Два столпа пропаганды в XXI веке: трансмедиа и постправда. Трансмедиа — это способ рассказывать истории, используя сразу несколько площадок: часть cюжета в сериале, часть — в бесплатной игре для смартфона, ещё кусочек — в виде граффити в центре города. Ещё несколько процентов истории создают сами потребители. Автор может быть не один — в результате хайпа, повышенного внимания к изначальному проекту, зрители сами поднимают волну интереса к идее.
С постправдой чуть сложнее. Машина государственной власти стоит на интерпретации фактов — здесь не нужно ни придумывать, ни врать: достаточно выбрать нужную государству трактовку. Добавляем чуть-чуть лжи, чуть-чуть безразличия — постправда готова. Собственно, в 2017 году мы всегда говорим правду, всегда опираемся на факты, подтверждённые десятками научных и тысячами популярных источников. Никто и никогда не врёт. Правда (постправда) у каждого своя.
Оксфордский словарь: «Постправда — это «обстоятельства, при которых объективные факты являются менее значимыми при формировании общественного мнения, чем обращения к эмоциям и личным убеждениям».
Факты, тем не менее, присутствуют и даже необходимы — истории нужно мясо, подробности и полутона, из которых складывается красивая мозаичная картинка. Помните клиповое мышление? Броские образы и простые идеи, щедро разбросанные в стратегически важных для человеческой психики местах, создают полную и (на первый взгляд) объективную картину мира.
Так складывается увлекательная политика постправды. Её составляющие: манипуляция общественным мнением, подмена понятий, рост социальных медиа, круглосуточный новостной цикл, сбивающие с толку отвлекающие вопросы и многословные ответы на них, дисбаланс разных точек зрения на одну и тут же проблему, конструирование противоположного мнения, основанного на заведомо неверных посылках.
При этом власти никогда не врут. Пропагандистский аппарат достигает своих целей с помощью интерпретации. Достаточно расставить акценты в нужных местах, и история заиграет новыми красками. Так действуют психоделики, например, ЛСД или NBOMе. Психоделический эффект — не галлюцинация, а отражение жизненного опыта в произвольном порядке, усиление интерпретации, «пережёвывание жизни и плевок в сознание». Диссоциативы показывают мир через призму, дополняют реальность, усиливая эмоции и восприятие в сотни раз. Медиа работают по тому же принципу.
«Притяжение», новый фильм Фёдора Бондарчука, делает именно это — он расставляет акценты.
Про блокбастер со вполне солидным для российского кинопроизводства бюджетом в 380 миллионов рублей ещё на стадии замысла было понятно, что он не об инопланетянах. Бондарчук снял кино о Бирюлёво в 2013 году — снял неприкрытую и очень действенную пропаганду мигрантолюбия.
Фантастика как жанр идеально подходит для притч и морализаторских историй. В ней всегда есть чёткое разделение на своих и чужих, которое не только позволяет абстрагироваться от насущных проблем, но и создавать комбинации образов и тезисов, необходимые для формирования нарратива.
Бондарчук с самого начала говорит, что снимал не про космических пришельцев. Российская пресса начинает рецензии именно с этого и дальше спокойно пишет про проблематику межнациональных отношений в РФ, попутно восторгаясь работой звукооператора (работал с Бломкампом), стильным визуальным рядом и всем остальным. «Кольта» даже написала в порыве великодушного идиотизма, что «в недавно родившемся коммерческом российском кинематографе „Притяжение“ выполняет, наверное, самую важную на сегодняшний день социальную задачу — это первый жанровый антифашистский фильм».
Слово одному из авторов идеи:
«Идея фильма родилась в 2013 году. Если помните, тогда в Бирюлёво случилась конфликтная ситуация между представителями разных национальностей. Мы подумали, что это очень важная тема, которая нас тоже затронула. Но мы также понимали, что ее нельзя рассказывать в том виде, в каком она преподносилась в СМИ. И мы решили заменить представителей другой национальности на пришельцев».
