торая мировая война ознаменовалась крупнейшими людскими потерями в человеческой истории. Почти половина их пала на СССР. За все время существования нашей страны в любой форме таких единовременных утрат она не несла никогда. Проблема точного подсчета потерь в этом крупнейшем кровопускании всех времен и народов не снята до сих пор, и является одной из наиболее популярных тем дискуссий. Мы не можем претендовать на полное закрытие темы, речь ниже пойдет о состоянии проблемы на нынешнем уровне знания.

Изначально следует учитывать одно обстоятельство. Задача точного, с аккуратностью до человека, подсчета потерь Великой Отечественной в принципе нерешаема. Это связано с целым комплексов разнообразных факторов. С одной стороны, утрата документов в ходе сражений, плохая организация учета некоторых категорий солдат и прочие субъективные и случайные факторы создают проблемы исследователю. С другой стороны, не всегда можно точно судить о критериях отнесения человека к жертвам войны. Например, смерть от тифа на оккупированной территории может как рассматриваться в качестве естественной, так и быть вызванной гуманитарной катастрофой, падением качества медицинского обслуживания, и таким образом относиться на счет военных жертв. Таким образом, зачастую удается определить не точные потери, а получить некую расчетную величину или даже диапазон, в котором может находиться искомое число.

Не следует думать, кстати, что эта проблема относится только к Советскому Союзу. Хаос войны и особенно крупных поражений затрагивал и наших противников. Например, Р. Оверманс, чьи данные на сей момент являются наиболее полными и достоверными в деле подсчетов жертв, понесенных Германией, получил данные о потерях в последние месяцы войны в Европе путем расчетов, которые, вероятно, близки к истине, но не являются результатом отслеживания судьбы каждого немецкого солдата. Причины такого положения дел сходны с советскими: громадный размах боевых действий, гибель в огне войны документации, перемешивание комбатантов и мирного населения в специфических формированиях типа фольксштурма, «мобилизации» путем облав прямо на улицах (так, например, комплектовалась группа Штайнера под Берлином в апреле 45-го) и т. д. и т. п.

Общие потери СССР

стория подсчетов и пересчетов общих потерь Советского Союза в войне длительна и сложна, чтобы не сказать мучительна. Первые оценки уровня потерь были озвучены Сталиным в ходе войны и с тех пор долгое время корректировались, причем почти всегда в сторону увеличения. Л. Рыбаковский составил обширную таблицу оценок уровня потерь, приводимую в разное время разными авторами:

Как легко заметить, наименьшее число было названо И.В. Сталиным. «Вождя» можно понять: с одной стороны, при том, что огромный масштаб трагедии был очевиден, данные о десятках миллионов жертв могли все равно оказаться шокирующими. С другой стороны, непосредственно после войны точные подсчеты были объективно затруднены: современных средств обработки информации не имелось, в послевоенном хаосе было достаточно сложно вести статистику. Тем более первая послевоенная перепись населения была проведена только в 1959 году, спустя несколько лет после смерти Сталина. Судя по этому обстоятельству, правитель СССР не был особенно настроен на точные подсчеты потерь. В дальнейшем оценки постоянно корректировались.

В настоящий момент «мейнстримная» оценка общих потерь СССР в Великой Отечественной, известная всем буквально со школы, если не раньше — порядка 27 миллионов человек. При всей ее популярности, далеко не каждый в состоянии объяснить, как это число получилось и что эта «лукавая цифирь» имеет в виду.

Число в 27 миллионов получилось в результате работы сводной комиссии из членов Управления демографической статистики Госкомстата СССР и министерства обороны. В его основе лежат следующие подсчеты. Были учтены данные переписи населения СССР 1939 года, естественный уровень рождаемости и смертности в течение довоенного периода, численность населения присоединенных до войны территорий (западные Белоруссия и Украина, Молдавия, Прибалтика). Численность населения в конце 1945 года определили, идя от переписи 1959 года назад с учетом послевоенной рождаемости и смертности. Получившийся баланс составил 26,6, округленно — 27 миллионов человек.

