Царство страха,
поколение свиней

урналистское сообщество возмущено выступлением заместителя министра связи и массовых коммуникаций РФ Алексея Волина на журфаке МГУ в рамках конференции «Журналистика в 2012 году: социальная миссия и профессия». Волин выступал перед преподавателями журналистики, обучающими для нашей индустрии новые кадры, и его выступление свелось буквально к следующему (на всякий случай, дальше идет не саркастический пересказ, а прямые цитаты): «Учить сегодняшних журналистов нужно слушаться дядю, который платит деньги», «Никакой миссии у журналистики нет, журналистика — это бизнес», «Молодые журналисты должны знать, что они будут писать о том, что им скажет владелец, то есть хозяин», «Если вы этому не учите — вы совершаете преступление».

Что это? Совершенно верно, это выступление БРЕЖНЕВСКОГО КРЕТИНА, который до сих пор живет в сверкающем мире газеты «Правда» и который не в курсе, что во внешней реальности давно уже произошла информационная революция, которая снизила стоимость контакта с аудиторией до нуля. Раньше нужен был дядя, который даст деньги, на эти деньги надо снять офис, набрать команду, собрать у команды материалы, отвезти в печать, распечатать, развести по городу, реализовать, собрать и куда-то деть возврат... и оплата труда собственно журналистов, редакторов, фотографов и т.п. производящих сил, тех, кто информацию непосредственно создавал, составляла во всей это цепочке копейки, а в конечную стоимость издания вкладывалось все, от зарплаты директора типографии до зарплаты мерзнущей в газетном киоске тетеньки-продавщицы. И для этого был нужен дядя, потому что даже самый популярный и талантливый журналист не мог все это организовать в одиночку.

Сегодня дяди не нужны. Сегодня есть я, автор, есть вы, читатели, и есть социальные сети, через которые текст попадает к вам за ноль рублей ноль копеек, минуя миллионные инвестиции на заказы в типографиях или там подкуп владельцев розничных ларьков за право приоритетной выкладки изданий на самые заметные места. После открытия сайта мы введем подписку на большие материалы за небольшую сумму (меньше 100 рублей в месяц), после чего даже при имеющейся аудитории, даже десятой части аудитории у нас будет бюджет, который позволит по-взрослому сформировать гонорарный фонд и т.д. и т.п. (см недавний материал с точными выкладками о том, сколько нам для счастья денег нужно), и мы станем полноценным изданием без всякого дяди, получая средства исключительно от вас, дорогие читатели, и отражая интересы исключительно вас, дорогие читатели.

Как уже делает, к слову, известный проект colta.ru, сначала пытавшийся искать себе инвесторов (у них, как и у нас, уникальная, неформатная ниша), а затем плюнувший и просто объявивший годовой бюджет, собрав с читателей этот самый бюджет чуть ли не за неделю. Как уже делают десятки самых разных изданий, обнаружившие, что работать для читателей (а не для дядей или рекламодателей) выгоднее и проще всего, плюс работа именно с читателями в качестве stakeholders — абсолютно морально безупречная позиция, в отличие от «дядь» и «теть».

И вот в этот сияющий мир новой журналистики, мир, который уже начинается даже в России, мир, полноправными представителями которого являемся мы с вами, вламывается брежневский кретин Волин (1964 года рождения, российский интернет пошел в рост, когда ему было 30 лет, революция свершилась на его глазах — значит, дело не в возрасте, а в перевернутых мозгах, что понятно — когда бы людей с нормальными свежими мозгами в правительство пускали?) и начинает орать: «НА ДЯДЮ! НА ДЯДЮ РАБОТАЙ! ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ, ОТ КОТОРОЙ НЕ УЙДЕШЬ! К ДЯДЕ! К ДЯДЕ ПРИУЧАТЬ НАДО! КАК К ЛОТКУ КОШЕК ПРИУЧАЮТ!»

В 70-ых он был бы прав. В 90-ых его позиция смотрелась бы странновато — новые медиа начинались уже тогда, а Волин говорит об обучении перспективных кадров. В десятые эта истерика выпавшего из века динозавров кретина выглядит просто... жалко. Хочется погладить молодого дедушку по голове и поменять ему утку. По сути спорить с разбушевавшимся пенсионером не имеет смысла, тут надо только поддакивать и следить, чтобы разоравшийся инвалид информационной реальности не подавился вечерней порцией лекарств.

