Грязная драка. Кампания 1995 года

осле взятия Грозного география кампании начала расширяться. Боевики понесли в столице серьезные потери, но не были разгромлены, так что войскам приходилось подавлять достаточно упорное сопротивление. По мере того как новые и новые села оказывались под огнем, в войну вовлекались в том числе те, кто первоначально лезть в мясорубку не желал.

«Методы ведения войны были самые подлые и провокаторские», — рассказывал чеченский обыватель, — «Быва­ло, выстрелит боевик из-под забора, из-за угла чужого дома, и спустя бу­квально считаные минуты после того как он скроется тотчас от до­ма остаются одни только головешки и обгоревшие останки жильцов. На­род, в большинстве своем, не хотел войны. Его принудили воевать таки­ми приемами. Старались распалить в нем ненависть, развить в нем чув­ство мести. Воинство Дудаева во многом состояло из уголовников, ко­торые не знали законов ни божеских, ни человеческих».

Фото А. Неменова

К сожалению, беспорядок в организации военных действий приводил к тому, что, например, аул, в котором вовсе не рвались участвовать в войне, мог оказаться под обстрелом с человеческими жертвами. Чеченское общество не было едино в желании сражаться за Дудаева и прочих мини-фюреров. В адрес дудаевцев можно было услышать ласковые определения вроде «отщепенцы, бездельники и дармоеды». Однако массы людей уже не могли так или иначе отвертеться от участия в событиях.

В Чечне процветали грабежи. Хотя в мародерстве чаще всего обвиняли российских военных, и военнослужащим действительно регулярно случалось пограбить, зачастую трудно выяснить, кто именно оказывался преступником в том или ином случае. Например, один из дудаевских полевых командиров откровенно наслаждался процессом: «Вообще война веселое дело. Ешь, пей, гуляй себе. Барахла хоть за­вались. Тащили все, что под руку попадет. Если не могли забрать, то поджигали, чтобы федера­лам не досталось. А солдаты тоже хороши, — чтобы барахла не доста­лось офицерам, они шмотки портили специально».

Правда, этот же удалой разбойник рассказывает и о рисках такой войны: русские могли целенаправленно устроить засаду на мародеров, взяв на прицел нетронутый дом и перебив грабителей, когда те явятся за добычей. Кроме того, могли случиться конфликты с товарищами по оружию: например, прямо во время боев с русскими процитированный командир ухитрялся сражаться еще и с отрядом Вахи Арсанова за… склад, набитый дубленками. Борец за свободу резюмирует свой рассказ советом по военному строительству: «Главное — сказать солдату: все, что добудешь, будет твое. Это сильнее всяких команд действует. Я по себе знаю. Я столько захватил добра, что у нас дома некуда стало его девать».

На этом фоне любопытно, кстати, что российские солдаты зачастую прибегали к таким малопочтенным занятиям просто чтобы поесть и обеспечить себе минимум бытовых удобств. Снабжение всю войну было слабым местом армии. При этом интересно и даже достойно удивления на фоне жестокости войны, что достаточно редки были случаи сексуального насилия со стороны военных.

Война шла своим чередом.

Весной 1995 года основные усилия русские сосредоточили на разгроме боевиков в северной, равнинной части Чечни. Во второй половине марта был окружен и взят Аргун, что восточнее Грозного. Буквально через несколько дней пали Гудермес и Шали, далее к востоку и юго-востоку. Значительные силы дудаевцев были прогнаны оттуда самими жителями, не желавшими себе участи грозненцев. Те, кто не пожелал уходить, были разгромлены. «На востоке города», — рассказывал военный об Аргуне после штурма, — «частично попадались целые дома, в центре города — одни развалины, а на западе — всё полностью с землёй сровняли. Но нужно немного уточнить. Бомбить Аргун начали намного раньше начала операции — гаубицы и „Грады“ фигачили по нему круглыми сутками начиная с февраля. И насколько я понимаю, большое командование получило по шапке за то, что город был почти стёрт с лица земли. Альтернатива — более высокие потери при штурме была, по всей видимости, более предпочтительной».

Русские не избежали элементов хаоса и в этих локальных операциях, но, по крайней мере, таких страшных ошибок, как в новогоднюю ночь в Грозном, не допускалось. Города старались сначала блокировать, занимая господствующие высоты, после чего брать штурмом.

• 
  

  Весной 1995 года оборона боевиков, столь яростная в Грозном, затрещала по швам. Фотографии А. Неменова. 1/3

• 
  

  Весной 1995 года оборона боевиков, столь яростная в Грозном, затрещала по швам. Фотографии А. Неменова. 2/3

• 
  

  Весной 1995 года оборона боевиков, столь яростная в Грозном, затрещала по швам. Фотографии А. Неменова. 3/3

«В основном взяли „нахрапом“, практически без серьёзного сопротивления со стороны чехов и с небольшими потерями. Раненых не помню сколько, убито 2 человека, в т. ч. один из командиров взводов, взвод которого пришлось „прицепить“ к другому взводу», — повествовал офицер-десантник, — «Правда, путаница и неразбериха творилась полнейшая. Не только среди чеченов, но и среди нас. Чеченские и наши подразделения настолько перемешались между собой, что было вообще трудно понять и им, и нам — где свои и где чужие. На наши позиции периодически натыкались мелкие чеховские группы по 2-5 человек, очевидно выдвигающиеся на подмогу к своим».