Хорошо видно, что при этом подходе оценки могут плавать в весьма и весьма широком диапазоне. Для начала, существуют некоторые сомнения в достоверности данных переписи 1939 года. В частности, ее критик А.Г. Волков полагает, что численность населения по переписи 1939 года завышена более чем на два миллиона человек. Л. Рыбаковский указывает, что согласно направленному Сталину письму Центрального управления народно-хозяйственного учёта (ЦУНХУ) реальный разрыв между данными переписи и реальностью может составлять даже более трех миллионов. Согласимся, что такие широкие жесты, в два-три миллиона размахом, достаточно ощутимо могут менять дело, особенно если подсчитываются не общие потери, а отдельные категории людей. Во-вторых, серьезно «плавают» оценки численности населения присоединенных в 1939–40 гг. территорий. Нет точных данных о миграции населения этих краев в связи с присоединением к СССР (и в связи с войной в Польше, которая, несомненно, серьезно повлияла на перемещение населения в 1939 году).

Таким образом, данные о численности населения СССР на январь 1941 года «гуляют» в диапазоне от 196,6 до 198,7 миллиона человек. Еще сильнее отличаются данные на конец июня. Фактически мы вынуждены смириться с тем, что абсолютно точных данных у нас на руках не имеется, и «вилка» в любом случае будет составлять не один миллион человек.

Примерно таких же масштабов «вилка» поджидает нас при определении численности населения СССР после войны. Опять же, на рождаемость и смертность в послевоенные годы влияло множество факторов, в частности, массовые репатриации поляков, белорусов и украинцев, послевоенный голод и прочая, и прочая. Разброс оценок населения СССР к началу 1946 года в общем и целом составляет 3,5 миллиона человек. Таким образом, при оценке общих потерь в «вилку» попадает уже более пяти миллионов человек. Данные Госкомстата в итоге не то чтобы оказываются взятыми «с потолка», но оказываются достаточно примерными, причем с достаточно широким коридором, внутри которого оценки могут меняться.

Также необходимо подчеркнуть, что 26,6 млн человек — это не только прямые потери. Жертвами непосредственно применения оружия стало куда меньше людей. В данном случае речь идет обо всех, чья жизнь закончилась раньше естественного срока в связи с войной. В нее включены в том числе те, кто умер в результате падения качества жизни на территориях, не занятых нацистами, а также жертвы гуманитарной катастрофы на оккупированной территории.

В графике представлены финальные результаты подсчетов Госкомстата СССР в обобщенном виде. Опубликованы они были, в частности, в сборнике «Россия и СССР в войнах ХХ века». При всех изложенных выше натяжках и допущениях, сложно представить способ произвести более точные и менее подверженные спекуляциям подсчеты.

Своего рода возмутителем спокойствия выступил В.Н. Земсков, в свое время прославившийся кропотливой работой по исследованию политических репрессий в СССР. Опираясь на уровень естественной смертности в СССР в довоенный период, Земсков утверждает, что реальный уровень потерь советского государства в войне существенно ниже общепринятого и составляет порядка 16 миллионов человек, в том числе 4,5 миллиона гражданского населения. Проблема в том, что расчеты Земскова базируются на данных всего одного предвоенного года, что создает некоторые проблемы при попытках распространить данные о естественной смертности за такой узкий промежуток времени на весь период войны. Данные о естественной смертности, опубликованные Л. Рыбаковским, приведены за больший промежуток времени (причем затронуты и довоенный периоды). К тому же работа Земскова на сей раз содержит немало оценок и предположений, подкрепленных явно недостаточно.

Уровень военных потерь

ценки военных потерь Советского Союза также не обнаруживают желаемой точности. Причем ситуация дополнительно осложняется тем, что данные о жертвах Красной армии и вообще вооруженных формирований СССР используются в качестве аргумента в политических дискуссиях в качестве показателя эффективности действий армии и советского государства. Это обстоятельство привело к тому, что читатель рискует столкнуться с весьма затейливыми извивами «трупной бухгалтерии», как применительно к данным об общих потерях в войне, так и относительно конкретных эпизодов. Что мы можем сказать о потерях вооруженных сил?

