дна из самых больших бед любых разговоров про национализм в России — постоянное смешение понятий «национальность» и «этничность». Грубо говоря, «этничность» — это кровь + бытовая, «низкая» культура, врожденные качества. «Национальность» же — это «высокая культура» + политика + экономика + социум. В отличие от этничности, национальность можно выбирать сознательно. Скажем, Путин, будучи этнически русским, по национальности — несомненно советский. А этнический кореец Матвей Цзен, работающий адвокатом в РОД и постоянно вытаскивающий русских активистов из тюрем по национальности, несомненно, русский. Этничность сама по себе создает предпосылки для лояльности национальной общности и поддержке ее «конно, людно и оружно», но совершенно эту лояльность не гарантирует, что мы можем видеть на примерах многочисленных этнически русских сотрудников центра «Э».
Современные русские имеют четко выраженную этничность, у нас очень хорошо прорисованный фено и генотип (будучи на окраине Европы, мы мало смешивались с другими народами, даже татарские гены у нас в минимальном количестве, подробнее см проект «Русский Геном»), достаточно четко выраженные установки «низкой», бытовой культуры. В то же время национально, как общность, обладающая культурными, политическими, экономическими и социальными институтами, мы практически не существуем. Более того, рождение русской нации в настоящий момент пытаются блокировать создание нации «россиянской», весь смысл существования которой в том, чтобы не дать политически выразиться русским.
У других народов (=этничностей) России в значительной мере присутствуют элементы полноценной нации. Так, если мы посмотрим на татар, то увидим у их этничности и политическое измерение (национальная республика — Татарстан — с собственными органами власти и собственной конституцией), культурное (активное отстаивание преподавания татарского языка и поддержка татаро-язычных организаций), экономическое (находящиеся в собственности национальной республики и национальной элиты нефтяные компании) и социальное (нормы поведения диктуют подконтрольные национальной республике социальные и религиозные организации). Если мы посмотрим на русских, то не увидим ничего, кроме многочисленных попыток что-то устроить (от партии до пробежки), которые быстро и жестко пресекаются государственным аппаратом.
При этом из-за путаницы национальности как политико-экономической общности, и национальности как этничности (причем путаницы, заложенной на уровне Конституции, «многонациональный народ Российской Федерации» на самом деле должен называться «полиэтничная российская нация»), возмущенные национальной беспомощностью русские даже не могут толком разъяснить проблему, путаясь в трех соснах, вплоть до классических идиотских вопросов «у меня папа — автозаправка, а мама — Анна Вентур, я могу быть русским?» (талончики на русскость закончились, или приходите завтра до обеда, или я могу вам сейчас выдать бланк на якута. Будете брать?).
Кажется, это называется «бьют и плакать не дают».
Что делать? Во-первых, плакать. Во-вторых, я думаю, политическое измерение для нас до смерти путинского режима закрыто, а вот экономическое... здесь можно было бы попробовать. Другое дело, что все хотят строить партию и никто не хочет строить, условно говоря, русский «Мондрагон».
