни победили плохих парней (или наоборот, это в зависимости от политических симпатий отдельно взятого человека). Но в действительности все было значительно сложнее, чем борьба черного и белого, правого и левого. При ближайшем рассмотрении и Альенде не совсем коммунист, и Пиночет далеко не ультраправый. Реальная, а не пропагандистская история чилийского переворота, его причин и последствий, способна порвать не один пропагандистский шаблон.
Чтобы понять, что такое Чили, надо немного отмотать пленку назад. В начале ХХ века Чили — одно из самых развитых латиноамериканских государств. В первую очередь благодаря хорошо развитой медной промышленности, которая давала в государственную казну значительные поступления. Вместе с тем даже относительное богатство (относительное, на фоне соседей) не добавило местной политической системе стабильности. Чили было хоть и развитым, но латиноамериканским государством, и поэтому имело богатые традиции переворотов. В 30-е годы там даже случился такой феномен, как левая хунта.
Мы привыкли к тому, что все хунты традиционно являются правыми и захватывают власть, чтобы противостоять угрозе революции. Но здесь все было наоборот: группа левых офицеров во главе с Мармадуке Грове Вальехо (главой ВВС Чили) захватила власть и провозгласила социалистическое государство.
Государство это продержалось всего 12 дней, никем не было признано и достаточно скоро военных отстранили от власти, а Вальехо сослали на остров Пасхи. Правда, уже через три месяца после этого происходит новый переворот и Вальехо амнистируют. В общем, типичная латиноамериканская картина — все игроки свергают друг друга по очереди, а иногда и по несколько раз. Правда, нравы там были относительно гуманные, без особых зверств и масштабного террора.
Вальехо интересен тем, что после возвращения с острова Пасхи он создал Социалистическую партию Чили, которая будет играть существенную роль в чилийской политике. Сальвадор Альенде был одним из основателей этой партии, хотя на тот момент ему исполнилось 24 года. Альенде и Вальехо были практически родственниками, родной брат генерала был женат на сестре Альенде.
По логике жанра, Альенде должен был родиться в семье небогатых служащих и с детства познать невзгоды и неравенство. Пиночету полагается быть потомственным аристократом, с детства купаться в роскоши и выбрать военную карьеру как дань уважения заслугам предков. Но все было наоборот. Сальвадор принадлежал к влиятельному клану Альенде — клан добился своего положения ещё в колониальную эпоху. Дед Сальвадора возглавлял одну из чилийских масонских лож и был известен как непримиримый борец за секуляризацию церкви и депутат чилийского конгресса. Любопытно, что и отец Альенде, и сам Сальвадор тоже были активными масонами. Сальвадор, например, состоял в ложе Progreso No. 4 (иногда говорят, что это была наследственная ложа его семейства). Некоторые российские источники утверждают, что Альенде и Пиночет вообще состояли в одной ложе, но англоязычные источники не подтверждают эту информацию.
Альенде получил классическое аристократическое воспитание: престижная школа, университет, спорт. Известно, что в юности на него оказал огромное влияние беглый итальянский анархист Хуан де Марки. Но в целом Альенде на роду было написано стать политиком, как дед.
Пиночет, наоборот, вовсе не аристократ. Он скорее выходец из низшей страты среднего класса. Отец — портовый таможенник, мать — домохозяйка. Помимо него — еще 5 братьев и сестер. В таких условиях какие уж тут портреты предков и привидения в фамильных замках. Самый дешевый и простой путь наверх — военное училище и служба в армии. К тому моменту как Пиночет закончил учебу и выпустился лейтенантом, Альенде (который был старше на 7 лет) уже делал дела в Социалистической партии Чили, которую пока еще возглавлял его родственник Вальехо. Через год Пиночет всё ещё был лейтенантом, а Альенде в 30 лет стал министром здравоохранения.
В 1936 году Коминтерн для противостояния повсеместно набирающим популярность правым течениям решил сменить тактику. Если раньше коммунистические партии должны были сотрудничать только друг с другом (позже — с другими левыми), то теперь новой тактикой стало создание широчайших альянсов, получивших название Народный фронт. Эти фронты объединяли практически все движения, которые нельзя было отнести к ультраправым, от коммунистов и социалистов до центристов и христианских демократов. Тактика оказалась частично успешной, народные фронты пришли к власти в Испании, Франции и Чили. В 1938 году кандидат от такого фронта стал президентом страны, и 30-летний Альенде получил министерский пост. Блестящее начало карьеры. В том же году младший лейтенант (Sub-lieutenant) Пиночет переводится в гарнизон в Вальпараисо — домой в родной город.