Наиболее полной (хотя недостаточно достоверной) обзорной работой на тему учета советских потерь является плод трудов комиссии Кривошеева: книга «Россия и СССР в войнах ХХ века». Откуда берутся данные о численности потерь, Кривошеев секрета не делал. Итоговые данные были получены путем обобщения отчетно-статистических материалов Генерального штаба, донесений фронтов, флотов, армий, военных округов и Центрального военно-медицинского управления. Данные о потерях пограничных и внутренних войск НКВД были получены в МВД и КГБ. В результате окружений и гибели многие соединения не представили данных. Потери этих войск рассчитывались по последней известной списочной численности. Здесь следует сделать паузу и уточнить, какими видами потерь оперируют при обсуждении военных утрат.

— Безвозвратные потери — убитые, умершие, пропавшие без вести, попавшие в плен. Обращаем внимание, что это не только действительно погибшие, это в том числе те пленные, которые могут вернуться после войны или в результате освобождения тем или иным образом. Это те люди, на которых командование и государство больше не могут рассчитывать как на солдат. Также любопытный момент состоит в том, что в эту категорию солдат легко может попасть дважды. Например, в 1943–1945 РККА активно пополнялась освобожденными пленными либо теми, кто остался на оккупированной территории и сумел осесть в качестве мирных жителей. Многие из этих людей погибли позднее, и, таким образом, попали в категорию безвозвратных потерь два раза.

— Демографические потери. А вот это уже именно те люди, которые погибли, пропали без вести и не объявились или же умерли, в том числе, в плену.

— Санитарные потери. Раненые и заболевшие. Вместе с убитыми и пропавшими без вести они составляют еще категорию так называемых «кровавых потерь». Этим показателем редко оперируют в российской историографии, но на западе такое явление известно.

Общий результат работы группы Кривошеева можно наблюдать на графике:

Здесь для нас важна оценка общих демографических потерь Кривошеевым в 8668,4 тысячи человек, то есть погибшие, умершие, не вернувшиеся из плена.

С учетом попавших в плен или пропавших военнообязанных, не зачисленных в списки войск, но призванных, получается более компактная обобщенная таблица, показывающая безвозвратные потери вооруженных сил.

Сомнительно, чтобы численность перехваченных призывников оказалась настолько ровной, и к какой графе они реально относятся, установить довольно сложно.

Между тем при попытке свести баланс в построениях Кривошеева, мы сталкиваемся с известными трудностями.

Всего за время войны было мобилизовано (без учета повторных призывов спасенных из плена и собранных на освобожденных территориях), а также состояло на довольствии в начале войны 34 476 700 человек. К концу войны налицо имелось 11 390 600 человек в войсках, 1 046 000 в госпиталях, и 403 200 в формированиях иных ведомств на балансе наркомата обороны. Всего 12 839 800 человек. Таким образом, 21 636 900 человек покинуло ряды вооруженных сил. Куда они пропали? Всего из армии удалились 9 692 800 человек, включая вышедших в отставку по ранению, отправленных на работу в промышленности, переданных в союзные армии, неотыскавшихся дезертиров и пр. (подробный разбор можно наблюдать, например, здесь). Остается действительно 11 944 100 человек безвозвратных потерь.

Однако здесь кроется серьезная ошибка подсчетов Кривошеева. Дело в том, что в числе призванных Кривошеев не указал призванных повторно. Если бы мы ставили задачу выяснить, сколько человек с винтовкой в руке защищало страну, это было бы справедливо. Однако подсчитываются именно «безвозвратные» потери, то есть включающие все случаи, подпадающие под определение этих потерь. Безусловно, это звучит со стороны довольно дико, «безвозвратные» потери становятся вполне «возвратными», коль скоро один человек может попасть в эту категорию дважды, однако и для того, чтобы учесть всех погибших, нам придется подсчитать именно «оперативный безвозврат».