«Один из наших взводников рассказывал, как стрелял ПТУРом по БТРу, отъезжающему в нашу сторону от Гудермеса, будучи в полной уверенности, что он духовский. К счастью, по фронтально движущемуся БТРу первым пуском он не попал, стал заряжать второй. В этот момент водитель БТРа, увидевший разрыв неподалёку от себя и, вероятно, не определивший, откуда стреляли, стал поворачивать и повернулся бортом к стреляющему, чему тот обрадовался — попасть легче будет. Спасла пацанов ВВшная эмблема, нарисованная на борту, которую увидел мой однокашник в прицел ПУ ПТУР», — рассказывал тот же военный о захвате высот вокруг Гудермеса, — «Нохчи были близко совсем, но имели неудобную позицию — стреляли снизу вверх и меньше имели возможность укрыться. Орали там чего-то типа „Ваньиа сдавайса! Пыз…ц твой прышол!“ Психологическое давление, в общем, оказывали. Им отвечал мой замок, личность очень колоритная и харизматичная — здоровый деревенский малый, без одного зуба впереди — начал, в общем, чего-то заворачивать про их мам и жён. Мне не передать. Колорит пропадёт. Некоторое время чехи попытались согласованно одновременно ломануться на высоту (вообще — молодцы, храбро пёрли), но натыкались уже на согласованный огонь стрелкового оружия. В общем, потеряв убитыми человека 3–4 и несколько человек ранеными, чехи отказались от намерения взять высоту и отступили. Возможно, потери были другими — трупов чехи забирали с собой, бросили только два самых ближних к нам. Им к ним уже не подойти было просто».

Захват командных высот серьезно облегчал штурм населенных пунктов

Утверждения о сдаче чеченцами городов в восточной части республики без боев мелькали в печати, но действительности они, очевидно, не соответствуют. Скорее можно говорить об оставлении заведомо бесперспективных объектов защиты. Пока боевики были в состоянии контратаковать высоты вокруг Гудермеса, они делали это, однако геройская гибель в их планы не входила, поэтому дудаевцы отступали, не дожидаясь окончательного замыкания кольца.

В марте же началась осада Бамута в западной части Чечни, однако общая нехватка сил, неудобный рельеф местности и обилие подземных коммуникаций (в советское время там находились шахты ракетных войск) не позволяли быстро взять село. После неудачного штурма в апреле и тяжелого боя в окрестностях Бамута, когда на высоте Лысая Гора погибли десять спецназовцев МВД, русские взяли Бамут в осаду, предоставив работу в основном артиллеристам и летчикам. Потери боевиков традиционно трудноопределимы, однако в ходе осады погибло последовательно два чеченских коменданта села.

Передача о «бамутской» разведроте

Проблема состояла в том, что боевики постепенно переходили к партизанской тактике действий. Чеченцы всякий раз несли серьезные потери, когда пытались вести «классическую» войну с линией фронта, опорными пунктами и четко обозначенными позициями. Почти вся тяжелая техника дудаевцев была быстро уничтожена или брошена, так что такие бои приводили к гибели в основном боевиков. Засадные же действия позволяли им добиваться успехов с приемлемыми потерями. Российская армия к партизанской тактике противника оказалась не готова. Кроме того, продвигаясь, войска не уделяли должного внимания контролю территории, так что боевики имели возможность возобновлять войну в уже, казалось бы, очищенных районах. Например, летом 1995 года на рынке в Грозном был обнаружен труп российского солдата со следами прижизненных пыток, не прекращались засады на войсковые колонны и обстрелы блокпостов в тылу. Война приобретала затяжной характер. Тем не менее боевики чувствовали себя уже недостаточно уверенно. В конце марта Масхадов пытался организовать переговоры с недавно возглавившим Объединенную группировку генералом МВД Анатолием Куликовым, однако получил отказ.

Кампания 1995 года, почти не монтированная хроника

Чеченская война в миниатюре. Штурм Самашек

апреле 1995 года состоялось небольшое сражение за село Самашки в западной части Чечни. Сама по себе эта операция не была грандиозным событием, но получила широкий общественный резонанс. Также борьба за Самашки высветила ряд типичных морально-этических проблем, с которыми сталкивались солдаты и офицеры Чеченской войны. Ввиду сказанного, следует рассмотреть этот эпизод отдельно и подробно.

Во время декабрьского марша к Грозному Самашки были обойдены и избежали штурма со всеми его сомнительными радостями. Весной русские, наконец, добрались до него, и 7–8 апреля взяли штурмом и зачистили. Далее сведения начинают расходиться. Версия, которую можно назвать «чеченско-правозащитной», исходит из того, что боевики покинули Самашки, после чего «федералы» ворвались в беззащитное селение и устроили резню, перебив массу мирных жителей. Пресса соответствующего направления проводила параллели ни много ни мало с трагедией Лидице. Соответственно, российская сторона эти обвинения отвергает и настаивает, что потери жителей села — результат сопротивления боевиков в бою.

Во время боев за Грозный район Самашек нельзя было назвать тихим местом. С середины декабря по конец марта в результате засад на дороге к Грозному неподалеку от села погибло около тридцати российских солдат. В конце января была предпринята вялая попытка войти в село, но встретив сопротивление, русские отступили. Старейшины села во всех случаях заявляли, что запретили местным жителям наносить удары по российским войскам. Как несложно догадаться, если аксакалы и увещевали односельчан, их призывов никто не слушал: бои вспыхивали постоянно, хотя и не поражали интенсивностью и размахом. К апрелю войска начали операцию по истреблению осиного гнезда в районе Самашек.

