дин из наших главных врагов — стереотипы. Например, если мы заявляем, что хотели бы восстановить те европейские институты и практики Российской Империи, которые подлежат восстановлению (важная оговорка!), то первый вопрос: «Вы, значит, монархию хотите вернуть?»
Нет, мы не хотим вернуть монархию. Почему? Потому что мы реалисты, и для реального монархического движения нужен — совершенно верно — монарх. На данный момент ни один из выживших потомков Романовых (и вообще хоть кто-то из высшей европейской аристократии) не выказывал желания не то, что бороться за российский трон, а хотя бы просто участвовать в российской политике. Монархическое же движение в отсутствие монарха превращается в ролевые игры. Конечно, есть популярная в определенных кругах шутка «Майкла Кентского на царство!», но ни Майкл Кентский, ни другие представители Виндзоров о желании царствовать в России не заявляли, поэтому шутка остается шуткой.
Теоретически, конституционная монархия была бы неплохим вариантом — монарх в формате «царствует, но не правит» служил бы предохранителем политической системы на случай новых путиных. Более того, даже сейчас, без агитации, монархическая партия при правильном претенденте взяла бы
Монархии у нас в обозримом будущем не будет, поскольку замкнутая сама на себя путинская Россия абсолютно устраивает весь остальной мир. ЕС переваривает бывшие советские республики и жжет российский газ, постепенно снижая зависимость от него (и, соответственно, нужду ХОТЯ БЫ в Путине, которого европейским избирателям показывать не сильно страшно), Китай и Япония увеличивают поставки российской нефти по демпинговым ценам, США периодически объявляют Россию врагом народа, сосредотачивая внимание на каком-нибудь ничтожном «списке Магнитского» (одновременно по стеночке по стеночке замыкая кольцо баз вокруг Китая). Все довольны, всем хорошо.
Соответственно, монархизм в современной России как практическое политическое движение, движение на результат (в виде хотя бы устойчивой парламентской фракции) невозможен. Лидер появится только изнутри демократического движения, причем до определенного момента ему придется играть перед Западом придурка, этакого клоуна, который может вырасти максимум до камешка в ботинке Путина, а затем в момент нестабильности делать быстрый и жесткий бросок. Лидер же из нынешних «элит», появившийся в момент раскола (его роль попытался сыграть Кудрин), может служить лишь техническим, переходным персонажем, поскольку воспитанные советской властью трудящиеся не понимают происходящие в обществе процессы и неспособны к стратегическому мышлению (что доказывает, например, ежегодный пересмотр долгосрочных программ. Сколько раз там при Путине одну лишь программу перевооружения меняли? Ага. И ВВП удвоили, и нанотехнологии построили, и даже со строительством газопроводом смогли опозориться).
Не мыслите стереотипами. Мыслите реалистично. Мы стоим на пороге жесточайшего экономического кризиса (точнее, кризис уже начался — в феврале этого года ВВП начал сокращаться, превед медвед), в ходе которого кремлевские трудящиеся попытаются выкинуть Путина за борт. Затем последует борьба за власть, но так как вся нынешняя система полностью скомпрометирована, то победители в крысиной грызне не получат ни легитимности, ни народной поддержки — в условиях кризиса ты даже не можешь залить народ деньгами, уже текущие обязательства тяжело выполнять. Затем начнется массовое демократическое движение, ядром которого будет реальный бизнес, уставший от диктатуры силовиков, начало этого движения обозначит тот факт, что все нынешние лидеры протеста (кроме, пожалуй, Навального) будут слиты быстро и жестко, возможно с убийствами особо непонятливых клоунов, не желающих уходить со сцены. Затем придет ключевой момент — момент колебаний в силовых структурах. Если к структурам от имени демократической России лидеры смогут обратиться с позиции русского национализма («Мужики, мы же все русские. Вам охота русских за братьев Магомедовых стрелять? Тем более, что состоянием Магомедовых мы с вами щедро поделимся»), то кремлевская власть окажется сметена за час. Особенно если обращаться к ФСБшникам среднего звена, которые реально недовольны засидевшимися генералами, и понимают, что пока они работают низкоуровневыми мудаками, жизнь-то проходит. После этого пойдет подметание кавкзаско-азиатской красоты (не на уровне дворников, а на уровне богатых особняков), когда и силовые структуры, и простые люди поймут, что можно, и что приказывавших не трогать рафиков генералов больше нет. После этого скорее всего случится отделение Кавказа, когда горные трудящиеся поймут, что концепция немножко изменилась, и объявят независимость, пытаясь сохранить хотя бы часть награбленного за путинские годы. Само собой, что кроме рафиков будут кулачить «депутатов милоновых» и прочую отборную сволочь, хотя 90% путинского-еровского актива перейдут на сторону демократии, никаких убеждений у этих людей никогда не было.
