Непосредственной причиной появления этих заметок была очередная идиотская новость.

Российский государственный деятель (так в Википедии) Ольга Голодец, ныне замещающая «председателя» «правительства» «российской» «федерации», высказалась о перспективах новой реформы россиянского школьного образования. А именно — предложила изменить форму школьных классов с прямоугольной на проектно-подходную, разноконфигуративную. И, ceterum censeo, запретить учителю подходить к классной доске, чтобы он не спереди вещал, а сзади помогал ребёнку развивать свою индивидуальность. Или, если не нравится сзади, — с бочка. «Абы не по-старому».

Слушать россиянскую бредятину тошно, даже если она претендует на забавность. И я не стал бы реагировать на эту пакость, если бы не стоящий за всем этим реальный вопрос. Почему советская и особенно российская школа НАСТОЛЬКО плохо учит детей?

Именно НАСТОЛЬКО плохо, что это стали замечать даже родители. То есть люди, ан масс настроенные по отношению к школе конформистски и готовые верить любым бредням педагогов (я встречал людей, на полном серьёзе воспринимающих бредни типа «компьютер очень-очень вредит детям» и «нельзя детишечкам сидеть перед экраном больше часа в день, а то от него радиация»). И уж если это кроткое стадо возмущается — значит, дело совсем швах.

Как обычно, я не буду тратить слишком много времени на выражение чувств, а попытаюсь разобраться в механике. Начиная со старых, советских ещё проблем, и кончая новыми, пристряпанными нам россиянским начальством.

* * *

Есть вещи вроде бы очевидные, но настолько неприятные, что само их озвучивание кажется каким-то кощунством. Особенно это касается моментов, связанных с детскими годами пожилых людей. И дело не только в том, что трава была зеленее, а солнце ярче. Просто ребёнок в соответствующем возрасте не понимает, что с ним делают и почему. Заложенные при этом вещи остаются на всю жизнь и изменить их, как правило, уже нельзя. Или люди думают, что нельзя.

В частности, большинство людей не задумываются над вопросом: почему они по выходу из средней школы имеют, по сути, начальное образование?

Уточню. Начальное образование — это умение читать, писать (руками и относительно грамотно) и считать (на уровне четырёх действий арифметики). К нему обычно прилагается понимание самых-самых основ элементарной алгебры, понимание того, что такое функция и умение «читать» графики. Также — кое-какие сведения из физики (типа «электрический ток — это движение электронов по проводам», «тепло — это колебания молекул»). Если человек знает нечто более сложное — скорее всего, он получил высшее образование, где его «заново переучивали». При этом, если его хорошенько расспросить, выясняется, что он либо был «ну очень способным», либо занимался у репетиторов.

Про другие предметы мы говорить даже не будем. Единицы запоминают что-то из уроков географии, ботаники или чего-то подобного. Геометрию не помнит никто: я встречал очень мало людей, которые помнят хотя бы доказательство теоремы Пифагора (притом что саму теорему помнят). Как работает электромотор, многие ещё понимают, а вот радио — не понимают вообще, если только человек не радиолюбитель. Слово «спектр» знают почти все, словосочетание «спектральный анализ» тоже, а вот фраунгоферовы линии — это «непонятно даже что». Какой-то особенный ужас вызывают производные и интегралы. Мало кто понимает, что такое «импульс», «момент импульса», «энергию» многие представляют себе как «такие синие молнии или лучи» (то есть по голливудским фильмам). И т. д. и т. п.

Про гуманитарные дисциплины — историю с обществоведением — вообще лучше не вспоминать: там каша из случайно сохранившихся в голове дат и несколько фактов, зато с намертво вбитыми в голову марксистскими конструкциями типа «стадиального развития общества». Даже яростные антикоммунисты, с которыми я разговаривал на эту тему, твёрдо знают, что «сначала было рабовладение, потом феодализм, потом капитализм, а потом социа… ой». Что касается иностранных языков — в школе их не выучивает вообще никто. Нет, может быть, есть уникумы-полиглоты, но я таких не встречал. Практически все, кто знает хоть какой-то иностранный язык, изучали его вне школы (иногда даже самостоятельно, но не в классе).

При этом все эти люди потратили пять-семь драгоценных детских лет именно на то, чтобы всё это изучить. И где? Где всё это?

Если начать выяснять дело подробнее, то рано или поздно слышишь такую сентенцию. «До такого-то класса [обычно до пятого] я неплохо учился, всё понимал. После такого-то класса я просто перестал понимать». Некоторые жалуются на «переходный возраст, девочки волновать стали» — это-де их оглупило. Другие говорят, что «была плохая учительница» или что-то подобное. Иногда жалуются на учебники. Но в целом вот эта картина — «до такого-то момента всё понимал, а потом как отрезало» — является типичной.

