В реальности «индустриализация» была вот чем:
1. Социальный слой дореволюционной технической интеллигенции (в первую очередь инженеров) уничтожается как класс, используются все методы, от физического уничтожения до запрета детям «бывших» на получение высшего образования (впоследствии КНДР трансформирует эту практику в систему «сонбун», действующую до сих пор). Причина репрессий проста — человек с высшим образованием, полученным в Первом мире, имманентно враждебен советской власти. Вместе со «старыми» инженерами уничтожаются или деклассируются высококвалифицированные рабочие, имевшие наглость жить при «царских угнетателях» в трехкомнатных квартирах с личной прислугой. Интеллектуально-технический слой, обеспечивавший функционирование и развитие промышленности в Российской Империи, перестает существовать как общественное явление, на смену «старым спецам» приходят «советские специалисты», которых в первые годы советской власти зачастую принимали в ВУЗы даже без справки об окончании средней школы, заодно отменив все экзамены как «антинародные». Социально-интеллектуальная база для самостоятельной индустриализации разрушена.
2. В деревне вводится новое крепостное право, в десятки раз более жестокое, чем при «кровавом царизме»: например, крепостной при царе, отработав барщину или выплатив барину оброк, мог оставшееся время работать на себя. У советских крепостных такого права нет, более того, вводится специальная рабская валюта для крепостных из русской деревни — «трудодни», которые произвольно начисляются и произвольно оплачиваются (нет, «трудодень» не равен одному дню труда, руководители колхозов могли получать по 600–800 трудодней в год, тогда как сельская учительница — 150–200). Курс обналичивания «трудодней» реальным зерном и реальными деньгами — на усмотрение местных властей. Само собой, что это приводит к жесточайшей эксплуатации крестьянства и массовому голоду. Даже попытки сбора догнивающих остатков урожая караются по всей строгости советского УК («Закон о трех колосках»).
3. Все это усугубляется сверхвывозом зерна из деревни для продажи на экспорт, плюс созданием искусственных «ценовых ножниц» между городом и деревней (грубо говоря, цены на промышленные товары искусственно завышаются, цены на сельхозпродукцию — занижаются, в итоге, получив за свое зерно три копейки, крестьянин тратит их на сверхдорогие ножницы, бумагу, одежду и другие предметы первой необходимости). Полученные в результате ограбления деревни средства аккумулируются «родной советской властью».
4. В городе, впрочем, тоже не сахар: у рабочих промышленных предприятий постоянно увеличивается трудовая неделя и уменьшается зарплата, с падением дисциплины на производстве (кто хочет работать бесплатно?) борются ужесточением наказаний, прогулы и опоздания становятся административными преступлениями, переход с завода на завод по желанию рабочего — невозможным. Усугубляется ситуация чудовищными бытовыми условиями: жилой фонд, водопровод и канализация старых русских городов не рассчитан на взрывной рост населения, «новые горожане» в лучшем случае живут в бараках и коммуналках, в худшем — в банях и подсобных помещениях, местами обеспеченность жилплощадью достигает 1 кв. м на человека. В советских городах (особенно новых индустриальных центрах) царит чудовищная антисанитария: проблемы с питьевой водой, проблемы с вывозом отходов, дерьмо в буквальном смысле слова течет по улицам, поскольку на очищение ям общественных туалетов выделяются минимальные силы и средства.
5. На выдранные из русских рабочих и крестьян средства (сопротивляющуюся часть которого объявляют «кулаками» и массово высылают в северные районы, всего переселяют не менее 4 000 000 человек, большая часть которых гибнет в процессе, кампанию по переселению «кулачества» можно сравнить с послевоенным изгнанием немцев из Польши и Чехословакии) советская власть нанимает американское бюро Альберта Кана и другие американские фирмы, специализирующиеся на массовом типовом строительстве производственных мощностей. Воспитанные советской властью инженеры в процессе создания целых отраслей с нуля находятся в лучшем случае на подхвате (те же сотрудники Кана в Москве вспоминали, что через их бюро проходили сотни советских недоучек, с трудом понимавшие, что вообще происходит). Тяжелую строительную технику, применявшуюся американцами при строительстве заводов в США, заменяет «бесплатный» труд заключенных ГУЛАГа (само слово «зэк» произошло от «заключенный каналоармеец» — так называли узников, строивших Беломорканал, впоследствии аббревиатура з/к стала применяться ко всем узникам ГУЛАГа). Русских узников используют как расходуемый ресурс типа угля или нефти, вопрос о цене человеческой жизни вообще не поднимается, репрессии из механизма политического подавления превращаются также в механизм обеспечения советской власти дармовыми рабочими руками.
6. Похоронив в могилах-аммональниках (названы так из-за необходимости взрывать вечную мерзлоту аммоналом, ломы и лопаты промерзшую землю советского Севера не брали) «заключенных каналоармейцев» и аккуратно списав миллионы умерших от рукотворного голода крестьян (перепись населения 1937 года была объявлена вредительской — переписчики недосчитались миллионов человек, которые должны были быть исходя из темпов рождаемости — результаты переписи засекретили, руководителей — посадили и расстреляли, новая перепись была проведена лишь в 1939 году, с «правильными», советскими результатами. Кстати, именно по повторной, «на бис», переписи 1939 года и считаются русские потери во Второй мировой войне), проведенную «индустриализацию» объявили результатом небывалого трудового подвига советского народа, который, насмотревшись плакатов с Джугашвили, с разрушенной инженерной школой, без доступа к мировому финансовому рынку «как-то вот сам собой» построил с нуля огромные производственные комплексы в самых отдаленных районах СССР.
7. И вот спустя 70 с лишним лет выросшие на советских учебниках дебилы («потерь нет», «коммуноинтеграция», «кто не скачет, тот троцкист») всерьез обсуждают, как так «сама собой» получилась волшебная «индустриализация» и как бы нам ее повторить.
