Минувшим летом наше скромное издание поведало о том, как КНР завоёвывает друзей и расширяет влияние в Африке, но не менее активно вторая экономика мира ведёт себя и в другом полушарии.
Экономические контакты между китайцами и жителями Латинской Америки начались ещё в эпоху Испанских Индий (1571–1809), когда китайские торговцы доставляли свои товары в Мексику. Позднее, с 1847 года, китайские рабочие начали в больших количествах работать в перуанских шахтах и на кубинских сахарных плантациях. Но каким бы ни был политический капитал императорского Китая в Латинской Америке, к 1949 году он обнулился с победой коммунистов в гражданской войне. Под давлением США латиноамериканские государства прекратили почти все дипломатические и экономические контакты с КНР. Но тогда нож в спину американцам, которые сражались с Китаем, вонзили англичане — уже в 1950-м (!) Британия сама признала КНР и за следующие 20 лет убедила США признать КНР, а впоследствии и страны Латинской Америки установили официальные отношения с китайскими коммунистами. К этому моменту, правда, некоторые страны (вроде Мексики) уже вовсю торговали с КНР через посредников, а в отдельных случаях (Боливия, Бразилия, Колумбия и Перу) Коммунистическая Партия Китая принимала самое активное участие в учреждении влиятельных латиноамериканских коммунистических партий, хотя первый официально признавший КНР латиноамериканский лидер Альенде кончил очень плохо. Так к началу XXI века КНР уже имела более-менее продуктивные отношения со всеми государствами региона, чему в немалой степени поспособствовал «левый поворот», произошедший к тому времени в испаноязычной части полушария.
Если в 2000 году торговля Китая со странами Латинской Америки насчитывала всего $10 млрд, то сегодня она составляет уже почти $260 млрд. Главным торговым партнёром стран региона остаётся Америка ($860 млрд торгового оборота), но, по оценкам экспертов HSBC, Китай может опередить США уже через 15 лет. И этому способствуют обширные финансовые вливания Пекина.
Почти $250 млрд КНР планирует инвестировать в страны региона (ну и некоторые страны Карибского бассейна) в течение следующих 10 лет. Как и в случае с Африкой, интересует китайцев сырье — 70% экспорта Латинской Америки в Китай составляют злаки, минералы и углеводороды. Со стороны Китая же 91% экспорта в Латинскую Америку составляют промышленные товары — что, в принципе, повторяет старую добрую колониальную схему XIX века, когда британские корабли вывозили с континента кофе, табак и сахар, а привозили готовые изделия.
Особое стратегическое значение для КНР имеет и «зелёное» топливо, одним из топовых производителей которого является Аргентина (которой сейчас очень нужны новые рынки для сбыта этого вида товаров т. к. основные торговые партнёры страны приняли антидемпинговые меры против аргентинских производителей): нынче руководителей регионов в Китае оценивают в том числе и по экологическим показателям (в Китае с окружающей средой всё чудовищно плохо), так что импорт экологичного топлива косвенно влияет на внутриполитические расклады в самом Китае. Ну а Китай пытается влиять на внутреннюю политику латиноамериканских государств.
По итогам недавнего саммита КНР и стран Сообщества стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК), китайцы пообещали Венесуэле работу над проектами общей стоимостью $20 млрд, что тянет на осознанное оказание экономической помощи правительству, балансирующему на грани коллапса. Дело в том, что безумный левацкий режим Мадуро и раньше не отличался экономическими успехами, но в этом году после беспрецедентного 60-процентного падения цен на нефть (которая составляет 96% экспорта страны) ВВП упал на 4%, а инфляция составила 70%. Ещё в начале декабря прошлого года правительство Венесуэлы анонсировало сокращение расходов на 20%, что популярности ему явно не прибавит. В этих условиях Китай может стать для Мадуро внешней опорой. По крайней мере, китайцы не будут критиковать его за гонения на оппозицию, как это делают американцы. «Особые отношения» Каракаса и Китая начались ещё при Чавесе, и на данный момент примерно половина китайских займов в регионе идёт в Венесуэлу — за что последняя расплачивается поставками нефти со скидкой и по долгосрочным контрактам.