Что ж, разберём это.

Фото: фотограф Михаил Сосин

Начнём с темы учебников. По всеобщему мнению, учебники для средних и старших классов с течением времени портятся и портятся. Если в годах пятидесятых учились по учебникам понятным, то в шестидесятые-семидесятые пошёл стремительный регресс. Учебники менялись, и каждый новый был хуже предыдущего. Я лично помню, как в пятом классе нам выдали толстенный учебник геометрии, составленный «очень научно», но вот понять в нём было ничего невозможно. Хуже того — невозможно было понять, зачем в нём находится половина материала. Непонятно именно ребёнку, заметим. Например, приводилось доказательство, что треугольник конгруэнтен сам себе. Оно имеет смысл — для человека, уже понимающего важность формализмов и математической строгости. У относительно умного пятиклассника это вызывало только недоумение и злость. У глупых — слёзы и смирение перед непостижимостью школьного курса.

Примерно то же самое можно было сказать и обо всём остальном. Все учебники по всем точным наукам со временем становятся всё непонятнее и непонятнее.

Но главное даже не это. Постоянно звучащая жалоба, которую я слышал очень много раз — «училка не объяснила чего-то главного», без чего всё остальное остаётся непонятным и подлежит только «задалбливанию», «заучиванию» — как непонятный текст на иностранном языке. Я слышал этот рассказ про «необъяснение главного» много раз в разных вариациях, вплоть до «наверное, меня на том самом уроке не было, когда всё объясняли — наверное, болел и пропустил». Но рассказ этот неизменен: «не понимал я сути, упражнения делал, и всё равно не понимал».

Разгадка пришла ко мне неожиданно — хотя и оказалась тривиальной. Я услышал два рассказа про одну и ту же «училку». Один — традиционный: «она вроде и хорошо всё преподавала, но я ничего не понимал». Второй — от другого человека, у которого она была репетитором: «она всё очень хорошо объясняла, в школе я не понимал, а у неё всё понял».

Дальше я спросил, сколько она брала за уроки. Выяснилось — брала дорого. Вот тут-то мне и стало ясно, как всё устроено.

Читайте большое историческое исследование «Спутника и Погрома»: Бессмысленное. Беспощадное. Твое. Платное образование в СССР

Советская школа — а также современная россиянская — считается бесплатной. На самом деле даже в советское время она была платной и довольно дорогой, если брать именно услугу обучения. Услуга присмотра за детьми и занятия их времени до поры до времени была действительно бесплатной, хотя сейчас монетизирована бесконечными «школьными поборами», от которых стонут все родители. Но вот именно образовательная функция была монетизирована ещё при глухом совке.

Дело в том, что даже в самом что ни на есть тоталитарном государстве, где рынок запрещён (не для всех, конечно), всегда остаётся несколько позиций, где можно заниматься частным бизнесом. Например, «немножечко шить». Само умение шить в СССР было массовым — им владело подавляющее большинство женщин, причём многие «умели на машинке». Но это было типичное натурхозяйство — обшивали семью. Однако были и профессиональные портные, которые умели срубить брюки или построить пальто. Я в молодости сам обшивался у такого портного — вопреки стереотипам, молодого, русского и непьющего… Впрочем, и свет наш Эдуард Лимонов не брезговал работой ножницами и утюгом. Было ещё несколько таких занятий: свадебный фотограф, например, или зубной врач на дому. Разумеется, это всегда были не заработки, а как бы приработки — все эти люди где-то официально числились и даже работали. Но бюджет это им поправляло.

Так вот, одна из древнейших частных практик — это учитель. Учить людей — взрослых и детей — чему-либо не то чтобы легко и приятно, но может принести копеечку. А для этого надо расширять рынок. Ну то есть чтобы был повод обращаться к платному учителю. Если его нет, его нужно создать.

Как я сам думаю, всё началось с уроков иностранных языков. Сталинская школа была устроена так, чтобы отбивать у детей саму способность выучить иностранный язык, внушить им мнение, что они идиоты и что выучить иностранный язык невозможно. Максимум, что мог вытянуть ну очень способный ученик — это умение кое-как читать небольшие тексты, написанные советскими же преподавателями. При этом в сталинские времена ещё оставались люди, отлично знающие по нескольку иностранных языков. Что давало им шансы немного заработать, обучая толстых детишек советской элиты — а иногда и самих родителей. Разумеется, на это нужно было неформальное разрешение тайной политической полиции. Поэтому «просто грамотные враги народа» этим заниматься не могли. А вот учителя — всегда тесно связанные с государством — другое дело. Не буду углубляться в эту тему (тем более что тут всё очевидно для сколько-нибудь думающего человека). Просто запомним: к учителям у государства всегда больше доверия.