Повторно призванных, согласно последнему изданию работы Кривошеева, набралось 2 237 300 человек, включая возвращенных из отпусков по ранению, вторично призванных с освобожденной территории и возвращенных в войска из промышленности. Среди призванных они не учитываются, между тем их приходится добавить к числу мобилизованных. Таким образом, между числом мобилизованных и отчисленным по всем причинам, кроме боевых потерь, образуется зазор, который, собственно, приходится отнести на счет безвозвратных потерь. Таким образом, безвозвратные потери оказываются равными в сумме 14 181 400 человек: 34,476 тыс. «официально призванных» плюс 2 237 тыс. «забытых» Кривошеевым, минус 9 692 тыс. покинувших армию по всем причинам. Это и есть безвозвратные потери вооруженных сил Советского Союза в ходе войны, учитывая дважды попавших в эту категорию. Это число мы можем использовать в качестве одного из мерил боевой эффективности войск. Вычтя 1 836 700 человек, вернувшихся из плена, и 939 700 человек, вторично призванных на освобожденных территориях, мы получаем 11 405 000 — погибших, умерших, пропавших без вести, а также не вернувшихся из плена советских солдат. Эта цифра, что интересно, согласуется с подсчетом Земскова, выведшего цифры военных потерь на уровне 11,5 млн. Разницу могут составлять лица, «в списках не значившиеся», в частности, мобилизованные полевыми военкоматами, но не успевшие встать на довольствие, ополченцы, вступившие в бой до получения официального статуса и пр.

В число не вернувшихся из плена входят эмигранты. Их число было значительным в абсолютных цифрах, однако не меняющим принципиально общую статистику. По данным С. Максудова, таковых набралось порядка двухсот тысяч человек.

Совокупные безвозвратные потери всех союзных СССР контингентов (Войско Польское, румыны после перехода на сторону Антигитлеровской коалиции и пр.) составили порядка 76–90 тысяч человек по разным данным. Потери партизан не учтены, и в принципе их подсчет дело, скорее всего, нереальное, учитывая иррегулярный характер их формирований.

Данные выкладки верны при условии, что исходные данные о числе призванных и отчисленных справедливы. Например, С.Н. Михалев оперирует несколько другими данными, в результате чего потери оказываются несколько выше, и «оперативный безвозврат» доходит почти до 15 миллионов человек. В любом случае можно смело утверждать, что столько людей на полях сражений не погибало более ни на одной войне в истории.

Нужно добавить также, что за время войны через госпитали прошло 22,33 миллиона человек раненых и заболевших. Включая, разумеется, многократные ранения одного человека.

На этом фоне достаточно скромно смотрятся потери РККА в других кампаниях, относящихся ко Второй мировой войне. 1475 человек погибло в ходе присоединения западных Украины и Белоруссии. В 126 тысяч жизней обошлась Финская кампания. Наконец, около 12 тысяч военнослужащих пали жертвами операции против Японии в 1945 году.

Потери военнопленных

лета 1941 года в руках нацистов оказалась огромная масса советских военнопленных. С самого начала они были поставлены в предельно жестокие условия. Автор не ставит в данном случае задачу дискутировать о причинах жестокого обращения с советскими пленными, однако факт тот, что их положение было ниже всяких представлений о минимальном уровне человечности. На данный момент наиболее полной и подробной работой, посвященной судьбе советских пленных, является труд немецкого историка К. Штрайта «Они нам не товарищи». Согласно выкладкам Штрайта, в немецком плену умерло 3,3 миллиона советских пленных из 5,7 млн захваченных. Нужно сделать уточнение: 5,7 миллиона — это не конкретно количество советских солдат, попавших в плен, а количество людей, объявленных таковыми. Зачастую в качестве пленных оказывались захвачены чиновники, милиционеры, а то и просто мужчины, показавшиеся подозрительными. Паче того «накрутку» дает то обстоятельство, что 5,7 миллиона — это заявки войск, систематически завышавших численность пленных. Располагая сведениями о вернувшихся и эмигрировавших (соответственно, 1836 тысяч вернувшихся по данным органов репатриации и около 200 тысяч эмигрантов) мы можем примерно определить численность умерших в плену. Еще 818 тысяч пленных было отпущено немцами по тем или иным причинам. Часть из них пополнила ряды «хиви», другая просто отправилась по домам. Соответственно, оставшуюся часть пленных составляют умершие или погибшие (за исключением довольно редких случаев удачных побегов). Соответственно, действительное число погибших в плену составляет — с учетом гримас немецкой статистики — до трех миллионов человек. Эти люди, отметим, уже входят в состав безвозвратных и демографических потерь, указанных выше. Все исследователи сходятся на том, что участь советских пленных была крайне тяжелой по любым меркам и привела к массовой гибели людей от голода, холода, болезней и жестокого обращения.