Впрочем, если на секунду снизойти до ответа по существу бушующему слабоумному из каменного века, то можно заметить, что молодые люди идут на журфак не потому, что хотят стать копеечными проститутками, обслуживающими кагебешного «дядю» с тремя извилинами в низком черепе дзюдоиста, а потому, что одержимы высшими человеческими чувствами, в первую очередь — стремлением к истине, к правде, к справедливости, и стремлению доносить эту правду и истину до остальных. Журналист — это не тявкающий шакал, которому следует бросать куски падали, чтобы он тявкал что надо — как хотелось бы кегебистам-дзюдоистам и выращенному ими поколению постсоветских бюрократов — но честный и благородный человек, который отвечает за свои слова своим именем и репутацией всей журналисткой корпорации, инстинкт справедливости — базовый в профессии, и зачастую он взрывается в людях в самое неожиданное время. Вспомните хотя бы легендарную речь Парфенова на вручении премии Влада Листьева — или недавний громкий уход Красовского, который не выдержал и понял, что здесь Крит, здесь и прыгай.

Россия — это страна, где журналистов убивают и калечат. Россия — это страна, где журналистов преследуют и сажают в тюрьму, и у каждого недовольного чиновника есть с десяток законов, чтобы заставить замолчать неугодного. Россия — это страна, где свобода слова стоит волне реальной, а не метафорической крови, и где журналист — зачастую единственный рупор для огромного, задавленного, глухо ворчащего народа, лишенного самых базовых не то что политических, но и социальных свобод (возьмем, к примеру, профсоюзы...). В конце-концов, журналист — это один из главных героев протестной зимы 2011/2012 годов, сыгравший ключевую роль в том, чтобы впервые за десятилетие издевательств страна четко и ясно сказала власти: «Нет!». Не может быть никакой свободы без объективной, беспристрастной информации — и всегда будут люди, которые распространение информации попытаются ограничить, и всегда будет необходимость ломать своей волей волю этих людей, этих «дядь» и «теть» — как проломил ее коллектив НТВ, просто отказавшись выходить в эфир без объективных репортажей о Болотной.

Уже поэтому сама профессия журналиста держится на высоком идеале самопожертвования, идеале, пропитанном в России кровью. Уже поэтому те юноши и девушки, что идут в журналистику, в большинстве своем движимы мотивами героическими, а не низменными — для низменных мотивов есть Институт нефти и газа. И уже поэтому речь Волина, открыто призвавшего ломать волю тянущейся к правде и искренности молодежи, превращая эту молодежь в безвольных отвратительных сервильных слизняков — иначе говоря, чиновников, из которых вырос Волин — это одна из самых мерзких речей, которые я когда-либо слышал. Это речь не русского, не европейца, даже не азиата, это речь африканца, решившего явить граду и миру сокровища своего духовного мира в виде человеческих костей и выдранных с мясом из ушей сережек. И тот факт, что эту речь произнес не сумасшедший пенсионер-сталинист, лучшие свои годы оттрубивший на лагерной вышке с автоматом в руках, а федеральный чиновник, заместитель министра, самой своей должностью обязанный стирать все преграды на пути строительства открытого, демократического и честного информационного общества, наполняет меня таким отвращением, что я не в силах его передать человеческими словами. И единственная причина, по которой меня сейчас физически не рвет от Волина — это то, что он опоздал со своими призывами делать из молодежи безвольных слизней на двадцать с лишним лет.

Ты живешь в эпоху, когда у главной страницы «Яндекса» больше месячная аудитория, чем у «Первого канала», мбанга эрефийская, и потому твои упоительные истории про «дядей» можно только на кладбище читать, мертвым генсекам. Плюнет культурная русская молодежь на тебя и твоих «дядей», и уйдет открывать независимые порталы, блоги, аналитические сайты, как это делаем сейчас мы, как это делают тысячи других молодых людей, в том числе наших последователей, выстраивая информационную структуру, абсолютно параллельную безумным брежневским «дядям» и безумным говорящим кускам африканском слизи, смеющим самодовольно призывать к каннибализму в главном университете страны.

Существование таких существ, как «Волин» — главная причина, по которой минимально честный человек не может иметь ничего общего с породившей их системой, и почему извергнувшая их система не может называться «государством», «страной» или «Родиной».

Это — слизь. Это просто застывшая слизь.