17 июля 1918 года уральские большевики без суда и следствия расстреляли императорскую семью и сопровождавших их лиц. Расправа состоялась в подвале дома инженера Николая Ипатьева, брата знаменитого генерала императорской армии и важного деятеля российской и американской химической промышленности Владимира Ипатьева.
Почти все убийцы оставили воспоминания в том или ином виде. Не слишком подробные, но достаточные для того, чтобы реконструировать события той ночи. Кроме того, огромную работу по горячим следам провел следователь Соколов, который успел очень многое, работая в весьма сложных условиях.
В доме Ипатьева, который на большевистском сленге именовался «домом особого назначения», императорская семья провела последние два с половиной месяца. Именно в подвале этого дома был произведен расстрел. Хотя воспоминания отдельных его участников имеют противоречия и неточности, в общих чертах они совпадают. Все свидетельствуют о том, что ночью 17 июля семья и приближенные были перемещены в подвал под предлогом «неспокойной обстановки в городе». Возле дома завели грузовик с плохим глушителем, чтобы заглушить звуки выстрелов. В подвал также принесли кресло для цесаревича.
В подвале Юровский, бывший комендантом ДОНа, объявил о том, что пленников надлежит расстрелять, после чего убийцы открыли огонь. Несколько членов семьи после расстрела выжило, их добили прикладами и штыками. Несмотря на работающий грузовик, выстрелы были хорошо слышны на улице. Дальше показания участников начинают различаться.
Во-первых, почти все они стремятся приписать лавры главного убийцы царя себе, поскольку ожидали выбить за счет этого некие приятные бонусы для себя типа персональной пенсии. Например, Ермаков и Медведев-Кудрин одинаково утверждают, что царя застрелили именно они.
Безграмотные воспоминания Ермакова (до революции он занимался лихими разбойными делами по совместительству с партийной деятельностью) вообще значительно отличаются от воспоминаний остальных участников. В них есть весьма интересные эпизоды, орфография сохранена:
Екатеринбургский исполком принял постановление растрелять Никалая, но почему-то в постоновление не говорилось о семье, о их растреле, когда вызвали меня, то мне сказали, на твою долю выпало счастье разстрелять и схаронить так чтобы никто и никагда их трупа не нашол под личную атвотственность, сказали, что мы доверяем, как старому революционеру.
Когда же успокоилось, тагда я вышол сказал своему шоферу: действуй!, он знал, что надо делать, машина загудела, появились выхлопки. все это нужно было для того, чтобы небыло звука слышно на воле, все сидящи чегото здали, у всех было напряженное состояние, изредко перекидывалис словами. Александра несколько слов непо русски. Кагда было все порядке, тогда я коменданту дома в кабинети дал постановление облостного исполнительного Комитета Юровскому, то он усомнился, по чему всех, но я ему сказал нада всех и разговаривать нам свами долго нечего, время мало, пора приступать.
То есть, по версии Ермакова, Уральский облсовет приказал расстрелять только императора, но не всю семью. Получается, что остальные убитые были казнены по личной инициативе Ермакова. Теоретически, это возможно. Однако вызывает сомнение, что откровенно третьестепенный даже по уральским меркам персонаж мог взять на себя такую ответственность и так рисковать перед партией. А вдруг в Москве были на семью другие планы? Отдельно взятого маленького человека на местах вполне могли убить, наплевав на приказы сверху, но тут была совсем другая ситуация.
Кроме того, до сих пор остаются неопознанными латыши, которые также участвовали в расстреле. В советское время русских участников расстрела не скрывали, даже выделяли их, дабы исключить «спекуляции» о причастности нацменьшинств. Однако в мемуарах или показаниях участников расстрела или людей из оцепления ДОНа присутствуют некие латыши.
Например, про латышей в своих показаниях говорил арестованный Павел Медведев:
Юровский, его помощник, два члена Чрезвычайной комиссии и семь человек латышей. Юровский выслал меня, сказав: «Сходи на улицу, нет ли там кого и не будут ли слышны выстрелы?». Я вышел в огороженный большим забором двор и, не выходя на улицу, услышал звуки выстрелов. Тотчас же вернулся в дом (прошло всего 2 — 3 минуты времени) и, зайдя в ту комнату, где был произведен расстрел, увидел, что все члены Царской семьи: Царь, Царица, четыре дочери и Наследник уже лежат на полу с многочисленными ранами на телах.
