Друзья! Мы представляем вашему вниманию большую программную статью бизнесмена Антона Попова, который недавно покинул одну новосозданную партию. Покинул не сколько из-за претензий к самой партии, сколько из-за осознания реального устройства партийной системы в РФ. Мы попросили господина Попова описать эту систему — получился большой развернутый ответ на вопрос «Почему „Спутник и Погром“ пишет, что никакую партию в данный момент создавать не надо». Абсолютный мастрид.
тобы понять, что представляет собой российская партийная система, необходимо для начала понять, в каком обществе мы живем, потому что природа этого общества отражается в нашей партийной системе, как луна в водной глади. Общество в современной России никоим боком не капиталистическое, хотя и рядится в модные «рыночные» одежды, пытаясь выглядеть цивилизованным и современным. В капиталистическом обществе положение человека всецело зависит от его капитала. Капитал же этот является результатом инвестиций в той или иной форме, будь то труд, знания, деньги либо иное имущество. Схема, конечно, упрощенная, но в целом адекватно описывает суть системы. В современной же России, несмотря на всю «рыночную» обертку, здравствует и процветает общество сословное, основанное совсем на иных принципах.
Что это такое? Сословное общество построено на планомерном централизованном изъятии благ, которые затем перераспределяются вертикально в зависимости от статуса человека, причем под «статусом» подразумевается принадлежность к той или иной группе (сословию, касте, клану, корпорации — называться они могут как угодно). Между этими группами существует определенная иерархия, членство в них либо наследуется, либо «жалуется» или «даруется» сверху, либо определяется какими-то еще формальными признаками. В современной России иерархия сословий строится по критерию близости к чиновно-олигархической элите, которая, собственно, и занимается перераспределением благ. Сначала идет сама властная элита, затем концентрическими кругами — ее родственники, друзья, «клиенты», разнообразные сословия «служивых» и «бюджетников». Каждому из них, в зависимости от степени их важности для системы, даруются свои источники и средства для извлечения дохода — например, инспектору ДПС дается «в кормление» полосатая палочка и участок дороги, менеджеру госкорпорации — предоставляется возможность брать откаты и подтасовывать результаты тендеров, а директору школы — «привилегия» почти открыто собирать «дань» в различных формах с родителей своих учеников. Все эти люди в равной мере являются функционерами и агентами системы, ее выгодоприобретателями, поэтому даже если иные из них и недовольны своей зарплатой и условиями жизни, против системы в целом они не пойдут никогда. Похожая градация — основанная на близости к властной элите — существует и в бизнесе, где субъекты, имеющие прямой выход на «админресурс» (в идеале — близких родственников или друзей среди высокопоставленных чиновников), обладают подавляющим преимуществом перед «простыми смертными» предпринимателями.
Понятное дело, что для данной системы то, что мы называем емким словом «коррупция», на самом деле является не отклонением, а нормой, заведенным порядком вещей, неофициальным, но вполне нормальным источником дохода — так называемой «сословной рентой». Карается она обычно лишь в том случае, если один из субъектов «зарвался», нарушил правила игры или просто пал жертвой интриг и конкуренции внутри элиты. Никакой настоящей борьбы с коррупцией в современном российском сословном обществе быть не может по определению. А еще здесь не может быть — и не будет, пока базовые принципы общественного устройства не изменятся — никакой настоящей демократии. Потому что власть в сословном обществе передается «кулуарно» — через интриги, торговлю, закулисную борьбу между группировками правящей элиты. Помните знаменитую фразу про «бой бульдогов под ковром»? Вот это оно. Народу предъявляют свершившийся результат. Для чего рядят все это в псевдо-демократические одежды? Просто потому, что демократия в современном развитом мире — это «комильфо». Условие «сохранения лица» перед большими дядями, заправляющими нынешним миропорядком, от которых российская элита полностью зависит, и к которым она мучительно и несбыточно мечтает принадлежать.