Операцию проводило в первую очередь МВД. 6 апреля, после того как внутренние войска, омоновцы и СОБР окружили Самашки, генерал Романов, возглавлявший зачистку, потребовал у жителей сдать 264 автомата и БМП. По заявлениям чеченской стороны и «Мемориала», всего этого в селе не имелось. Между тем русские имели на руках полученный по агентурным каналам список фамилий людей, получивших оружие: как раз около 270 человек. Как минимум одна российская БМП была подбита на окраине села ранее, так что требование, касающееся боевой машины, тоже не выглядит надуманным. По словам «мемориальцев», боевики покинули село, однако, по их же утверждениям, в Самашках оставался отряд примерно из 40–50 вооруженных местных жителей. Именно столько автоматов пообещали сдать старейшины. На поиски оружия они попросили аж три дня. БМП, по их словам, в селе не было вообще. После того как старейшинам предъявили список вооружившихся, те заявили, что все сказанные персоны разъехались, и никого из них сыскать в селе нельзя. Проверка паспортов, по утверждениям старейшин, противоречила менталитету чеченцев. Переговоры зашли в тупик. Глава администрации Самашек предложил жителям выезжать из села, и вскоре оттуда потянулся гражданский транспорт. Часть мужчин, казавшихся подозрительными, задержали и отправили на фильтрацию.

Начало драмы Самашек — показательная для партизанской войны ситуация. Боевики прячутся среди населения, и, более того, действительно значительной частью относятся к местным. Данные разведки могут быть ненадежны. В то же время у Романова имелась задача «пацифицировать» Самашки, не допустив чрезмерных своих потерь. Судя по поведению генерала, он действительно старался хотя бы поначалу обойтись без массовых жертв. Какие, собственно, у него были основания верить хотя бы одному слову старейшин? Наличия в селе вооруженных людей не отрицали и сами аксакалы. Пятьдесят автоматов, безусловно, не тот арсенал, на поиски которого необходимо тратить три дня. До сих пор Самашки использовались боевиками как база, это не подлежало сомнению. Погибшие на подступах солдаты и сгоревшая бронетехника, безусловно, позволяли считать тезис о мирности села исходно лживым. Тем более старейшины были предупреждены, что любое сопротивление будет подавлено. Все эти обстоятельства предопределили решение о зачистке грубой силой. Еще до начала собственно боя на подходах к селу подорвались танк и два БТР. В то же время солдаты Софринской бригады ВВ захватили языка, но вскоре выяснилось, что тот по национальности русский, а по социальному статусу раб. Бывшего невольника отправили в тыл.

Ближе к вечеру 7 апреля начался минометный обстрел села, а затем вэвэшники, омновцы и собровцы пошли в бой. Что характерно, по данным агентства «Чечен-пресс» в мирном селе все-таки действовали «чеченская гвардия» и ополчение. Поселок штурмовало около 350 российских силовиков, сколько точно чеченцев защищалось внутри, сказать сложно, по оценке МВД — около трехсот человек, однако сомнительно, чтобы такой отряд был быстро выбит из села без активного применения артиллерии и авиации.

Штурмовые группы почти без боев заняли восточную часть Самашек, однако в центре столкнулись с сопротивлением чеченцев. Русским давала преимущество тяжелая техника (танки и БТР), к тому же решение войти в село вечером оказалось правильным: для неприятеля штурм оказался внезапным. Тем не менее бой длился до ночи, и потери русских включали как минимум один танк, сожженный непосредственно в селе. Что характерно, боевая машина подорвалась на фугасе, установленном во время ожидания сдачи в соответствии с ультиматумом. Штурм заканчивался в неверном свете осветительных авиабомб. По темному времени суток вертолет, высланный за тяжелоранеными, так и не смог сесть, что стоило некоторым солдатам жизни. В общей сложности русские потеряли при штурме составили 16 человек убитыми. По данным парламентской комиссии С. Говорухина, в общей сложности было разрушено около пятидесяти домов и погибло три десятка мирных жителей села. Данные о потерях боевиков противоречивы, от четырех человек до более чем сотни убитыми.

На следующее утро началась, собственно, зачистка села. По словам жителей, она проходила крайне жестко и сопровождалась избиениями, неизбирательным обстрелом домов из пулеметов, забрасыванием гранатами помещений с людьми и задержаниями многих самашкинцев.

Всего по данным «Мемориала» в Самашках погибло 90 мужчин и 13 женщин (доля боевиков среди первых неизвестна, но, несомненно, они составляют заметную часть). В частном порядке некоторые российские источники, впрочем, утверждают, что правозащитникам просто показали могилы умерших по естественным причинам не только до боя, но даже до войны, и выдали за свежие жертвы. В Моздокский фильтрационный пункт было доставлено 83 человека, из которых 65 было отпущено как невиновные. Еще один отправился в больницу, пятеро было передано правоохранительным органам для дознания, 12 было обменяно на пленных российских солдат.

Вскоре после занятия села события в Самашках сделались предметом ожесточенной дискуссии, а то и политических спекуляций. Для начала пресловутый «Чечен-пресс» изложил душераздирающую историю о расстреле нескольких десятков стариков, вырезании сердца юноши, отрезании голов и прочих зверствах, взятых, судя по стилю памфлета, из фильмов ужасов категории «Б». Однако от данных правозащитных организаций нельзя было просто так отмахнуться. Вскоре в Самашки отправилась парламентская комиссия под руководством С. Говорухина. Позднее офицер разведки А. Березовский описывал поведение депутата в селе:

Говорухин общался с жителями села. Порой при этом он удалялся от нас настолько далеко, что заставлял беспокоиться о его безопасности. Возможно, он делал это преднамеренно, полагая, что чеченцы вдали от нас будут откровеннее. Излишняя предосторожность — наше присутствие их не слишком смущало. Несмотря ни на что, Говорухин показался мне человеком довольно отважным.

