Друзья! Мы продолжаем публикацию материалов, посвященных положению дел на Ставрополье. В первой части мы опубликовали текст о терских казаках и видео интервью с атаманом Чурековым. Во второй части — этой — текст о русских националистах Ставрополья и интервью с ними. Итак...
ротест в Москве затух. Не сумев скинуть власть нахрапом, рассерженные горожане разошлись готовиться к следующему этапу затяжной борьбы. Протест в регионах разгорается. Чуть ли не еженедельно со Ставрополья приходят новости о новых народных сходах, митингах и демонстративных танцах лезгинки... казаками, под гармонь и с шашками. И сходы с митингами не безответные, не протокольные — города сходов блокируются КАМАЗами, активистов вяжут десятками, местное телевидение перешло в режим «Вещание из Ада». Серьезно, я отсмотрел набор передач перед поездкой — лысые мужчины с лицами маньяков там рассказывают, что Госдеп США (словосочетание, произносимое в Москве с усмешкой, на Ставрополье тарабанят с гробовой серьезностью) решил начать развал России со Ставрополья, для чего раскачивает ситуацию посредством
Огонь — пылающий протестами Юг. Героиня — Оксана. И разврат — мы выбрали в качестве базы для визита Пятигорск, имеющий репутацию главного блядюшника СКФО. Первый на 200 километров город для кавказца, в котором можно официально, а не подпольно, сходить в сауну с девушками. Покутить. Выпить. Разгорячиться. Почувствовать, как слезают, словно обгоревшая кожа, остатки горской морали и нравственности, выйти на улицу и начать стрелять. Или резать ножом. Или просто гонять на машине до тех пор, пока машина не перевернется, протаранив чью-нибудь печальную витрину. А после сбежать обратно в Кабарду, Дагестан, Чечню или любую другую республику, с которой выдачи нет, оставив местных зашивать раны и подсчитывать убытки. Само собой, что местные, привыкшие к тихой жизни в тихом советском минеральном курорте, немножко недовольны внезапным переездом в помесь Лас-Вегаса с Диким Западом.
К счастью, у них есть защитники. Наши герои. Станислав Богословский — седой ветеран Чечни, со спокойным, но готовым расплыться в усмешке лицом человека, который видел всё. Валерий Березанцев — казак Войска Донского, ветеран Чечни, медленно, обстоятельно говорящий мишка с тяжелыми движениями. Дмитрий Чернов — с живым, хитрым лицом человека, погруженного с головой в местную политику и имеющего уже два пройденных уголовных дела. И, конечно же, Оксана Борисова — застенчиво улыбающаяся и явно стесняющаяся того, что ни разу не была ни на войне, ни в тюрьме. Сразу становится понятно пристальное внимание ментов к Оксане — из всей компании она единственная, на кого визит милиционера еще может произвести хоть какое-то впечатление. Пугать
Как не хватает и доверия — на вопрос о национальной партии, Чернов начинает хохотать: «Только что одну закрыли. Зачем нам здесь партия, если я знаю всех своих соседей? Все знают меня, Стаса, Валеру... Если нам надо, мы ставим кандидатуру нашего кандидата от любой другой партии. Партии — это очень московская вещь, здесь все знают друг друга и доверяют друг другу». И действительно — столь важный для Москвы вопрос, кто сегодня фюрер Межгалактического Фронта Освобождения России (из 10 человек), и кто из этих фюреров работает на Кремль, на Ставрополье просто не стоит.
Как не стоит вопрос и о православии — мои собеседники язычники, причем в жестком конфликте с местной РПЦ, а точнее, с владыкой Феофаном (год назад покинувшим свой пост), умудрившимся рассказать пастве, что идолопоклонники планируют на него покушение, а потому всем православным людям надо еще крепче сплотиться вокруг краевых властей против раскачивающих лодку националистов. Как говорит Богословский: «К ним в монастырь приходят 50 человек, а к нам на капище рядом — 500 человек, вот и почва для конфликта!». После чего объясняет, что язычество — это в первую очередь манифестация русскости для местной молодежи, что отправление языческих обрядов — форма видимого коллективного проявления национальной идентичности. Проявления, предельно далекого от официального православия и вообще путинского понимания духовности. Очевидно, что ни один лишь атаман Чуреков занят выращиванием новых идентичностей — особенно остро я это понимаю, когда Чернов сначала на полном серьезе говорит о том, что их колдуны предсказали явление спасения с Юга («Алло, реальность? Пишем вам из ожившего фентези-фильма...»), а затем пускается в пространный монолог об Оксане Вельве, в том смысле, что люди вне организации не видят ее дара... колдовского дара. «Они просто не видят, не понимают!» — мы с Абаниным вежливо молчим, остро ощущая себя внутри известного кинофильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» («This is a bat country!»).
