12 мая 1999 года начинается операция «Преемник». В этот день премьер-министр Евгений Примаков, явно набиравший популярность, неожиданно отправлен в отставку. Правительство возглавил Сергей Степашин.
Подождите, но при чём тут преемник? А при том, что именно в тот момент было принято принципиальное решение, что именно Путин станет следующим президентом. Просто в тот момент Путин еще недостаточно медийно накачан, и премьером становится чисто технический кандидат Степашин. Об этом сам Ельцин говорил открытым текстом в своих мемуарах, «Президентский марафон»:
Как бы хорошо я ни относился к Евгению Максимовичу, рисковать будущим страны я просто не имел права. Решение по его отставке было практически предрешено уже в середине апреля.
Обсуждать этот вопрос я практически ни с кем не мог, это должно было быть и неожиданное, и, самое главное, максимально точное решение.
Главный парадокс заключался в том, что выбор-то я уже сделал. Это Владимир Путин, директор ФСБ. Но поставить его на должность премьер-министра я не мог. Ещё рано, рано, рано…
12 мая, в хороший солнечный день, я уезжал на работу в Кремль. Завтракали вместе, как всегда. Я подумал: сегодня жена включит телевизор и узнает об отставке Примакова. Глядя ей прямо в глаза, уже у самого выхода, я неожиданно для себя сказал: «Ты только не волнуйся, не переживай тут. Все будет хорошо…»
Расставание с Примаковым было чрезвычайно коротким. Я сообщил ему об отставке, сказал, что благодарен за его работу. Примаков помедлил. «Принимаю ваше решение, — сказал он, — по Конституции вы имеете на это право, но считаю его ошибкой».
Интуиция подсказывает: выводить Путина на ринг политической борьбы ещё преждевременно.
Он должен появиться позже. Общество не должно за эти «ленивые» летние месяцы привыкнуть к Путину. Не должна исчезнуть его загадка, не должен пропасть фактор неожиданности, внезапности. Это так важно для выборов. Фактор ожиданий, связанных с новым сильным политиком.
Чрезвычайно тяжёлая ситуация. Путина ставить пока ещё рано. Эту паузу нужно кем-то заполнить. Заполнить чисто технически. Что называется, для отвода глаз.
Ничего не поделаешь, эту роль придётся доверить симпатичному, порядочному Сергею Вадимовичу. Разумеется, я постараюсь объяснить ему, что вопрос о будущем, о президентских выборах ещё открыт. И у него тоже есть шанс себя проявить.
А фамилию Путина называть не буду. Ни в коем случае!
События развивались так. После августовского дефолта 1998 года на смену Кириенко приходит Примаков. Это настоящий динозавр советской эпохи, который кажется неуместным на девятом году нового государства. Тем не менее Примакову удается добиться экономической стабилизации и роста ВВП после мощного провала 1998 года.
Увы, премьер — свой среди чужих и чужой среди своих. С одной стороны, такая же советская номенклатура, с другой стороны, кажется слишком красным. Возникают опасения, что Примаков при поддержке Думы (а как раз тогда работала единственная за всю историю РФ по-настоящему оппозиционная Дума, в которой правили коммунисты) начнет набирать политический вес и, чего доброго, вмешается в президентские выборы 2000 года.
Ситуация становилась все тревожнее, поскольку рейтинги Примакова стабильно росли. К началу 1999 года Евгений Максимович уже стал самым популярным политиком страны, а Дума планировала провести процедуру импичмента Ельцину. Это все значило приговор Примакову, подписанный в Кремле.
Против премьера сыграла и невзначай брошенная фраза, что грядут посадки за экономические преступления. А что такого, совершенно нормальные слова для любого политического лидера, подумают многие. Но в эпоху первоначального накопления капитала 90-х годов слова «бизнес» и «экономические преступления» зачастую были неотделимы друг от друга. Стандартная бизнес-схема 90-х годов весьма точно описана в пелевинском «Generation P»:
Человек берет кредит. На этот кредит он снимает офис, покупает джип «Чероки» и восемь ящиков «Смирновской». Когда «Смирновская» кончается, выясняется, что джип разбит, офис заблеван, а кредит надо отдавать. Тогда берется второй кредит — в три раза больше первого. Из него гасится первый кредит, покупается джип «Гранд Чероки» и шестнадцать ящиков «Абсолюта». Когда «Абсолют»…
— Я понял, — перебил Татарский.— А что в конце?