В финале фильма «Три дня на побег» Рассел Кроу с семьёй эмигрирует в Венесуэлу. Фильм был снят в 2010-м, до того как страна превратилась в ремейк российского 1918 года. Надо полагать, китайские деньги помогут несколько продлить агонию нынешнего режима.
Несколько иная история с Эквадором. Там падению режима пока ничего особо не угрожает, напротив, повторяется история Венгрии: правящий президент Рафаэль Корреа, которому после двух президентских сроков в 2017-м придётся покинуть пост, сегодня задумывается над тем, чтобы переписать конституцию (ничего уникального, в истории этой страны основной закон переписывали 20 раз, а в последний раз это имело место в 2008-м при деятельном участии Корреа), и ему необходимы надёжные и предельно непритязательные партнёры вроде китайцев. Есть и хорошие экономические причины. В 1970-х, когда власть в Эквадоре захватила военная хунта, в страну пригласили американскую нефтяную компанию Texaco, которая нещадно эксплуатировала местные недра до самого 1992 года, пока не передала дела государственной компании Petroecuador (впрочем, и до этого в карман государства шло почти 90% доходов с добычи нефти), после чего правительство вдруг «вспомнило» об уроне, который наносился окружающей среде и местным индейцам (о которых оно благополучно не вспоминало до этого), и подало на компанию в суд. Иск тянулся почти 20 лет, Texaco слилась вместе с Chevron, образовав третью по величине нефтяную компанию в США, и, не найдя никаких доказательство того, что отходы производства Texaco наносили ущерб природе и здоровью людей, эквадорский суд решил «рубить сплеча» и выписал Chevron, правопреемнице компании, гигантский штраф в $19 млрд. Американский суд с доводами эквадорцев не согласился и деньги правительство Корреа не получило. Зато куда более щедрым оказалось правительство Китая, которое в этом январе выдало Корреа займов на $7,5 млрд. Но и раньше именно китайские займы позволили Эквадору (где в 2008-м был дефолт) заделать прорехи в финансовой системе страны.
На данный момент у Китая заключены соглашения о сотрудничестве с 67 странами и 5 региональными организациями. Но продвижение Китая в этом и других регионах осуществляется пока только в экономической плоскости. В той же стратегии сотрудничества со странами СЕЛАК на 2015–2019 гг. много слов про торговлю, инновации, технологии — но нет ничего про военное сотрудничество, хотя, казалось бы, левая риторика и антиамериканский настрой должны были подвигнуть латиноамериканских эль-президенте на создание военных союзов с китайцами. Полноценное военное сотрудничество (т. е. не только продажи оружия, но и обмен офицерами, визиты высокопоставленных военных чиновников и т. д.) у КНР налажено только с четырьмя странами: Чили, Боливией, Кубой и Венесуэлой. Но новый амбициозный проект под руководством Китая поможет ему закрепиться в регионе.
Ещё в 2013 году гонконгская компания NKND получила разрешение на строительство Никарагуанского канала. Возглавляет её Ван Цзин, человек о котором широкая общественность узнала только после того, как он получил право на строительство, и который, несмотря на 36,8% долю в Beijing Xinwei (компания, занимающаяся коммуникациями, активно поддерживаемая КПК), отрицает любые связи с китайским правительством так упорно, что это даже забавно. На него на Британских Виргинских островах и в Нидерландах зарегистрирован ряд компаний, связанных с каналом, и камбоджийская агропромышленная компания. Рассказать о его взлёте некому — отец, по словам Цзина, простой офисный работник, умер в 2010-м, 70-летняя мать на пенсии и никто с ней не общался. Примечательно, что нынешняя сфера деятельности нашего героя предельно далека от того, с чего он начинал: сперва он пытался учиться в Университете китайской традиционной медицины провинции Цзянси (!), но ушёл до окончания обучения, чтобы через несколько лет открыть центр традиционной медицины в Пекине (!!), в конце 1990-х гг. поехал в Гонконг изучать финансы и инвестирование, после чего вернулся в Пекин и основал несколько инвестиционно-консалтинговых компаний, пытался заниматься золотодобычей в Камбодже (по собственным же словам — не очень успешно), при всём отсутствии видимых успехов основал маленькую строительную компанию и как-то внезапно стал одним из самых богатых людей в Китае (на 12-м месте в списке Forbes по Китаю). Об источнике своего богатства упорно молчит. Русским людям он должен быть интересен тем, что это именно его компания получила подряд на строительство глубоководного мегапорта в Крыму год назад. По понятным причинам реализация проекта отложена на неопределённый срок. Но вернёмся к каналу, который собрался строить Цзин.