Разгоралась Вторая мировая, Народный фронт распался. Альенде покинул пост министра, перед этим успев отправить Гитлеру телеграмму с протестом против дискриминации евреев. На месте Народного фронта возник Демократический альянс, а Альенде возглавил Социалистическую партию. К тому моменту Вальехо уже умер.
После Второй мировой войны Демократический альянс, объединявший все левые силы Чили, выдвинул кандидатом в президенты Габриэля Виделу. С началом Холодной войны Видела внезапно совершил ловкий финт и развернулся на 180 градусов, начав преследовать коммунистов. Впрочем, в Латинской Америке бывало и не такое. Этот факт важен потому, что партия фактически кинула Альенде. Он был против запрета компартии президентом и отказывался поддержать это решение, однако партия пошла ему наперекор. Это привело к расколу, по итогам которого Сальвадор покинул ряды социалистов и создал свою настоящую социалистическую партию, с колхозницами и защитой прав трудящихся. Она называлась Народная социалистическая партия.
В 1952 году Альенде предпринимает первую попытку баллотироваться в президенты, но проваливается на выборах. Более того, его собственная Народная социалистическая партия кидает его и вместо кандидатуры Альенде поддерживает бывшего диктатора Чили Ибаньеса, который был свергнут перед недолгим правлением левой хунты Вальехо, родственника Альенде.
Альенде ничего не оставалось, как обвинить новых соратников в предательстве и вернуться в Социалистическую партию. В 1958 году он вновь выдвигался в президенты, на этот раз от фронта «Народное действие», который объединял социалистов и полулегально существовавших коммунистов. На этот раз Сальвадор был близок к успеху и набрал почти треть голосов, но все же проиграл.
Когда Альенде впервые выдвигался на пост президента, Пиночет был скромным преподавателем в военной школе, где читал курс по военной географии и геополитике. К моменту вторых президентских выборов Альенде Пиночет помогал организовывать военную академию в Эквадоре.
Однажды попав в высокую политику, Альенде больше не покидал ее. После ухода с поста министра он долгое время был сенатором, а в 60-е годы стал президентом Сената. Произошло это после третьей подряд неудачи с выдвижением на президентский пост. На этот раз он набрал наибольшее количество голосов за все время участия в выборах (считая те, на которых он наконец победил) — почти 39% голосов. Но уступил кандидату от христианских демократов Эдуардо Фрею Монтальве.
Пиночет в это время преподавал геополитику в Военной академии, продолжая оставаться ничем не примечательным офицером. Генеральское звание он получил уже на излете десятилетия, в 1969 году.
Тем временем Альенде, как уже упоминалось, проиграл третьи подряд выборы, на этот раз Монтальве. Именно Монтальва и начал рыть социалистическую яму, которую Альенде потом только углублял. Монтальва изначально был центристом, но решил проводить политику в русле умеренно левого популизма. На этом поприще он сделал важный символический шаг — восстановил дипломатические отношения с СССР, которые были разорваны еще в конце 40-х, в самом начале Холодной войны.
Товарищ Монтальва задумал начать экспроприацию крупных латифундий. Формально изымались только самые крупные участки, которые обрабатывались недостаточно эффективно. На деле экспроприировали совсем немного, но зато самые продуктивные земельные владения. Хотя формально землю отбирали в обмен на компенсацию, латифундисты остались недовольны, тем более что основная часть компенсации выплачивалась не деньгами, а государственными облигациями.
Кроме того, Монтальва решил начать ползучую национализацию медного сектора. Медь была важнейшим товаром в структуре чилийского экспорта, примерно таким же, как нефть в современных арабских странах. Она давала львиную долю валютных поступлений в государственный бюджет. Почти все компании в медной промышленности принадлежали американцам, и Монтальва задумал выкупить контрольные пакеты акций крупных предприятий.
Позаботился Монтальва и о трудящихся, сделав важный символический жест: он ввел прогрессивную шкалу налогообложения — для богатых налоги были резко повышены, а бедные слои стали платить поменьше.
Таким образом именно центрист Монтальва посеял семена розни и вражды в Чили и озлобил против правительства средний класс и богатейшие круги общества.
