Желтороссия: последний колонизационный проект Империи
Андрей Поляков
Одной из главных причин, по которым Россия не США, помимо революции, является неразвитость наших восточных рубежей. Если западная голова орла, пусть и потрёпана, но всё же живёт активно, глядит смело и даже возвращает себе некогда потерянное, то восточная находится в дрёме, вольготно расположившись на огромных незаселённых территориях и еле-еле, одним глазком, лениво посматривая на бойких желтолицых соседей.
На сегодняшний день за Уралом живёт 20% населения России. На Дальнем Востоке (36% территории РФ) — 5% населения, всего 6,3 миллиона человек, ещё почти 2 уехали из региона за последние 20 лет. Ситуация не сильно отличается от времён освоения этих земель русскими: когда-то они контролировались десятком острогов с сотней-другой смельчаков охраны, разбросанных на тысячах километров. Не отличается ситуация и от начала XX века. В 1897 году была проведена перепись населения, согласно которой на территории современного Дальнего Востока проживали около полумиллиона человек. Для сравнения, рядом уже тогда были Китай (400 миллионов населения), Япония (35 млн), Корея (16 млн). Как и сейчас, 100 лет назад большая часть территорий Дальнего Востока была малопригодна для жизни, тогда как немного южнее, по российским меркам, рукой подать, начинались тёплые моря и удобные гавани, способствующие развитию торговли. И именно поэтому Российская Империя начала создавать свой последний великий геополитический проект — «Желтороссию», осколок которой, город Харбин, пережил саму Империю, сохранив русский уклад жизни ещё на несколько десятков лет.
Сам термин «Желтороссия» появился во второй половине XIX века. В целом это было обобщающее название ряда проектов по экспансии России на Дальнем Востоке. Сама аналогия с Белороссией и Новороссией говорит о том, что за территории планировали взяться основательно. Причин появления Желтороссии было несколько: России был нужен выход к тёплым морям (а для этого — мирная аннексия территории китайской Маньчжурии), критически стоял вопрос создания удобной логистической системы между западом и востоком страны, также Империи требовалось выправить демографическую ситуацию, а русский капитал искал новые рынки для экспансии.
Где рельсы вылезали из кармана страны
же в середине XIX века основные европейские державы развили бурную активность в Китае. Опиумные войны, британский Гонконг, японский милитаризм, рост китайского населения — всё это заставляло царское правительство беспокоиться о судьбе Дальнего Востока страны. Он был слабо населён и плохо доступен в транспортном плане. В случае войны обширные территории Империи могли бы быть легко отрезаны противником и завоёваны в краткие сроки. Именно поэтому в 1891 году началась грандиозная стройка Транссибирской железнодорожной магистрали, которая должна была связать европейскую часть России с Владивостоком. Строительство пошло сразу из двух точек — из Челябинска и Владивостока, темпы были невероятные — всего за 10 лет проложили 7,5 тысяч километров железнодорожного полотна. Ещё на этапе проектирования дороги возникли разногласия о маршруте: один вариант предусматривал прохождение Транссиба по территории России, вдоль Амура. Другой предполагал прохождение ветки через китайскую Маньчжурию, что помогло бы сильно срезать путь и получить экономический плацдарм для выхода к тёплым морям и мирной аннексии территории. Выдающийся российский министр финансов Витте был сторонником второго варианта — он в результате и победил.
22 мая 1896 года состоялось подписание секретного российско-китайского договора о союзе двух стран против Японии. В его рамках было подписано соглашение сроком на 80 лет о строительстве КВЖД, «Китайско-Восточной железной дороги», которая должна была пройти через территорию Маньчжурии. Вдоль дороги создавалась полоса отчуждения (де-факто — российская территория) — всего около 114 тысяч гектар. По договору, Россия не могла иметь войска на территории Желтороссии, поэтому создавались специальные охранные структуры — Сунгаринское казачество и Корпус пограничной стражи.