Помимо военнопленных, на территории Германии находились насильственно угнанные на работу «остарбайтеры». Согласно имеющимся подсчетам, общее число вывезенных составляло 5 269 тыс. человек. В абсолютных цифрах больше всего пострадали от этого процесса Украинская ССР (2 400 тысяч) и РСФСР (1 906 тысяч) человек, третьей идет Белоруссия с 400 тысячами вывезенных рабочих. Уровень потерь среди этих людей за время войны не составляет большой части общей статистики, но громаден в абсолютных величинах. П. Полян, пользуясь сохранившимися немецкими документами, определял общее число погибших «восточных рабочих» примерно в 100 тысяч человек. Земсков в свою очередь отмечал, что данные Поляна касаются периода до 1945 года, когда война начала идти на территории Германии, и жертвы среди остарбайтеров должны были увеличиться. Земсков определял численность умерших в 200 тысяч человек. С другой стороны, комиссия Кривошеева определила количество вывезенных в Рейх работников в 5 269 513 человек, из которых умерли 2 164 313. Если рассчитывать численность погибших остарбайтеров балансовым методом (при условии, что верны исходные данные), получается следующая картина. По данным советских органов репатриации, к весне 1946 года было репатриировано 3 527 тыс. человек из числа гражданского населения СССР, однако если вычесть из этого числа людей, возвратившихся домой после перемещений внутри страны, остается 2 660 тыс. человек. Позднее эта цифра увеличилась незначительно. Необходимо отметить, что «остарбайтеры» составили заметную часть эмигрантов Второй мировой: численность «невозвращенцев» из этой категории оценивается более чем в 450 тысяч человек. Таким образом, невозвращенцы и возвратившиеся в СССР вместе составляют более 3,1 миллиона и численность погибших остарбайтеров действительно должна составить порядка 2 млн человек. Однако здесь мы упираемся в вопрос о действительной численности принудительно вывезенных рабочих. Например, John C. Beyer и Stephen A. Schneider оценивают общую численность рабочих из СССР в 3572 тысячи человек. На основании этих данных, при известном числе вернувшихся и эмигрировавших рабочих, можно определить численность скончавшихся приблизительно в 470 тысяч человек. Рыбаковский оценивает количество угнанных на работы в 4129 тыс. человек, в числе которых 1269 тыс. из России, и, таким образом, количество погибших в его интерпретации может доходить до одного миллиона человек. Как видим, в вопросе об уровне смертности среди остарбайтеров наблюдается серьезный разнобой у различных авторов. К тому же ахиллесовой пятой всех этих подсчетов является вопрос о том, какая часть рабочих выжила, но не вернулась в СССР, причем вопрос об уровне миграции может принципиально менять общую картину: от «скромных» ста тысяч человек в версии Поляна или двухсот тысяч Земскова до более чем двух миллионов по версии Кривошеева.

Потери мирного населения

ервой организацией, предпринявшей усилия по определению уровня потерь населения СССР, стала Чрезвычайная Государственная Комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (ЧГК). Нужно отметить важное обстоятельство: задачи ЧГК не были пропагандистскими. Выкладки этой организации оставались секретными до конца 1960 годов. В соответствии с ее данными, на оккупированной территории было истреблено около 5,6 миллиона человек на территории России, и 11,3 миллиона человек на оккупированной территории СССР в целом. Иную оценку давал С. Максудов, считавший, что общее количество потерь гражданского населения СССР, включая также потери от блокады Ленинграда и бомбардировок неоккупированных территорий, может доходить до 7,5 миллиона человек.