В 1970 году состоялись президентские выборы, которые изменили ход истории Чили. Альенде потерпел уже три неудачи и в этот раз не слишком рассчитывал выиграть. Он часто повторял свою любимую шутку — дескать, меня так и похоронят с эпитафией: «Здесь лежит будущий президент Чили».
Однако в 1969 году, незадолго до окончания правления Монтальвы, «Народное действие», объединявшее социалистов и коммунистов, добилось серьезного тактического успеха. Им удалось отколоть и привлечь на свою сторону часть христианских демократов, которые в целом поддерживали политику Монтальвы, но считали, что левые реформы надо расширить и углубить.
Вполне вероятно, что Альенде проиграл бы и четвертые выборы и до конца жизни сидел бы в чилийском конгрессе, вяло критикуя сменявшихся президентов, но в президентскую кампанию решил вмешаться СССР. Вообще Альенде не был коммунистом — скорее, умеренным социалистом, то есть левым, но без закидонов про диктатуру и кровавый террор. В Чили существовала отдельная компартия, которую возглавлял Луис Корвалан, но она была слишком слабой и связывать с ней какие-то надежды было бессмысленно. Поэтому в Кремле решили поставить на Альенде. Считается, что по линии КГБ Кремль выделил на его президентскую кампанию около полумиллиона долларов.
Американцы тоже не сидели сложа руки. Доктрина Монро ещё в начале XIX века провозглашала, что США считают всю Америку своей зоной влияния и будут рассматривать любое вмешательство в дела латиноамериканских стран со стороны европейских держав как акт агрессии. Тогда эта доктрина была сформулирована как своеобразное виртуальное джентльменское соглашение: американцы не лезут в Европу, европейцы не лезут в дела Латинской Америки, и никто никому не мешает. Однако с тех пор утекло много воды, США давным-давно активно вмешивались в дела любой страны земного шара. При этом Латинскую Америку они по-прежнему считали своей и на корню пресекали любые попытки европейцев слишком близко подойти к континенту.
Американцы тоже вступили в кампанию, но вместо поддержки конкретного кандидата вели кампанию по дискредитации Альенде. На этих президентских выборах у него и так было два сильных соперника. Кандидат от умеренно правой Национальной партии Хорхе Алессандри уже был президентом в 1958–1964 годах, причем выиграл как раз у Альенде. Вторым соперником был христианский демократ Радомир Томич, однако после раскола его партия потеряла часть своей силы.
Выборы прошли 4 сентября 1970 года. Это было захватывающее противостояние. Томич набрал 28,1% голосов, Алессандри — 35,27%, а победителем стал Альенде, получивший 36,6%. Альенде одержал победу благодаря 29 тысячам голосов. Это ничтожное количество, капля в море из 3,5 миллиона избирателей Чили. Альенде победил, хотя набрал даже меньше голосов, чем на выборах 1964 года (тогда он получил 38,9%). Тем не менее нельзя не отметить, что реванш Альенде был изящным, он победил Алессандри 29 тысячами голосов — в 1958 году Алессандри победил Альенде, набрав на 33,5 тысячи голосов больше.
По чилийским правилам, если ни один кандидат не одерживал убедительной победы, то есть не набирал более 50% голосов, то президента выбирали из двух лидеров гонки большинством голосов в конгрессе. В 1958 году Алессандри набрал на 121 голос больше и стал президентом. 14 лет спустя Альенде получил на 118 голосов больше соперника и стал первым левым политиком, выигравшим демократические выборы в Латинской Америке. Победу в парламенте ему удалось одержать за счет голосов христианских демократов, чей кандидат занял последнее место и выбыл из гонки. Они взяли с Альенде обязательство не нарушать свободу слова и печати, не реформировать школьные программы и не создавать свои вооруженные формирования.
Альенде наконец добился того, к чему шел 20 лет. Он стал президентом страны, и трудно сказать, понимал ли он, в какую ловушку себя загнал. Сказать, что Альенде оказался между молотом и наковальней — не сказать ничего.
С одной стороны на него оказывали сильное давление в Кремле, который потратил много сил на поддержку кандидата и теперь ждал отдачи — как минимум борьбы с американским империализмом и внедрения марксистских практик в экономическую систему. Помимо Москвы на Альенде давили и левые соратники, значительная часть которых была настроена гораздо радикальнее самого президента. Товарищи требовали углубления социализма и подлинной борьбы за права трудящихся. С другой стороны, средний класс задавался резонным вопросом: если нас при центристе Монтальве едва не раскулачили, то что тогда будет при марксисте Альенде?
