богатом на события 2014 году было много неожиданного, непривычного и даже сенсационного. Кто 1 января мог предположить, что спустя 4 месяца на востоке Украины разразится кровопролитная война и в Европе начнется крупнейший за последние 20 лет, если не больше, кризис? Любого, кто принялся бы утверждать, что произойдет нечто подобное, объявили бы сумасшедшим. Реальность преподнесла всем немало сюрпризов в уходящем году. Но даже на фоне всех этих событий особняком стоит появление фигуры Игоря Стрелкова.

Совершенно невозможный в 2014 году персонаж, словно сошедший с потускневших фото дореволюционных офицеров. То ли реконструктор, то ли агент ФСБ, а может и вовсе ГРУ. После появления фигуры Стрелкова на радарах в апреле 2014 года версий о том, кто он, выдвигалось огромное количество. Как ни крути, а появление столь необычного человека нельзя проигнорировать, тем более что в предыдущие годы фигур с аналогичной харизмой просто не возникало.

Самое интересное, что о Стрелкове толком ничего не известно, даже несмотря на сотни репортажей, как хвалебных, так и полных ненависти к нему. В апреле, когда его имя впервые появилось на слуху, о нем совершенно ничего не было известно. СБУ после длительной паузы выдала, что он является агентом ГРУ (хотя сам Стрелков во всех интервью неизменно отрицал причастность к данной структуре). Даже когда его имя вносилось в списки лиц, попавших под персональные санкции со стороны США и Евросоюза, оно было указано без даты рождения и прочей информации, поскольку никаких данных об этом не было.

Постепенно туман стал рассеиваться. В основном благодаря интервью Стрелкова, которые тот стал давать относительно регулярно. Оказалось, что он родился в 1970 году и что он потомственный военный. Хотя биография его для военных достаточно нетипична.

Скажем, потомственные военные уже с детства знают, в каком учебном заведении они будут учиться, чтобы стать офицерами. Чаще всего, если ребенок рождается в семье военных и не против того, чтобы связать свою жизнь с армией, то подготовка там идет с ранней юности. В случае со Стрелковым все было совсем по-другому. Он закончил абсолютно гражданский вуз — Московский государственный историко-архивный институт. При этом умудрился еще в бытность студентом дважды побывать в горячих точках добровольцем: сначала в Приднестровье, где он числился в составе Черноморского казачьего войска, однако там конфликт закончился крайне быстро и потом он уехал в пылающую Югославию, где почти полгода входил в один из русских добровольческих отрядов.

Вопреки распространенному мнению, войны в Югославии не отличались особо ожесточенными столкновениями с участием большого количества войск. В основном все заканчивалось мелкими стычками/перестрелками, после которых одна из сторон отступала. Стрелков в конце 90-х годов написал воспоминания о той войне. Судя по написанному, там было что-то похожее на фильмы Эмира Кустурицы:

«Продвигаясь вперёд, разведчики осторожно осматривали тоннели, а затем, выйдя к селу Тиговиште, пошли к домам, поминутно ожидая шквального огня противника. Однако село оказалось пустым, — мусульмане как будто «испарились». «Ас» принял решение идти дальше, чтобы разведать обстановку в районе Сетихово (местность, где вдоль дороги одно за другим расположены три села: Села Поле, Хамзичи и Равно Село). Но и там противника не обнаружилось. В Сетихово располагались штаб и склады сербского батальона, который был «отброшен» атакой противника. В помещении штаба горел свет, пищала не выключенная ранцевая радиостанция. Окна были широко распахнуты и на грядках огорода отчётливо просматривались отпечатки ботинок сбежавших штабных «вояк». Не тронутыми остались две автомашины, продовольственный склад (а ведь мусульмане в то время испытывали трудности с продовольствием!). На позициях, ранее занимаемых сербами, разведчики нашли ящики с консервами, ящик гранат и затвор пулемёта. Сербы, надо полагать, поддавшись панике, просто-напросто поголовно сбежали с позиций, в то время как мусульмане даже и не догадывались о том, что перед ними никого нет. Убедившись, что на подходе миномётчики и зенитка, разведка двинулась дальше — к селу Доня Стрмица. Миномётный взвод также не задержался бы в Сетихово, если бы не неожиданный инцидент. Пока сметливые добровольцы загружали в машину банки варенья, обнаруженные в сербском штабе, по рации раздался мужественный вопль «Загребова», который, подойдя со своим отрядом со стороны гор, приказывал казакам атаковать село. Связываться с Асом он, видимо, считал ниже своего достоинства, поэтому о ходе операции ему ничего не было известно.

