Объединённые Арабские Эмираты — небольшая арабская страна, при поездке в которую у вас есть шанс увидеть коренных жителей лишь однажды: кто-то из них поставит вам на визу штамп на паспортном контроле. Страна, ассоциирующаяся с роскошью, где можно поселиться в семизвёздочном отеле на насыпном острове и посмотреть на самый высокий в мире небоскрёб, стоя у входа в самый большой в мире торговый центр. Мекка российских туристов с доходами выше среднего, где при прогулке по крупному моллу вам кажется, что вы пришли в московский магазин, в котором по какой-то причине иностранцев немногим больше, чем обычно.
Что представляют собой Объединённые Арабские Эмираты и что стоит за эмиратской dolce vita? Попробуем разобраться.
Исторический экскурс
После того как в VII-VIII вв. н.э. арабы покорили территории от Китая до Франции, колыбель мусульманской цивилизации — Аравийский полуостров, — за исключением Мекки и Медины, священных городов ислама, расположенных близ побережья Красного моря, по сути, выпал из исторического процесса почти на тысячу лет.
Не обходилось, естественно, без локальных приключений. Так, к примеру, в 930 г. карматы (последователи исмаилитского направления шиизма), построившие на Бахрейне свой город солнца с наложницами и рабами, во время внезапного набега на Мекку захватили Чёрный Камень Каабы и увезли его на Бахрейн, а вернули 21 год спустя за значительную мзду. Однако подобное веселье было скорее исключением из правила.
Жизнь на полуострове, конечно, продолжалась. Бедуины кочевали, обитатели оазисов растили финики, велась даже довольно бойкая торговля с Индией, но в целом местные жители, как писал Мандельштам, лишь «Слагали вольные былины / О смутно пережитом дне» [курсив — В.Р.]«, в этом деле, впрочем, тоже не добившись значительных успехов, поскольку превзойти или хотя бы приблизиться к великим образцам доисламской арабской поэзии им не удалось.
Вновь Клио обратила на полуостров свой взор в самом конце XV в., когда здесь появились португальцы, вступившие в соперничество за влияние в Индийском океане с Османской империей (об этом см., например, увлекательную книгу Томаса Филиппа «The Ottoman Age of Exploration»). Разместив в Ормузском проливе таможенный пункт, португальцы установили контроль над торговым путём из Персидского залива в Индийский океан и, конечно, немало на этом нажились. Однако в остальном местность эта их не очень интересовала: ресурсов здесь мало, да и покупательная способность туземцев была невелика. Через полтора века португальцы ушли, но занять их место другие европейцы не стремились.
На рубеже XVIII-XIX вв. территория современных ОАЭ стала предшественницей нынешнего Сомали благодаря активным пиратским действиям местного населения в Персидском заливе, в связи с чем была прозвана «Пиратским берегом». Отвлечённые наполеоновскими войнами, англичане смогли положить конец беспределу только к 1820 г. Справедливости ради отметим, что современные эмиратские историки и высокопоставленные лица от пиратского прошлого стараются откреститься. Так или иначе, но в 1820 г. между Великобританией и эмиратами Абу-Даби, Аджман, Рас-эль-Хайма и Умм-эль-Кайвайн был заключён т.н. «Генеральный морской договор», письменно закрепивший особые отношения между сторонами. Это соглашение положило начало существованию т.н. «Договорного Омана» (остальные примкнули позже). В дальнейшем было подписано ещё несколько соглашений, упрочивших британский протекторат над территориями, входящими в современные Эмираты. Это позволило британцам установить плотный контроль над путями из Индии в Ирак и Персию.
Такое положение вещей продолжалось до 2 декабря 1971 г., когда ОАЭ стали самым молодым арабским государством (Бахрейн и Катар получили независимость несколькими месяцами раньше, а Джибути и Коморские острова назвать арабскими в полной мере нельзя). Обретение Эмиратами независимости примечательно двумя моментами.
Во-первых, сама дата. К этому времени Индия была независимым государством без малого четверть века, а Ирак — почти 40 лет, т.е. функция контроля над морским путём между важными английскими протекторатами побережьем Аравийского полуострова уже не выполнялась. Доступ же к нефтяным ресурсам было проще и выгоднее обеспечить через частный бизнес, начало чему было положено ещё в 1939 г., когда BP получила первые концессии в Абу-Даби.