На Альенде давила и Америка, тоже заранее настроенная враждебно. Американцы крепко держали всю Латинскую Америку, контролировали большую часть латиноамериканской экономики, и им ничего не стоило обратить в прах любую страну региона по щелчку пальцев.
У нового президента сразу не осталось ходов. Если бы он кинул левых и повернулся к правым и американцам, то остался бы не просто полководцем без армии, но и навсегда похоронил бы свою политическую карьеру. Свой президентский срок он может быть и досидел бы, но остаток жизни точно провел бы за распитием вина и написанием мемуаров. Вполне достойно, но вряд ли ради этого имело смысл рваться к власти почти четверть века.
Левый курс и ориентация на СССР означали серьезные проблемы с США. Американцы могли устроить молодой латиноамериканской демократии такие проблемы, которые Советский Союз не смог бы компенсировать при всём желании.
Альенде подумал и решил проводить компромиссную умеренно левую политику. Фактически он только продолжал и углублял начинания своего предшественника, христианского демократа Монтальвы. Продолжилась экспроприация крупных латифундий, которые временно передавались производственным кооперативам на несколько лет — те должны были в итоге или поделить землю между собой, или оставить в кооперативном владении.
Новый президент продолжил национализацию медной промышленности. Если при Монтальве государство только пыталось заполучить контрольный пакет акций предприятий, то теперь шахты планировалось выкупать целиком.
В принципе, Альенде делал все то же самое, что и предшественник. Но у Монтальвы не было проблем с США — он был популистом, но не ориентировался на СССР и не подвергал сомнению американские позиции в регионе. А Альенде открыто декларировал курс на Советский Союз, слетав в Москву трижды за три года.
Альенде во время визита в СССР
Американцы, недолго думая, отказались принять компенсации за медные предприятия и объявили Чили негласное эмбарго. Поскольку почти вся медь продавалась в Америку, бюджет оказался в затруднительном положении. Кроме того, цены сильно упали: если в первый год правления медь продавалась по 66 долларов за тонну, то затем цена упала до 48 долларов. Что ещё хуже, Альенде во время предвыборной кампании надавал трудящимся массу популистских обещаний вроде многократного повышения зарплат и прожиточного минимума. Эти обещания тяжело было выполнить и в обычной ситуации, а уж в условиях такого давления и подавно.
Чтобы покрыть дефицит бюджета, на полную катушку включили печатный станок. Резкое и ничем не обоснованное увеличение денежной массы породило гиперинфляцию, которая моментально съела доходы от повышения зарплат.
Латифундисты, фактически целиком обеспечивавшие сельскохозяйственную отрасль страны и насторожившиеся еще при Монтальве, теперь окончательно решили, что их будут раскулачивать, и стали в массовом порядке забивать скот и выводить капиталы. Правительство ответило на это очередной популистской мерой — введением контроля за ценами, что сразу же породило дефицит.
Попытка управлять капиталистической экономикой методами и инструментами плановой экономики изначально была безумством. Теперь Альенде не оставалось ничего, кроме как пойти по пути огосударствления. Началась национализация не только предприятий медной промышленности, но и крупных производств в других отраслях, а также банковской системы.
Попытка решить продовольственные затруднения привела к внедрению своеобразного продовольственного налога для крестьян. Часть своего урожая они были обязаны сдавать государству по заранее фиксированным ценам, что в условиях бешеной инфляции было далеко не всегда выгодно.
Пополнить дефицитный бюджет иностранными кредитами в условиях американского давления было достаточно проблематично. Вся экономика Чили, как и других латиноамериканских стран, была замкнута на США, и Советский Союз, даже имей он такое желание, не в состоянии был долго удерживать на плаву далекое Чили.
Вдобавок ко всему, как уже говорилось, Альенде наобещал всем всего и сразу, повысив зарплаты и пособия в несколько раз и начав щедро раздавать деньги на социалку. В результате уже через два года государство объявило дефолт.
Предпринятые Альенде меры по резкому повышению зарплат и сокращению безработицы уже в первый год привели к росту чилийской экономики на 8%. Но начавшиеся вслед за этим процессы привели к сокращению ВВП на 5,5%, а инфляция в отдельные моменты достигала 500%. На момент свержения друга чилийских рабочих ВВП стабильно шел вниз на −4,2%.