Явившись в село, Александр первым делом накинулся на группу сербов-добровольцев, только что подошедшую и выдвигавшуюся на поддержку разведчикам Аса. «Загребов» заорал, что сербы трусы, что он «покажет им, как надо воевать», после чего стал стрелять из своего автомата прямо под ноги оторопевшим «войникам». Дальше — больше: пошатываясь, «Загребов» подошёл к машине миномётчиков и, заметив в кузове бутылку марочного «рислинга» (найденную в штабе), вытащил её и разбил об асфальт с криком, что все добровольцы — алкоголики и что он «всех разоружит». Его едва не пристрелили, после чего казаки, вымотанные тяжёлым маршем по горам, расположились на отдых, а миномётчики выехали вперёд и заняли огневую позицию у сожжённой во время предыдущего «напада» сербской «Праги».

Разведчики, скорректировав огонь миномётов на Доня-Стрмицу, после незначительной перестрелки прошли и это село, но у Горно-Стрмицы были остановлены плотным огнём противника. Перед этим досадно упустили трактор, поспешно уезжавший в сторону врага, — расчёт зенитки, подошедшей к разведчикам, не смог попасть по быстро скрывшейся цели».

К слову, русских добровольцев тогда было не так уж и много, всего несколько десятков человек в нескольких отрядах. Причем отношения между этими отрядами были довольно натянутые.

«В конце января 1993 года в городе Вышеграде, что в Восточной Боснии, базировались сразу два добровольческих подразделения: 2-й Русский Добровольческий отряд (прозванный бульварной прессой „Царскими волками“) и „1-я сводная казачья сотня“. Во 2-й РДО, без учёта раненых, насчитывалось 12 человек, а в сотне (также не считая лежащих по госпиталям) около 30 бойцов.

Отношения между двумя подразделениями были достаточно напряжёнными по целому ряду причин. Основной из них являлась некоторая неприязнь, возникшая после неудачного боя под селом Твртковичи в начале января, где из-за „похмельной“ корректировки казачьих командиров миномёты русского отряда накрыли казачью цепь, в результате чего один казак и серб-проводник погибли, а ещё один боец остался инвалидом. Руководитель сотни, авантюрист неизвестного происхождения Александр с кличкой-фамилией „Загребов“, до того потерявший четырёх человек на минном поле, куда казаки зашли под его руководством, стремился всю вину свалить на „соседей“.

Не желая иметь дела с „Загребовым“, Камшиловым, Заплатиным и Ко, добровольцы (среди которых также были казаки) держались в стороне от „станичников“. Этому способствовало и полное отсутствие дисциплины в сотне, где пьянство со стрельбой, мордобоями и порками, бросанием ручных гранат прямо из окон казармы было чуть ли не ежедневным явлением, в то время как в РДО поддерживался более-менее строгий порядок. Поэтому многие казаки дневали и ночевали в „русской“ казарме, где всегда находили дружеский приём».

Собственно, Стрелков, тогда еще Гиркин, воевал как раз в так называемых «Царских волках», которые получили свое прозвище из-за монархических и околомонархических убеждений большинства добровольцев. Причем сообщается, что Стрелков был не рядовым бойцом, а заместителем командира «Аса» — Александра Мухарева, также воевавшего в Приднестровье.

РДО-2 стал продолжением РДО-1 — первого добровольческого отряда, который воевал в Боснии и прекратил свое существование как отдельная боевая единица в конце 1992 года. Отличительной особенностью этого отряда было знамя и символ — черно-бело-желтая «имперка» и двуглавый орел. Этот отряд просуществовал до середины 1993 года и ему на смену пришел РДО-3, которым командовал уже один из сербских четников.

Закончив Московский государственный историко-архивный институт, Стрелков отправился служить срочную службу уже в российской армии. Сообщается, что он служил в роте охраны ракетной базы в Московской области, после чего остался служить по контракту.