Выводы комиссии Говорухина состояли в том, что разрушения в Самашках были вызваны боем, не носят всеобъемлющего характера и в целом село пострадало в тех пределах, в каких оно и может пострадать в результате штурма и чистки. Грандиозных разрушений в селе Говорухин не обнаружил, и действительно, кроме буквально нескольких прицельных выстрелов бронетехники, ничего мощнее гранатомета в Самашках не применялось. Выступление Говорухина в Думе по поводу событий в Самашках было резко раскритиковано одним из его коллег, г-ном Шабадом, заявившим следующее:

Эта операция планировалась с целью поголовного уничтожения мужского населения, которое попадалось под руку. Не все село, но на тех трех-четырех улицах, по которым прошли каратели, все мужское население было либо уничтожено, либо интернировано под видом заложников.

Такое мощное заявление ощутимо контрастирует с тем фактом, что основная масса задержанных для фильтрации жителей была вскоре отпущена. Да и в целом поголовное уничтожение в пределах трех улиц выглядит странно. Еще интереснее выглядит версия А. Черкасова, согласно которой С. Говорухин, творческий человек, воспринимал только ту информацию, которая укладывалась в его картину мира и, так сказать, волевым усилием заставил себя «развидеть» чудовищные преступления военных.

Трагедия села ярче осветительной бомбы показывает ряд проблем, возникавших перед русскими военными в Чечне. Самашки, безусловно, серьезно пострадали в ходе боя и зачисток. Также трудно сомневаться в том, что мирные жители оказывались убиты и ранены в ходе операции. Между тем мотивы суровых и даже жестоких действий солдат лежат на поверхности. Операция прошла после нескольких месяцев нападений на военных в окрестностях Самашек и в самом селе. Старейшины долго убеждали командование силовиков в том, что село — мирное. После этого российские солдаты столкнулись внутри Самашек с активным сопротивлением и понесли серьезные потери. Полтора десятка убитых и уничтоженный танк слишком резко контрастировали с рассказами о мирном населенном пункте. Исходя из результатов боя 7 апреля, было бы просто удивительно, если бы на следующий день по Самашкам шли с лавровой ветвью. Обмен дюжины захваченных в Самашках чеченцев на пленных русских говорит, пожалуй, что подозрения в укрывательстве боевиков не были беспочвенными. Обычай боевиков выдавать себя за мирных жителей был уже общеизвестен. Понятно желание жителей защитить от пленения и возможной казни своих односельчан. Но солдатам от этого было не легче. В ситуации, когда из любого дома мог начаться обстрел, а доверие было уже много раз обмануто, военные, конечно, предпочитали лишний раз бросить гранату в комнату, прежде чем войти в нее, или в профилактических целях разнести огнем показавшееся подозрительным окно. Утверждения «мемориальцев» о заведомом отсутствии боевиков в разгромленных помещениях выглядят просто странно: «заведомое» отсутствие боевиков в селе днем ранее вылилось в бой и потери. «Дипломатические» усилия старейшин в конечном счете привели к тому, что вера самашкинцам пропала полностью, а штурмовавшие были настроены истребить не только явно сопротивляющихся, но задавить огнем в зародыше любой намек на неповиновение. Прятки среди обывателей и попытки обманывать вооруженных людей, безусловно, облегчают жизнь партизанам. Однако эта палка имеет два конца, и в апрельский день 1995 года она тяжело ударила по лбу жителям Самашек.

Подробности события с точки зрения отечественной правозащиты изложены в докладе общества «Мемориал» — «Всеми имеющимися средствами». Подробное изложение российской версии событий можно прочесть в статье Александра Березовского «От Самашек до Бачи-юрта», автор непосредственно участвовал в бое за Самашки. Наконец, доступна в сети стенограмма заседания Госдумы от 19 апреля 1995 года, значительная часть которой посвящена докладу Говорухина.

Договориться с бациллой

апреле, когда по всей Чечне громыхали бои, неожиданно было объявлено о начале переговоров, и с конца апреля по середину мая боевые действия были приостановлены. Идея перемирия принадлежала Ельцину, поскольку продолжение активных боевых действий, как считали в Кремле, может привести к срыву приезда в Россию западных политиков на празднование 9 мая. На практике эта идея только означала двухнедельный тайм-аут, в котором нуждались в первую очередь боевики, сильно истощенные прессингом российских войск в последние месяцы. Сами они, конечно, не собирались соблюдать перемирие. «Прекращение огня» нарушалось около ста семидесяти раз, русские потеряли за это время почти сорок человек погибшими и более двухсот ранеными. За время «перемирия» дудаевцы даже сбили штурмовик. Во время, с позволения сказать, переговоров дудаевцы откровенно валяли дурака. Когда генерал Трошев явился для встречи с Асланом Масхадовым в один из аулов, тот начал с заявления, что обсуждать что-либо начнет только после вывода российских войск с территории Чечни. Трошев уехал, не добившись ни малейшего результата. Интересно, что ранее Масхадов выступал с воззваниями к российским военным «как офицер к офицерам», пытаясь приостановить боевые действия.

Впрочем, на тот момент боевикам мало помогали паузы в боевых действиях. Сразу же, как только «перемирие» прекратилось, наступление русских началось снова. Паровой каток регулярной армии действовал медленно, но неуклонно. В мае началось наступление уже на южные районы Чечни. В первой половине июня пали Ведено, захваченный быстрым сильным ударом с двух сторон, и Шатой. Бои за эти аулы были упорными, однако после их потери дудаевцы оказались в основном оттеснены в горы. Боевой дух наступающих заметно возрос, инсургенты, напротив, начали самостоятельно «демобилизовываться» и расходиться по домам до лучших времен. «Голосование ногами» против войны позволяло надеяться на скорый, в течение нескольких недель, разгром основных организованных групп инсургентов и постепенное добивание партизан. Однако как раз в эти июньские дни 1995 года случилось событие, радикально изменившее обстановку в Чечне.