Во-вторых, идея независимости была предложена из Лондона, т.е. никакими освободительными движениями, не говоря уже о войнах за независимость, здесь не пахло.
Разговоры о нецелесообразности сохранения контроля над территориями Персидского залива шли в Лондоне с середины 1960-х гг. и усилились после кризиса Бреттон-Вудской валютной системы в 1967 г., повлекшего осложнения для британской экономики. Уход из региона должен был сократить расходы казны. При этом в Лондоне справедливо считали, что княжества Договорного Омана, за исключением богатого нефтью Абу-Даби и, возможно, Дубая, будут нежизнеспособны поодиночке, в связи с чем было решено оказать на шейхов дипломатическое давление с целью создания федеративного государства. Несмотря на то, что не все из них был согласны с таким видением будущей независимости, в итоге всё было сделано в лучшем виде по английским лекалам и 2 декабря 1971 г. эта английская креатура получила независимость, 6 декабря — кресло в Лиге арабских государств, а 9 декабря — место в ООН.
Государственное устройство
Государственное устройство ОАЭ отразило компромисс между планами Лондона и местных шейхов, а также количество углеводородов в каждом конкретном эмирате. Каждый эмират (всего их семь: Абу-Даби, Дубаи, Аджман, Умм-эль-Кайвайн, Фуджейра, Шарджа и Рас-эль-Хайма, присоединившаяся к союзу в 1972 г.) представляет собой абсолютную наследственную монархию, на федеративном же уровне имеются:
— Верховный Совет — состоит из правителей эмиратов, собирается 4 раза в год, определяет общую политику государства. Эмиры Абу-Даби и Дубая имеют право вето;
— Президент и вице-президент, избираемые Верховным Советом на 5 лет (количество сроков не ограничено);
— Премьер-министр, назначаемый президентом и утверждаемый Верховным Советом.
На практике президентом ОАЭ с момента основания государства является эмир Абу-Даби из рода Нахайянов, а вице-президентом и премьер-министром — эмир Дубая из рода Мактумов. Из 27 членов нынешнего кабинета министров семь представляют семьи Нахайян и Мактум, ещё двое — семьи правителей эмиратов Шарджа (Любна Касими, министр экономики и планирования) и Аджмана (Абдалла Нуэйми, министр общественных работ). То есть представители правящих родов страны составляют ровно треть всего правительства. При этом политические партии запрещены, а законодательная власть представлена однопалатным Федеральным Национальным Собранием из 40 депутатов, половина из которых назначаются правителями эмиратов (по 4 от Абу-Даби и Дубая, по 3 от Шарджи и Рас-эль-Хаймы и по 2 от остальных), а половина избираются (в данный момент от каждого эмирата избрано столько же депутатов, сколько и назначено).
Нахайяны и Мактумы, помимо прочего, являются потомками одного и того же племени — Бани Яз. Эмиратское общество в целом представляет собой преимущественно племенную структуру. Сохранение племенного уклада на Аравийском полуострове было обусловлено ландшафтно-климатическим фактором. Вопрос выживания в пустыне, в условиях ограниченности источников воды и пропитания не мог быть решён в одиночку или небольшими разрозненными группами, что предопределило формирование и сохранение института племени.
Племенная система, в свою очередь, дала сохраняющийся до сих пор институт шейхов, лидеров племени. Хотя по идее шейх — лишь первый среди равных и его позиция определяется не происхождением, а личными качествами, на деле лидерство здесь является наследственным, хотя переходит иногда не к сыну, а к другим родственникам (как это, например, происходит в Саудовской Аравии).
Для арабского племени характерны преимущественно эндогамные браки, которые служат делу консолидации группы. Эта традиция существует в ОАЭ до сих пор. Так, в марте 2013 г. в Абу-Даби с помпой отпраздновали двойную свадьбу: шейхи из рода Нахайян женились на своих родственницах. Существуют, конечно, исключения из правила, связанные обычно с матримониальными стратегиями. Так, правитель эмирата Фуджейра Хамад Шарки женат на Фатиме Мактум, представительнице дубайской правящей семьи.
Процесс выдвижения наверх нынешних правящих семей происходил в XVIII-XIX вв. и был во многом связан с переходом ряда кочевников к оседлой жизни в оазисах и на побережье Персидского залива, где в то время велась активная добыча жемчуга, которая, кстати, обусловила появление здесь, в довольно небольшом количестве, первых гастарбайтеров-неарабов, в основном из расположенного поблизости Белуджистана.