Идея создать в Никарагуа канал, соединяющий Тихий и Атлантический океаны, появилась задолго до самого Никарагуа. Ещё испанские конкистадоры обдумывали этот проект. В XIX веке его безуспешно пытались осуществить американцы, которым помешали британские банкиры и американский солдат удачи Уильям Уокер, удостоившийся упоминания в «Унесённых ветром» и ненадолго захвативший Никарагуа. В начале XX века появился Панамский канал, и про Никарагуа все забыли. Но стремительное увеличение объёмов морских грузоперевозок в последние годы вернуло интерес к проекту. По условиям соглашения, заключенного Цзином и правительством страны, он сможет построить не только канал, но и два глубоководных порта, аэропорт, два завода, сеть гостиниц, электростанцию и организовать там свободную экономическую зону — и концессия эта будет выдана сроком на 100 лет. Вообще, семья Ортега, которая правит страной с 2006 года и стремится закрепить свою власть всеми возможными методами вплоть до изменения конституции, очень заинтересована в осуществлении проекта хотя бы потому, что в Никарагуа, где люди живут на $2 в день, ощущается настоятельная необходимость в иностранных инвестициях — ВВП страны составляет $11 млрд, а приблизительная стоимость проекта — $50 млрд. Рентабельность этого канала, который может и «недобрать» ожидаемые 8,8 тыс. судов в год, небесспорна, но очевидно, что для КНР это важный политический проект — закрепиться в Латинской Америке, прямо на заднем дворе США, и сделать свой китайский вариант Панамского и Суэцкого каналов. В эту концепцию укладывается и возвращение ВМФ России в регион. Суровая реальность такова что РФ, судя по всему, будет обеспечивать безопасность реализации проекта. Может быть, там своё приложение найдут и российские ЧВК, законопроект о которых уже попал в Думу.
Впрочем, оказывать сопротивление местным правящим элитам китайцы умеют и без посторонней помощи. Например, когда в 2010 году Аргентина приняла антидемпинговые меры против китайцев, последние прекратили закупать у Аргентины нефть, подставив под удар свою энергетическую безопасность — в итоге в войне нервов победил Пекин, и аргентинцы вынуждены были снять защитные меры против импорта из Китая.
Динамика инвестиций показывает, что для Китая этот регион представляет всё больший интерес: если в 2010-м там было сконцентрировано всего 0,1% китайских зарубежных инвестиций, то сегодня там их уже 11-13%, а с учётом займов по программам сотрудничества получается $102,2 млрд (85% этих денег пошли на инфраструктуру, добывающую отрасль и ТЭК). Членство в Межамериканском банке развития и Карибском банке развития закрепляют ощутимое экономическое присутствие в регионе, но не дают КНР полноценного политического влияния. С другой стороны, историческая необходимость толкает все эти страны к сотрудничеству в КНР — с начала 1990-х латиноамериканские государства и КНР в 80% случаев голосовали в ООН одинаково. Но это не значит, что весь регион готов дружить с Пекином.