Выборы в такой ситуации играют ровно ту же самую роль, какую играет коронация в монархиях — это ритуал формальной легитимации уже свершившегося факта перехода власти. Придания ему видимой законности. Иначе говоря, в России сначала приходят к власти de facto, а уже потом идут на выборы. Реальная борьба ритуалом не предусмотрена — лишь ее иллюзия. Вот созданию этой иллюзии и служит наличие в стране многопартийной системы. Все это, по сути, не более чем зрелищные спецэффекты, оттеняющие основное действо — вроде красивых и густых клубов дыма, заволакивающих сцену в нужный момент для пущего драматизма.
Собственно, все без исключения политические партии современной России — что «проправительственные», что «оппозиционные», что «старые», что «новые», что большие, что карликовые — являются на самом деле шестеренками одной и той же большой театральной машины, обслуживающей потребности одной и той же правящей элиты. Содержание политической партии — достаточно дорогое удовольствие (минимальные расходы только на текущую деятельность, только для того, чтобы выполнить требования, предъявляемые к политическим партиям законом, составляют порядка миллиона долларов в год; участие в выборах любого уровня увеличивает затраты в разы, если не на порядок). Поскольку в сословном обществе главным источником материальных благ является их вертикальное статусное распределение по различным каналам, нетрудно понять, что заполучить такие средства в современной России в обход системы невозможно — альтернативных источников финансирования попросту не существует. Достаточно вспомнить, что все олигархи, которые могут выступить спонсорами партийного проекта, сами плотно встроены в сословную систему — собственно, этому факту они и обязаны своим нынешним состоянием (даже если не созданием его, то сохранением — точно). Тех из них, кто пытался играть самостоятельно и не желал признавать правила — «иных уж нет, а те далече», за примерами далеко ходить не надо. Так что деньги подобного масштаба в современной России идут туда, куда им как минимум позволяют идти — если не прямо направляют — лидеры властной элиты.
Но дело в том, что потребность системы в «спецэффектах» варьируется в зависимости от обстоятельств. Опять же, проводя аналогию с монархией — к особой пышности ритуалов нередко прибегают тогда, когда требуется срочно отвлечь внимание подданных от каких-либо невзгод или неудач власти. Так и в нашей псевдо-демократии — пока жизнь течет размеренно по известному и понятному руслу, вполне можно ограничиться неким базовым набором выборных условностей — тремя-четырьмя «системными» партиями, создающими благопристойную иллюзию борьбы. Сложнее обстоит дело, когда обстановка по каким-то причинам дестабилизируется и привычный механизм вдруг начинает давать сбои. Здесь мы не будем анализировать причины и подоплеку прошлогодних «массовых протестов» — скажу только, что подобные явления вполне вписываются в концепцию сословного общества и отлично известны в истории под устоявшимся термином «фронда» (желающие могут сами погуглить значение слова и исторические прецеденты — это уже многое объяснит). Для нашего обсуждения сейчас важно одно — в какой-то момент система почувствовала себя в опасности. И... попросту включила запасной механизм стабилизации — подобно тому, как внезапно обесточенный стратегический объект переходит на резервный источник питания. Этим механизмом и стала так называемая «либерализация» законодательства о партиях.
Дело в том, что в условиях стабильного и развитого сословного общества (а Россия окончательно вошла в это состояние, видимо, где-то к середине
Все это приводит к тому, что оппозиционная политика становится уделом горстки маргиналов — частью радикально настроенных «неформалов», частью — экстравагантных представителей творческой и академической интеллигенции. Вместе они формируют классическую субкультуру со всеми узнаваемыми признаками таковой — своей внутренней этикой, построенной на гордом культивировании своей отверженности остальным миром, своими традициями и авторитетами, своими внутренними интригами и склоками, непонятными больше никому. Ну вот как есть субкультура, скажем, толкинистов — бегают странного вида молодые и не очень люди друг за другом с деревянными мечами, пугая прохожих, величая друг друга эльфами и орками, потом песни сочиняют о том же, сами их поют, и тем живут годами. А в путинской сословной России сложился целый ряд политических оппозиционных субкультур различного толка — там были и «либералы» — «мы из демшизы
Сделано это было очень просто — система сняла ряд формальных ограничений на партстроительство и — что гораздо более важно — приоткрыла краник распределения благ, дав лидерам ряда тех самых политических субкультур некоторый ограниченный доступ к Большой Кормушке. Не слишком — никому не нужна реальная конкуренция. Но достаточно, чтобы обеспечить нормальную по московским меркам зарплату десятку человек из центрального аппарата (или очень хорошую зарплату двум-трем «главным фигурам» и некий минимум «для поддержания штанов» остальным — тут уж все зависит от совести и чувства меры конкретных лидеров). Плюс — минимальные расходы на организацию собственно работы. В основном деньги получаются из рук вполне «системных» олигархов — и они выдают их строго дозированно, причем обычно не какой-либо одной «избранной» партии, а сразу многим — каждому понемножку. Понятно, что делают они это не от большой любви к оппозиционерам — вряд ли они сами расценивают кого-либо из них серьезно — а просто выполняя указание: приоткрыть «краник». Вот настолько — и не больше. Но попав на плодородную почву политических субкультур, даже этот реденький дождик вызвал бурный и зрелищный эффект.
