Также читайте: Народ не тот

Я называю это «правило Чикатило». Немного притянуто за уши, но зато сразу привлекает внимание.

Всем известен украинский народный маньяк Андрей Романович Чикатило. Читаешь про творческий путь — волосы дыбом. Выродок, псих, садист, урод, подонок, дьявол во плоти в самом худшем смысле этого слова. Если посмотреть документальные фильмы — впечатление ещё хуже. Массовая культура и сознание редуцируют образ до абстрактного «зла» и элемента чёрного юмора, но если прикоснуться к теме всерьёз — не смешно совсем.

Как можно защищать этого человека? Наверное, никак.

Тем не менее правильное и живое общество парадоксально характеризуется тем, что там всегда находятся люди, которые «встают на сторону Читкатило».

Почему? Я думаю, вы уже поняли. Потому что по делу Чикатило перед его поимкой казнили ещё двоих человек, к преступлениям Чикатило непричастных. Да, расстреляли чуваков, до того осуждённых за изнасилования, в том числе несовершеннолетней, в том числе с убийствами. Но, во-первых, тоже надо посмотреть, как их там осудили. А во-вторых, даже если осудили правильно — люди своё наказание отбыли и в чикатиловских преступлениях виновны не были.

Пикантности этим обстоятельствам придаёт и тот факт, что оба дали по убийствам, совершённым Чикатило, признательные показания на себя. То есть «компетентные органы» из людей признание элементарно выбили, понятным способом. Несмотря ни на какие алиби. Знаете, есть выражение «подноготная правда». Я долго думал, что правильно «поднАготная» — типа «под наготой», нечто более скрываемое и тайное, чем нагота. А оказывается, это та правда, которую человек сообщает, когда ему раскалённые иголки под ногти засовываешь. «Подноготная».

А главное — есть и третья, куда более показательная жертва правосудия. Какой-то нерадивый пьянчуга под градусом наболтал, что весь из себя такой серийный маньячилло, по лесам ходит, людей режет. А потом протрезвел и ужаснулся. Метался, метался, не находил себе места. Пометался туда-сюда, взял, да и повесился.

Почему? Потому что не верил в справедливость. Потому что считал, что пьяного самооговора будет достаточно. Что если не повеситься — на него самого повесят страшные преступления и поставят к стенке, а вдобавок ещё и посмертно покроют вечным позором и презрением. Человек всё понимал про советские правоохранительные органы, и понимал, пожалуй, правильно.

А заодно правильно понимал и про советское общество. Можно ведь себе представить, как бы зазвучал хор государственнических кликуш, если бы кто-то удумал не то что защищать обвиняемого в чикатиловских убийствах, но хотя бы робко задавать вопросы: «А что если нет?», «А где доказательства?», «А у вас тут дыра в доказательной базе». «Покажите документы». «Предъявите запись». «Опубликуйте». «Что значит не наше дело? Наше!» «НЕ ВЕРЮ».

И тут хор кастратов такой вступает:

— Да чего тебе, больше всех надо, что ли? Он это, понятно же.

— Слушай, ты самый умный, я смотрю? Компетентным органам виднее.

— Ты, небось, сам извращенец, вот его и защищаешь, мразь эту конченую!

— Бей гада!

В здоровом обществе всегда находятся люди, которые говорят несложное, но очень редко в наших широтах звучащее НЕТ, БЛЯДЬ, ПОЗВОЛЬТЕ.

Мы вам не верим. Не потому, что считаем вас плохими людьми. А потому, что в данном случае вы вообще не люди. Вы детали абстрактного государственного механизма, и воспринимать лезвие мясорубки — такое, знаете, на свастику похожее — воспринимать эту несложную в производстве железяку сознательным существом, которое способно убедить тебя ласковым словом — это шизофрения и безумие. Вы — представители аппарата насилия, существующего по собственной логике, далеко не всегда шагающей в ногу со справедливостью, здравым смыслом и прочим гуманизмом. Вы и слов таких, поди, не учили. Перефразируя мем, у вас там «НЕ ЛЮДИ РАБОТАЮТ».

Это только в российских сериалах полиция, прокуратура и прочие слабовики — это хорошие ребята, ведомые жаждой законности и желанием навести в стране порядок. Сражаются такие против плохих парней за идею, «Глеб Жеглов и Володя Шарапов». А реальная жизнь протекает по законам прозаичным. И в лице карательного аппарата перед нами в первую очередь именно аппарат, и именно карательный. Перемалывающий на своём пути любое сопротивление и совершенно равнодушный и к человеческим страданиям, и к какой-либо истине.