Из 23 стран, признающих в качестве настоящего Китая Тайвань, 12 расположены в Латинской Америке, и среди них есть Никарагуа. Раньше «белый Китай» активно сотрудничал с этими странами в военной сфере, но в последние годы наиболее интенсивно развиваются экономические связи — Тайвань тоже выдаёт этим государствам кредиты на льготных условиях и финансирует важные для местных экономик проекты. Правда, если континентальный Китай просто «занимается бизнесом», то тайваньцы скорее платят дань за то, чтобы их продолжали признавать в качестве единственно легитимного китайского правительства. Но чем дальше КНР будет углубляться в регион, тем острее, с подачи американцев, будет ставиться вопрос о двух Китаях — что в перспективе ускорит нападение Китая континентального на Китай островной. Что любопытно, в случае Никарагуа никакого конфуза не наблюдается — КНР сейчас плотно занимается интеграцией Тайваня, тактично закрывая глаза на дипломатические условности в периферийных странах, и оппортунистически настроенные латиноамериканские лидеры будут этому мешать только при нажиме со стороны США. Но и без Тайваня КНР рано или поздно упрётся в проблему Бразилии.
Безусловно, обе страны — партнёры по БРИКС, которым очень хочется сбросить американского гегемона. Но проблема в том, что Китай под разговоры о «глобальном Юге», «равноправном партнёрстве» и «многополярном мире» стремится превратить всю Латинскую Америку в свой сырьевой придаток — а Бразилия, несмотря на ряд чудовищных недостатков, по справедливости, должна будет когда-нибудь стать великой региональной державой. По сравнению со всеми остальными странами региона, Бразилия развивалась без чудовищных перепадов (даже военная хунта там была мягче всего) у нее есть какая-никакая, но своя элита (карнавальность присутствует, но в пределах национальной специфики — особенно интересны люди, поднявшиеся в эпоху диктатуры военных), а региональная политика Китая направлена на сотрудничество с Мадуро, Киршнер и прочими региональными царьками, которые прямо или косвенно подрывают авторитет Бразилии уже не первый год и в сильной региональной державе никак не заинтересованы. Правда, конфликт между Бразилией и КНР меркнет на фоне противоречий обеих стран с США, но в долгосрочной перспективе они неминуемо передерутся между собой не только из-за Южной Америки, но и из-за Африки, куда Бразилия пытается проникнуть уже сейчас. Собственно, поэтому Китай вообще не поддерживает идею включения Бразилии в состав Совбеза ООН, хотя, казалось бы, самое время. В отместку Бразилия почти не поддерживает КНР в ООН. Правда, пока что американцев бразильцы не любят ещё больше.
Недавно в этой стране вышел отчёт о пытках времён правления военных, где рассказывается о том, что некоторые из «продвинутых техник допроса» бразильские военные усвоили в знаменитой Школе Америк (где обучались примерно 300 деятелей бразильской хунты) и некоторые они применили к тогдашней террористке и уголовнице Дилме Русеф, которая сейчас, ах какая ирония, является президентом Бразилии. Кстати, отметим, что именно из программы ЦРУ по обучению методикам пыток в Латинской Америке впоследствии выросла программа интенсивных допросов 2000-х гг., о которой мы недавно рассказывали. Так что с противостоянием Китаю Бразилии придётся повременить.
Даже без военных баз в Мексике экономическая экспансия КНР в Латинской Америке — это подкоп под американский Imperium. Скажем, интенсификация торговли с Мексикой уже понемногу размывает созданный американцами блок НАФТА. Косвенным образом рост торговли между Мексикой и КНР подливает масла в огонь войны против наркомафии, которую американцы вместе с мексиканцами ведут уже почти 10 лет: львиную долю прекурсоров, необходимых для производства наркотиков, картели получают из стран БРИКС, в основном из Китая (любопытно, что наилучшее отношение к китайцам в этой стране выказывают жители севера Мексики, где в последние годы особенно активны картели). В то же время могущество КНР в Латинской Америке зиждется на очень шатком основании.
