сть такой жж-юзер, runo_lj. Он написал пост о Российской Империи, ключевая часть которого полностью совпадает с воззрениями погромных славян на историю. Я позволю себе ее процитировать:
«Для русских националистов Российская Империя ценна, прежде всего, как часть русской истории, и как государство, из которого со временем неизбежно возникло бы русское национальное государство европейского типа. То есть Российскую Империю русские националисты (по крайней мере, я) рассматривают как образец того, что должно было и могло предшествовать дальнейшему естественному становлению русской политической нации и русского национального государства. Но мы — отдавая должное совершенству русской дипломатии и бюрократии того времени, блеску созданной в этот период русской культуры и прочему — вовсе не пытаемся идеализировать Российскую Империю, как это делают указанные имперцы-идеалисты. Российская Империя ценна для нас тем, что из нее со временем должно было возникнуть вполне зрелое и качественное русское национальное государство, но этот естественный исторический процесс был в 1917 году прерван, и вместо русского национального государства возникла Совдепия — чудище-обло, всемирное пугало, государство-мутант и сплошной ужас для русских».
Тут можно спросить, а с чего такие фантазии, что вот Российская Империя вырастала в русское национальное государство, а не во что-то еще. На чем основывается мнение об эволюции имперского строя?
Во-первых, в Империи присутствовал первый необходимый элемент нацбилдинга — национальные СМИ. Всего русских национальных газет и журналов было несколько сотен, они занимали самые разные позиции, от ультраправых до либеральных, и часть из них оставила ярчайшее культурно-политическое наследие, актуальное до сих пор. Например, в «Новом времени» печатался великий русский философ Розанов (крик с галерки «Раньше было „Новое время“, а теперь до New Times дожили!»). Отдельно стоит отметить массовый выпуск русских национальных изданий, от политических брошюр до «Русской Книги Скорби» с именами националистов, погибших при столкновениях с еврейско-кавказскими «революционерами».
Во-вторых, в Империи присутствовал второй необходимый элемент нацбилдинга — национальные общественные организации. Разброс их был крайне широк: от рафинированного интеллектуального «Русского Собрания» (куда входили профессора, академики и министры, в идеале нам бы хотелось стать «Русским Собранием 2.0»), занимавшегося в первую очередь разработкой и внедрением культурных норм, до многочисленных гимнастических обществ, своеобразных предшественников современных «русских пробежек». Особого внимания заслуживает финансовая деятельность — так, в уставе «Союза Русского Народа» (пресловутых «черносотенцев») в качестве одной из целей была прямо указана организация обществ взаимного кредита.
В-третьих, в Империи был третий необходимый элемент нацбилдинга — политические институты и организации. От ультраправого имперского «Союза Русского Народа», чей членский значок носил сам Николай II, до либерально-прозападного Всероссийского Национального Союза. Считается, что на пике мощи в деятельности одного только СРН участвовало до 2 000 000 человек, это была колоссальная организация. А ВНС, в свою очередь, послужил основой для националистической фракции в Думе, с помощью которой Столыпин проводил свои реформы, и которой он открыто симпатизировал. Русские политики в Империи не бегали по подвалам от 282 статьи, а занимались плодотворной законодательной деятельностью. Время доминирования национальной фракции в Думе — это время самых быстрых и самых удачных реформ в истории поздней Империи.
В-четвертых, имелся последний, самый главный элемент нацбилдинга — национальный капитал. Это сейчас национальные движения основываются возмущенными интеллигентами пополам с примкнувшим к ним рабочим и средним классом. При царе-батюшке все было иначе. За тем же ВНС (да и почти за всеми правыми) стоял крупный капитал, в первую очередь — помещики. Встречаясь с притеснениями от польских, еврейских и самостийно-украинских товарищей, русские бизнесмены не сбегали как сейчас в труселях в Лондон, а приходили к тому же публицисту Меньшикову с чемоданами денег на организацию политического движения, сдавать родную землю каким-то мразям русским людям тогда и в голову не приходило. Собственно, Ленин и большевики ненавидели русских правых не столько даже за национализм, сколько за то, что националисты открыто выражали интересы русского капитала, в своей законотворческой деятельности ориентируясь в том числе на экономическое выкорчевывание нерусских элит. Тогдашний национализм был элитарен, он шел сверху, а не снизу — и сверху же был разрушен. Арестовав Императора, февральские «демократы» первым делом отдали же приказ об аресте и разгроме всех правых организаций, значительная часть ключевых фигур правого движения была помещена в Петропавловскую крепость, штаб-квартиры СРН во многих городах — сожжены дотла.
Поэтому когда граждане спрашивают: «А где были националисты, когда пришли большевики?», граждане не понимают, что вопрос звучит как «Почему националисты не пошли защищать режим, который предыдущие полгода их планомерно уничтожал?».
Резюмирую: до февраля
Легко заметить, что сейчас, сто лет спустя, мы не имеем и половины тех условий, что были у нас при кровавом царизме. Собственно, сам кровавый царизм минимум с Александра III взял жесткий курс на национальную перестройку — немецкие дворяне, охая и ухая, полезли переодеваться в кокошники с меховыми шапками (см легендарный костюмированный бал), и, страшно коверкая слова, объяснять, как сильно они любят русский народ. Люди-то не дураками были, понимали, что начинается рассвет массового общества и тут или национализируешься, или умираешь. Вот и ходил Николай II со значком члена «Союза Русского Народа», демонстративно показывая публике, какой он русский. Как бы сейчас сказали, профессиональный русский. Само собой, что никто из участников этого грандиозного процесса русского нацбилдинга и представить не мог, что особо одаренные кретины посреди мировой войны начнут играть в дворцовые перевороты, доигравшись до пепелища.
Но это неважно. Важно, что мы любим Империю исключительно по рациональным мотивам, и пытаемся вернуть не царя, но грандиозный процесс строительства русской нации. И наезды на Империю воспринимаем не как монархисты, но как националисты, пившие с помощью Империи соки всей Евразии, чтобы оживить ими огромного Русского Титана, до того бывшего безгласым и безмолвным. И остающегося таковым до сих пор.
Россию, которые мы потеряли, не вернуть. Царя не вернуть. Православную державу не вернуть. Революцию не вернуть. Коммунизм не вернуть. Ничего не вернуть. В грудах мертвого исторического мусора есть лишь одна живая, настоящая, излучающая тепло деталь. Незавершенный русский национальный проект. Это всё, что у нас осталось после XX века, наша единственная и наша последняя надежда. Достроим русских — будет всё, не достроим — не будет ничего.