Население
В 2010 г. население ОАЭ составляло 8,4 млн человек, сегодня оно, вероятно, перевалило отметку в 9 млн. При этом гражданами являются порядка 10-15% населения страны, остальные 85-90% составляют мигранты, приехавшие сюда за длинным дирхамом. Среди мигрантов примерно половина — выходцы из стран Южной и Юго-Восточной Азии, затем идут граждане небогатых арабских стран и представители прочих стран мира. Граждане ОАЭ — арабы-мусульмане (возможно, за очень редкими исключениями), примерно 85% из них — сунниты, 15% — шииты, средний возраст мужчины составляет 32 года. ОАЭ в целом проводит либеральную религиозную политику. Помимо значительного количества шиитских мечетей, которые получают финансовую поддержку государства, здесь имеются многочисленные христианские церкви, буддийские, индуистские и сикхские храмы, а в 2011 г. в Шардже была открыта русская православная церковь.
Экономика
Существенным подспорьем для развития ОАЭ стал нефтяной кризис 1973 г., когда арабские страны, раздосадованные поражением от Израиля в войне Судного дня, решили наказать западных спонсоров Тель-Авива и в несколько раз взвинтили цены на нефть. Это определило форсированное развитие ОАЭ, которые, как и их соседи по полуострову, за четверть века смогли превратиться в развитую страну с относительно невысоким процентом нефтяной ренты в общей экономической раскладке.
Разведанные запасы нефти в ОАЭ — 98 млрд баррелей, что составляет порядка 6% от мировых запасов. При этом каждый эмират самостоятельно распоряжается своими запасами углеводородов. Правда, не всем есть чем распоряжаться: более 90% нефти страны принадлежит крупнейшему эмирату Абу-Даби, остальное — эмиратам Дубай и Шарджа. Чуть более равномерно распределён природный газ, по запасам которого ОАЭ занимают пятое место в мире после России, Ирана, Катара и Саудовской Аравии. Здесь подавляющее большинство запасов также у Абу-Даби, зато остатки перепали не только Дубаю и Шардже, но и Рас-эль-Хайме.
В 2013 г., по статистике МВФ, ОАЭ занимали 32 место в мире по ВВП (второй после КСА показатель среди всех арабских стран) с результатом 571 млрд долларов, при этом почти 90% вклада в ВВП страны приходилось опять же на Абу-Даби (59%) и Дубай (29%), третьей шла Шарджа (7,4%), вклад остальных эмиратов вместе взятых составлял около 5%. Стоит также отметить, что только 29% ВВП приходилось на добычу и продажу углеводородов. По уровню валового национального дохода ОАЭ, по данным Всемирного банка, занимали 26 позицию с результатом в 38 360 долларов, уступая из арабских стран только Катару и Кувейту.
За этим нагромождением цифр скрывается простой смысл: экономика ОАЭ весьма развита для небольшой площади и небольшого населения страны, при этом она достаточно диверсифицирована, а её локомотивами являются два крупнейших эмирата — Абу-Даби и Дубай.
Внешняя политика
Внешняя политика ОАЭ в целом идёт в русле других аравийских монархий, за исключением Катара. Так же как саудовцы, бахрейнцы (по крайней мере правящая верхушка) и кувейтяне, здесь не очень любят Иран, тем более что Эмираты претендуют на контролируемые иранцами острова Абу Муса и Большой и Малый Томб, расположенные в Ормузском проливе, через который проходит до 40% мировых нефтеперевозок. Эти острова являются стратегически важнейшей точкой всего Персидского залива, так как фарватер для больших грузовых судов с глубокой осадкой пролегает аккурат между Абу Мусой и Томбами, т.е. ключи от Персидского залива сейчас находятся в Тегеране. Острова были заняты иранскими войсками за день до провозглашения независимости ОАЭ, вопрос их принадлежности поднимался в ООН, но его решение было отложено до лучших времён. Правда, потенциальную опасность перекрытия Ормузского пролива для себя ОАЭ практически ликвидировали, соорудив нефтепровод в Фуджейру, соединяющий основные нефтяные месторождения страны с побережьем Оманского залива.
Другой важной проблемой является традиционная для большинства арабского мира озабоченность вопросом иранского ядерного досье. Появление у Ирана ядерного оружия способно коренным образом изменить ситуацию на всём Ближнем Востоке и в первую очередь в регионе Персидского залива. В связи с этим не вызывают удивления данные Wikileaks о том, что ОАЭ и Бахрейн настаивали на американских авиаударах по иранским атомным объектам.