Да, экономика Латинской Америки всё больше завязывается на КНР, и снижение спроса там вызывает «проседание» в регионе. Но Фрэнк Андервуд из сериала «Карточный домик» совершенно верно отметил что «власть — это каменный особняк, который простоит века, а деньги — это деревянный дом, который начнёт разваливаться уже через 10 лет». Это будет справедливо и в отношении стратегии Китая как в Африке, так и в Латинской Америке — Пекин вкладывает огромные деньги, но фактически не имеет никаких реальных рычагов воздействия на региональную реальность, «только бизнес — ничего личного». Нет военных баз, нет сети шпионов, нет латиноамериканских элит, обучающихся в китайских вузах. В принципе, Киршнер, Ортега и другие могут при большом желании (и при условии устраивающей их альтернативы, предложенной США) бросить КНР в критический момент, и китайцы им ничего не сделают, потому что не экономикой единой сильны государства. Да что эта ваша экономика: в начале 1830-х гг. Китай генерировал 1/3 мирового ВВП, значительно больше, чем сейчас — но ВВП ему не помог, когда начались Опиумные войны. С подачи европейцев в медиа тиражируется образ китайцев как хитрющих азиатов с многовековой стратегией (да, «многоходовочка»), хотя на самом деле нынешнему Китаю нет и 70 лет, а правят им жулики и воры, которым реальное стратегическое видение заменяет привычка разбрасываться огромными деньгами направо и налево. В этих условиях выбить китайцев из Латинской Америки заинтересованный недоброжелатель сможет очень легко.
Упомянутая колониальная схема торговли КНР с латиноамериканскими странами (промышленные товары в обмен на сырьё) страшно раздражает растущий средний класс в регионе и к тому же создаёт тяжёлые условия конкуренции для местных производителей. И мнение этих избирателей придётся учитывать, поскольку в Латинской Америке, несмотря на все её отталкивающие стороны, повсеместно распространена форма демократии, существовавшая, например, на Украине до Майдана: условные донецкие сражаются с условными днепропетровскими на реальных выборах — тот же одиозный Ортега честно победил на выборах только на 4-й (!) раз. Так как основные инвестиции КНР идут в добывающий сектор, всё это имеет понятные последствия для экологии на местах — поскольку за рубежом китайцы работают предсказуемо небрежно и «грязно», то и поднять против них местных жителей, экологов и индейцев (в основном прямой ущерб наносится им) будет нетрудно. Я могу назвать ряд стратегически важных для КНР объектов в Латинской Америке, недовольство относительно которых так велико, что вокруг них можно будет организовать замешанный на защите окружающей среды протест: плотина Напо и шахта Мирадор (Эквадор), плотина Бело Монте (Бразилия), центр переработки сои в Рио-Негро (Аргентина), шахта Рио-Бланко (Перу), плотины в Агуа Зарка (Гондурас) и на реке Магдалена (Колумбия), шахта Лупе (Мексика). Вообще, судя по тону американских чиновников, бить китайцев в Латинской Америке будут под предлогом защиты окружающей среды, что будет весьма актуально в XXI веке. Конкретно Никарагуанский канал может уничтожить умелое использование недовольства почти ста тысяч жителей это страны, которых из-за строительства выселяют с их земель — в 6-миллионой стране этого количества людей более чем достаточно, чтобы устроить Майдан.
Ну, может быть, поэтому в обеспечении силового и разведывательного прикрытия китайцы так полагаются на Россию. Ведь перед началом переговоров Кубы с США на прошлой неделе посетившее Гавану разведывательное судно было русским, а не китайским.
Единственная причина, по которой американцы пока этим не занялись — это то, что в условиях мирного времени КНР остаётся главным торговым партнёром США. Но в случае начала военных столкновений (2014 год показал, что возможно почти всё) американцы обслужат китайцев в западном полушарии очень быстро. Накачка Китая деньгами, оружием и технологиями находится сейчас на той стадии, когда его подъём можно сравнительно малой кровью оборвать и даже обратить вспять, впрочем, с печальными последствиями для мировой экономики. Поэтому обе стороны «плачут, колятся, но продолжают поедать кактус». Однако заметим, что, несмотря на очевидные прорехи в мировой стратегии Китая, американцы тоже далеки от идеала: удерживать Латинскую Америку в узде у американцев получается лишь силой страха, нормальной работающей структуры, вроде французского Африканского союза или Британского содружества, у них нет и, судя по всему, не предвидится — поэтому за каждым деревом «гринго» здесь поджидает измена, и гипотетический политический хаос в США приведёт к тому, что американцы потеряют континент, который последовательно подчиняли себе последние 170 лет.