После первичного этапа восстановления социальной справедливости (за исключением, само собой, тех бизнесменов, которые вовремя поняли, куда дует ветер истории и сделали правильный выбор), мы, во-первых, получим до конца сформированную нацию, обретшую субъектность и спаянную общим делом — раскулачиванием путинцев и рафиков, с которого перепадет даже простым рабочих с окраин — а во-вторых выйдем на самый интересный момент. Демократические реформы и восстановление государства, в процессе которого или будут заложены реально работающие институты, или же все опять скатится в Путина (правда, с бонусом — теперь очередному диктатору сможет противостоять доформированная русская нация). Точным маркером станет возвращение Украины, Белоруссии и северного Казахстана — если случилось чудо и у нас выковалась национальная элита, то первым пореформенным шагом станет восстановление границ русского государства. Если же в результате пертрубаций у власти оказались клоуны, то они начнут строить Азиопский Союз, всерьез препираться с ничтожными тимошенко-януковичами и подписывать договоры с таджикистанами, вместо того, чтобы бомбить их до тех пор, пока не понявшие своего места в социальной лестнице таджики не выползут из руин с поднятыми руками (согласившись принять обратно всех этих штукатуров и дворников).
Восстановив русское государство, достроив русскую нацию и увидев первое успешное завершение смены элит (когда уйдут на покой ветераны борьбы с Путиным и войдет в ум поколение, всех этих чекистских красот не заставшее), мы с вами сможем спокойно умереть, с полным осознанием того, что жизнь прожита не зря и дело сделано. Пока же умирать нельзя — все самое интересное только начинается. Мы с вами участвуем в величайшем сюжете XXI века: судьба Европы и США предопределена, это Первый мир с роботами, полной виртуальной реальностью и, в обозримом будущем, физическим бессмертием. Судьба Китая, Латинской Америки и Индии тоже определена — это Второй мир, с заводами, угольными шахтами, периодическими восстаниями, полномасштабными войнами и прочей развлекухой. Судьба Африки и прочих стран также понятна. Интересна лишь судьба России — по логике вещей, мы должны катиться во Второй мир, покорно поставляя ресурсы для взрослых и занимая свое время тридцать второй чеченской войной и пятнадцатой антикоррупционной кампанией против порномутантов из «Съеденной России». Но по той же логике вещей мы и в XVIII веке должны были остаться такой большой Польшей, с меховыми шапками, гонором, рассказами про особый путь и полной политической несамостоятельностью в европейских делах.
Мы, однако, не остались и превратили бледную немецкую девочку Софию Анхальт-Цербскую (персонаж в известном смысле еще печальнее Навального) в Екатерину Великую, дойдя в итоге до казаков в Париже. Против всякой логики исторического развития, вопреки всем прогнозам, фактам и аргументам, просто потому, что мы — великий народ. Сейчас тоже может быть такой момент, что профиль криво улыбающегося адвоката из облезлой конуры в Марьино в итоге выбьют в камне на горе Говерле, вопреки всем прогнозам, логике, фактам и аргументам. А может и не быть. Все зависит от нас, от того, остались ли мы после Советского Пленения теми самыми русскими, что творили мировую историю, или же всё, национальный гений ушел, народ ушел, и отныне здесь навсегда будет огромная белая Бразилия.
Это очень интересный момент, потому что предстоит сделать выбор поколению, в сознательном возрасте СССР не заставшему, чьи ошибки уже нельзя будет списать на принудительную красную идиотизацию. Если в этом — нашем — поколении образуется хотя бы 1000 человек уровня дореволюционных русских, то всё будет. Если нет — то можно будет делать самбу национальным танцем заместо хоровода. Главное — не волноваться, мы с вами участвуем в самом грандиозном сюжете XXI века — возвращение русских, если оно состоится, по значимости для мировой истории будет сравнимо с обретением независимости США.
Понятная фотография, иллюстрирующая прошлое русского народа (это Зимний), его настоящее и масштаб проблемы, которую нам надо решить.
