17 февраля 1870 года в Полтавской губернии появился мальчик, чье имя стало нарицательным. Георгий Гапон — синоним провокатора.
Гапон родился в достаточно благополучной крестьянской семье, получил неплохое по деревенским меркам образование. По рекомендации сельского священника способного подростка приняли в духовную семинарию в Полтаву. Здесь Гапон увлекся толстовством и едва не вылетел из учебного заведения из-за конфликта с руководством, но все же доучился.
Священником он получил бесприходную кладбищенскую церковь в Полтаве. Там Гапон начал несколько необычную для российской провинции деятельность, скорее в духе американских баптистских пасторов. Он, в отличие от большинства священнослужителей, не только выполнял полагающиеся требы, но и вдохновлял проповедями. Постепенно вокруг молодого священника стал складываться кружок почитателей.
После неожиданной смерти молодой жены Гапон перебирается в столицу, где быстро становится местной звездой. Отточив ораторские навыки на полтавских мещанах, сельский поп начинает очаровывать Петербург. Проповеди Гапона собирали сотни слушателей. На диковинного оратора из глубинки стали ходить, как на модного артиста, представители богемных и правящих кругов.
Появились знакомства. Вскоре Гапон становится настоятелем и священником нескольких сиротских приютов, содержавшихся на пожертвования питерской элиты и поэтому денежных. Тут Гапон впервые показал свое гнилое нутро — начал настраивать своих подопечных против «буржуев»-попечителей приюта, и достаточно успешно. Сироты плевались в благодетелей и по ночам били стекла в их домах. В конце концов Гапона попросили на выход и он покинул приют, забрав одну из воспитанниц, ставшую его любовницей.
Гапон умел расположить людей к себе, и на него обратил внимание Сергей Зубатов — начальник Особого отдела Департамента полиции. Зубатов разработал собственную программу борьбы с радикализмом по методу «клин клином вышибают». Он планировал использовать лидеров зарождавшегося рабочего движения, чтобы направлять рабочий протест в нужную сторону. То есть чтобы рабочие боролись за улучшение жизни, а не за абстрактную политику.
Усилиями Зубатова было создано Собрание русских фабрично-заводских рабочих Петербурга — одна из первых крупных организаций рабочих. Ей оказывали знаки внимания многие властные люди, негласно, а иногда и гласно, поддерживавшие ее. После конфликта Зубатова с министром внутренних дел Плеве он ушел в отставку, его преемником стал Гапон.
Собрание имело свои библиотеки, магазины, чайные для членов общества, имелась касса взаимопомощи. Для рабочих проводились лекции, устраивались различные курсы и танцевальные вечера. Собрания организации неоднократно посещал лично петербургский градоначальник Фуллон, симпатизировавший обществу.
Гапон, судя по всему, либо с самого начала вел двойную игру, либо уже позже стал пешкой в ОЧЕНЬ высоких и опасных интригах. Начальство он заверял, что все держит под контролем, рабочие всем довольны, а сам накачивал рабочих революционно-религиозной пропагандой. Собрания все больше напоминали собрания харизматов, а то и просто религиозных сектантов. Гуревич, лично знакомый со многими очевидцами событий, писал:
«Быть может, никогда и нигде еще революционный подъем огромных народных масс — готовность умереть за свободу и обновление жизни — не соединялся с таким торжественным, можно сказать, народно-религиозным настроением. Когда собрание баллотировало поднятием рук тот или другой пункт петиции, эти руки поднимались со сложенными накрест пальцами: „Делали из пальцев крестики, чтобы показать, что эти требования святы, и кто за них говорит, тот все равно что присягает постоять за правду“.
Речи Гапона не везде были одинаковы по тону — быть может, в зависимости от степени подготовки толпы. В некоторых отделах он говорил спокойно, сообщая толпе уверенность в успехе. В других он уже забрасывал слова о возможности неуспеха, о предстоящих опасностях, о том, что Царь может отказаться принять и выслушать народ свой. Эти речи он кончает словами: „И тогда нет у нас царя…“ — „И тогда нет у нас царя“, — как эхо откликалась толпа. — „Все умрем! Клянемся стоять все до одного. Батюшка, благословляем тебя на подвиг, веди нас!“ Все были в восторженном состоянии, рассказывают свидетели. Многие плакали, топали ногами, стучали стульями, колотили кулаками в стены и, поднимая руки вверх, клялись стоять до конца».
Гапон, соотнесший неудачи на русско-японском фронте с общими настроениями интеллигенции, пришел к выводу, что вскоре представится удачная возможность для выступления. В декабре 1904 года он резко активизировался, что совпало с известиями о сдаче крепости Порт-Артур.
В конце концов даже в полиции, лояльно относившейся к движению вообще и Гапону в частности, стали что-то замечать. За несколько дней до 9 января Гапон объявил всеобщую забастовку. Актив Собрания отправился на другие заводы «снимать» рабочих, покатилась настоящая лавина.
Гапона объявили в розыск, но поздно: он подготовил главную провокацию — грандиозное шествие, оформленное под крестный ход. Гапон якобы хотел передать царю петицию от рабочих и больше ничего. В интервью заграничной прессе, уже будучи в эмиграции, Гапон юродствовал:
— На что вы рассчитывали, — спросил я, — когда 9 января вели рабочих на Дворцовую площадь к царю?
