18 сентября 1990 года Александр Солженицын предложил свою версию обустройства России. В прямом смысле. Его манифест «Как нам обустроить Россию?» разошелся многомиллионным тиражом и стал настоящей сенсацией.
Текст Солженицын писал в Вермонте, США, где жил затворником уже полтора десятилетия. Вернуться в СССР он не мог — уголовное дело на него никуда не делось, гражданства его лишили. Оттепель конца 80-х сделала старые тексты писателя вновь актуальными, их стали печатать и читать. Политика гласности и перестройка вдохнули в Александра Исаевича новые силы, и манифест удивил даже знакомых с его творчеством читателей.
Во-первых, это был первый публицистический текст — уже не писателя, но мыслителя Солженицына. Во-вторых, тираж его поражал — почти 30 миллионов! Одно это коротило мозги обывателям — раньше с таким размахом печатали только карлу-марлу и пропагандистские речёвки, а теперь трибуну уступили человеку, считавшемуся в СССР преступником (!). В-третьих, само содержание манифеста. Он вышел настолько критическим, что сегодня вряд ли кто-то осмелился бы напечатать сходный по накалу актуальный материал. Благодаря тиражу текст проник везде — если кто-то его не читал, то наверняка слышал от знакомых. Само название «Как нам обустроить Россию» превратилось в мем, и он существует до сих пор.
В статье автор констатировал гибель коммунизма и предполагал, как можно пройти сложный этап крушения советской государственности (и это за год до реального распада Союза). Начиналась она так:
Часы коммунизма — свое отбили. Но бетонная постройка его еще не рухнула. И как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его развалинами.
Солженицын предлагал создать на месте СССР Славянский союз (сам он называл его Российским Союзом). Все кавказские, прибалтийские и среднеазиатские республики отделялись, так же, как и Молдавия. Казахстан мог остаться, но в случае отделения Солженицын предлагал нарезать ему земли на юге —там, где жили преимущественно этнические казахи. Оставались только Россия, Украина и Белоруссия.
Экономику мыслитель почти не затрагивал, разумно отдав этот сложный вопрос профессионалам. Зато большое внимание уделил политической системе. Сильная исполнительная власть центра (по крайней мере, на первое время, чтобы не свалить страну в пучину хаоса) должна была, по мысли Солженицына, сочетаться с демократией малых пространств — через создание земств.
Земства он считал идеальным средством местного самоуправления. Особо оговаривалось, что избираться в них должны только отдельные кандидаты — никаких голосований по партийным спискам. Вместо прямых выборов в парламент, которые легко фальсифицировать, предлагалось составлять его из кандидатов от земств в виде Всеземского Собрания.
Выборы президента Солженицын видел всеобщим голосованием за кандидатов, выдвинутых Всеземским Собранием. Дума становилась совещательным органом, который комплектовался бы уважаемыми представителями различных профессий/сословий. Но этот вопрос не был продуман до конца. О том, что манифест лишь набросок, автор признается сам:
Моя задача была лишь — предложить некоторые отдельные соображения, не претендующие ни на какую окончательность, а только предпослать почву для обсуждений.
К слову, в газетах вопросительный знак из названия статьи исчез, и оно стало выглядеть не как попытка осмыслить будущие шаги, а как инструкция к прямым действиям.
Манифест возбужденно обсуждали на всех уровнях:
Горбачев так яростно возмутился моим предсказанием о неизбежности распада СССР, что даже выступил, на погляд всему миру, в Верховном Совете. Якобы прочел брошюру «внимательно, два раза и с карандашом» — но ударил, со всего маху, мимо: Солженицын «весь в прошлом», проявил себя тут монархистом (?? — вот уж ни звука, ни тени), — и поэтому брошюра нам целиком не подходит, со всеми ее мыслями. — В поддержку вождю выступили и два депутата-украинца, выразившие гнев «всего украинского народа» против моих братских инсинуаций, и один депутат-казах. В самом Казахстане бурней: в Алма-Ате демонстративно сжигали на площади «Комсомолку» с моей статьей. И публично — этим и завершилось все «обсуждение».
Ясно, что моя брошюра возмутила националистов-сепаратистов Украины и Казахстана. Националисты же русские и державные большевики — и слышать не хотели о предстоящем развале Империи.
Несмотря на критику высших чинов, писателю дали Государственную премию РСФСР — почти сразу после публикации манифеста. Солженицын был нужен и советской, и зарождающейся российской власти — но лишь как символ перемен. Следовать советам писателя никто даже и не думал.
Как нам обустроить Россию? (программная статья Солженицына, 1990 год)
Автор рубрики «День в истории» — Евгений Политдруг
