Текст: Алистер Крук, бывший агент MI-6, писатель и публицист, автор книги «Сопротивление: суть исламской революции» (Resistance: The Essence of Islamic Revolution), для Huffington Post. Перевод: Антон Попов, «Спутник и Погром»
Стремительный взлет Да’иш (ИГИЛ) на иракской политической сцене шокировал западный мир. Многих изумило — и ужаснуло — как насилие, творимое этой группировкой, так и его очевидная притягательность для суннитской молодежи. Еще сильнее тревожит необъяснимое и неоднозначное отношение к этому явлению со стороны Саудовской Аравии. Слышны удивленные вопросы: «Разве саудовцы не понимают, что ИГИЛ угрожает и им тоже?»
Складывается впечатление, что внутри правящей элиты Саудовской Аравии существует раскол. Часть ее аплодирует тому, как ИГИЛ выбивает шиитский клин Ирана с помощью своего суннитского клина, а также тому, что в самом сердце территории, которую они считают историческим наследием суннитов, обретает форму новое суннитское государство; кроме того, их привлекает строгая салафитская идеология ИГИЛ.
Другая часть саудовцев держится более настороженно, вспоминая историю мятежа против Абд аль-Азиза, который подняли ваххабитские ихваны (эти ихваны не имеют ничего общего с ихванами «Братьев-мусульман» — все дальнейшие упоминания ихванов в этом тексте относятся именно к ваххабитским ихванам, а не к ихванам «Братьев-мусульман») и который едва не погубил ваххабизм и саудовскую династию в конце 1920-х годов.
Многих саудовцев глубоко беспокоит радикальное учение Да’иш (ИГИЛ), и в результате они начинают подвергать сомнению некоторые аспекты политики и идеологии Саудовской Аравии.
Саудовский дуализм
Разброд и шатания, царящие в Саудовской Аравии по поводу ИГИЛ, можно понять только принимая во внимание врожденный и неистребимый дуализм, лежащий в основе идеологии Королевства и у его исторического истока.
Один из важнейших элементов саудовской идентичности восходит напрямую к Мухаммаду ибн Абд аль-Ваххабу (основателю ваххабизма), и к тому практическому применению, которое нашел его радикальному пуританскому учению Ибн Сауд. (Последний был тогда просто ещё одним мелким вождём среди множество других таких же, проводивших года в бесконечных стычках и набегах под палящим солнцем нищих пустынь Неджда).
Второй элемент этого запутанного дуализма восходит к шагу к настоящей государственности, предпринятому королем Абд аль-Азизом в 1920-е годы: тот привел к покорности агрессивных ихванов (чтобы получить дипломатическое признание в качестве национального государства со стороны Британии и Америки); к институализации первоначального ваххабитского импульса и к последующему использованию удачно подвернувшегося нефтедолларового бума 1970-х для того, чтобы направить бурную энергию ихванов не внутрь страны, а на экспорт — распространяя по всему мусульманскому миру не насильственную революцию, а культурную.
Однако эта «культурная революция» несла не беззубое реформаторство. Эта революция была основана на свойственной Абд аль-Азизу почти якобинской ненависти к разложению и извращенчеству, которые он видел везде: отсюда проистекал его призыв к очищению ислама от всех ересей и идолопоклонства.
Мусульмане-самозванцы
Американский писатель и журналист Стивен Колл писал, что Абд аль-Ваххаб, этот аскетичный и строгий последователь религиозного ученого XIV века Ибн Таймийа, терпеть не мог «церемонную, вычурную, курящую табак, употребляющую гашиш, бьющую в барабаны египетскую и османскую знать, которая путешествовала по Аравии, совершая паломничество в Мекку».
С точки зрения Абд аль-Ваххаба, это были не мусульмане, а самозванцы, маскирующиеся под мусульман. Более того, поведение местных арабов-бедуинов он находил не сильно лучше. Они раздражали Абд аль-Ваххаба поклонением святым, установкой надгробий и своими «суевериями» (например, почитанием могил или мест, которые считались особенно насыщенными божественной силой).
Подобное поведение Абд аль-Ваххаб называл «бида» — запрещенное Господом.
