Текст: Ольга Хазан, The Atlantic. Перевод: Григорий Николаев, «Спутник и Погром»
Консерваторы готовы поддержать иммигрантов и Obamacare, если аргументы будут подогнаны под их моральные ценности.
С тех пор как Дональд Трамп подписал указ, на три месяца приостановивший иммиграцию из семи исламских стран и бессрочно запрещающий въезд в США беженцам из Сирии, либеральные медиа (и это объяснимо) говорят в основном о том, как это несправедливо по отношению к мусульманам.
— Да, это семья беженцев в наручниках, в Америке. За то, что они мусульмане. Девочка? Тоже в наручниках. История сурово осудит нас.
Те же, кто упирал не на несправедливость, подчеркивали, как важно не вредить беженцам. Среди них была и я. Они напоминали, что семья Анны Франк в 40-е безуспешно пыталась получить убежище в США. «Сегодня Анна Франк — это сирийская девочка», — пишет Николас Кристоф из The New York Times.
Против решения Трампа существуют сильные и точные аргументы; но если верить психологическим исследованиям, эти аргументы плохо работают на консерваторах.
По словам Мэтта Файнберга, доцента Унивеситета Торонто, если вы хотите убедить сторонников Трампа, нужно не подчеркивать вред, который может быть нанесен беженцам, а попробовать изменить акценты:
«Все эти беженцы и иммигранты ничем не отличаются от наших предков, ехавших в Америку в поисках лучшей жизни. Наши семьи прибыли сюда в погоне за Американской Мечтой, той самой Мечтой, ради которой сюда едут беженцы и мигранты. Эта Мечта — фундамент нашей нации, то, ради чего наши деды и прадеды стали частью этой страны; фундамент истории успеха Америки, часть которой хотят стать иммигранты».
Этот аргумент основан на патриотизме и верности — двух ценностях, которые, по мнению экспертов, куда важнее для консерваторов, чем либеральные — сотрудничество и забота о каждом человеке.
Фейнберг и его соавтор, социолог Робб Уиллер из Стенфордского Университета, подробно изучали механизм обращения людей из консерваторов в либералов и наоборот. Сегодня либералы и консерваторы дальше друг от друга, чем когда-либо. И по словам исследователей, проблема заключается в том, что люди, выдвигая аргументы, апеллируют к ценностям своей стороны, а не собеседника.
К примеру, Фейнберг и Уиллер попросили либералов написать эссе и убедить в нём консерваторов в том, что однополый брак необходим. Большинство написало что-то вроде: «Почему мы наказываем людей за то, что они такими родились? Они заслуживают тех же прав, что и прочие американцы». Проблема в том, что, согласно данным, собранным через опросы тысяч людей по всему миру (эти данные легли в основу так называемой «теории моральных основ», Moral Foundations Theory), либералы воспринимают аргументы, основанные на «справедливости», лучше, чем консерваторы. Лишь 8% либералов, писавших эссе по заданию Фейнберга и Уиллера, смогли выдвинуть аргументы, основанные на главной ценности консерваторов — верности своей общности (получилось что-то вроде: «Они наши сограждане, жители Соединенных Штатов, и заслуживают права жить как мы… Мы должны тянуть их вверх, а не толкать вниз»). Что еще хуже, некоторые из авторов выбрали линию аргументации, которая абсолютно противоречит убеждениям консерваторов: «Ваша религия не должна играть никакой роли в законах Соединенных Штатов».
В том же исследовании, опубликованном в прошлом году в Personality and Social Psychology Bulletin, Фейнберг и Уиллер попытались разобраться, какой способ «морального рефрейминга» наиболее эффективен. Ранее они уже обнаружили, что консерваторы скорее поддержат защиту окружающей среды, если аргумент будет построен на концепции «чистоты», а не на популярной у либералов концепции «вреда». Другими словами, на республиканцев лучше действует фотография леса, заваленного мусором, чем фотография пеньков на месте срубленной рощи. В этот раз исследователи рассматривали четыре горячие политические темы, каждый раз пытаясь подогнать аргументацию под те убеждения, которые, согласно теории моральных основ, разделяют разные политические группы. Для либералов важны «вред и справедливость» (то есть доброжелательность, забота, равенство и социальная справедливость), а для консерваторов — «верность общности, власть и чистота» (то есть патриотизм, традиционализм, строгость, религиозная чистота).