Время презрения. Теракт в Буденновске

ахват заложников в Буденновске отрядом Шамиля Басаева стал, может быть, наиболее травмирующим для российского общества событием. Впервые война разыгрывалась не где-то на национальной окраине, а в тихом провинциальном городишке. К тому же действия террористов отличал поистине ассирийский уровень жестокости. В июне 1995 года в Буденновске были презрены и отброшены все заповеди, нормы и представления о человечности.

К июню 1995 года положение боевиков было достаточно шатким. Из равнинной части Чечни они были в основном выбиты, война поглощала боеприпасы и снаряжение, потери продолжали увеличиваться. Российские войска продвигались в глубину Чечни медленно, но неуклонно. Все это вызвало упадок духа в рядах чеченцев: при всей браваде, боевиков не очень вдохновляла идея умереть на поле брани. Дудаевцам требовалось некое новое решение, позволяющее переломить ситуацию и желательно остановить войну хотя бы на время. В итоге таковое решение было найдено.

Впоследствии Басаев утверждал, что якобы нацеливался на Минеральные Воды и даже далее, на Москву. Фактически нападение на Буденновск было проведено настолько аккуратно, что можно уверенно утверждать: именно этот городок на Ставрополье был его изначальной целью. К налету на Буденновск подготовились заранее. Значительная часть боевиков проникла в город до нападения, в Буденновске были приготовлены боеприпасы. Чеченская диаспора была предупреждена о необходимости заранее покинуть городок. Говорить о желании идти на Москву в таких условиях, конечно, не приходится.

Основной отряд боевиков во главе с самим Басаевым собирался в поселке Новогрозненский.

Драма начала разворачиваться в ночь на 14 июня 1995 года. Небольшая колонна из трех «Камазов» и «милицейской» легковушки выехала к Буденновску. На посту ГАИ басаевцев пропустили без досмотра: поддельные милиционеры заявили, что вывозят из Чечни тела погибших солдат. Басаев позже бравировал рассказами о том, как он подкупал милиционеров, однако расследования на эту тему результатов не дали: похоже, заявления о перевозе «груза-200» оказывало на милицию более серьезное воздействие, чем взятки. На подходах к Буденновску более бдительные, чем обычно, милиционеры остановили колонну и попытались досмотреть грузовики. Разумеется, настырным инспекторам заглянуть в кузов боевики не позволили, но согласились проехать к РОВД Буденновска для «объяснений». Около полудня «Камазы» и сопровождавшая их машина ГАИ подъехали к РОВД, и с этого момента в Буденновске начались дни кровавого безумия.

Выпрыгнув из грузовика, басаевцы в упор расстреливают милицейскую машину и врываются в РОВД. Основная масса милиционеров была в этот момент на учениях, что наводит, кстати, на мысль о хорошей агентуре чеченцев в городе: большие потери в бою за здание милиции не входили в планы Басаева. На месте находится всего около дюжины милиционеров, однако РОВД оказывается неожиданно крепким орехом: буденновские стражи порядка отбиваются до последнего патрона и ухитряются застрелить нескольких нападавших. РОВД боевики толком не сумели зачистить, но это уже не имело для них значения: как узел сопротивления налетчикам, милицейское управление, набитое мертвыми и ранеными, было выведено из строя.

В 20 километрах от Буденновска находился вертолетный полк. Узнав, что в городе идет бой, командование полка пошло на шаг, который можно понять, но трудно извинить: в город отправилось три десятка вооруженных пистолетами авиаторов на автобусах. По сути, вертолетчиков отдали на заклание: наткнувшись на боевиков, они приняли бой, быстро потеряли несколько человек убитыми, а двоих раненых отвезли в буденновскую больницу… Что характерно, напасть на саму военную базу Басаев даже не пытался: у него была более доступная цель.

Тем временем основная часть отряда орудует в Буденновске. Захвачена городская администрация, ограблен банк, взят почтамт. Боевики действовали группами, обстреливая людей на улицах и сгоняя их к площади, где вокруг предусмотрительно приведенного бензовоза уже собирали колонну заложников. Иногда, впрочем, басаевцы ограничивались простой стрельбой по скоплениям народа. Не следует думать, будто бессистемная пальба по людям в городе совершалась просто ради веселья. Эти действия совершались решительно и с холодной головой. Пальба привела к тому, что раненых начали массово свозить в больницу, куда аврально сбегался также и весь имевшийся в городе медперсонал. К моменту, когда басаевцы приступили к главному пункту программы, в больнице находилось кроме раненых множество врачей, санитаров и родственников пострадавших. Ход изуверский и тактически блестящий: масса заложников пришла к месту действия своими ногами.

Теракт в Буденновске

Басаев отлично понимал, что долго перемещаться по городу ему не дадут, тем более по тревоге к Буденновску съезжались ОМОН и части внутренних войск. Поэтому, промчавшись по Буденновску, басаевцы подступили к больнице и быстро ее захватили. Террористы казнили несколько человек, которых считали способными организовать сопротивление — раненых летчиков, милиционеров и пожарных. Позже ради устрашения были застрелены еще мужчины, в том числе муж медсестры, пришедший добровольно к взятой в заложники жене. Тела выбросили во двор.

Кроме тех, кто уже находился в больнице, туда пригнали людей, схваченных на улицах Буденновска. Местные журналисты описывали события:

Из медучилища пригнали большую группу девочек. Они громко плакали. Это раздражало боевиков:

— Перестань плакать, а то убью!(…)

В толпе сидела молодая женщина. От плеча до плеча у нее кровоточила рана. Это постарался боевик, провел кинжалом, когда женщина не сразу подчинилась его команде.