В 1898 году в строительство КВЖД были внесены коррективы. К концу века китайская Империя Цин находилась в достаточно плачевном состоянии и мировые державы принялись в добровольно-принудительном порядке арендовать куски китайской территории. Германия получила территорию Цзяо-Чжоу, Великобритания — Британский Вэйхай, Франция — Гуанчжоувань. Россия же подписала русско-китайскую конвенцию от 1898 года, по которой арендовала на 25 лет Ляодунский полуостров, на котором началось строительство городов Порт-Артур и Дальний, о которых мы рассказывали ранее. В рамках конвенции предусматривалось и строительство ответвления КВЖД, которое бы пошло до Порт-Артура через территорию новообразованной Квантунской области.
Немного о самой Маньчжурии. Вплоть до XX века эта территория была чужеродным элементом в теле Китая. Даже после того, как сами маньчжуры стали господствующей группой в Китае и взяли Пекин, их малая родина оставалась слабо интегрированной в остальную страну. Здесь было другое законодательство, были ограничения на заселение территории этническими китайцами-ханьцами. В результате во второй половине XIX века эта дикая горная местность, покрытая дремучими лесами, оказалась слабо развита и мало заселена на фоне соседей. На территории области русские появились немногим ранее строительства КВЖД: в 1883-1886 гг. здесь существовала «Желтугинская республика», которая стихийно образовалась после слухов об огромных залежах золота на берегах реки Желта. В 1894-1895 гг. Маньчжурия успела побыть под японцами. Подписывая соглашение о строительстве КВЖД, китайские власти инвестировали в развитие собственной территории, и, в общем-то, их стратегия окупилась. Для железной дороги в Маньчжурии построили 92 станции, две с половиной тысячи километров путей, возвели 1 464 моста, проложили 9 тоннелей. На конец 1904 г. в строительство КВЖД был вложен 441 миллион рублей. А к 1908 году население области увеличилось за счёт внутренней миграции вдвое — с 8 до 16 миллионов человек. Это не говоря об огромных деньгах, времени и усилиях, вложенных русскими в развитие Дальнего и Порт-Артура. Справедливости ради стоит сказать, что немалые деньги были, видимо, «освоены» на этой гигантской стройке нечистыми на руку чиновниками и строителями. Осваивались средства и позже, уже во время эксплуатации дороги. Генерал-лейтенант Мартынов писал:
«Коммерческие агентства дороги в Гирине, Цицикаре, Бодунэ и Хайларе, поглощающие на свое содержание значительные суммы, существуют только на бумаге, другие же совершенно не оправдывают расходов. Так, например, Шанхайское агентство дало за 1907 год дефицит в 28-30 тысяч, а между тем заведующему этим убыточным агентством г. Классингу уплачивается жалованья 19 500 руб. Еще любопытнее результат деятельности Куанчендского агентства, общее содержание коего обошлось в 32 000 рублей, а грузов оно привлекло всего 29 пудов, то есть каждый пуд привлеченного этим агентством груза обошелся дороге в 1103 рубля».
Главным инженером стройки КВЖД по рекомендации Витте был назначен Александр Югович, русский специалист, строивший до этого железные дороги в других удалённых уголках Империи — например, Грузии и Молдавии.
Александр Иосифович Югович
Решать ему предстояло сложнейшую задачу: в тех местах, где должна была пройти дорога, не существовало ни карт, ни топографических съёмок, всё делалось с нуля, в неблагоприятных климатических условиях, на неизвестной местности. Пунктом расположения Строительного управления по возведению КВЖД был выбран участок на берегу реки Сунгари, здесь 16 мая 1898 года инженер Адам Шидловский заложил первый барак, из которого вскоре вырос русский город Харбин. Начавшаяся в 1897 году стройка несколько раз прерывалась. Так, в 1900 году остановка случилась во время Боксёрского восстания, которое было подавлено коалицией иностранных держав. Мятежники нанесли сильный урон строящейся железной дороге: уничтожили тысячу километров полотна, срубили телеграфные столбы и сожгли станционные постройки, убили и обезглавили строителей. Впрочем, после ввода русских войск в Маньчжурию ситуация быстро стабилизировалась и ущерб был устранён.