Подобно Таймийе до него, Абд аль-Ваххаб верил, что период жизни Пророка Мухаммада в Медине представляет собой идеал мусульманского общества («лучшее из времен»), которому все мусульмане должны стремиться подражать (в этом, в сущности, и заключается салафизм).
Таймийа объявил войну шиизму, суфизму и греческой философии. Он также выступал против посещения могилы Пророка и празднования дня его рождения, объявив такое поведение простой имитацией христианского почитания Иисуса как Бога (т. е. идолопоклонством). Абд аль-Ваххаб воспринял учение своего предшественника, заявив, что «любое сомнение или колебание» верующего в отношении этой конкретной интерпретации ислама «лишает человека прав неприкосновенности собственности и жизни».
Одним из главных постулатов учения Абд аль-Ваххаба стало ключевое понятие «такфир». В соответствии с доктриной такфира, Абд аль-Ваххаб и его последователи имели право считать других мусульман неверными, если они совершали деяния, которые могли считаться посягательством на прерогативы верховной власти (то есть короля). Абд аль-Ваххаб жестко критиковал всех мусульман, почитавших мертвых, святых или ангелов. Он считал, что такое почитание умаляло то полное повиновение, которым человек обязан Богу, и одному только Богу. Поэтому ислам ваххабистского толка запрещает любое обращение к святым и умершим близким, паломничества к могилам и особым мечетям, религиозные праздники в честь святых, празднование дня рождения Мухаммада, и даже воспрещает установку надгробия на могиле умершего.
Абд аль-Ваххаб требовал подчинения — подчинения, которое необходимо было демонстрировать зримо и осязаемо. Он говорил, что каждый мусульманин должен в индивидуальном порядке принести клятву верности единственному мусульманскому лидеру (халифу, если таковой имелся). Те, кто так не считал, должны были быть убиты, их жены и дочери изнасилованы, а их имущество конфисковано, писал он. Список отступников, заслуживающих смерти, включал в себя шиитов, суфиев и приверженцев других течений ислама, которых Абд аль-Ваххаб вообще не считал мусульманами.
Во всем вышеизложенном нет ничего, что отличало бы ваххабизм от доктрины ИГИЛ. Различие возникает лишь позже — из последующей институализации принадлежащей Мухаммаду ибн Абд аль-Ваххабу доктрины «один правитель, одна власть, одна мечеть». В ней эти три столпа интерпретируются, соответственно, как саудовский король, абсолютное господство официального ваххабизма и контроль над «словом» (т.е. мечетью). Именно этот раскол — непризнание со стороны ИГИЛ трех столпов, на которых держится все нынешнее суннитское мировоззрение — и делает ИГИЛ, во всем остальном вполне вахаббитский, весомой угрозой Саудовской Аравии.
Краткая история 1741–1818
Проповедь этих ультрарадикальных взглядов Абд аль-Ваххабом в итоге привела к его изгнанию из его собственного города — и в 1741 году, после периода скитаний, он нашел убежище у Ибн Сауда и его племени. Ибн Сауд увидел в новом учении Абд аль- Ваххаба способ перевернуть всю арабскую традицию и устоявшиеся обычаи. Это был путь к власти.
Клан Ибн Сауда, вооруженный доктриной Абд аль-Ваххаба, мог продолжать свои обычные занятия — устраивать набеги на близлежащие деревни и грабить их. Только теперь налетчики делали это не по арабской традиции, а под знаменем джихада. Ибн Сауд и Абд аль-Ваххаб также возродили идею мученичества во имя джихада, которое открывало мученику прямую дорогу в рай.
Вначале они захватили небольшое количество близлежащих поселений и утвердили над ними свою власть. (Покоренному населению был предоставлен ограниченный выбор: обращение в ваххабизм или смерть). К 1790 году Союз контролировал большую часть Аравийского полуострова и неоднократно устраивал набеги на Медину, Сирию и Ирак.
Стратегия ваххабитов — как и стратегия ИГИЛ сегодня — заключалась в том, чтобы привести завоеванное население к покорности. Их целью было внушать страх. В 1801 году союзники атаковали священный город Карбала в Ираке. Они перебили тысячи шиитов, включая женщин и детей. Многие святилища шиитов оказались уничтожены, включая гробницу имама Хуссейна, убитого внука Пророка Мухаммада.