Фильм снят хорошо. Это отличный пример изящной и сильной агитки. «Притяжение» сделано на государственные деньги и подаётся как важный и знаковый блокбастер. Поэтому считать его «просто искусством», «коммерческим фильмом» и «частной позицией» нельзя. Государственные деньги в таких случаях выделяют на проекты, важные для формирования общественного мнения и национального самосознания. Пропаганда — это всегда средство, а не цель.
«Я очень боялся браться за этот фильм — прежде всего из-за того, что впервые мне предстояло снимать кино про здесь и сейчас. Будущее и прошлое — это такие стены, которые тебе помогают. За ними ты можешь скрыться, их ты можешь придумать. Ты можешь придумать мир, в котором существуют твои герои, разукрасить его».
Фильм снят красиво — он про гетто, но эстетизированное, гламурное гетто. Вот один из главных героев красиво курит на фоне почти гонконгского туманного пейзажа, вот он же едет на модной фиолетовой машине, вот он дерётся на улице. Лаконичная, выверенная картинка, эстетика Ле Корбюзье в её максимальном развитии — холодное небо, дома-муравейники правильных форм. Зрителю показывают его собственную обыденность, но гораздо красивее, чем в жизни.
Давайте откроем правила пропаганды Йозефа Геббельса:
«Пропаганда является воистину грозным оружием в руках знатока. Пропаганда всегда обращена только к массам, а не к интеллигенции».
Что может быть более массовым и безобидным, чем фантастическое кино о пришельцах? И рейтинг «от двенадцати лет», и желание посмотреть на себя — таких же, как в жизни, только более стильных — привлекает как раз ту аудиторию, которая наиболее подвержена манипуляциям: подростков. Дети радостно посмотрят кино про инопланетян, уверенные, что мозги им мыть никто не будет.
А дальше пропагандисты начинают работать. Каждая сцена в этом фильме служит одной цели: вложить в головы зрителям набор несложных идей и оценочных суждений.
В центре повествования — обычная чертановская девочка. Вокруг неё — герои, символизирующие всё, что нужно авторам фильма: папа-полковник олицетворяет мудрое и справедливое государство, добрый учитель — гуманистический взгляд на мир, брутальный «простой парень» и его друзья (стереотипные скинхеды) изображают экстремизм.
Фильм начинается со сцены школьного урока, где учитель астрономии объясняет ученикам, что люди всегда боялись неизвестного: например, Первый крестовый поход начался со звездопада, а потом триста тысяч крестоносцев погибли в пустыне! Первый посыл: бояться чужого и непонятного — плохо и опасно.
Дальше российская армия атакует корабль пришельцев, который мирно летел себе по направлению к Земле. «Мы нанесли первый удар». Пришельцы не виноваты, они только защищались. Корабль падает, разрушает наше эстетизированное Чертаново и убивает 200 или чуть больше человек — но это, в отличие от реального убийства в Бирюлёво, не злой умысел, а несчастный случай.
В школе у девочки начинается ксенофобия — все ученики теперь носят значки с чёрным андреевским крестом (это на наши деньги «символ страшного национализма»). Громче всех, до истерики, чужаков ненавидит героиня. Пока не встречается с добрым инопланетянином: в пришельца стреляют, и оказывается, что кровь у него человеческая. Внутри экзоскелета сидит такой же человек, как земляне, но лучше, умнее и даже красивее. Ещё у инопланетного мигранта интересная восточная внешность, он смешной и во всех отношениях положительный. Очередная мораль: они такие же люди (но экзотичнее и от этого лучше).
Пришельцы дарят людям технологии, бессмертие и вообще рай на Земле. Оказывается, у инопланетян есть секрет вечной жизни, они не чувствуют эмоций. Подмена на грани фола: в реальности — полуграмотные дикари из архаических обществ, в кино — мудрые и высокотехнологичные старшие братья.