Когда стройка КВЖД подошла к городу Мукдену, китайские власти наотрез отказались вести пути через него из-за расположенных там священных императорских захоронений — пришлось делать обход. Помимо этого, недоброжелателями запускались самые нелепые слухи. Например, публицист Демчинский пишет следующее:
«Огромным успехом пользовался возникший в 1900 году среди населения слух, что паровозы не могут двигаться, не будучи смазаны салом покойников, которое и добывается русскими из трупов китайцев, умерших в железнодорожных больницах. Казалось, что мимо такого вздора можно было пройти молча, но восприимчивость населения к подобным слухам побуждала уделять им немало внимания и силы. Мы видим, что для прекращения возникших толков приказом главного инженера от 14 июня 1900 года воспрещалось погребение китайцев в полосе отчуждения и вскрытие трупов умерших, а для устранения возможных недоразумений и нелепых нареканий предписывалось трупы китайцев передавать для погребения китайским властям, „выдавая на расход небольшую сумму денег“».
Несмотря на всё, уже в 1901 году было открыто временное движение по всей КВЖД. А официальное открытие состоялось в июне 1903 года. Теперь от Москвы до Порт-Артура можно было доехать на поезде за 13 суток. А оттуда — в другие части мира морем, на кораблях созданного пароходства КВЖД.
Строительство КВЖД. 1/5
Строительство КВЖД. 2/5
Строительство КВЖД. 3/5
Строительство КВЖД. 4/5
Строительство КВЖД. 5/5
Параллельно с этим шло возведение Харбина. Город должен был стать ключевым хабом в Маньчжурии благодаря удобному транспортному положению, располагаясь в сердце области, на пересечении водных и железнодорожных путей, на дорогах, ведущих в Порт-Артур, Владивосток и Читу. История его началась даже чуть раньше возведённого Шидловским барака: экспедиция искала место для размещения Главной конторы Строительного управления КВЖД, но подходящего строения не было на примете. Рядом находилось несколько китайских деревушек. В одной из них, в здании заброшенного завода по производству китайской водки ханшин, и жила в первое время только что прибывшая партия строителей. Этимология названия города до сих пор вызывает споры, однако все сходятся на том, что слово не китайское. Кто-то считает, что название было дано в память о небольшой деревушке Хао-бин, другие расшифровывают его как «высокий берег», «красивая могила», кто-то ищет корни в монгольском («баранья лопатка»). Как бы то ни было, жители Харбина всегда произносили это слово по-своему, с ударением на последний слог, «в ХарбинЕ». И, как и другие жители Желтороссии, они говорили непривычное для современного русского уха «в ПекинЕ».
Здесь, на топких болотах, русские инженеры воплотили смелый проект — построили огромный административный центр Желтороссии с широкими проспектами, большими площадями, церквями, больницами, школами, банками, училищами, жилыми домами для служащих и рабочих дороги, парками, набережными и бульварами. Делился город на 3 части: Старый Харбин (исторический центр, быстро потерявший значение), Новый Город (административно-чиновничий район) и Пристань (торгово-промышленно-ремесленный район). Новый Город был строгим русским имперским районом, с центральным отоплением, водопроводом, широкими бульварами и особняками. Пристань же была его полной противоположностью: здесь шла зачастую стихийная неконтролируемая застройка, а русские и китайские ремесленники жили бок о бок. Во всём своём многообразии город развивался фантастически быстро: со всех концов Империи сюда хлынул капитал, увидев новую точку экономического роста. Сюда ехали инженеры, врачи, торговцы, лингвисты, учителя, военные, писатели, журналисты, коммерсанты, биржевики и многие, многие другие. Всех их влекли высокие зарплаты, низкая стоимость жизни и перспективы побыть первооткрывателями в этих диких землях. Как на дрожжах росло и китайское население города — Маньчжурия, бывшая бедным и депрессивным регионом, впервые зажила по-новому — зажиточно, сыто и с надеждой на будущее. В 1898 году здесь заложили первый барак. В 1899 году в Харбине проживали 19 000 человек. В 1903 — уже 45 000, из них 28 000 — китайцы. Управляющим КВЖД был генерал-лейтенант Дмитрий Хорват, запомнившийся всем как человек исключительных личных и управленческих качеств. Харбин, а также всю бурно развивающуюся зону отчуждения КВЖД называли в его честь «счастливой хорватией».
