Минувшую неделю Империя продолжала пребывать в бодром расположении духа. Храброе меньшиковское «Должны победить!» (газетная колонка суворинского «Нового Времени») — лучшее и наиболее точное отражение национального пульса эпохи.
В конце прошлой недели сразу в нескольких городах русские совершали панихиду по Петру Аркадьевичу Столыпину, погибшему три года назад (5 [18] сентября 1911 г.) а сегодня, взяв в руки национальные флаги, купленные в пользу раненых и их семей, ликуя и радуясь, выходили на манифестации в честь окончательной победы в Галицийской битве.
Кто-то писал статьи для журналов и газет, а кто-то писал письма, и не кому-то, а великому русскому философу и публицисту Василию Васильевичу Розанову, на которые он, в свою очередь, совсем не ленился отвечать, зачастую публично.
Впрочем, такие письма никак нельзя было игнорировать (приведу лишь одно из писем, полученное Василием Васильевичем буквально на днях):
«Хотя у меня теперь очень мало свободных минут, но я не могу удержаться от желания написать вам. Я думаю, ни одна душа в России не могла прочесть хладнокровно, без дрожи, без слез на глазах… напечатанных вами писем наших воинов. Вы выразили в статье с этими письмами именно то, что чувствует каждый русский, когда думает о нашей чудной армии. Какое счастье сознавать себя русской, иметь возможность назвать «своими», «родными» всех этих чудных героев! Они сражаются там, над ними с зловещим пением разрываются вражеские шрапнели, убивают, калечат их; попадая в плен, они подвергаются оскорблениям, на них плюют проклятые немцы… Чтобы избежать этого ужасного плена, они предпочитают стреляться… Они переносят такие ужасы, а мы можем только непрерывно думать о них, страдать душой, ждать с трепетом каждой весточки с войны, будь то весточка от бывшего карьера (на службе), ставшего солдатом, или от офицера-улана, или летчика. Я получила открытку от одного бывшего сослуживца. Он был уланским офицером, вышел в отставку, недолго прослужил у нас, как началась война. Он опять надел форму, из маленького невзрачного чиновника превратился в бравого офицера и пошел на войну. Когда он прощался с нашим отделом (на службе), никто из нас не догадался спросить его адрес: прямо никто не думал о письмах, так мало мы были с ним знакомы. И вдруг он присылает мне открытку, где пишет, что, вспоминая с симпатией наш отдел, шлет мне и всем нашим привет чуть не с поля брани. Вы можете себе представить, как тронула меня эта открытка, как безумно сожалею, что не знаю названия его воинской части, чтобы послать ему весточку от далеких сослуживцев, сказать ему раз: «Храни Вас Боже! возвращайтесь победителем!» Я думаю, что весть от родного не тронула бы меня больше, чем эта открытка.
«Не послала сразу письмо, а теперь начинаю раздумывать, стоит ли посылать: вы, наверно, подумаете — „экзальтированная“ совсем стала! Ну, все равно пошлю, думайте, что хотите, а это письмо — порыв, вызванный вашими из души выходящими словами».
В.В. Розанов:
«Нет, это не пустое письмо, а чрезвычайно важное. Это — история. Ибо и „мы здесь“ — имеем также историю, глубокую духовную историю. Не спросив даже адреса у отъезжающего сослуживца, „такого невзрачного“, девушка, очевидно, пылает не личным чувством, а отечественным чувством. И пыл этот относится слиянно и к сослуживцу, и к каждому воину. И воинам не может не быть радостно, как они чувствуются в России. Слова принадлежат прелестной 20-летней девушке, поступившей по смерти отца на службу. Семья — славянофильская».
Нельзя не сказать и о влиянии на умонастроения Империи побед союзного оружия. Главы дружественных государств публично поздравляли друг друга с победами, а победы сербов, французов или англичан в русской общественности без преувеличения воспринимались как свои.
Телеграмма Государя Императора президенту Французской республики:
«Известие о блестящей победе, одержанной французской армией, доставило Мне большую радость, и Я приношу вам по этому случаю сердечные поздравления. Испытанная доблесть французских войск и таланты их вождей достойны той великой нации, к которой они принадлежат, и Мне доставляет удовольствие заявить во всеуслышание о чувстве удивления к себе, которое они во Мне вызывают».
Ответная телеграмма президента Французской республики Его Императорскому Величеству.
«Приношу благодарность Вашему Величеству за поздравления, глубоко тронувшие Францию и её армию. Великая победа, одержанная русскими войсками в Галиции, исполнила радости сердца всех французов, Правительство республики не сомневается, что за ней вскоре последуют как на германском, так и на австрийском театрах войны новые блестящие успехи русского оружия. Франция, исполненная решимости сама продолжать борьбу со всей энергией, шлёт благородной союзной нации выражение своего удивления к ней и пожелания, исполнения твёрдой в успехе. Реймонд Пункарэ».
«ОДЕССА. Кроме найденного во Львове запаса угля на полтора миллиона пудов, в Задвуже нашли миллион пудов угля, 150 000 шпал, 5000 телеграфных столбов.
В материальном складе Львова найдены огромные запасы красной латуни и меди.
Над станциями всюду русские флаги, русский персонал всюду, и всюду слышна русская речь.
Вокруг Львова сохранилось проволочное заграждение с электрическим током.
В городе жизнь бьёт ключом, даже открылся кафе-шантан „Париж“.»
Василий Васильевич Розанов, сентябрь 1914:
«Мы живем в чудные дни. То, что представлялось совершенно непобедимым, и то, что казалось совершенно невоскресимым, побеждается с одной стороны, и воскресает — с другой. На наших глазах, в каждой точке родины, точно показывается свеженький, молоденьких хлеб, — без старой ржавой „спорыньи“ на нем. Поистине — молодой хлеб; поистине — новый хлеб. Что бы ни было, какой бы ни был ход войны, каковы бы испытания ни предстояли нам, мы будем помнить и будем утешены тем, что мы в них — выздоравливаем; что труд страдания будет вознагражден и уже вознаграждается сейчас сторицею».