Резкое ухудшение уровня жизни вывело на улицы городов не только убежденных противников Альенде, но и многих его бывших сторонников. Осенью 1972 году страну потрясла масштабная забастовка водителей грузовиков. Особенностью Чили было большое количество мелкой буржуазии, и как раз по этим людям политика Альенде ударила в первую очередь. Грузовой транспорт находился не в руках крупных корпораций, а в основном в руках дальнобойщиков, собственников своих грузовиков. При этом у них был очень мощный общенациональный профсоюз CNTC.
На волне всё усиливавшейся национализации различных отраслей ходили слухи, что скоро будет национализирован и грузовой транспорт. В Чили тогда было очень мало железных дорог и все перевозки осуществлялись автотранспортом — водители грузовиков были очень и очень серьезной силой, а их забастовка — внушительным аргументом. В октябре 1972 года профсоюз начал бастовать. 12 тысяч водителей прекратили доставлять грузы. Альенде не нашел ничего лучше, как приказать арестовать лидера профсоюза Леона Виларина и других зачинщиков, а также конфисковать грузовики у владельцев, которые участвовали в забастовке. Это была главная ошибка президента. В ответ забастовали вообще все перевозчики, которые были в стране, к ним присоединились и другие недовольные. Всего бастовало порядка 150 тысяч человек при общей численности населения страны в 9,5 млн человек (как если бы в России забастовали 2,5 млн.). Весьма внушительное количество.
Тем временем ультралевые активисты в регионах начали под предлогом национализации, как выражаются сейчас, «отжимать бизнес». Альенде понял, что ситуация выходит из-под контроля и попытался договориться с бастующими. Те требовали прекратить экспроприации и вернуть все национализированное имущество владельцам, ограничить полномочия президента, свернуть деятельность левых активистов. Альенде не мог на это пойти — во-первых, ему пришлось бы отказаться от своей собственной программы, а во-вторых, из-под контроля постепенно начинали выходить и левые, недовольные недостаточным радикализмом президента.
Переговоры закономерно провалились. Следом за дальнобойщиками забастовали профсоюзы врачей, учителей, адвокатов, торговцев, словом, почти всё образованное население. На пике протестов их численность доходила до 500 тысяч человек — по меркам Чили огромная цифра.
Правительство пыталось наладить перевозки грузов силами сторонников Альенде, но их почти не было среди владельцев грузового транспорта, и затея провалилась. Альенде начал готовить силовой ответ.
В большинстве регионов страны было введено чрезвычайное положение. Президент провел переговоры с военными, лично встретившись с высокопоставленными офицерами и отметив самых лояльных. В этот момент и появляется Пиночет. Сюрприз! Пиночет был креатурой Альенде. Звучит странно и разрывает шаблон, но это так. До прихода к власти Альенде, как уже упоминалось выше, Пиночет был непримечательным офицером, преподавал в академии, в 1969 году был повышен до бригадного генерала (в России точного эквивалента этого звания нет, это нечто среднее между полковником и генерал-майором) и командовал заштатным провинциальным гарнизоном.
Пиночет и Альенде
Возвышение Пиночета началось при Альенде, который воспользовался проверенным тысячелетиями методом: выдвигай худородных и создавай людей сам, чтобы они были обязаны тебе лично. В 1971 году Пиночет получает новое повышение, становится дивизионным генералом и командующим гарнизона Сантьяго — чилийской столицы. Это было серьезное назначение, и Альенде не пошел бы на него, если бы не считал Пиночета полностью своим человеком.
После провала переговоров между забастовщиками и правительством в конце 1972 года и встречи Альенде с генералитетом Пиночет поднимается еще выше — теперь он становится заместителем министра внутренних дел вице-президента Пратса (который был самым влиятельным сторонником Альенде в армии и его правой рукой). Одновременно Пиночет вырастает до начальника штаба чилийской армии. Это невероятный карьерный рост, возможный только в условиях революции, особенно если учитывать размеренную, но в целом не блестящую прежнюю карьеру Пиночета.