Комиссия Кривошеева показала очень высокие цифры потерь населения. Ее версия представлена здесь:

Потери населения оккупированных территорий, безусловно, в любом случае были очень высоки. Это было связано с целой группой разнообразных факторов. Чрезвычайное ожесточение боевых действий, ведение операций в крупных городах, тактика выжженной земли, контрпартизанские акции, проводившиеся с предельной степенью жестокости — все это неизбежно должно было привести к массовым потерям гражданских. Квалифицировать ли оккупационную политику нацистов в отношении славян как геноцид — вопрос дискуссионный. Однако признаки этого преступления действительно содержатся в действиях нацистской администрации. Широко известная история деревни Хатынь является не кошмарным эксцессом, а частью вполне системно производимых мероприятий. Так, база данных Национального архива Республики Беларусь содержит на данный момент информацию почти о девяти тысячах уничтоженных населенных пунктах. Многие трагедии, информация о которых содержится в данном архиве, превосходят хатынскую и по количеству жертв и, так сказать, по полноте зачистки. Например, деревня Зыбайлы Брестской области, разрушенная в марте 1943 года, потеряла всех своих жителей — 260 человек. Деревня Литавец Минской области была полностью разрушена летом 1942 года, потеряв 196 человек из 208. На территории РСФСР положение дел не было лучшим. Так, осенью 1941 года армейскими частями (обращаем внимание: не специализированными карательными) была проведена зачистка деревни Хацунь под Брянском. В результате было расстреляно 188 человек, все население деревни, включая несколько десятков малолетних детей. Сведения об этой истории сохранились в немецких документах, обнародованных историком Себастианом Штоппером.

Положение населения в городах зачастую было немногим лучше. По советским данным, многие города были попросту стерты с лица земли. Так, Мурманск был уничтожен на три четверти бомбардировками даже без непосредственных уличных боев. 80% зданий и сооружений потерял Минск в результате двух штурмов и бомбардировок. По очевидным причинам, на 85% был разрушен Сталинград и на 94% — Севастополь и Ржев. Примерно в той же степени уличные бои разрушили Смоленск, Новороссийск, Воронеж и Витебск. Наконец, лидирует в этом скорбном списке, как ни странно, Кременчуг: причиной уничтожения 97% жилого фонда и почти 100% инфраструктуры этого города стало скрупулезное исполнение местными нацистскими чиновниками приказа о выжженной земле.

К сожалению, точные подсчеты прямых потерь мирного населения СССР объективно крайне сложно произвести, так же сложно точно отделить жертвы голода и эпидемий от потерь в результате боевых действий и карательных акций. Относительно надежные данные имеются применительно к отдельным эпизодам, таким как, например, блокада Ленинграда: специальная книга памяти, посвященная трагедии города, зафиксировала около 630 тысяч погибших и умерших, притом что эти данные не совсем полны. Это более высокие потери, чем, например, понесенные всей Германией от союзных бомбардировок за все время войны.

Таким образом, положение населения на оккупированных территориях было попросту катастрофическим, однако точные данные нам неизвестны. При вычете из общих демографических потерь жертв среди военных, на долю мирного населения СССР остается около 15 миллионов человек, чей срок жизни оказался короче естественного по причинам, связанным с войной, однако косвенные потери от прямых отделить здесь малореально.

Национальный вопрос

азумеется, в течение войны потери несли представители всех национальностей СССР. Среди прочих, однако, зримо выделяются огромные демографические потери, понесенные некоторыми народами Советского Союза. Традиционно, говоря о страданиях народов во Второй мировой, имеют в виду прежде всего евреев. Этот народ действительно крайне сильно пострадал по результатам нацистского геноцида. На фронте, а главным образом в оккупации, погибло до трех миллионов евреев. Это крайне тяжелые потери, большая часть евреев СССР. Однако в абсолютных цифрах славяне понесли грандиозный ущерб, превосходящий даже эти громадные жертвы.

