юбители порассуждать о «многонациональном российском народе» вслед за советской наукой путают понятия «multiethnic society» и «multinational state», а также игнорируют международный опыт, который не вписывается в их понимание мира. Пример настоящего многонационального государства — это, конечно, не Россия, а тот же Сингапур, бывшая британская колония, которая в 1963 году объявила о своей независимости и вошла в состав Малайзии. Союз с малайцами был вынужденным: Сингапур был слишком маленьким и мог не выжить в одиночку. К тому же, сингапурское правительство опасалось, что к власти на острове придут коммунисты и попросило Малайзию им помочь.
Следующие два года стали ключевыми в истории Сингапура: уже тогда всё решал национальный вопрос. Правительство Малайзии выступало за привилегии этнической группе бумипутра, коренному народу страны, опасаясь, что китайцы, составлявшие этническое большинство Сингапура, не ассимилируются, а снова, как это уже было в истории страны, захватят инициативу и финансовое господство. Малайские депутаты блокировали все инициативы сингапурцев, а в 1964 году в Сингапуре даже произошли этнические столкновения: китайцев разозлили группы малайских ультраправых, громко кричавших «Аллах акбар!» на улицах города. Результатом напряженности в отношениях стало то, что в 1965 году малайский парламент единогласно исключил Сингапур из состава страны и предоставил город-государство само себе.
В то время на острове были представлены три крупных этноса: китайцы составляли примерно 75% населения страны, на малайцев приходилось 13,5%, а на индийцев — 8,5% (для сравнения — татар в России меньше 4% населения, и у них есть своя республика — Татарстан). Всем им, говорящим на разных языках и исповедующим разные религии, нужно было ужиться на песчаной полосе суши размером меньше Москвы, без природных ресурсов (в том числе самого необходимого — пресной воды), в окружении Малайзии и Индонезии, проводивших националистическую политику, и с безграмотным населением, большая часть которого была потомками китайских крестьян.
Это не помешало первому премьеру Сингапура Ли Куан Ю за два-три десятка лет вывести страну из мира третьего в мир первый. В
Основа его национальной политики — не подчинение интересов большинства интересам меньшинств, как это происходит в России, а компромиссы и взаимное уважение. Слово «толерантность» для него — не скучный левацкий штамп, а реальность, в которой живут сингапурцы. Поняв, что этнические разногласия не позволят стране развиваться, он создал систему меритократии, где о человеке судили по его способностям. Он сделал основным государственным языком английский, не дав никому преимущества, расселил сингапурцев так, чтобы распределение этносов по районам города было равномерным, и придерживался схожего принципа при формировании армии. Все это подкреплялось верной экономической политикой: Ли Куан Ю создал класс собственников, предоставив гражданам страны доступное субсидированное жилье, и уничтожил коррупцию — в азиатской, замечу, стране.
При этом он никогда не игнорировал национальный вопрос, а всегда называл его чуть ли не важнейшим, избегая советских отговорок про «фашизм» и «дружбу народов». Когда в 1969 году в Сингапуре вновь произошли этнические столкновения, полиция приняла жесткие меры: досталось и китайцам, и малайцам. Для Ли Куан Ю было важно, чтобы никто не думал, будто он отдает предпочтение китайцам: поняв, что малайцы могли почувствовать себя уязвленными после выхода Сингапура из состава Малайзии, он создал для них особый статус охраняемого исторического народа, положение, схожее с американскими индейцами. Но и китайцев Ли Куан Ю никогда не давал в обиду. Так, в 1974 году, когда правительство озаботилось высоким уровнем шума в городе, оно запретило мечетям зазывать людей на молитву через динамики, установленные на улицах города. Чтобы услышать призыв, мусульманам пришлось настраивать радиоприемники у себя дома на специально выделенную частоту. Можете ли вы представить схожий компромисс в России, где мусульман в процентном соотношении в три раза меньше?
Удивительно, но прошло всего полвека с объявления Сингапуром независимости, а на острове уже зарождается новая идентичность. Этнические китайцы, малайцы и индийцы, возмущенные ростом цен на недвижимость, вызванным постоянным притоком мигрантов в страну, начали выходить на улицы с лозунгами, напоминающими «Сингапур для сингапурцев». Уже в роли скорее духовного, чем политического лидера страны Ли Куан Ю признает, что пока еще слишком рано говорить о формировании сингапурской нации, но к этому Сингапур обязательно придет. Пока же многонациональное государство остается неизбежностью, и с миграцией приходится мириться — хотя бы из-за того, что в Сингапуре самая низкая рождаемость в мире.
Россия — совсем другая страна. Ей хватает и территории, и ресурсов (в том числе — интеллектуальных), в ней народностям совсем необязательно уживаться в одном месте, а русским по праву, исторически должна принадлежать земля, на которой он живут. Главная же беда — что национальный вопрос не обсуждается в принципе. Русская идентичность, которая должна преобладать, намеренно подавляется, а возникновение идентичности малых народов, наоборот, поощряется. На примере Сингапура видно, что декларируемая «многонациональная политика», в основе которой должны быть равенство и меритократия, в России принципиально не проводится — ее заменяют общие слова. А значит, переиначивая высказывание Рейгана о федеральном правительстве США, можно сказать, что многонациональное государство — это не решение проблемы, это и есть проблема. Так зачем она нужна, если русские, в отличие от сингапурцев, могут ее избежать?