Тем временем страна была на грани гражданской войны, а насилие выплеснулось на улицы. Левые (они нападали на банки и фермы) и правые (они предпочитали саботаж и диверсии против правительственных объектов) радикалы едва ли не каждый день совершали теракты. Альенде ничего не мог с этим поделать. Почва уходила у него из-под ног, забастовка грузоперевозчиков и присоединившихся к ним представителей среднего класса в буквальном смысле слова парализовала страну, инфляция разгонялась, продуктовый дефицит привел к возникновению обширного черного рынка, экономика лежала в руинах после дефолта. В довершение всего чилийский конгресс, всего пару лет назад поддержавший Альенде, теперь встал к нему в активную оппозицию. По итогам новых выборов сторонники Альенде потеряли большинство, и парламент стал оппозиционным. У конгресса не хватало необходимого большинства голосов, чтобы объявить Альенде импичмент, но хватало, чтобы блокировать все его дальнейшие законодательные инициативы.
В конце июня 1973 года была предпринята первая попытка свержения Альенде, так называемый мятеж танкетасо. Взбунтовался танковый полк, однако армия при активном участии Пиночета подавила попытку переворота без большой крови. Вскоре после этого главный сторонник Альенде генерал Пратс уходит в отставку. Главнокомандующим становится Пиночет, за неполные два года проделавший путь от начальника заштатного гарнизона до главы всей армии. До свержения Альенде оставалось меньше месяца.
В конце августа 1973 года конгресс объявил президенту «виртуальный импичмент». Для настоящего необходимо было собрать 2\3 голосов, оппозиции немного не хватало, и депутаты просто приняли резолюцию, объявлявшую правительство нелегитимным и незаконным в связи с неоднократными нарушениями конституции (попрание свободы слова, запрет профсоюзных организаций, попустительство левому террору и так далее).
Несмотря на виртуальность этой декларации, она открывала дорогу перевороту. Фактически законодательная власть объявила действующего президента и правительство вне закона, а история учит нас, что для успешного переворота необходимо опираться на какую-то из ветвей власти. Нельзя просто так взять и свергнуть власть, для этого надо заручиться поддержкой другой власти. В данном случае опорой потенциальных революционеров был конгресс, который своей декларацией как бы разрешал переворот.
В этой ситуации у Альенде оставалось два выхода. Либо попытаться совершить конституционный переворот — например, провести национальный референдум о доверии президенту, в случае успеха разогнать парламент, ввести чрезвычайное положение, а потом устроить масштабные репрессии. К этому варианту Сальвадора подталкивали стоявшие у него за спиной левые радикалы. Второй вариант — тихо бежать из страны душной южной ночью. В этом случае президент лишался власти, зато сохранял свою жизнь и при удачном стечении обстоятельств — спасал страну от гражданской войны.
Времени у Альенде совсем не оставалось. Он запретил профсоюзы грузоперевозчиков и готовился к конфискации их транспорта, но так и не успел. 11 сентября 1973 года начался военный переворот. По легенде, кодовым сигналом к выступлению стала сказанная по военным частотам фраза: «в Сантьяго идет дождь». В 6.30 утра начался захват ключевых объектов в столице, в эфир пошли сообщения о переходе власти в руки военных. Штабы партий и движений, поддерживавших Альенде, были захвачены. В начале десятого утра начался штурм Ла Монеды — президентской резиденции. Иногда встречаются сообщения, что Альенде предлагали сдаться в обмен на немедленный выезд из страны. Альенде вряд ли бы принял это. Надо отдать ему должное, он поступил достойно, как аристократ, проигравший главную партию своей жизни — он застрелился (из автомата, подаренного ему Фиделем Кастро).
Бомбардировка президентского дворца 11 сентября 1973 г.
К половине третьего дворец был захвачен. Было убито несколько офицеров-лоялистов. Советская пропаганда утверждала, что Альенде был убит путчистами, но Пиночет всегда это отрицал. Несколько лет назад была проведена эксгумация тела Альенде для выяснения обстоятельств гибели — комиссия пришла к выводу, что он действительно покончил с собой. Его родственники также подтверждали версию о самоубийстве.
К власти пришла хунта военных, в которой помимо Пиночета состояли главком ВВС, главком ВМФ и командующий карабинерами. Формально хунта правила страной почти 20 лет, но де-факто главную роль играл Пиночет, умело задвинувший всех соратников.