Продолжим, однако, о педагогических практиках. С какого-то момента преподаватели всех сколько-нибудь важных предметов (важный предмет — от которых зависит поступление в вуз) стали заниматься репетиторством. И, соответственно, начали создавать для него рынок. То есть вести уроки так, чтобы без дополнительных занятий на дому большая часть учеников ничего не понимала. Через барьер мог прорваться или гений, или ученик с родителями, которые обеспечили ему домашнее обучение.

Разумеется, были — и сейчас есть — честные учителя, дающие ученикам знания по полной. Но в большинстве случаев все участвуют в некоем неформальном заговоре, направленном на извлечение прибыли. Марь-Иванна орёт на детей и не объясняет самых важных вещей — чтобы Марь-Петровна, добрая и терпеливая, за денежку дообъясняла ученикам Марь-Иванны то, чего Марь-Иванна им бесплатно не дала. При этом сама Марь-Петровна у себя в школе — такая же плохая орущая училка, а недоученные ей дети добирают знаний у Марь-Иванны, которая в частном порядке милейшим образом всё объяснит. Правда, такой политес строго соблюдался только в советской школе. Сейчас учителя сплошь и рядом работают совсем откровенно — я слышал несколько историй, когда училка открыто рекламировала дополнительные курсы по собственному же предмету.

В принципе, всё это давно уже не секрет. На уровне учителей (и вообще людей в теме) всё это обсуждается достаточно открыто, в т. ч. в интернете. Приведу лишь одну цитату — из ЖЖ человека, чей нравственный облик и профессиональная компетенция не вызывает, кажется, сомнений ни у кого. Я имею в виду Алексея Любжина, чья деятельность на преподавательском поприще достаточно известна. Вот он пишет:

…обучающее обучение у нас заменено контролирующим. Преподаватели, заинтересованные в репетиторских заработках, стали вести себя на уроках так, чтобы без дополнительных занятий усвоить материал было невозможно. Это изначально было вынужденной реакцией на нищету, но потом они вошли во вкус.

Таких цитат я мог бы привести и больше, но суть о того не изменится.

Теперь о технике. О том самом «вечно пропущенном уроке».

Обучение напоминает лестницу с довольно длинными плато. Ну то есть где-то нужно сделать значительное усилие, чтобы одолеть крутые ступеньки, но потом можно довольно долго идти по медленно поднимающемуся пандусу. Скажем, ученику нужно ПОНЯТЬ, что такое производная, и тогда освещается кусок пространства, где с этими производными можно делать всякие вещи. А можно НЕ ПОНЯТЬ, что это такое. И это не помешает выучить таблицу производных степенных и тригонометрических функций и решать примеры. Большинство учеников так и делает. Совершенно не понимая, что это за чёрточка справа от икса и что она делает. Они ходят в темноте, держась руками за формулы из справочника. Это те, кто имеет силы и способности хотя бы вызубрить эти чёртовы формулы. Остальные просто дрожат и боятся.

Фото: фотограф Михаил Сосин

Вот этот-то момент — ступенька, где ученик должен ПОНЯТЬ — обычно пропускается, забалтывается или закрикивается. А иногда вообще заменяется фразой «в учебнике почитайте».

Учебник, как я уже говорил, написан так, чтобы понять в нём было ничего нельзя.

Достигается это простейшим способом: раздуванием объёма учебного материала и использования утончённых высоконаучных формулировок, очень точных, но детям непонятных от слова «совсем». «Формально правильно, а по сути — издевательство», как говорил В. И. Ленин.

В результате сколько-нибудь сносное образование получает две категории учащихся. Во-первых, дети образованных родителей, которые получают нужные объяснения дома — в том случае, если у образованных родителей есть время делать учительскую работу. И, во-вторых, те, кто платит репетиторам.

При всём при том всегда есть какое-то количество честных преподавателей, которые «ведут себя на уроке» так, чтобы действительно что-то объяснить. Они иногда демонстрируют выдающиеся результаты, но обычно не любимы коллегами и руководством. Почему — теперь, надеюсь, понятно.

Однако всё вышеописанное можно считать, в общем-то, относительно невинным явлением. Да, подобная система способствует тому, что лучшее образование получают дети богатых и не жадных родителей — но где и когда было иначе? По крайней мере, специально вредительского в этом ничего нет.

Нынешняя же российская государственная средняя школа является именно вредительским инструментом,

чья цель — убить в ребёнке интерес к знаниям вообще, изнасиловать его мозг, заставить потратить лучшие годы детства на мерзкую чушь. Цель же системы как таковой — максимально отсечь русских от высшего образования и на легальной основе заполнить институтские аудитории кавказцами и прочими «лицами национальностей». О чём мы поговорим в следующий раз.

Далее: часть II