— На что? А вот на что! Если бы царь принял нашу петицию, я упал бы перед ним на колени и убедил бы его при мне же написать указ об амнистии всех политзаключённых. Мы бы вышли с царём на балкон, я прочёл бы народу указ. Общее ликование. С этого момента я — первый советник царя и фактический правитель России. Начал бы строить Царство Божие на земле.
— Ну а если бы царь не согласился?
— Согласился бы. Вы знаете, я умею передавать другим свои желания.
— Ну а всё же, если бы не согласился?
— Что же? Тогда было бы то же, что и при отказе принять делегацию. Всеобщее восстание, и я во главе его, — немного помолчав, он лукаво улыбнулся и сказал: — Чем династия Романовых лучше династии Гапонов? Романовы — династия Гольштинская, Гапоны — хохлацкая. Пора в России быть мужицкому царю, а во мне кровь чисто мужицкая, притом хохлацкая.
Организаторы предвидели жертвы. Отправить огромную толпу де-факто на захват дворцовой площади и рассчитывать, что им не помешают, в высшей степени наивно. ОМОН тогда еще не придумали. Для разгона толп и усмирения беспорядков использовались казаки — легкая кавалерия, рассекавшая толпу. Но в данном случае шествие было слишком большим и казаки бы не справились, поэтому в действие пустили пущены войска, которые умеют только стрелять. Но кровь провокаторов не смущала. Карелин вспоминал:
«Ни у Гапона, ни у руководящей группы не было веры в то, что царь примет рабочих или что даже их пустят дойти до площади. Все хорошо знали, что рабочих расстреляют, — а потому, может быть, мы брали на свою душу большой грех».
Утром 9 января 1905 года Гапон напутствовал толпу:
«Помните — это будет священная кровь. Кровь мучеников никогда не пропадает — она даёт ростки свободы».
Процессия двинулась в путь. Гапон шел в первых рядах, окруженный личной гвардией, группой рабочих-телохранителей из преданных и доверенных лиц Гапона. После первых выстрелов они вывели его с места столкновения и дальнейшие события происходили уже без Гапона. Провокатор укрылся в квартире еще одного иуды, Горького, куда его доставил эсер Рутенберг.
Горький привел Гапона на собрание либерального Вольного экономического общества, где Гапон попросил поддержать революцию и помочь рабочим с оружием. После этого он написал несколько воззваний и прокламаций и тайным путем попал в Женеву. Там в эти дни на японские деньги при посредничестве финско-шведского революционера Циллиакуса готовилась Женевская конференция социалистов. Прибыли все без исключения революционеры, боровшиеся за свержение самодержавия. На конференции Гапон познакомился с иудой номер три нашего сегодняшнего рассказа, Лениным.
К тому времени несостоявшийся хохлацкий царь оказался овеян такой революционной славой, что Ленин в ожидании встречи дрожал как мальчишка перед первым свиданием. Однако вскоре Гапон поссорился с эсерами, не желавшими уступать ему власть в партии, и перебрался в Лондон, где его приютил русско-еврейский эмигрант и активист английского «Общества друзей русской свободы» Давид Соскис (будущий секретарь Керенского и отец министра внутренних дел Британии, барона Фрэнка Соскиса). Он же по горячим следам написал и издал биографию провокатора.
После Октябрьского манифеста Гапон нелегально вернулся в Россию. На вершину вознесся Витте (ставший премьером), с которым у Гапона были кое-какие связи еще до революции. Гапон просил Витте организовать ему амнистию, но Витте опасался и дал расстриге денег на Европу — залечь на дно.
Договорились так: Гапон уезжает, но агитирует рабочих, образно выражаясь, «попридержать коней». А Витте возобновит деятельность собрания и компенсирует все убытки.
Однако вскоре Собрания закрыли. В прессе, как революционной, так и проправительственной, началась травля Гапона и намеки на то, что он — агент Охранного отделения. Гапон в ответ пообещал опубликовать какой-то страшный компромат на Витте. Опасаясь за свою жизнь, нанял телохранителей и объявил, что если с ним что-то случится, его адвокат опубликует этот компромат.
Через несколько недель Гапон бесследно пропал. Вскоре в прессе появились загадочные письма якобы об убийстве Гапоне за предательство рабочих. Труп в апреле 1906 года нашли на даче, которую снимал эсер Рутенберг. Точные обстоятельства гибели Гапона неизвестны. Очевидно, что его заманили на дачу и там убили. Через два месяца после его смерти загадочно погиб и адвокат Марголин, который должен был опубликовать компромат на Витте. Какого-либо компромата в бумагах покойного найти не удалось, но ходили упорные слухи, что юриста отравили, а документы похитили.
Наиболее вероятный убийца Гапона — эсер Рутенберг — вскоре после убийства ушел от эсеров, стал набожным евреем. Даже прошел специальный обряд покаяния отступника — его выпороли плетью на пороге синагоги. Позднее тусовался в России при Керенском, а потом уехал в Палестину, где при поддержке англичан (лично Черчилля как министра по делам колоний и нескольких влиятельных аристократов, ставших акционерами) организовал Электрическую компанию Израиля. Это до сих пор главная в своей отрасли компания в стране. Значит, порка оказалась не зря.
Гапон же, покинув бренный мир, вошел в число имен нарицательных. А для нас история хитрого полтавского мужичка, решившего пожить без царя, да еще и самому им стать, показательна и заставляет задуматься. Как, в общем, и вся русская история.
Автор рубрики «День в истории» — Евгений Политдруг