ОАЭ поддержали Саудовскую Аравию в её противостоянии растущим амбициям Катара. В частности, «Братья-мусульмане», которые в последнее время активно спонсируются Дохой, были внесены в эмиратский список террористических организаций. Во время нахождения «Братьев» у власти в Египте Эмираты существенно снизили уровень отношений со страной Пирамид. И наоборот, вместе с Эр-Риядом Абу-Даби приветствовал приход к власти в Каире Абдул-Фаттаха Ас-Сиси. Эмиратцы выделили египтянам финансовую помощь в несколько миллиардов долларов, эмиратские фирмы получили крупные заказы, в т.ч. на строительство в Египте различных объектов, стороны провели совместные военные учения и договорились о дальнейшем сотрудничестве в военной сфере.
Совпадение позиций ОАЭ и КСА в отношении Ирана и «Братьев-мусульман» (читай: «Катара») вовсе не означает, что Эмираты являются безголосым сателлитом Саудовской Аравии. Напротив, «имперская» политика Эр-Рияда в отношении своих партнёров по Совету сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ, членами которого являются КСА, ОАЭ, Бахрейн, Катар, Кувейт и Оман) встречает жёсткое сопротивление в Абу-Даби. Эмиратская элита вполне обоснованно считает, что после того как она построила развитую экономику (порядка четверти от общей экономики ССАГПЗ) и крепкую армию (см. раздел «Вооружённые силы) и превратила свою страну в крупнейший финансовый центр Ближнего Востока, ей совсем необязательно играть роль придворного слуги Хранителя священных городов (титул короля Саудовской Аравии) и потакать амбициям саудовцев, стремящихся превратить ССАГПЗ в федерацию с гегемоном в лице Эр-Рияда.
Именно в рамках ССАГПЗ эмиратцы оказывают соседям наиболее ожесточённое сопротивление. Так, вместе с оманцами они отказались от планов введения единой валюты ССАГПЗ, т.н. «халиджи» (букв. «заливной», иначе «динар Залива»). Отказ этот был в значительной степени обусловлен личной обидой: Центральный банк организации было решено разместить не в Эмиратах, а в Эр-Рияде.
Не всё ладно у соседей и в территориальном плане. Так, эмиратцы, пусть и не весьма активно, заявляют о своих правах на значительную часть огромного нефтяного месторождения Шайба, расположенного в нескольких километрах от границы с Саудовской Аравией. Почвой для таких претензий является то, что месторождение расположено неподалёку от эмиратского оазиса Лива, который был столицей клана Нахайянов до её переноса в Абу-Даби в конце XVIII в. Таким образом, Нахайяны намекают на то, что эта территория когда-то входила в состав их родовой вотчины.
Другой территориальной проблемой является 50-километровая линия побережья Персидского залива, которая разделяет ОАЭ и Катар. По соглашению 1974 г. этот отрезок суши был передан саудовцам без права установления их суверенитета над прибрежными водами и шельфом. Соглашение это, однако, не было ратифицировано Федеральным Национальным Собранием ОАЭ, что даёт эмиратцам повод говорить о необязательности его соблюдения. Пока спор вокруг этих территорий не заходит дальше войны карт, однако они остаются потенциальными очагами напряжённости в регионе и могут быть использованы более активно в случае обострения отношений между Абу-Даби и Эр-Риядом.
На протяжении последней четверти века ОАЭ является одним из основных американских партнёров в регионе. Они были союзниками США по «Буре в пустыне», в кампаниях в Сомали, Косове, Ливии и Афганистане. В конце прошлого года правительство страны фактически признало присутствие военного контингента США на авиабазе в Аль-Дафре (порядка 3500 человек обслуживающего персонала и военная техника США, включая истребители F-22 «Raptor»), допустив на базу американских журналистов. Аль-Дафра в настоящее время — один из основных опорных пунктов американских воздушных ударов по позициям боевиков «Исламского государства» в Сирии и Ираке. Помимо этого, Джебель-Али, крупнейшая в мире искусственная гавань, расположенная поблизости от Дубая, является одним из основных портов захода кораблей ВМС США за пределами их границ.
