2 марта 1930 года в «Правде» выходит статья Сталина «Головокружение от успехов». Текст послужил сигналом к некоторому смягчению сплошной коллективизации. Позже словосочетание стало нарицательным в русском языке.
Коллективизация провозглашена в 1927 году и ее активная фаза началась в 1928 году. В годы НЭПа государство покупало у крестьян хлеб по более-менее справедливым ценам, практически рыночным. Но в связи с начавшейся индустриализацией государству потребовались огромные суммы на строительство заводов. Взять деньги негде, а продавать хлеб по заниженным ценам крестьянство не желает. Возникает угроза снабжения городов.
Поэтому коммунисты решаются на коллективизацию. По факту — реставрацию крепостного права. Всех, кто владел хоть каким-то имуществом, во избежание волнений высылали на Север и в Сибирь целыми семьями, а наиболее активных расстреливали. Крестьяне стали рабами — в колхозах жили на птичьих правах, без паспортов, целиком зависели от руководства, а хлеб теперь не покупали у крестьян, а забирали у колхозов за копейки. Фактически система создавалась для выкачивания гарантированных объемов дешевого хлеба.
В 1929 году началась сплошная коллективизация — уже не по своему желанию, а принудительно. Проводилась она в наиболее выгодной государству форме — созданием коммун. То есть крестьян разоряли за их же счет. Все их имущество становилось в колхозах общим.
Одновременно провозглашена безбожная пятилетка. Уцелевшее духовенство могло стать одним из центров сопротивления, поэтому в деревнях закрывались и уничтожались храмы.
Крестьянство ожесточенно сопротивлялось. Количество бунтов шло на сотни. Фактически страна встала на грань второй гражданской войны и вернулась ко временам 1920–1921 годов, когда крестьянские восстания против политики военного коммунизма захлестнули всю страну и власть большевиков основательно зашаталась.
К тому же коллективизация сопровождалась такими эксцессами и насилием, что даже писатель Шолохов, в годы Гражданской войны ставивший к стенке людей, пришел в ужас и написал Сталину письмо с жалобами.
Джугашвили решил притормозить, чтобы не доводить дело до крестьянской войны. 2 марта 1930 года в «Правде» появилась его статья, в которой тиран возложил ответственность за перегибы на излишне ретивых исполнителей на местах. Также Сталин заявил, что наиболее предпочтительна форма коммунального хозяйства — артель, а не коммуна.
«Можно ли сказать, что эта установка партии проводится в жизнь без нарушений и искажений? Нет, нельзя этого сказать, к сожалению. Известно, что в ряде районов СССР, где борьба за существование колхозов далеко еще не закончена и где артели еще не закреплены, имеются попытки выскочить из рамок артели и перепрыгнуть сразу к сельскохозяйственной коммуне. Артель еще не закреплена, а они уже „обобществляют“ жилые постройки, мелкий скот, домашнюю птицу…
Спрашивается, кому нужна эта головотяпская „работа“ по сваливанию в одну кучу различных форм колхозного движения? Кому нужно это глупое и вредное для дела забегание вперед? Дразнить крестьянина-колхозника „обобществлением“ жилых построек, всего молочного скота, всего мелкого скота, домашней птицы, когда зерновая проблема еще не разрешена, когда артельная форма колхозов еще не закреплена, — разве не ясно, что такая „политика“ может быть угодной и выгодной лишь нашим заклятым врагам?
Как могли возникнуть в нашей среде эти головотяпские упражнения по части „обобществления“, эти смехотворные попытки перепрыгнуть через самих себя, попытки, имеющие своей целью обойти классы и классовую борьбу, а на деле льющие воду на мельницу наших классовых врагов?
Они могли возникнуть лишь в атмосфере наших „легких“ и „неожиданных“ успехов на фронте колхозного строительства. Они могли возникнуть лишь в результате головотяпских настроений в рядах одной части партии: „Мы все можем!“, „Нам все нипочем!“. Они могли возникнуть лишь в результате того что у некоторых наших товарищей закружилась голова от успехов, и они лишились на минутку ясности ума и трезвости взгляда».
Через две недели после выхода статьи специальным постановлением ЦК дан старт пересмотру коллективизации. Разрешен выход из колхозов, а также осуждены некоторые наименее ценные низовые активисты. Сразу большая часть насильно созданных колхозов развалилась, поскольку крестьяне их покинули. И уже в конце 1930 года возобновлен процесс коллективизации в наиболее важных зерновых районах СССР.
Новая волна коллективизации проходила уже в форме не коммунизации, а артелизации. В отличие от коммуны, артель предусматривала наличие частной собственности, участники могли владеть приусадебными участками и скотом в определенных пределах.
Коллективизация окончательно похоронила такой довольно перспективный вариант, как ТОЗ — товарищество по обработке земли. Это когда крестьяне добровольно, со своей техникой и инструментами, объединялись для обработки земель и делили урожай в зависимости от внесенной в товарищество доли. Однако ТОЗы считались вотчинами кулаков, поскольку не предусматривали обобществления собственности. И если перед началом коллективизации ТОЗы составляли большую часть всех коллективных форм хозяйства, то в процессе коллективизации их число сократилось до 1–2% от общей численности коллективных хозяйств, а к концу 30-х они полностью исчезли.
Помимо колхозов существовали еще и совхозы, в которых трудились вольнонаемные работники. Зарплата выделялась не трудоднями, а деньгами, не существовало ограничений на выезд, а всю технику предоставляло государство. Стать совхозником — мечта сталинского колхозника. Но такие совхозы были менее выгодны коммунистам, поэтому наибольшее распространение в сталинские времена получили именно колхозы.
Автор рубрики «День в истории» — Евгений Политдруг