Потом появляется тема государства. В красивом кабинете сидят сильные люди и думают, как поступить с чужими. Не поддаваться на провокации, поставить кордон, эвакуировать гражданских, раздавать воду — власть показана мудрой и предусмотрительной. Народ по контрасту выглядит толпой бунтующих детей. Нам показывают сцены с кадрами из соцсетей, «разжигание межпланетарной розни», кучи лайков, массовость ксенофобского движения, видеоблог в стиле «Формат 18», только про пришельцев.
Дальше начинается совсем уже недвусмысленная пропаганда: инопланетянин (спасённый главной героиней, потому что даже кровь у них с девочкой одной группы) идёт по улице в странной одежде. Менты принимают его за наркомана и волокут в отделение (но выпускают). Героиня, вытаскивающая своего инопланетного друга то из одной передряги, то из другой, понемногу в него влюбляется, просит совета у мудрой бабушки, и бабушка — только не смейтесь — рекомендует ей межнациональный брак: «напрасно жениться на нём не будешь»
Для наглядности девочка и пришелец попадают на концерт молодёжного идола Макса Коржа: танцуют, едят блины, смеются. Все счастливы и находят общий язык, героиня целуется с инопланетянином. Корж толкает речь о том, что враждовать не надо, а надо дружить и слушать музыку. Здесь пропаганда, очевидно, хочет убедить зрителя, что проблемы межнациональных конфликтов легко решаются через культурную интеграцию.
Идиллию разрушают опереточные фашисты — бывший «простой парень» девушки со своими друзьями. Выглядят они однозначно: подтяжки, белые ботинки, камуфляж, бритые головы. Правые бьют пришельца. Девушка требует, чтобы они перестали, но обезумевшие от жажды крови радикалы её не слышат. Один из них хватает пистолет и собирается застрелить гуманоида, но в результате убивает своего друга.
Зритель должен осознавать, что национализм — это страшная во всех смыслах сила. Студенты массово покидают аудитории, люди уходят с работы, толпа хочет крови. Начинается митинг и десятиминутный погром под лозунгом «Это наша земля!». Обезумевший охлос разгоняют прикладами солдаты — красивые, спокойные, брутальные. Им помогают инопланетяне в экзоскелетах, тоже не наносящие погромщикам никакого вреда.
В кульминационный момент «простой парень» и пришелец дерутся между собой. Финал такой же, как в «России-88» — озверевший запутавшийся нацист убивает двух влюблённых.
Умный бортовой компьютер инопланетян объясняет, что всё это было не зря: люди, не вылеченные от ксенофобии, истребили бы сами себя за несколько сотен лет. Зрителю прямым текстом рекомендуют любить, прощать и строить общее будущее. Положительные герои оживают. Конец.
И снова Геббельс:
«Пропаганда должна воздействовать больше на чувство, чем на разум, так как масса в сущности имеет женственный характер, поэтому чувства доходчивей размышлений».
Пришельцы — хорошие. Солдаты — сильные и честные. Генералы — мудрые и дальновидные. Русский народ — истеричная бунтующая масса ксенофобов из гетто (но это можно поправить). В реальном мире азербайджанец Орхан Зейналов убивает русского парня Егора Щербакова, и местные жители выходят на улицу, требуя закрыть кавказскую овощебазу, рассадник криминала. В фильме «Притяжение» народ-ксенофоб пытается убить безобидного инопланетянина, а потом из чистой животной злобы устраивает погром.
Да что там реальный мир — есть «Район №9», которым «Притяжение» явно вдохновлено. И там, где у Блокампа неразрешимый клубок противоречий и неоднозначных проблем, у Бондарчука всё просто, как удар сапогом: государство защищает добрых мигрантов от озверевшей русни.
«Притяжение» — действительно знаковый фильм: РФ наконец освоила самые современные методы внутренней пропаганды. Российской Федерации идёт постправда. Очень идёт.