Следует сразу сказать, что с точки зрения системы затея оправдала себя полностью. Клапан на чуть было не рванувшем паровом котле приоткрыли, гудок получился долгий, протяжный и с переливами. Если посмотреть на список вновь созданных, создаваемых и недосозданных партий, и прикинуть, какое количество наиболее беспокойных фрондирующих элементов оказалось вовлечено в их деятельность и поглощено оной, станет гораздо более понятен и столь стремительный и бесславный спад и слив Фронды (пардон, «протестного движения») в целом. Очень многим людям банально стало не до того — у них появилась масса чрезвычайно важных и актуальных забот: проведение серии пикетов в поддержку наступления весны, создание партийной ячейки в городе Лысогорске Мухосранской области и выяснение отношений с идеологическими противниками из Партии любителей группового секса. А проводить пикеты и создавать отделения необходимо по той простой причине, что внезапно начавшееся распределение благ осуществляется отнюдь не безусловно — перед спонсорами надо отчитываться, демонстрируя прежде всего яркую «визуальную картинку» — в виде фотографий людей с плакатами «Не забудем мать родную» и «Долой сатрапов». Ну и закон, опять же, требует отделения создавать, хочешь — не хочешь, а дедлайн поджимает.
Именно поэтому показуха в деятельности «новых» партий пронизывает буквально все. Необходимость любой ценой создавать ту самую «визуальную картинку» определяет каждый их шаг. В партию набирают людей скопом, особо не заморачиваясь отбором и даже собеседованием — лишь бы человек был согласен поставить подпись под анкетой, неважно, что он собой представляет и готов ли реально чем-то заниматься. Все «новые» партии представляют собой самые экзотические альянсы «лебедя, рака и щуки» — людей с принципиально несовместимыми взглядами и позициями, неуютно чувствующих себя в компании друг друга. Еще больше — людей полностью случайных, оказавшихся в списках «за компанию», приведенных друзьями или родственниками для создания массовки, не интересующихся деятельностью партии и ее идеологией.
Липовая деятельность дает липовые результаты. Половина спешно созданных по такой методике региональных отделений существует лишь на бумаге. Закон требует от партии представить на регистрацию данные не менее, чем пятисот членов — и различными правдами и неправдами это достигается. Но реальный «мобилизационный потенциал» такой партии редко превышает 50 человек. Это те активисты, которые теоретически готовы куда-то выйти. Впрочем, и их собрать бывает непросто — потому что значительная их часть, как показывает практика, состоят параллельно сразу в нескольких организациях (иногда — с взаимно противоречащей идеологией). Это, так сказать, профессиональные политические тусовщики, участвующие ради самого процесса. Т.е. как бы лидеры партий ни старались, призрак субкультурности по-прежнему маячит где-то в пределах видимости.
Кажется, что для преодоления его нужно просто больше денег — но дело в том, что заветный «краник» выдает финансирование лишь относительно тонкой струйкой. Система вовсе не собирается растить собственных могильщиков, и потому держит партстроителей на коротком поводке. Рано или поздно почти все они бросаются искать альтернативные источники финансирования за рубежом. Но необходимо сразу успокоить бдительных охранителей и борцов с происками Госдепа — затея эта абсолютно безнадежна. Дело в том, что при изрядном количестве потенциальных продавцов у путинской России наблюдается явный дефицит покупателей. Западные политики и бизнесмены, будучи людьми неглупыми и прагматичными, совершенно не готовы вкладывать деньги в черную дыру. Даже если контакт удается установить, результаты его в 100% случаев ограничиваются дружеским рукопожатием и пожеланием удачи.