Национальный состав погибших солдат и офицеров можно наблюдать в таблице:

Как легко заметить по итоговому значению, это работа комиссии Кривошеева. Авторы таблицы оговариваются, что в установленной Табелем срочных донесений форме именного списка на погибших, умерших, пропавших без вести и попавших в плен указание национальности не предусматривалось, и приведенные в таблице сведения о потерях по национальному составу получены с помощью коэффициентов пропорциональности (в процентах), которые рассчитаны на основе донесений о списочной численности военнослужащих Красной Армии по социально-демографическим признакам.

Потери населения Кривошеев разбил по республикам:

Что мы можем почерпнуть из этих данных? Предсказуемо, русские понесли самые катастрофические потери, причем уровень военных потерь ощутимо выше среднего в относительных величинах и составляет две трети убитых солдат и офицеров — в абсолютных цифрах. Кроме того, Россия понесла тяжелейшие потери населения. С одной стороны, значительные территории были оккупированы в ходе войны, с другой — отдельно крайне сильно пострадали формально не оккупированные части страны, в первую очередь — Петербург с областью. Не менее предсказуемо поражают воображение также потери украинцев и белорусов. Обе эти республики были оккупированы полностью, отсюда такая массовая гибель людей на территории УССР и БССР. Можно также обратить внимание на то, насколько справедливо представление о тогдашнем украинце как об активисте УПА, сидящем в схроне или эсэсовце из «Галичины». Белоруссия дала пример отчаянной партизанской войны и библейски жестокой борьбы с партизанами, чем и объясняются такие высокие потери мирного населения. Народы Средней Азии призывались меньше прочих в силу важности региона для народного хозяйства (хлопок используется, в частности, для производства порохов).

В целом национальная компоновка РККА также не являла особенных неожиданностей, однако отражала положение дел на фронте. В частности, с течением войны постепенно падала доля великороссов и возрастала — белорусов и украинцев. Если на начало 1943 года русские составляли порядка 64,6% личного состава, украинцы — около 12 и белорусы — менее двух, то к январю 1944 года мы обнаружим в рядах Красной Армии 58% русских, 22% украинцев и 2,6% белорусов. Причина таких изменений очевидна: в 1941 году мобилизация была фактически сорвана в западных республиках СССР, в 1943 и первой половине 1944 года военкоматы (в том числе полевые) добрались до основной массы украинцев, а с лета 1944-го — и белорусов. В кампанию 1945 года численность русских могла составлять несколько более половины воюющих соединений. Можно судить, насколько по нашей стране прошлась колесница Джаггернаута, какой была Вторая мировая.

Потери конкретно РСФСР подытожил Л. Рыбаковский. По его подсчетам, они составили 13 млн человек, то есть 48% всех потерь Советского Союза, включая потери военнослужащих (5,7 млн человек), гибель мирных жителей (3,2 млн человек) и сверхсмертность населения в оккупации и тыловых районах вместе — 4,2 млн.

Материалы

Кривошеев Г.Ф. «Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь»

Михалев С.Н. «Военная стратегия»

Земсков В.Н. «К вопросу о масштабах людских потерь СССР в Великой Отечественной войне»

Земсков В.Н. «„Статистический лабиринт“. Общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности»

Земсков В.Н. «Возвращение Советских перемещенных Лиц в СССР. 1944–1952 гг»

Рыбаковский Л.Л. «Людские потери СССР и России в Великой Отечественной войне»

И. Куртуков, «О количестве советских солдат в немецком плену»

И. Куртуков, «Соотношение потерь на советско-германском фронте»

С. Максудов, «Потери населения СССР»

Д. Богоявленский, «Еще раз о потерях в Великой отечественной войне: историкам о демографии»

М. Филимошин, «Людские потери вооруженных сил СССР»

П. Полян, «Советские граждане в Рейхе: сколько их было?»

А. Волков, «Перепись населения 1937 года: вымыслы и правда»

John C. Beyer иStephen A. Schneider, Forced Labor under Third Reich