Из больницы Басаев передал наружу с несколькими отпущенными людьми основное требование: вывод войск из Чечни. Всего в больнице находилось почти две сотни террористов и полторы или две тысячи заложников, включая младенцев из родильного отделения.

«На моих глазах троих летчиков и двух милиционеров расстреляли. Их потом на носилках в морг, кажется, унесли. Их рядом так поставили и… Да какое там в голову! В голову, ноги, тело — очередями автоматов сплошное решето сделали. Их сразу человек по семь-восемь становилось, у каждого в магазине по сорок пять патронов, и они еще сорок шестой в затвор вставляли. И вот этот магазин полностью по людям… На расстрелянных, я видел, рубашки как решето были», — рассказывал журналисту заложник.

15 июня в Буденновск прибыли руководители силовых ведомств: главы МВД (Ерин), ФСК (Степашин), министр по делам национальностей (Егоров). Эти люди образовали штаб операции по спасению заложников. Порядка ситуации вокруг больницы обилие начальства не добавило: оцепление было организовано плохо, взаимодействие между силовиками разных ведомств так и не наладили, работу с населением толком не вели. Еще первым вечером в Буденновск прилетел борт с отрядом «Вега» (бывший «Вымпел», на тот момент спецназ МВД) и альфовцы. Об уровне организации всего процесса говорит один факт: вымпеловцам перед посадкой сообщили, что аэродром захвачен, так что спецназовцы уже готовились выбить иллюминаторы и атаковать с ходу, когда тревогу отменили.

Штаб операции плохо представлял себе специфику работы спецподразделений. Мало того, «Альфа» и «Вега» находились в опале после событий октября 1993-го, когда вместо решительного избиения засевших в Белом доме сторонников Верховного совета они самовольно устроили переговоры, увенчавшиеся капитуляцией Руцкого. «Вымпел»—»Вегу» с тех пор сотрясали реорганизации с массовым увольнением офицеров, а командир «Альфы» был заменен. Вместо старого зубра контртеррора Геннадия Зайцева группу возглавил бывший замкоменданта Кремля, который в особенностях антитеррористической работы попросту плавал. Министры, возглавившие «штаб», были, говоря без обиняков, малокомпетентны. Возможно, война действительно слишком важное дело, чтобы доверять его генералам, однако едва ли такое ответственное дело стоило доверять чиновникам. Штаб не сумел, по сути, решить ни одной проблемы. Милиционеров, стоявших в оцеплении, альфовцы и вымпеловцы оказались вынуждены инструктировать в частном порядке. Вокруг больницы собирались толпы местных жителей, некоторые из которых порывались в подпитии идти штурмовать больницу. Штаб с самого начала настраивал спецназовцев на штурм, при этом никто не озаботился тем, чтобы хотя бы выдать офицерам план больницы.

Положение дел становилось час от часу хуже. Заложники сидели в больнице едва ли не друг у друга на головах. Басаев домогался пресс-конференции, и ради этого расстрелял еще несколько человек. После этого деморализованные «штабисты» запустили к террористу прессу, так что Басаев устроил перед камерами настоящий бенефис. В это время альфовцы вели разведку подходов к больнице. Их сообщения мало могли утешить: в больнице засело формирование, по численности и огневой мощи похожее не на отряд террористов, а скорее на батальон мотопехоты. Боевики имели 3–5 крупнокалиберных и массу обычных пулеметов, серьезную даже с точки зрения альфовцев снайперскую группу, гранатометы, подствольники, короче говоря, даже если бы в больнице не было заложников, выбивать этот отряд из больницы стоило бы не пехотным штурмом, а артиллерийским огнем. Специалисты «Альфы» и «Веги» представили штабу расчет, из которого следовало, что при доведении дела до взятия больницы любой ценой погибнуть должны более половины заложников и примерно 70% офицеров штурмовых групп спецназа. Обычно в таких случаях переговорами пытаются создать благоприятные условия для освобождения заложников и штурма. «Альфа» обладала первоклассными переговорщиками: противостояния с террористами на излете советской эпохи зачастую выигрывались в первую очередь благодаря их усилиям. Однако с Басаевым никто даже не пытался вести переговоры и уж тем более никто не собирался позволить делать это специалистам. Зато «Альфе» и «Вымпелу» был отдан приказ на штурм. Более того, командиры спецназовских отрядов узнали о готовящейся атаке буквально за несколько часов до самого начала операции. В этих условиях штурм не мог кончиться удачей. И не кончился.

Около пяти утра 17 июня 1995 года штурмовые группы начали выдвигаться к больнице. «То, что в больнице начнется бойня, было ясно всем», — откровенно констатировал офицер «Альфы». Эффект внезапности был утерян задолго до начала боя. Врачи «Скорой», не подумав, начали переговариваться о грядущем приеме раненых в открытом эфире, и в больнице их хорошо услышали. К тому же приданные штурмовикам БМП и БТР не относились к спецназу, и не вполне четко понимавшие специфику операции экипажи начали прогревать машины заранее. В результате к моменту, когда «Альфа» и «Вега» начали подходить к зданию, их уже ждали во всеоружии.

«Какая это перестрелка, если противник в тебя лупит, а ты в него не моги», — говорил позднее вымпеловец Константин Никитин, — «в окна „духи“ выставляли женщин, а сами, расположившись между их ног, чувствовали себя очень комфортно. Над больницей стоял сплошной визг „Не стреляйте!“. Тяжелое оружие пытались использовать ради психологического эффекта, паля из пулеметов мимо окон, однако толку от такого давления было немного».