Со ссылкой на Медведева упоминал латышей и солдат из оцепления Проскуряков:
По словам Медведева, расстреливали Царскую семью латыши, а они все имели наганы… передавая мне про бумагу, которую Юровский вычитывал Государю, он называл ее, эту бумагу, «протоколом». Именно так ее называл Пашка. Это я хорошо помню. Как только это Юровский сказал, он, Белобородов, пузатый, Никулин, Медведев и все латыши (их было, по словам Пашки, 10, а не 11 человек) выстрелили все сначала в Государя, а потом тут же стали стрелять во всех остальных. Все они пали мертвыми на пол. Пашка сам мне рассказывал, что он выпустил пули две-три в Государя и в других лиц, кого они расстреливали. Показываю сущую правду. Ничего вовсе он мне не говорил, что он будто бы сам не стрелял, а выходил слушать выстрелы наружу: это он врет.
Инфографика: РИА Новости
Якимов, работавший в ДОНе, также припоминал участие латышей:
Впереди шли Юровский и Никулин. За ними шли Государь, Государыня и дочери: Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, а также Боткин, Демидова, Трупп и повар Харитонов. Наследника нес на руках сам Государь. Сзади за ними шли Медведев и латыши, т. е. те десять человек, которые жили в нижних комнатах и которые были выписаны Юровским из чрезвычайки. В комнате, вправо от входа в нее, находился Юровский. Слева от него, как раз против двери из этой комнаты, где произошло убийство, в прихожую, обозначенную цифрой I, стоял Никулин. Рядом с ним в комнате же стояла часть Латышей. Латыши находились и в самой двери. Сзади них стоял Медведев. Кроме Никулина, стреляли некоторые из латышей. Стрельба, как я уже сказал, происходила исключительно из револьверов. Из винтовок никто не стрелял.
Стоит отметить, что к мемуарам людей, объявивших себя непосредственными участниками, стоит относиться с известной степенью осторожности. Во-первых, приврать любят все. Во-вторых, участники рассчитывали выбить себе некоторые бонусы, так как участие в расстреле для большинства из них было единственной «заслугой» перед советской властью. Ермаков ходил по Свердловску и рассказывал свои истории каждому встречному, и в конце концов его одернули сверху. Медведев-Кудрин написал свои мемуары и отослал Хрущеву, рассчитывая, видимо, на персональную пенсию. Однако его мемуары так и не были опубликованы, их отослали в архив.
Что касается Павла Медведева, то он по понятной причине стремился выгородить себя на допросе, утверждая, что не принимал непосредственного участия в расстреле. Официально считается, что он умер в тюрьме от тифа в 1919 году. Хотя имеются предположения, что умер он от пыток.
Остается дискуссионной роль латышей. Известны частичные списки людей, числившихся в охране «дома особого назначения», но те из палачей, кто оставил мемуары, латышей пофамильно не называют. Когда Ермаков бродил по Свердловску и рассказывал всем про расстрел (это были уже 40-е годы), его как следует допросили в НКВД, где он заявил:
В числе непосредственных исполнителей указанного приговора-расстрела царской семьи Романовых (…) мы втроем: начальник охраны Юровский, заместитель командира латышского красногвардейского отряда Ян и я, Ермаков.
Так что можно предположить, что в расстреле принимал участие еще и Янис Цельмс из отряда внутренней охраны.
Таким образом, среди участников расстрела были: Юровский, Цельмс, Медведев-Кудрин, Ермаков, Медведев, Никулин. Нет точной ясности с участием Ваганова и Кабанова. Также под вопросом остается участие Нетребина, которое предполагают некоторые исследователи. Роль остальных латышей однозначно установить невозможно. В отдельных мемуарах упоминается, что они находились в числе палачей, но их фамилий никто не знал и не упоминал. Более-менее точно можно установить только Цельмса.
Также читайте: «Как трусливый Янкель Хаимович убил Николая Романова», «Слава нормальности» (заметка Родиона Раскольникова) и «Войков» (рассказ Евгения Политдруга о советском герое)
Автор рубрики «День в истории» — Евгений Политдруг