Поначалу его считали капитаном и вообще едва ли не прапорщиком, но позднее выяснилось, что он полковник запаса. Также стало известно, что он принимал участие в обеих Чеченских кампаниях. Когда именно он оказался в ФСБ (а сам Стрелков неоднократно утверждал, что работал в ФСБ, а не ГРУ, причем вышел в запас и не является действующим сотрудником), естественно, не сообщается. Можно предположить, что он оказался в поле зрения еще к концу учебы в институте, когда уехал добровольцем в Приднестровье и Боснию, но это сомнительно, поскольку тогда он вряд ли стал бы служить срочную службу простым стрелком в роте охраны. Буквально пару дней назад в СМИ появилось интервью некоего генерала ФСБ «Казанцева», представленного, как наставник Стрелкова, в котором он рассказал о том, как тот попал в спецслужбы:

«Игоря взяли случайно. У московского управления ФСБ было какое-то дело на группу, кажется, монархистов. Когда монархисты сидят где-нибудь у себя на кухне и беседуют на тему: „Мы царя приведем, за оружие возьмемся“, то, естественно, у спецслужб возникает вопрос, насколько велика вероятность, что они и вправду возьмутся за оружие. Поэтому за ними наблюдали. Но все без толку. Они только трындят: „За веру, царя и отечество“, „Честь имею“, „Ваше благородие“ — но не более того. К реальным действиям не переходят.

А Игорь среди них выделялся умом и сообразительностью. Плюс он уже прошел две войны, и к нему был определенный пиетет. Точно такой же пиетет зародился у моих подчиненных. Они почитали его, послушали, видимо, и наконец встретились с ним, а потом пришли ко мне и говорят: „Геннадий Николаевич, есть один хороший кандидат на работу. Давайте мы его возьмем, тем более что мы сейчас посылаем в Чечню молодых сотрудников на обкатку. А у него уже есть военный опыт“. Когда я узнал, что он является фигурантом дела оперучета, причем группового, у меня, конечно, возникли сомнения. Но дело было в 90-х, время было лихое. И меня эти два полковника уговорили.

Ребята вытащили Игоря и через некоторое время приводят его ко мне: „Геннадий Николаевич, вот наш новый сотрудник“. Мне он понравился. Мы с ним поговорили: интеллект у него на месте, голова хорошо работает, исторические реминисценции из памяти без проблем вынимает. Я просил его записки и документы мне показывать. Смотрю: пишет, как бог. А в любой конторе, тем более такой, как наша, если отчеты написаны правильным языком, с запятыми, с точками — это считалось „высшим пилотажем“. И он начал достаточно успешно работать. Кажется, это был 1995 год».

В этом же интервью генерал рассказывает, что Стрелкова фактически вынудили уйти в запас из-за его политических взглядов:

«Его из нашей организации, можно сказать, вежливо попросили, и было за что. Игорь не был бездумным исполнителем и свои сомнения относительно политических реалий перед сослуживцами не особо скрывал. Были оргштатные изменения. При этом все выводятся за штат и заново принимаются на работу. Ему долго не предоставляли должность. Потом предложили, кажется, где-то в Красноярском крае, да еще с понижением. Игорь не согласился, хотя и хотел служить».

С конца 90-х он также начал публиковаться в СМИ. В период с 1998 по 2000 год появилось более десятка его публикаций в легендарной своей лютостью газете «Завтра». В конце девяностых — начале нулевых эта газета была рупором коммунистическо-имперской пропаганды самой хардкорной разновидности. «Банду Ельцина под суд» — было еще самым безобидным.

«В период с 1998 по 2000 год появилось более десятка публикаций Стрелкова в легендарной своей лютостью газете «Завтра».

Это уже потом Проханов со своей «Пятой империей» прекратил критику власти в лице Путина, а тогда все было весьма задорно. Стрелков писал статьи в основном на тему чеченского конфликта, как раз тогда началась Вторая чеченская война. В материалах тех лет он весьма жестко критиковал действия власти и особенно бичевал главу Ингушетии Руслана Аушева. Сейчас его многие позабыли, но в 90-е годы главным кавказским альфа-наглецом был Аушев, до тех пор, пока его не сменил Кадыров.