«Когда стрельба началась, они начали звереть», — излагал один из заложников, — «Хромой орал: если хоть на метр отойдешь, убью. И по пять—десять человек в окна выставляли, чтоб кричали. Когда у меня уже не было сил кричать, этот хромой ударил меня прикладом в ухо».

Редкая стрельба позволяла хотя бы как-то подавлять огневые точки. Противник не стеснялся: басаевцы увлеченно вели огонь из всего имевшегося арсенала, подбив даже несколько бронемашин, которыми пытались прикрыть движение. «Там танк пусти, и его бы подбили», — утверждал снайпер «Альфы» В. Денисов. Наступление двух из трех штурмовых групп захлебнулось, не доходя до больницы. Третья группа прорвалась на первый этаж, но делать ей там было совершенно нечего: боевики засели на втором этаже, перекрыв лестницы огнем. К тому же коридоры и палаты были буквально забиты заложниками. Продолжение штурма привело бы только к безрезультатной гекатомбе. «Альфа» отступила. Трое убитых и 24 раненых составляли треть всех атакующих. Имея меньше людей, чем противник, скованные необходимостью беречь заложников, спецназовцы не преуспели там, где шансов преуспеть не было. За время боя террористами было убито около тридцати заложников, пытавшихся убежать из здания. «Альфой» и «Вымпелом» было убито неизвестное число террористов, судя по всему, примерно полтора десятка; достоверных сведений о гибели людей от рук спецназовцев не имеется.

«Допустим, „ашники“ все же вошли бы в больницу и вышли на второй этаж», — комментировал происходящее вымпеловец Никитин, — «трудно даже предположить, как бы они выполняли задачу дальше, когда пространство между террористами и бойцами группы антитеррора забито заложниками».

Провал штурма психологически сломал «штабистов». Последовали переговоры с террористами на высшем уровне, пресловутый диалог премьер-министра Черномырдина и Басаева, запомнившийся широким массам по фразе «Шамиль Басаев, говори громче». Была достигнута договоренность о выходе террористов на автобусах в сопровождении полутора сотен заложников. Посадка в автобусы вместе с басаевцами была делом добровольным: с террористами уехали как часть мужчин Буденновска, так и два десятка журналистов и трое депутатов госдумы. На территории Чечни Басаев отпустил заложников и ушел в леса, оставив после себя 129 трупов, включая 35 милиционеров и военных. По данным «Мемориала», «всего в результате этой террористической акции в Буденновске погибли 105 гражданских лиц, в том числе 18 женщин, 17 мужчин старше 55 лет, юноша и девочка младше 16 лет. Погибли также 11 милиционеров и, как минимум, 14 военнослужащих». Пропаганда дудаевцев обожала рассказывать, что в Буденновске заложников убила собственная армия, однако легко заметить, что основная масса людей погибла не то что не от рук военных, но даже не во время штурма.

Отпущенные заложники

Если решение штурмовать больницу было ошибкой, то отказ от перехвата колонны автобусов сложно характеризовать иначе как преступление. Террористы сделали все что хотели и живыми вернулись в Чечню с умеренными потерями. Личный авторитет Басаева в чеченском обществе поднялся на огромную высоту. «Такие люди, как Басаев для меня всегда были героями», — распинался сочувствовавший делу борьбы за Ичкерию чеченец, — «Для меня Басаев герой и до роддома, и после Беслана, для меня он понятен в первом и последнем случае, у меня единственная мечта была — увидеть его в последний раз и обнять голову, в лоб поцеловать, я бы это сделал бы, окажись рядом с ним, Басаев герой для нас!»

Документальный фильм о Буденновске

После Буденновска российская сторона согласилась на очередной раунд бессмысленных и бесплодных переговоров. Никто, разумеется, не соблюдал условия перемирия, а дудаевские формирования получили отличную возможность отдохнуть, восстановить влияние в чеченских селах и городах, пополнить ряды. Это чудовищное поражение обрушило и так невеликий авторитет российских властей. Что еще хуже, с точки зрения чеченских боевиков массовый захват заложников стал эффективным оперативным приемом, позволяющим серьезно влиять на положение дел. Кизляр, «Норд-Ост» и Беслан стали возможны благодаря тому, что из Буденновска отряд Басаева ушел своими ногами, а лидер террористов остался жив и оказался на коне. Безусловно, при перехвате автобусной колонны какая-то часть заложников погибла бы. Однако уничтожение Басаева привело бы к тому, что этот способ борьбы был бы дискредитирован в глазах боевиков. Вопреки тому, что они любят рассказывать о себе, террористы не только не жаждали увидеть гурий, но старательно уклонялись от уголовной ответственности даже будучи схвачены органами правопорядка. Тем более группа Басаева не была, например, сборищем юных подонков, как отряд, захвативший «Норд-Ост». Басаев и его приближенные были опытными боевиками, хорошо владеющими оружием, они были ценным отрядом для чеченского подполья. Многие из них продемонстрировали позже серьезные лидерские качества, возглавляя значительные отряды боевиков. Некоторые проявили себя уже вскоре после трагедии Буденновска во время нападения на Кизляр. Уничтожение или передача в руки правосудия этих деятелей впоследствии отняли массу времени и сил и стоили жизни многим людям. Последний известный приговор члену буденновской банды был вынесен уже в 2013 году — через 18 лет после налета.

