10 апреля 1932 года из жизни ушел Михаил Покровский — главный советский историк-марксист 20-х годов, отметившийся уничтожением классической дореволюционной науки и гонениями на настоящих историков.
Людям, которые до сих пор верят в расцвет науки в СССР, просто невозможно понять, до какой степени оказались разгромлены гуманитарные науки после крушения Российской Империи. Представьте, что в один прекрасный день главный математик-марксист собирает остальных математиков и объявляет: с сегодняшнего дня у нас — только марксистская математика, теперь 2+2=5. «Математики-марксисты на этом стоять и с этого сойтить не смогут, усе кто не согласен — контрреволюционеры и буржуазные выродки». Периодически расчеты меняются, и в отдельные периоды 2+2=6, и тогда гоняют не только тех, кто по-прежнему утверждает, что 2+2=4, но и тех, кто верит, что 2+2=5. Процесс гонений перманентен, но ни по каким раскладам 2+2=4 не выходит.
Вот примерно это и происходило в советской исторической науке. А главным героем первого десятилетия, собравшим историков и объявившим, что 2+2=5, как раз и был Михаил Покровский.
Сам-то Покровский был человек весьма образованный, одним из его учителей был сам Ключевский. В молодости Покровский придерживался скорее либеральных взглядов в духе кадетской платформы и своим последующим радикальным марксизмом сильно удивил многих, знавших его. Милюков вспоминал:
Покровский, один из самых младших участников, обычно угрюмо молчал и всегда имел какой-то вид заранее обиженного и не оцененного по заслугам. Я думаю, здесь было заложено начало той мстительной вражды к товарищам-историкам, которую он потом проявил, очутившись у власти. У нас он считался «подающим надежды», но тогдашних работ его я не знаю.
Из человека «маленького роста, с писклявым голоском, тихого и смирненького с болезненным самолюбием», как его охарактеризовал бывший соратник по «Союзу освобождения» Кизеветтер, Покровский превратился в «профессора с пикой», начавшего непримиримую борьбу с «буржуазными» историками с марксистских позиций.
В эмиграции Покровский метался между богдановской группой «Вперед» и межрайонцами Троцкого. Незадолго до революции встал на ленинскую позицию, за что Ульянов был весьма благодарен и вскоре после захвата власти назначил Покровского главой Совнаркома Московской области, а де-факто всей Центральной России, поскольку в советскую Московскую область входила территория 14 губерний в условиях распада страны.
Вскоре Покровского назначили смотрящим за наркомом Луначарским. Тот считался недостаточно твердым марксистом, но был нужен для переманивания на сторону большевиков дореволюционных специалистов. Помимо этого, Покровский отвечал за всю историческую науку, начав гонения на буржуазных специалистов, к которым относились все историки-не марксисты. Покровский редактировал журнал «Историк-марксист» и стал автором главной исторической книги досталинских времен под названием «Русская история в самом сжатом очерке». В этой книге Покровский разгулялся и откровенно высказал все, что думал о великодержавной русской сволочи:
Петр, прозванный льстивыми историками «великим», умер от последствий сифилиса, предварительно заразив и вторую жену, пережившую его на два года. Трудно, впрочем, сказать, что было причиной ее преждевременной смерти, сифилис или алкоголизм, дорвавшись до царского престола эта бывшая горничная проводила за бутылкой дни напролет и большую часть ночи.
Сменивший ее внук Петра умер в 15 лет от оспы, не успев совершить ни одного преступления. Елизавета была развратнейшая из «Романовых», ее фаворитам счета не было. Придворных дам она приказывала сечь кнутом и вырывать языки за непочтительные отзывы о ее величестве. У нее было 15 тысяч платьев, а когда она умерла, в казне не было ни одного серебряного рубля. Войскам жалованье платила медной монетой, да и то перелив в нее пушки. Елизавета оставила престол племяннику Петру Голштинскому. Но он усидел лишь несколько месяцев. Это был ничтожный, пьяный человек с замашками унтер-офицера. Петр спьяну еще и не разобрал в чем дело, как уже был свергнут и арестован, а его жена стала императрицей. По части разврата она чуть ли не обогнала Елизавету. У нее бывало сразу по несколько фаворитов. Павел не терпел своей матери, он был душевнобольной человек, страдал бредом преследования, ему везде мерещились заговоры и революции.
Николай был так же развратен, как и его предшественники. Мужья и отцы как чумы боялись николаевского двора, поэт Пушкин пал жертвой ужасной обстановки, которая складывалась для людей, имевших красивую жену и в то же время имевших несчастье принадлежать к придворному кругу. Александр III был мало готов к тому, чтобы возглавить империю. Привычка пить не оставила его и на престоле, только теперь он стеснялся кутить открыто, а напивался по-фельдфебельски, в одиночку. От алкоголизма он и умер. Только при Николае II Россия узнала, что на русском престоле может быть еще большее ничтожество, чем Александр III: раньше казалось, что ниже пасть династия «Романовых» уже не может. А между тем царствование этого тупого, ограниченного, пьяного «составило эпоху», как говорится.
Вот уж действительно русская история в самом сжатом очерке. Не придерешься. Но Покровский не ограничивался болтовней. Он стал одним из главных вдохновителей и инициаторов Академического дела — разгрома Академии наук и исторической науки, когда арестовали более 100 историков, которых обвиняли в контрреволюционном монархическом заговоре. Покровский играл в этом деле самую прямую роль, подбадривая ОГПУ:
Надо переходить в наступление на всех научных фронтах. Период мирного сожительства с наукой буржуазной изжит до конца.
Покровский спешил — у него обнаружили рак, а нагадить проклятым русским следовало как можно больше. При помощи ОГПУ «ученый» прошел в состав Академии наук и вынашивал идею полного уничтожения Академии с этими, понимаешь, очкастыми умниками.
Наивные «буржуазные историки», закатанные по Академическому делу, писали Покровскому письма в надежде на помощь. Покровский аккуратно письма собирал и пересылал в ОГПУ:
Время от времени ко мне поступают письма историков, интернированных в различных областях Союза. Так как эти письма могут представить интерес для ОГПУ, мне же они совершенно не нужны, пересылаю их Вам.
Очень прошу извинить за задержку в пересылке, она объясняется, во-первых, тем, что я был в течение ряда месяцев болен и, во-вторых, мне хотелось подобрать несколько таких писем, — они приходили в разное время.
Покровского похоронили в кремлевской стене, а МГУ на протяжении нескольких лет носил его имя. Тем не менее уже через несколько лет после смерти концепция Покровского была разгромлена как антимарксистская, а сам он объявлен буржуем, рядившимся под марксиста:
Прикрываясь антиленинскими взглядами Покровского, многие представители этой «школы», ныне разоблаченные троцкистско-бухаринские наймиты фашизма, разваливали исторический фронт, ведя вредительскую и контрреволюционную работу в научных учреждениях.
Его имя изъяли из названия МГУ, а вопросы истории начал курировать лично товарищ Сталин, занимавшийся написанием «Краткого курса по истории ВКП(б)».
Автор рубрики «День в истории» — Евгений Политдруг