В этой же газете тогда работал сын советского философа и будущий премьер Донецкой народной республики Александр Бородай. Незадолго до украинских событий он числился консультантом «православного олигарха» Константина Малофеева (который уже упоминался в недавней истории с Дугиным) и его Marshall Capital. Также в сети, в основном на украинских сайтах, упоминается, что после выхода в отставку Стрелков работал начальником службы безопасности в малофеевском Marshall Capital. Несмотря на отсутствие официальных подтверждений данной информации, она вполне похожа на правду, поскольку Стрелков, по его собственным словам, в начале 2014 года занимался обеспечением безопасности «Даров волхвов» в Киеве, приезд которых организовал как раз Малофеев.

Самое интересное началось уже после того, как Стрелков оставил пост командующего силами обороны ДНР и вернулся в Россию. Все гадали, чем он будет заниматься: заляжет на дно или, наоборот, попробует как-то использовать свой капитал, заработанный благодаря десяткам восторженных репортажей журналистов. Некоторое время он молчал, но затем сделал несколько неожиданных заявлений, в духе: «сплотиться вокруг Путина», «масоны и ротшильды готовят расчленение России», «дать отпор мировой закулисе и силам зла» и тому подобное. На днях он всех изумил, неожиданно женившись на молодой девушке, которая была его помощницей. В политику он особо не лезет, логично опасаясь неприятных для себя последствий.

Дискуссионной темой оказались и взгляды, а также политические убеждения Стрелкова. Несмотря на обилие фотографий с реконструкторских мероприятий в форме белых армий, а также подтвержденное членство в военно-историческом клубе «Марковцы» и Дроздовском объединении, некоторые его заявления о СССР и Сталине напускали тумана и становилось непонятно: не то он монархист, не то белогвардеец, а может и вообще сталинист. Добрые люди скомпилировали подборку различных высказываний Стрелкова, сделанных им на форуме «марковцев» в те времена, когда он еще не был известен, из которых можно сделать выводы об отношении Стрелкова к СССР, во всяком случае, о том отношении, каким оно было еще недавно:

«По моему глубокому убеждению, большевицкая власть по сей день остаётся в России. Да, она мутировала почти до неузнаваемости. Да, формальная идеология этой власти сменила знак на прямо противоположный. Но она остается неизменной в основе: в своей антирусской, антипатриотической, антирелигиозной направленности.

В её рядах — прямые потомки тех самых людей, которые делали революцию 17-го. Они просто перекрасились, но сути не изменили. Отбросив идеологию, мешавшую им обогащаться и наслаждаться материальными благами, они остались у власти. В 1991 году был переворот. Контрреволюции до сих пор не состоялось».

О Путине он тогда отзывался куда резче, чем сейчас, и сплотиться вокруг него не предлагал, скорее наоборот.

«В связи с интересами Запада (по дестабилизации России) выступления против Путина не прекратятся. Они будут продолжаться по нарастающей.

Значит ли это, что нам надо поддерживать Путина? Конечно, нет! Вернее, его можно было бы поддержать — при кардинальной смене им курса, отказе от компрадорского и насквозь проворовавшегося окружения. Но вероятность, что он пойдет на это, ничтожно мала.

Вся его политика — это „качели“, он пытается и Западу угодить, и на патриотов опереться. Типичная политика латиноамериканского диктаторчика, дорвавшегося до власти и никому не желающего ее уступать».

Впрочем, нельзя исключать и того варианта, при котором Стрелков вынужден изображать безграничную любовь к «главнокомандующему», прекрасно понимая, что он ввязался в серьезную игру и в случае чего им могут и пожертвовать, если вдруг понадобится. Хотя нельзя исключать и версию, что Стрелков решил, что случай с Крымом — это как раз ситуация «кардинальной смены курса».

Также из записей ясно, что он является монархистом, и довольно давно:

«Я присутствовал при развале СССР, во вполне дееспособном (20 лет) возрасте. Уже тогда я был сознательным монархистом, но, при всем антисоветском настрое, меня одолевали противоречивые чувства.

С одной стороны, было удовлетворение от того, что на глазах рушится антихристианское, антирусское, античеловечное в своей основе государство. С другой — понимание того, что оно именно рушится… и под его обломками вряд ли сможет произойти возрождение Исторической России.

Еще было острое предчувствие, что люди, которые встали во главе „революции“, есть плоть от плоти самой гнусной разновидности советской партийной номенклатуры и действуют в сугубо личных корыстных интересах. К сожалению, это предчувствие полностью оправдалось.