Британский представитель, лейтенант Френсис Уорден, наблюдавший происходящее, писал: «Они разорили ее [Карбалу] целиком, и разграбили могилу Хуссейна… с особой жестокостью перебив за день более пяти тысяч обитателей города…»
Усман Ибн Бишр Найди, историк первого государства Саудидов, писал о том, как Ибн Сауд осуществил резню в Карбале в 1801 году. Он так описывал побоище: «мы взяли Карбалу и перебили ее жителей и угнали их в рабство, хвала Аллаху, Господу миров, и мы не сожалеем об этом, и говорим: ’А неверным — такую же участь’».
Затем, в 1803 году, Абдул Азиз вошел в священный город Мекку — Мекка сдалась под влиянием ужаса и паники (такая же участь потом постигнет и Медину). Последователи Абд аль-Ваххаба разрушили исторические памятники и все находившиеся в них могилы и гробницы. Захватчики уничтожили несколько веков мусульманской архитектуры, памятники которой были сосредоточены вокруг Большой Мечети.
Но в ноябре 1803 года король Абдул Азиз погиб от руки убийцы-шиита (мстившего за резню в Карбале). Ему наследовал его сын, Сауд ибн Абд аль-Азиз, который продолжил завоевание Аравии. Правители Османской империи, однако, больше не могли просто сидеть и смотреть, как их владения пожирают по частям. В 1812 году османская армия, состоящая из египтян, выбила союзников из Медины, Джедды и Мекки. В 1814 году Сауд ибн Абд аль-Азиз умер от лихорадки. Его невезучий сын Абдула ибн Сауд был увезен османами в Стамбул, где его подвергли жестокой казни (путешественник, бывший тогда в Стамбуле, сообщает, что видел, как ваххабитский принц терпел унижения на улицах столицы в течение трех дней, после чего его повесили, обезглавили, отрубленной головой выстрелили из пушки, а сердце вырезали и колом прибили к его телу).
В 1815 году силы ваххабитов потерпели поражение в решающем сражении с египтянами (действовавшими от лица Османской империи). В 1818 году османы взяли и разрушили ваххабитскую столицу Дарийу. Первое государство Саудидов прекратило свое существование. Немногие уцелевшие ваххабиты удалились в пустыню, чтобы перегруппироваться, и там они и сидели более-менее тихо большую часть XIX века.
ИГИЛ: история возвращается
Нетрудно понять, какие ассоциации основание ИГИЛ в современном Ираке может вызвать в сознании любого, кто помнит эту историю. Этос ваххабизма XVIII века не только не зачах в Неджде, он вполне воскрес с падением Османской империи в хаосе Первой мировой войны.
Династию Аль Сауд после ее возрождения в ХХ веке возглавил Абд аль-Азиз, лаконичный и хитрый политик, который, объединив разрозненные племена бедуинов, создал движение саудовских ихванов вполне в духе ранних воинов за веру Абд аль- Ваххаба и Ибн Сауда.
Ихваны стали новым воплощением старого движения фанатичных полунезависимых вооруженных ваххабитских «моралистов», которым почти удалось захватить Аравию в начале XIX века. Действуя тем же образом, ихваны снова захватили Мекку, Медину и Джедду в промежутке между 1914 и 1926 годами. Затем Абд аль-Азиз почувствовал, что революционное «якобинство» ихванов начинает угрожать его широким интересам. Ихваны подняли мятеж, который привел к гражданской войне, продолжавшейся до 1930-х годов, когда королю удалось покончить с фундаменталистами, расстреляв их из пулеметов.
Для Абд аль-Азиза простые истины прошлых десятилетий начинали рассыпаться. На полуострове нашли нефть. Британия и Америка обихаживали короля, но в целом были не против поддержать претензии шерифа Хусейна как единственного легитимного правителя Аравии. Саудитам требовалось научиться более сложной дипломатической игре.