1/3 Солдаты у дворца во время переворота
2/3 Альенде в окружении охраны
3/3 Пиночет в католической церкви Сантьяго через неделю после переворота
После переворота наиболее радикальные левые (среди которых был, например, племянник Альенде, придерживавшийся ультрамаоистских взглядов) перешли к тактике партизанской войны, а хунта — к репрессиям. Разумеется, никто не кричал «Ура! Мы убиваем коммунистов, просто праздник какой-то!» Все репрессии тщательно скрывались, в том числе из-за этого достаточно трудно установить точное число жертв. Противники Пиночета заявляют о 30 тысячах убитых (не считая арестованных и помещенных в концлагеря), но в результате многолетних поисков удалось установить личности только 3 тысяч убитых. Много это или мало? В относительных цифрах вроде бы существенно меньше, чем все привыкли в ХХ веке. Но надо учитывать небольшое население Чили. Если экстраполировать цифры на текущие российские условия, то получится, что по минимальным оценкам погибло 50 тысяч человек, а по максимальным — 500 тысяч (не считая арестованных). Это достаточно много, хотя и меньше, чем при Сталине. Вероятнее всего, обе цифры неверны — количество погибших больше 3 тысяч, но значительно меньше 30.
Разумеется, в число погибших входят ультрарадикалы, просто-напросто опасные для общества, но значительную часть наверняка составили болтуны-активисты, в жизни не державшие оружия и не намеревавшиеся этого делать.
Был ли Пиночет злом? Безусловно, был. Но, возможно, чуть меньшим, чем грядущая гражданская война. Как можно охарактеризовать человека, который после захвата власти разогнал конгресс (между прочим оппозиционный Альенде) и зачистил на 20 лет все живое на политической карте Чили? Так сказать, боролся с экстремизмом. У нас, видимо, из-за надрывной советской пропаганды, почему-то широко распространено мнение, что Пиночет был ультраправым и вообще чуть ли не фашистом. Это совсем не так. Первый шаг Пиночета после прихода к власти — разгон левых. Второй шаг Пиночета после прихода к власти — разгон правых.
Был ли Пиночет изначальным противником Альенде? Судя по всему, каких-то устоявшихся политических взглядов у него не было, так же, как у русских дореволюционных офицеров. Будь он противником Альенде, его великолепный взлет при левых не состоялся бы. Шутка ли, за два года подняться из заштатных офицеров в главнокомандующие. В таких условиях нужен даже не нейтралитет, а лояльность. Которую он, между прочим, доказал, подавив мятеж танкистов.
Почему в таком случае Пиночет пошел против Альенде? После того как парламент виртуально низложил президента, Пиночет понял, что ему выпал один шанс на миллион, что это решение фактически дает добро на любой переворот. Дальнейшее было делом техники. Пиночет воспользовался ситуацией так, как ей воспользовались военные в феврале 1917-го. А его история прямо похожа на историю отношений Временного правительства и Корнилова. Корнилов тоже был в меру известным, но все же не перворанговым военным, резко возвысившимся в революционной обстановке. Сначала он был назначен командующим столичным гарнизоном (как и Пиночет), потом главнокомандующим (как и Пиночет), а потом попытался воспользоваться обстановкой и взять власть в свои руки. Разница между ними в том, что Пиночет смог, а Корнилов нет. Чилийский генерал оказался умнее, и, взяв власть, постепенно зачистил радикалов всех направлений, а потом избавился от хунтистов с претензией на самостоятельность, благодаря чему и правил почти 20 лет. Русские генералы в 1917-м уступили власть гражданским, вскоре разругались с ними и один за другим отправились в могилу.
Был ли злом Альенде? Как человек — нет. Он не был душегубом, маньяком или террористом. Это не Ленин и не Сталин. Он никогда не выступал за террор и репрессии. Наоборот, он был вполне компромиссным человеком, но изначально неверно оценил свои силы и возможности. Поэтому как политик Альенде был безусловным злом, но и жертвой одновременно. Его политика стала злом для страны не столько потому, что она была деструктивной по своей природе, как у большевиков. Скорее, она стала неизбежно деструктивной в тех условиях, на которые с самого начала обрек себя Альенде. Когда он наконец стал президентом, выяснилось, что он всем должен: должен СССР за помощь, должен ультралевым за поддержку, должен центристам за симпатии в парламенте, должен избирателям, которым наобещал всего и сразу, должен США, поскольку живет в их зоне влияния. Угодить столь разношерстной компании одновременно было невозможно. Единственным спасением для Альенде стала бы мимикрия под умеренно левого популистского политика, которых в Латинской Америке всегда было множество. Например, предшественник Альенде проводил почти идентичную политику, но при этом не обнимался с СССР и не порывал с США, благодаря чему и досидел свой срок правления до конца.