Рухнувшие надежды. Война после Буденновска

июня на встрече в Грозном под эгидой ОБСЕ было заключено очередное соглашение о прекращении огня. Оперативной обстановкой, по сути, это «замирение» не диктовалось. Судя по всему, в его основании лежал психологический шок после теракта в Буденновске. Сложно представить, чтобы стороны действительно ожидали, что это соглашение будет соблюдаться. Тем не менее «мораторий» на открытие огня достаточно долгое время официально действовал. Пожалуй, единственным положительным результатом этого перемирия был договор об обмене пленными — всех на всех. Пока политики вели долгие и бесполезные разговоры, пытаясь согласить Дудаева к капитуляции той или иной степени почетности, в Грозном, в аулах, на блокпостах и в «зеленке» продолжали греметь выстрелы.

Журналист Олег Метелин писал о типичных эпизодах этой странной войны:

Неожиданно возникли проблемы с возвращением. Наблюдатели определили, что на свалку пробрались «гости». С поста на крыше «фильтра» свалка просматривается замечательно, поэтому ребята связываются с ним по полевому телефону. «Полевку» установили после того, как мужики с блока орали «крыше» по «уоки-токи»:

— Снайпер в третьем секторе! Накройте его из АГС!

— Спасибо, дорогой, — донеслось до них на той же волне. — Я оттуда уже ушел.(…)

Тактика снайперов известна: на охоту выходят вдвоем, не считая группы прикрытия. Один имеет обычную армейскую СВД, второй — винтовку с глушителем. Первый делает пару провоцирующих выстрелов по постам, второй начинает бить по засветившимся огневым точкам. В перемирие обычно стреляли подростки. Пацаны стажировались в стрельбе, одновременно помогая дудаевским пропагандистам. Если такого «вольного стрелка» накрывали, напарник забирал его оружие, и прессе демонстрировался очередной пример «зверства федеральных войск по отношению к мирным жителям.

Под прикрытием этой профанации переговоров, боевики возвращались в села, фактически легализуясь и снова захватывая власть. Они могли отдохнуть, пополнить на черном рынке и путем контрабанды запасы вооружения и боеприпасов, восстановить численность. Не будет преувеличением сказать, что налет Басаева на Буденновск и нелепые политические телодвижения российских властей после него спасли дудаевское движение от коллапса. Постепенно боевики настолько обнаглели, что захватили даже райотдел милиции в Аргуне, впрочем, покинув его после воздушного удара по городу. В таком режиме прошло несколько месяцев. Психологическое состояние войск ухудшалось. Многие прибегали к единственному доступному на войне антидепрессанту. Видя врагов во всех подряд жителях республики от мала до велика, не понимая своего положения и не зная, чего ждать от будущего, солдаты, бывало, выплескивали агрессию на первого попавшегося под руку чеченца.

6 октября произошло одно из важных событий Чеченской войны, обстоятельства которого до сих пор точно не известны. Генерал Анатолий Романов (сменивший Куликова на посту командующего группировкой войск в Чечне) подвергся покушению. Автомобиль, в котором ехал Романов, был подорван на фугасе в грозненском туннеле. Несколько человек погибло, а Романов получил тяжелейшую черепно-мозговую травму, от последствий которой не оправился до сих пор, оставшись парализованным калекой. «В принципе, он был убит», — прокомментировал это ранение начальник госпиталя им. Бурденко. Масхадов в 1995 году открестился от причастности к покушению. Впоследствии уже в 1999 году «авторство» этого теракта отнес на счет чеченских боевиков Зелимхан Яндарбиев.

С его точки зрения, подрыв партнера по мирным переговорам не содержал в себе ничего не то что дурного, но хотя бы необычного. «О ка­ких пе­ре­го­во­рах мож­но вес­ти речь?», — риторически вопрошал Яндарбиев. Впрочем, несколько лет спустя выяснилось, что грязно играть умеет не только чеченская сторона: сам Яндарбиев погиб в Катаре — ухмылка судьбы — во взорванном русскими спецслужбистами автомобиле. К сожалению, полной правды о том, как было принято решение об убийстве Романова, мы, скорее всего, никогда не узнаем: во время августовских боев 1996 года в Грозном материалы уголовного дела сгорели (что может с равным успехом быть и случайностью, и результатом умысла), а Масхадов, Яндарбиев и Дудаев находятся там, откуда ни один следователь еще не возвращался.

Превращение в инвалида командующего российской группировкой все же стало достаточным аргументом для возобновления полноценных боевых действий. Проблема в том, что системы в этих операциях достаточно долгое время не было. За лето боевики окончательно смешались с мирными жителями, а как вести антипартизанскую войну, российское командование представляло смутно.

В декабре состоялись, с позволения сказать, выборы президента Чечни. На них победил лояльный Кремлю Д. Завгаев, однако реальным авторитетом в республике он не пользовался, иллюзий относительно его легитимности не питал решительно никто, а главное, вкусить плоды победы и действительно осуществлять власть он не мог. В Чечне воцарился совершенный беспорядок. В середине декабря отряды боевиков Радуева напали на Гудермес, и уже, казалось бы, давно занятый город пришлось в жестоких боях с применением «Градов» и авиации отбивать заново. Аналогичные бои шли еще в нескольких населенных пунктах. Конечно, разгромить крупные российские части боевики не могли, однако этого им и не требовалось. Фактически дудаевцев устраивала ситуация, когда никакое восстановление нормальной жизни в республике принципиально невозможно, а российские войска не контролируют ситуацию. Тем более на положение дел серьезно влияла внутриполитическая ситуация в России. Ельцину нужны были перевыборы на второй срок, так что любая активность боевиков, любые боевые действия с человеческими жертвами расшатывали позиции «ястребов» в российском истеблишменте. Боевики не могли одержать победу, но могли очень долго поддерживать войну. Тем более российские генералы смутно представляли себе, как бороться против партизан военными средствами, а учитывая качество российской политической элиты, на сильные ходы за пределами театра боевых действий рассчитывать не приходилось.

Читайте далее: Эпизод второй IV части