Необходимо отметить, что проводимая Абу-Даби общенациональная внешняя политика и вытекающие из неё действия внутри страны вызывают довольно резкое недовольство Дубая. В середине прошлого года некоторые арабские издания со ссылкой на источники, близкие к правящим кругам страны, написали о жёсткой критике, с которой эмир Дубая Мухаммад Мактум обрушился в ходе одной из встреч на эмира Абу-Даби и по совместительству президента ОАЭ Халифу Нахайяна. Суть претензий заключалась в следующем:
— политика накачивания деньгами Сиси в Каире неосмотрительна, поскольку гарантий того, что он задержится в президентском кресле, нет, а отношения с режимом, который может прийти ему на смену, могут быть серьёзно испорчены;
— чрезмерно жёсткая политика в отношении Катара и «Братьев-мусульман», которая вылилась в массовые политические аресты иностранных граждан, наносит существенный вред экономике страны и прежде всего экономике эмирата Дубай, которая сильно зависит от туризма и зарубежных инвестиций. Экономическое ослабление Дубая, надо полагать, не было целью этих действий абудабийской элиты, но наверняка стало для неё приятным бонусом.
За данными претензиями стоит более глубокое недовольство. Во-первых, в Дубае не так уж и плохо относятся к «Братьям-мусульманам». В 2014 г. на Youtube появилась сделанная несколькими годами раньше короткая видеозапись дружеских поцелуев и беседы Мухаммада Мактума с Юсуфом Кардауи, видным исламским богословом, которого считают одним из главных идеологов и духовных лидеров «Братьев». В ходе беседы эмир, в частности, просил Кардауи «наставлять правителей».
Во-вторых, конечно, в Дубае недовольны тем, что ряд вопросов в Абу-Даби решают в одностороннем порядке без должных консультаций в рамках Верховного Совета, что не соответствует экономической мощи второго эмирата в стране.
Вооружённые силы
В отличие от других небольших соседних государств, ОАЭ полагаются не только на мировых и региональных жандармов (как это делали в Бахрейне, где шиитские демонстрации разгоняли саудовские силовики). Они создали свою крепкую армию. В рейтинге Global Fire Power вооружённые силы ОАЭ занимают 50 место, обходя, например, армии Бельгии и Португалии, а в регионе Персидского залива уступая лишь Ирану и Саудовской Аравии.
Не случайно, что именно в ОАЭ проводится IDEX — крупнейшая на Ближнем Востоке и одна из наиболее значимых в мире выставка-биеналле вооружений и военной техники.
На вооружении эмиратской армии состоит техника из 20 стран, в т.ч. из Западной Европы, Бразилии, Китая и Турции, отечественные БМП-3, РСЗО «Град» и «Смерч». Здесь также реализуется программа создания собственной отрасли высокотехнологичных вооружений. В настоящее время армия ОАЭ оснащена производимыми непосредственно в Эмиратах бронеавтомобилями «Нимр», разработанными на базе нашего «Тигра» и в тесной кооперации с нашими инженерами, а также спроектированными в кооперации с турками РСЗО «Джобария», которые, по замыслам эмиратцев, должны заместить в армии БМ-21.
В 2010 г. в ОАЭ началось создание Reflex Response — частной наёмнической мини-армии (сообщалось о численности отряда в 800 человек) на манер Academi» (в прошлом — Xe Services LLC, ещё ранее — Blackwater) и под руководством её бывшего владельца Эрика Принса.
Факт запуска этого проекта за год до начала Арабской весны косвенно подтверждает причастность к ней аравийских монархий. В данном случае в Абу-Даби решили перестраховаться, поскольку опасность массовых выступлений в стране если и не велика, то в любом случае существует. Во-первых, потому, что в ОАЭ, как мы помним, довольно много молодёжи и есть шиитская община, составляющая до 15% населения, а шииты на данном этапе в любой арабской стране являются потенциальными агентами иранского влияния и, следовательно, угрозой правящему режиму. Во-вторых, эмиратское общество напоминают Спарту в том смысле, что полноправных граждан-«гомеев» здесь в разы меньше неполноправных периэков и илотов. Надеяться же на то, что долгая счастливая жизнь с возможностью заработать больше, чем на родине, удержит индийцев, пакистанцев и прочих приезжих от выступлений, всё сложнее, особенно с учётом яркого примера западных легионеров Исламского государства.