Ведь те, кто расстреливали невиновных — они понимали, что подводят под расстрел невиновных. МАЛО ТОГО. Они понимали, что зверские убийства после этого продолжатся. Не поймали они никакого маньяка, и скоро в ростовских лесах опять появятся расчленённые проститутки с обгрызенными матками и выколотыми глазами.

НУ И ХУЛИ? Подумаешь, матки. Хороших парней из органов это нисколько не беспокоило. Потому что в тот момент, когда они проводили «следственные действия», они мыслили категориями не человеческими, а системными: «отчётность», «начальство», «закрыть дело». Такова сама логика государственной машины.

И сопротивляться этой логике могут только люди. У которых логика не государственная, а человеческая. «Государство большое, задавит». «А вдруг они ошибаются, убьют невиновного». «А если меня завтра так?»

А если люди ей не сопротивляются, тогда такое общество катится по наклонной и пожирает само себя.

Я ведь чего на историю с псковскими школьниками взъелся? Потому что у школьников этих, вот хоть бы в момент штурма, да и в предыдущие три часа, проблемы были человеческие. Любовь. Страх. Кураж. Злоба. Месть. Взросление. Поступок. Жизнь. Смерть. Было ли всё то же самое у ментов и «Соболя»? Было ли им этих ребят жалко? Хотели они их понять? Заботились ли о том, чтобы сохранить им жизни? Вообще — усомнились ли в правильности собственных действий?

А зачем? Это профнепригодность. Они должны быть роботами, вообще исключающими из своих действий не только рефлексию, а просто мыслительный процесс. Вместо любовь-страх-кураж — что у них? Инструкция. Начальство. Отчётность. Заложенная склизким государственным осьминогом программа действий. Примитивная и простая — дай бог несколько пунктов наберётся. Я вот три придумал, а больше не могу.

Идиоты, их защищающие, а подростков называющие пьяными отморозками, не понимают, что пилят сук, на котором сидят. Отказываясь от человеческого, они вовсе не обретают в себе державную мощь. Даже не соприкасаются с ней. Они просто перестают быть людьми.

Ну, два трупа: легче вам стало? Хотите примазаться к «силе» в лице госаппарата — не примажетесь, даром вы ему не сдались. Лень разбираться в этой истории? Ребята-мужики-силовики красавцы всё чётко сделали? Ок. А вы-то при чём? Вы-то, социально, те, с кем «сделали». Убийцы невиновных по делу Чикатило тоже сделали всё очень чётко.

Всегда, вообще всегда, до последнего нужно стоять на стороне людей, а не государства. Личности, а не аппарата.

Государство без вас справится: всех посадит и казнит, не переживайте. Вас в том числе, сколько вы перед ним ни вытанцовывайте (это я не учу жить, а как бы обращаюсь к современным кликушам из интернетов, всё хорошо, я не спятил, или спятил, но не в этом случае). Это и есть то «правило Чикатило», без которого вообще невозможен никакой социальный прогресс, а всегда будет угрюмый, всеподавляющий совок.

Потому что совок — он как раз про это: стирание личности перед лицом сверхгосударственных сверхзадач. «Ты не лезь, компетентным органам виднее».

Что бы кто ни пел — всегда до последнего будь на стороне Чикатило, потому что вдруг это никакой не Чикатило. И то, что через фактически ТРИДЦАТЬ ЛЕТ после падения коммунизма приходится всё это по новой проговаривать, производит поистине ужасающее впечатление. До такой степени, что иногда думаешь, что какое уж тут национальное государство, какие демократические ценности. Тут людей надо учить зубы чистить по утрам и смывать за собой.

Причём знаете почему? Потому что когда люди настолько сознательно бессильны перед государством, тогда появляются новые Чикатилы. И Чикатилы эти, убив едва ли не больше людей, заявляют потом следующее:

Всё это время я чего хотел, то и делал… Вот уже 500 дней нахожусь я под арестом и всё это время все решают мою судьбу — менты, судьи, прокуроры. А вот я в своё время решил судьбу 60 человек. Я один был и судьёй, и прокурором, и палачом… Я один выполнял все ваши функции. 

Я решал кому жить, а кому нет. Я был почти что богом. Чувствуете разницу?

Это маньяк Пичушкин. Воспринимающий ментов, судей, прокуроров — кем? Почти что богами. Решающими судьбу.

Потому что там, где люди согласны, что судьбу единолично решают менты, судьи и прокуроры — к этим людям однажды приходит маньяк Пичушкин. Который тоже хочет быть почти что богом, как эти самые менты. И решает уже их собственные судьбы.