Но Альенде решил по-честному исполнять договоренности с СССР. Он принялся обличать американскую военщину и хищнический империализм, а империализм решил в ответ обрезать Альенде крылья, не дожидаясь, пока тот взлетит. Как итог: обвал валюты, развал экономики, дефолт, повсеместный хаос. Не будь всего этого, Альенде вряд ли перешел бы к таким вещам, как национализация банков и транспорта. Во всяком случае, изначально он об этом даже не помышлял, планируя строить социал-демократию в духе еврокоммунизма и ограничившись только завершением реформ своего предшественника — национализацией медной промышленности и выкупом крупнейших латифундий. Да, это вызвало бы недовольство у левых радикалов (которые критиковали бы президента за нерешительность), но сохранило бы поддержку у центристов, а победить одного игрока или найти с ним компромисс — несравненно легче, чем воевать одновременно с пятью или шестью.
Возможно, эти меры не лучшим образом сказались бы на чилийской экономике (а может и наоборот), но это не имело бы фатальных последствий. Скорее всего, Альенде просто проиграл бы следующие президентские выборы и сел писать мемуары, попивая вкусное чилийское вино. Вместо этого он оказался в эпицентре политического противостояния двух далеких держав — СССР и США, и именно поэтому он в том числе и жертва. Жертва Холодной войны.
Левые и правые до сих пор ожесточенно спорят: сломал ли Альенде экономику? Был ли Пиночет спасителем? Существует ли чилийское чудо? Причем споры идут не только в России, но и в остальном мире.
Альенде некоторыми своими реформами, безусловно, осложнил и усугубил ситуацию, но до военного коммунизма дело не дошло, а политический кризис влиял на экономику даже сильнее, чем неумелые действия реформаторов. Реально ли чилийское экономическое чудо? Разумеется, в первую очередь это пропагандистский штамп Chicago boys и их учителей. Никакого чуда не случилось. Спад чилийского ВВП продолжался и после свержения Альенде. Например, в 1975 году, через два года после переворота, спад достиг минус 13% (даже больше, чем при свергнутом президенте). В том же году инфляция все еще составляла более 300%.
Рост экономики начался только с 1977 года, и при этом был не так уж высок — скорее типичен для умеренно развивающейся страны. До «азиатских тигров» Чили все равно было далеко. В 1982 году рост прекратился, и Чили опять сотряс мощнейший экономический провал. ВВП рухнул на 14%. Хотя кризис был общеамериканским и затронул всех соседей, обвал в Чили был наибольшим во всей Латинской Америке.
Как это ни странно, но если смотреть на основные экономические показатели, то правление Пиночета в Чили оказалось худшим (за исключением Альенде) во второй половине ХХ века. При любом другом президенте экономические показатели были лучше. При Пиночете средний рост ВВП составлял 2,9% в год. При предшественнике Альенде — Монтальве, который был умеренно левым популистом, экономика росла на 4%, а при сменившем Пиночета Патрисио Эйлвине — на 7,7%.
Правление Пиночета запомнилось запредельной безработицей, невиданной ранее. В среднем она составляла 18%, хотя ни при одном другом президенте не превышала 7,5%.
Уровень бедности, до прихода Альенде составлявший лишь 17%, к концу правления Пиночета достиг 38%. То есть однозначно утверждать, что за почти 20 лет при Пиночете Чили расцвел — это очень большое преувеличение.
Можно ли назвать это блестящим правлением или даже чудом? Вряд ли. Конечно, надо учитывать, что Пиночет стартовал в не очень благоприятных условиях, но и Альенде все же не разрушил экономику совсем. Были большие проблемы с бюджетом, но в большинстве отраслей хозяйство продолжало оставаться капиталистическим. Стабилизация рынка и доступ к зарубежным кредитам исправили бы ситуацию.
И если смотреть на Чили нейтральным и непредвзятым взглядом, далеким от разборок между левыми и правыми, смотреть как на далекую страну (а именно так и надо смотреть), то невозможно сказать, кто был лучше. С точки зрения чилийцев, оба были хуже. И если сравнивать каждого из них с любым другим чилийским президентом второй половины ХХ века, то результаты будут не в пользу Альенде и Пиночета. Оба они были не столько органичной частью чилийской истории, сколько порождениями далекой и посторонней Холодной войны. Чили почти на четверть века закрутило в случайный водоворот, откуда страна не могла выбраться до самого конца ХХ века.