Сначала участники исследования прочли статью, которая обосновывала пользу всеобщей системы здравоохранения с двух позиций — с позиции «справедливости» («доступ к здравоохранению является неотъемлемым человеческим правом») и с позиции «чистоты» (большое количество не имеющих медицинской страховки означает «больше больных и инфицированных американцев»). Консерваторы, ознакомившиеся с аргументом «от чистоты», активнее поддержали идею всеобщего медицинского страхования (и даже Obamacare).
Затем либералы выслушали аргументацию в пользу высоких трат на армию. Те, кому объяснили, что армия помогает бороться с бедностью («через военную службу обделенные могут добиться лучшего положения в обществе»), куда скорее соглашались с высокими тратами, чем те, кто услышал, что армия «сохраняет положение США как величайшей страны в мире».
И наконец исследователи предложили признать английский официальным языком США (традиционно консервативная идея), но подогнали аргументацию под либеральные ценности. Аргумент гласил, что подобная мера поможет иммигрантам меньше выделяться и тем самым избегать дискриминации. Оказалось, что либералам этот довод показался убедительным — не менее убедительным он показался другой группе участников, которые превыше всего ценили справедливость. Получается, смещенные акценты в споре работают, так как сильнее резонируют с глубокими убеждениями людей.
В новом исследовании, в настоящее время находящимся на рассмотрении, Фейнберг и Ян Фёлькель из Тилбургского университета выяснили, что подобным образом возможно убедить консерваторов не поддерживать Дональда Трампа, а либералов — отречься от Хиллари Клинтон. Консерваторы меньше поддерживали Трампа, если аргументы против него базировались на патриотизме («множество раз он ставил личные интересы выше своей страны»), а не на нетерпимости («его заявления могут привести к укреплению предрассудков»). Либералы же куда больше не одобряли связи Клинтон с Уолл-Стрит, чем ее связь с инцидентом в Бенгази.
Но если это так легко — почему никто не использует подобные методы?
«Мы часто считаем свои моральные ценности универсальными, — рассказывает Фейнберг, — думаем, что нет никаких иных ценностей, кроме наших, а люди, не разделяющие наши ценности, попросту аморальны. Но для того, чтобы использовать нашу методику, нужно понять, что у противной стороны другие ценности, знать, что это за ценности, понимать их достаточно для того, чтобы посмотреть на аргумент с их стороны и быть готовым использовать эти моральные ценности в политическом споре».
Некоторые люди попросту не могут заставить себя сделать этот последний шаг, даже если они понимают, как это эффективно. Возможно, это так сложно именно потому, что наши политические взгляды очень глубоко переплетены с нашими внутренними ценностями. Когда что-то имеет для нас важность по каким-то причинам, очень трудно забыть об этих причинах — даже в политических целях. Для подобного поведения нужно огромное количество эмпатии — а ее сегодня не хватает.
Мало того, не все исследователи считают, что в нынешнем политическом климате, когда люди меняют аватарки в социальных сетях на #Resist и #MAGA, оппонента вообще можно переубедить. «Это исследование предполагает, что обе стороны рациональны и хотя бы частично готовы выслушать противную точку зрения», — говорит Блер Кидвелл, профессор Международного университета Флориды, чьи работы по психологии потребителя обильно цитировались Фейнбергом и Уиллером. Кидвелл утверждает, что Трамп оказался на острие «войны с фактами и самой информацией», отчего многие консерваторы не доверяют никому, кроме сторонников Трампа. «Мне кажется, это нельзя исправить просто через апелляцию к консервативным идеалам власти, чистоты и долга», — добавляет профессор Кидвелл.
Есть одна вещь, которая точно не работает, замечает Фейнберг. Сразу после подписания президентского указа Фейнберг видел множество либералов, переходящих на личности — «ты не американец» или «Статуя Свободы плачет, глядя на тебя».
«Люди обычно не любят личные нападки, — замечает исследователь. — Переход на личности скорее укрепит людей в их мнении».
Если ты не способен переубедить своих политических противников, можно хотя бы постараться не усугублять конфликт.
Оригинал материала на сайте The Atlantic