Считаю себя идейным сторонником самодержавной монархии в России. В свое время одним из первых в Москве (году, по-моему, в 1990-м) присягал Владимиру Кирилловичу (сыну великого князя Кирилла Владимировича), был юн и восторжен… разочарование было горьким».

Ну и совсем уж неожиданны его симпатии к Русскому корпусу времен Второй мировой войны.

«Я неоднократно расписывался в уважении к Русскому корпусу генерала Штейфона в Югославии».

Если кто не знает, то Русский корпус воевал в Югославии совместно с немцами и сербскими четниками против титовских партизан. Основу корпуса составляли русские эмигранты из Югославии. Чуть меньше было присоединившихся эмигрантов из Румынии и Болгарии. Встречались и отдельные чины из советских военнопленных, но их было меньшинство. В основном это были дети русских эмигрантов, но в немалом количестве присутствовали и участники Гражданской войны в России, которым возраст позволял воевать. Надо отметить, что в корпус записывались не только по идеологическим мотивам. Титовские коммунисты видели в русских эмигрантах реакционеров и врагов красной власти и нередко нападали не только на них, но и на их семьи или угрожали им.

Командовал корпусом Борис Штейфон — выходец из крещеных евреев, подполковник царской армии, участник Ледяного похода, командир Белозерского полка Дроздовской дивизии. В отличие от казаков и власовцев, чинов Русского корпуса после войны не выдали СССР, поскольку они никогда не были его гражданами.

Так кто же такой Стрелков, которого противники предпочитают именовать Гиркиным? Кстати, выглядит очень забавно, когда поборники многонациональности называют Стрелкова Гиркиным, но при этом ужасно возмущаются пещерному антисемитизму, когда, к примеру, Ганапольского называют Марголисом. Господа, столь неприкрытые двойные стандарты — это плохо!

Является ли Стрелков монархистом, белогвардейцем или сталинистом, мы, кажется, уже разобрались. А вот самый главный вопрос: действительно ли он действовал на Украине сам или по приказу олигарха Малофеева, а может и вообще операция была заранее разработана ФСБ, мы, скорее всего, не узнаем в ближайшее время. А может, не узнаем никогда. Вопрос слишком щекотливый.

Сам Стрелков в интервью неоднократно подчеркивал, что действовал по собственной инициативе. Он не скрывал, что сначала работал в Крыму, где, по некоторым данным, был советником главы региона Аксенова по вопросам безопасности. Олег Кашин также сообщал, что видел Стрелкова в Крыму на переговорах с только что назначенным главой украинского флота Березовским, который после переговоров перестал быть им и стал заместителем командующего Черноморским флотом Российской Федерации. Причем Кашину его представили как сотрудника ГРУ, хотя сам Стрелков неоднократно открещивался от этой информации, заявляя, что был сотрудником ФСБ.

Если его появление в Славянске объяснялось наполовину собственной инициативой, и на другую половину тем, что его в этот город позвали местные активисты (по словам Стрелкова), то его уход уже был организован если не на высшем, то на весьма высоком уровне. Сам он неоднократно говорил, что его убрали в обмен на оказание помощи ДНР, что вполне похоже на правду, поскольку благодаря хорошей прессе он завоевал весьма значительную популярность в различных политических кругах.

Независимо от политических пристрастий надо признать, что самой главной фигурой событий на Украине прошедшего года стал именно он. В январе 2014 года Стрелкова не знал никто. Спустя полгода он уже был едва ли не кандидатом в национальные лидеры, а его пресса была столь хороша, что можно было заподозрить ранее начало операции «Преемник». Придя в Славянск с несколькими людьми, спустя несколько месяцев он уходил оттуда с несколькими тысячами. Из всех активно действующих лиц, которые засветились в событиях на востоке Украины как с Донецко-Луганской, так и с украинской стороны, Стрелков — единственный, кто тянет на настоящего лидера. На фоне подсуетившихся ментов, МММщиков, ларечников, тренеров по дзюдо и продавцов сломанных спутниковых тарелок Стрелков выделяется и опытом, и образованием, и харизмой. И, несмотря на ФСБшное прошлое, невозможно не согласиться с тем, что таких фигур в российской истории не появлялось уже очень давно (пожалуй, даже со времен Гражданской войны 1918–21 годов), и неизвестно, появятся ли когда-нибудь еще.