Поэтому ваххабизм волевым решением сверху превратили из движения за революционный джихад и теологическое очищение в духе доктрины такфир в консервативное социальное, политическое, теологическое и религиозное исламское движение (да’ва), идеологическую доктрину лояльности королевской династии Саудитов и абсолютной власти монарха.
Нефтяное богатство и распространение ваххабизма
С началом нефтяного изобилия, по словам французского исследователя Жиля Кепеля, целью Саудитов стало «распространить ваххабизм по всему мусульманскому миру… «ваххабизировать» ислам, таким образом сведя «множество голосов в религии» к «единому вероучению» — движению, которое преодолеет национальное разделение. Миллиарды долларов уже инвестированы — и продолжают инвестироваться — в эту стратегию «мягкой силы».
Именно этот коктейль из «мягкой силы» стоимостью в миллиарды долларов и готовности Саудитов направлять развитие суннитского ислама (с помощью тихого внедрения ваххабизма через систему образования, культурные и социальные институты во всех частях исламского мира) таким образом, чтобы продвигать и американские интересы тоже, приучил Запад полагаться на Саудовскую Аравию. Эта привычка началась со встречи Абд аль-Азиза с Рузвельтом на борту американского военного корабля (по пути с Ялтинской конференции), и сохраняется до сих пор.
Взгляд Запада притягивало богатство, кажущаяся модернизация, самопровозглашенное лидерство в исламском мире. Европейцы предпочитали думать, что Королевство покорно императивам современного мира — и что оно таким образом осовременит суннитский ислам.
Но подход к исламу, свойственный саудовским ихванам, не умер в 1930-е. Он отступил, но сохранил контроль за некоторыми элементами системы — отсюда и происходит тот дуализм, который мы видим сегодня в отношении Саудитов к ИГИЛ.
С одной стороны, сторонники ИГИЛ — чистые ваххабиты. С другой стороны, им свойственен ультрарадикализм другого рода. По сути своей их можно рассматривать как движение за исправление современного ваххабизма.
ИГИЛ — это «постмединское» движение: его источник вдохновения — в большей степени деяния двух первых халифов, чем самого Пророка Мухаммада, и он полностью отрицает претензии Саудитов на законность их власти.
По мере того, как Саудовская монархия развивалась в нефтяную эру, теряя свои первоначальные ценности, привлекательность доктрины ихванов возрастала (несмотря на кампанию по модернизации, начатую королем Файсалом). «Ихванский подход» пользовался — и все еще пользуется — поддержкой многих влиятельных мужчин и женщин, а также многих шейхов. В определенном смысле, Усама бин Ладен был как раз представителем этого позднего расцвета «ихванского взгляда».
Так и сегодня — подрыв веры в легитимность королевской власти со стороны ИГИЛ воспринимается не как проблема, а скорее как возврат к истинным истокам саудовско-ваххабитского проекта.
Пока Запад и Саудиты управляли регионом совместно, работая над разнообразными западными проектами (борьба с социализмом, Ба’атизмом, Нассеризмом, советским и иранским влиянием), западные политики придерживались приятной им трактовки Саудовской Аравии (богатство, модернизация и влияние), но предпочитали не замечать ваххабитского импульса. В конце концов, радикальные исламистские движения рассматривались западными разведками как самый эффективный инструмент противодействия СССР в Афганистане — а также как средство борьбы с разочаровавшими их ближневосточными лидерами и государствами.
Следует ли нам в таком случае удивляться, что результатом совместного саудовско-западного мандата на организацию борьбы против президента Асада, выданного принцу Бандару, стало рождение жестокого, внушающего страх движения неоихванского типа — ИГИЛ? И следует ли нам удивляться — зная немного о ваххабизме — что «умеренные» повстанцы в Сирии стремительно вымирают, как мифический единорог? С чего мы взяли, что радикальный ваххабизм мог породить умеренность? И почему мы решили, что доктрина «один лидер, одна власть, одна мечеть: подчинись или умри» может привести к умеренности или терпимости?
Впрочем, может быть, мы никогда так не считали.
Оригинал материала на сайте Huffington Post
Читайте далее: Истинная цель ИГИЛ — заменить Саудитов в качестве новых эмиров Аравии