— Два варианта. Если банк, которому человек должен, бандитский, то его в какой-то момент убивают. Поскольку других банков у нас нет, так обычно и происходит. Если человек, наоборот, сам бандит, то последний кредит перекидывается на государственный банк, а человек объявляет себя банкротом. К нему в офис приходят судебные исполнители, описывают пустые бутылки и заблеванный факс, а он через некоторое время начинает все сначала.
Вторым важным моментом стал демарш-разворот самолета над Атлантикой. Примаков, летевший в Америку на переговоры, узнал о бомбардировке Югославии и велел поворачивать. Это вызвало воодушевление в левых кругах (Россия воспряла и встает с колен) и тревогу в либеральных.
После отставки на роль премьера и, как следствие, преемника рассматривали четыре кандидатуры. Министр иностранных дел Игорь Иванов, который очень быстро отпал. Министр путей сообщения Николай Аксененко, которого, по слухам, очень хотела видеть премьером Семья, чему активно противодействовали люди Чубайса (в итоге Аксененко стал вице-премьером). Сергей Степашин, отлично подходящий на роль технического премьера, и Владимир Путин — совершенно неизвестный широким кругам, и потому устраивавший все кремлевские кланы и группы как компромиссная фигура.
Принципиальное решение о назначении преемником Путина приняли уже в момент отставки Примакова. Путина все знали в первую очередь как помощника Собчака. Едва ли не решающую роль сыграло то, что Владимир Владимирович зарекомендовал себя человеком с понятиями. Когда над Собчаком сгустились тучи и замаячило уголовное дело, именно Путин помог бывшему патрону улететь во Францию и спастись от преследований:
Он немедленно выехал в Петербург. Встретился с бригадой врачей, в частности с теперешним министром здравоохранения Шевченко, сказал о том, что попытается вывезти больного Собчака за границу. Благодаря ноябрьским праздникам обстановка в городе была спокойная. Используя свои связи в Петербурге, Путин договорился с частной авиакомпанией и на самолете вывез Собчака в Финляндию. И уже оттуда Анатолий Александрович перебрался в Париж. За Собчаком следили, выполняли инструкцию не выпускать его из города. Но следили не очень бдительно, думали, вряд ли кто-то будет помогать без пяти минут арестанту «Крестов» — в наше-то прагматическое время. Но один такой человек нашелся. Когда я узнал о том, как Путин переправлял Собчака за границу, у меня была сложная реакция. Путин рисковал не только собой. С другой стороны, поступок вызывал глубокое человеческое уважение.
Почти самурайскую верность положительно оценили в Кремле. Такой человек и требовался в преемники, чтобы соблюдать необходимые гарантии в рамках передачи власти.
Однако сразу предъявить наследника разозленной отставкой Примакова Думе было нельзя, депутаты бы спросили: это вообще кто? Поэтому на роль временного премьера назначили гарантированно проходившего в Думе Степашина.
Но уже через 4 месяца, в начале августа 1999 года, Степашин неожиданно для многих был отправлен в отставку и замещен неизвестным широким кругам Путиным. Тогда это назначение восприняли как очередную экстравагантную блажь Ельцина, Путина считали очередным «техническим кандидатом». Никто еще не знал, что Путин уже выбран преемником, что на накачивание рейтинга преемника мобилизуют все кремлевские ресурсы, что под Путина с нуля создадут партию-новодел «Единство», которая под лозунгами «за все хорошее и против плохого» порвет и таких мастодонтов, как КПРФ, и такую мощную и опиравшуюся на региональные элиты партию, как «Отечество — вся Россия».
Молодой, энергичный и, самое главное, непьющий Путин удивительным образом контрастировал с одряхлевшим и старым Ельциным и написанными на лице ЕБНа проблемами с алкоголем. Потому Путин стал намного популярнее предшественника.
Автор рубрики «День в истории» — Евгений Политдруг