Немногим лучше дело обстоит и с отечественным неолигархическим бизнесом. О, многие предприниматели вполне охотно вступают в ряды партии лично. Вот только деньги давать на развитие движения или на покрытие хотя бы части расходов отнюдь не спешат. И их невозможно в этом винить — они не меньшие прагматики, чем их западные коллеги, и они абсолютно правы. При этом многие из них, по опыту общения, в высшей степени честные, порядочные и идейные люди, с удовольствием занимающиеся благотворительными и инфраструктурными проектами, не ожидая от них какой-то денежной отдачи, исключительно из моральных побуждений. Просто давать деньги на благотворительность — это одно. А кормить толпу великовозрастных толкинистов — совсем, совсем другое. Так что вырваться из зависимости от Большой Кормушки у партии все равно не выходит. Порочный круг показушного партстроительства продолжается.
Итак, что мы имеем в результате? Большое число людей — среди которых немало действительно умных, честных и талантливых — оказывается занято важнейшими и неотложными делами. Кто курсирует с деньгами и тайными инструкциями между Мухосранском и Лысогорском, кто отплясывает камаринского с флагами в руках вокруг памятника какому-нибудь ни в чем не повинному Миклухо-Маклаю, а кто строчит обвинительные пасквили против зловредных любителей групповухи. Активность, вишь ты, политическая жизнь кипит, демократия!
Вот только два маленьких момента портят всю радужную картинку. Во-первых, за всей этой кутерьмой слегка затерялся тот простой факт, что принцип перехода власти в сословном обществе, на самом-то деле, остался прежним. Не изменился ни на йоту. И как бы мы ни отплясывали с флагами, такие вопросы в России как решались только и исключительно в закулисье Кремля, так и решаются. А мы — мы всего лишь дополнительная барочная завитушка на их праздничной декорации, нам с нашими транспарантами отводится роль третьего слева статиста в массовке срежессированной кем-то пьесы. А во-вторых, и в этой-то завитушке потребность стремительно иссякает. Ибо система — посмотрим правде в глаза — добилась того, чего хотела. Правящая элита, судя по всему, больше не ощущает такой уж прямой и непосредственной угрозы своему выживанию. А значит — грядет (чуть раньше или чуть позже) возвращение к привычному «сценарию мирного времени» — с горсткой карманных парламентских партий. Потому что тратить много денег там, где их можно тратить заметно меньше, система не будет. Режим ЧП будет свернут, резервный генератор отключен и убран назад в запасник на черный день.
Что ждет «новые» партии? В большинстве своем — ничего особо хорошего. Возможно, две-три из них сумеют выжить. Кто-нибудь — чисто теоретически — даже прорваться в Госдуму могучей фракцией из
Выводы из всего сказанного можно сделать простые. Во-первых, партийная политика в ее нынешнем виде в современной России не имеет будущего. Это не значит, что партийная демократия вообще умерла в современном обществе. Просто общество у нас в России не современное. В сословном обществе можно придти к власти, действуя исключительно по законам и принципам этого сословного общества. Т.е. — делая ставку не на выборы, а на развитие корпоративных, клубных, групповых структур, способных лоббировать свои интересы с использованием всего арсенала средств неформального влияния.
Во-вторых, активное, «профессиональное» участие в партийной политике — пустая трата времени и сил для здорового, полного энергии и желания изменить мир мужчины. ТАК мир изменить невозможно. Вы принесете гораздо больше пользы — в том числе и делу, в которое вы верите — просто занявшись бизнесом, или добившись успеха на своем профессиональном поприще, и затем участвуя по мере сил в построении тех самых неформальных групп взаимной поддержки и влияния, о которых я говорю. Никто не сделает этого за вас. Никакое размахивание флагами на партийных пикетах не приведет к возникновению таких структур — а только они способны изменить что-либо в нашем обществе. Думайте своей головой, в этом мире никто не будет делать это за вас. Хватит кормить систему своими жизненными соками.