Я не спорю с воззрениями славян на оккультную сторону политической борьбы и переключаюсь на разговор с Богословским, который, как и все регионалы, винит во всех бедах Москву, при этом умудряясь ругать этатизм (приверженность государству) русских людей. С одной стороны, москвичи должны приехать и молча поправить всё. С другой стороны, русские слишком полагаются на государство и вообще слишком зависимы от центра. Как все это сочетается, я не очень понял, но в полной мере ощутил знаменитую враждебность регионалов к федералам — а также обиду на невнимание москвичей к регионам. Обиду справедливую — мы слишком увлечены очередными призрачными танцами очередной призрачной ксении собчак, и не замечаем, что в остальной России идут большие и страшные политические процессы, один из которых снова разворачивает Чернов, произнося большой и страшный монолог о Раде Юга России, каковая Рада является по сути политическим прообразом еврорегиона. Не знаю, насколько верны нарисованные им перспективы связей Юга с чуть ли не Украиной — но напомню, что на один из местных сходов пытался доехать знаменитый украинский тролль Корчинский с соратниками (дав массу поводов телеканалам наштамповать идиотских сюжетов об украинском вторжении).
Пока я слушал Чернова про грандиозный региональный нацбилдинг, про превращение нашего юга в испанскую Каталонию, я снова не мог поразиться тому, насколько все ясно и просто в регионах. В Москве постоянно выясняют, кто агент ФСБ, кто не агент. Выяснив, начинают обсуждать, обязательно ли православие для русскости или необязательно. Покончив с православием, берутся за советский период. И в итоге создают очередную организацию-однодневку, которая через полгода распадается на три осколка, лидер каждого из которых обвиняет других в предательстве национальной революции, которая была бы уже завтра, если бы фюрер Рабинович не покрал из сейфа 10 тысяч рублей по заданию КГБ.
В регионах этого нет. Люди работают. Помогают знакомым пройти на выборные места, помогают накрыть оборзевших чиновников и мигрантов, помогают организовать народный сход после очередного преступления кавказцев, помогают затем отбиться, надавить и снова отбиться. Помогают. Паралич воли, столь типичный для московской оппозиционной политики, на Юге совершенно не ощущается, идеологические вопросы идут лишь после вопросов практических (а в зале напротив языческого коловрата висит Христос — видимо, для православных посетителей), и выживание перед давлением с Кавказа — сначала, а споры про этатизм — уже потом. Причем пока мы плаваем в соку из паралича и унижения, остальная Россия не ждет — она живет, создавая то этнических казаков, то Раду Юга России, то еще бог знает какой регионалистский политический конструкт, каждый из которых может очень жестко сыграть после краха путинизма и возвращения реальной демократической политики в регионах. У нас нет ответов для казаков по крови. У нас нет ответов для ставропольцев. У нас нет ответов, как будто мы и правда не русские националисты, а московские.
С другой стороны, видна наивность местных в отношении Кавказа — они не хотят отделять Кавказ, они хотят навести на нем порядок, но как-нибудь так. Чтобы навела порядок эта. Ну эта. Москва. Каким именно должен быть этот порядок, регионалы не представляют, отделываясь общими словами про Ермолова и «за все хорошее против всего плохого». Тут южная неспешность, обстоятельная мысль людей поживших, людей воевавших поскальзывается, обнажая инфантильное нежелание подумать, какой крови и каких денег будет стоить нам усмирение Кавказа, «это ваша московская проблема». Ставропольцы готовы биться за свою землю — но на Ставрополье, в Чечню на броне должны ехать мы с вами. Москвичи. Здесь снова всплывает российская специфика — сложно строить Каталонию, когда вокруг тебя целый набор исламских регионов в ситуации демографического взрыва.
Что мы можем концептуально предложить регионам? Что мы можем концептуально предложить Югу? Особенно после ликвидации кавказской опасности, когда центр перестанет быть залогом выживания?
Непонятно. Зато понятно, что Юг может предложить власти: Богословский со смехом рассказывает, как его задержали за попытку провести «Русский Марш», отвели в отделение и никому не сказали. Станислав пропал. После чего его товарищи по войне позвонили в местное УВД и пообещали, что если им не сообщат, где Станислав, то они начнут отлавливать местных ментов и... и Богословский тут же нашелся. В Москве, конечно, такой звонок представить невозможно. Как невозможно представить и постоянный мелкий харассмент активистов со стороны сотрудников центра «Э», с постоянными задержаниями, остановками, мелким гадким давлением, которое в столице нельзя организовать просто потому, что активистов в Москве слишком много.
На Ставрополье — мало. Пока. Численность каждого народного схода растет, и Богословский говорит, что жесткие разгоны пополам с информационной травлей действуют на ставропольцев лишь раззадоривающе, «Тут не тот народ, чтобы взять и разойтись», власти сами подливают бензин в огонь. Что будет, когда ситуация реально раскачается и те же боевые товарищи Богословского возьмут и реально же обидятся? Интересный вопрос. Ясно лишь одно — пока протест в Москве вошел в штопор и не может из него выйти, протест в регионах за счет ситуации «все всех знают» растет и крепнет и, возможно, даст нам новых звезд федеральной политики.
Или не успеет их дать — уже после нашего возвращения в Москву пришли новости о задержании Чернова, видимо, местные власти решили дожимать ставропольских националистов, пока еще не поздно. Чем ответят на усилившееся давление ставропольцы? Об этом мы узнаем в ближайшие месяцы.
Также смотрите: наше экслюзивное видеоинтервью
с русскими националистами Ставрополья