Согласно имеющейся информации, в эмиратском аналоге Blackwater служат иностранцы-христиане (в основном колумбийцы и южноафриканцы под чутким надзором американских и европейских инструкторов), что, по задумке властей, должно обеспечить их полную лояльность начальству. По слухам, в 2014 г. эти бойцы проходили обкатку на Украине, в т.ч. занимались охраной активов прокиевских олигархов, что, конечно, будет одной из их основных задач в случае начала антирежимных выступлений в ОАЭ.
В контексте вышесказанного небезынтересна недавняя информация о заключении в ходе IDEX-2015 эмиратско-украинского соглашения в области военно-технического сотрудничества (ВТС). На заявления украинских официальных лиц о подписании с Эмиратами соглашения о поставке вооружения МИД ОАЭ ответил, что подписанный документ таких поставок не предусматривает. На наш взгляд, речь здесь идёт, скорее всего, о рамочном, ни к чему не обязывающем и без конкретики соглашении о сотрудничестве, для реального наполнения которого необходимо подписание дополнительных соглашений. При этом следует учесть, что украинцы в ходе выставки могли заключить контракты с частными компаниями, в т.ч. и эмиратскими (с той же Reflex Response, возможно, по многоходовой схеме), и в таком случае ОАЭ формально оказываются в стороне. Этот вариант выглядит вполне логичным, поскольку официальному Абу-Даби ссориться с Москвой резонов нет, а помогать нынешнему Киеву, который так любят в Вашингтоне, надо.
Российско-эмиратские отношения
Российско-эмиратский товарооборот в 2013 г. был относительно невысок и составил около 2,5 млрд долларов. При этом экспорт российских товаров в ОАЭ находился на уровне 2,09 млрд долларов США (более 60% приходилось на драгоценные камни и металлы), а импорт (в значительной своей части — реимпорт) — 423,2 млн долларов. Шли разговоры о диверсификации поставляемых в ОАЭ товаров, в т.ч. за счёт высоких технологий, обсуждались проекты в сфере ядерной энергетики (в частности, был заключён долгосрочный контракт на поставку «Росатомом» топлива для АЭС «Барака»). Представительства в ОАЭ имели более 40 крупных российских компаний, около 100 российских фирм были зарегистрированы в свободных экономических зонах страны, насчитывалось порядка 400 совместных предприятий. Российскими компаниями осуществлялись проекты по строительству заводов, прокладке трубопроводов. Совокупный объём инвестиционного сотрудничества составлял около 18 млрд долларов. Инвестиции россиян в эмиратскую недвижимость превышали полмиллиарда долларов, ежегодно страну посещали сотни тысяч российских туристов.
Подробной статистики по 2014 г. пока нет, но она, несомненно, будет много хуже в связи с экономическим кризисом в России. Тем не менее двусторонние экономические отношения остаются довольно тёплыми. Так, по итогам всё той же IDEX-2015 министр торговли и промышленности России Денис Мантуров заявил о возможности совместных проектов в области ВТС, в т.ч. в артиллерии и авиации.
Заключение
Итак, Объединённые Арабские Эмираты — относительно небольшая страна с весьма развитой экономикой и внушительной, по местным меркам, армией. В регионе Персидского залива они по этим параметрам занимают прочное третье место после Саудовской Аравии и Ирана. Несмотря на совпадение позиций Абу-Даби и Эр-Рияда по ряду вопросов, а также на тесное сотрудничество с США, Эмираты проводят довольно независимую внешнюю политику и в целом претендуют на роль одного из региональных лидеров.
Непростые отношения с Ираном и наличие в стране не самой маленькой шиитской общины всё равно не породили никаких антиправительственных выступлений в Эмиратах (в отличие от той же Саудовской Аравии или Бахрейна), что свидетельствует о прочных позициях режима. При этом руководящая и направляющая роль клана Нахайянов устраивает не всех представителей местной элиты, хотя вряд ли она будет всерьёз оспорена в обозримом будущем. Диверсифицированная экономика с долей нефтяной ренты всего в 29%, высокая рентабельность добычи углеводородов и роль крупнейшего финансового центра Ближнего Востока позволяют ОАЭ спокойно переживать кризисные времена, в т.ч. и последнее падение цен на нефть.
Таким образом, ОАЭ представляют собой весьма устойчивую политически и экономически страну, проводящую взвешенную внешнюю и внутреннюю политику в целях реализации национальных интересов, и вероятность того, что в среднесрочной перспективе здесь произойдут какие-либо существенные изменения, невелика.