Дмитрий Хорват, управляющий КВЖД
Таким образом, Российская Империя проводила комплексную политику по освоению своего Дальнего Востока. Строилась логистическая цепочка. Строились транспортный, торговый и военный хаб. На Дальний Восток массово переселялись малоросские крестьяне, за счёт чего улучшалась демография региона. Желтороссия наполнялась русским населением и капиталом, создавая предпосылки для мягкой аннексии территории. А потом случились война с Японией и революция.
От войны до чумы
начале XX века экспансия России сильно обеспокоила Японию, претендовавшую на гегемонию в регионе. Особенно разъярила японских милитаристов передача России Ляодунского полуострова и появление городов Дальний и Порт-Артур. Стало ясно, что дело идёт к войне. Уже в 1903 году разведка докладывала Николаю II, что японцы готовы к атаке и ищут казус-белли. В результате японцы напали без предупреждения и повода. По итогам войны, несмотря на героическую оборону Порт-Артура и жертвенную гибель флота, Россия потеряла Ляодунский полуостров, Южный Сахалин и практически всю южную ветку КВЖД — Южно-маньчжурскую железную дорогу. И хотя в 1907 году остатки русской ЮМЖД и японской её части были вновь соединены, в виду потери Дальнего и Порт-Артура, городов, чьё население на момент их оставления превышало население Благовещенска, Хабаровска и Владивостока, этот важнейший участок дороги утратил своё стратегическое значение. Генерал-лейтенант и по совместительству писатель Александр Васильевич Верещагин писал в 1903 году о потерянном участке КВЖД так:
«От Харбина до Порт-Артура дорога значительно лучше. Станции каменные. Жаль только, что буфеты рассчитаны на малое количество посетителей. В них всегда такая давка, что пошевельнуться негде […] Чем ближе подъезжаем к Порт-Артуру, тем красивее и роскошнее выглядит наша дорога. На некоторых станциях дома походят на маленькие палаццо заграничных богачей, — так красиво и солидно выстроены. Почти от самого Харбина, вплоть до Артура, окрестности дороги представляют сплошные возделанные поля и огороды. Земля идеально обработана. Борозды проведены, точно по циркулю. Ну, залюбуешься. Китайцы — удивительные землепашцы».
Поражение в войне привело и к иному восприятию всей концепции Желтороссии. Если в середине XIX века территория рассматривалась через призму обычной колонизации, то с его конца в размышлениях современников, как западных, так и русских, начала формироваться идея о китайской угрозе, огромных ордах азиатов, которые захлестнут российский Дальний Восток и Сибирь. Война с Японией лишь подхлестнула эти страхи. Как видим, прошло 100 лет, а теория популярна и сейчас.
Так, в 1900 году военный министр Куропаткин, опасавшийся дальнейшей экспансии России на восток, писал в рапорте царю:
«Страшно представить, чем станет Россия, раны, которые будут ей нанесены, потоки крови, которые потекут, огромные суммы, которые будут растрачены, если мы примем еще 400 миллионов китайцев или 300 миллионов индусов».
Уже тогда, 100 лет назад, Куропаткин использовал термины «жёлтая опасность», «жёлтое цунами». Член массовой черносотенной организации «Союз русского народа» Ухтюбижский в 1913 году опасался Японии, чьей целью, по его словам, было «внедрение желтой культуры во всем мире под японским началом». Другие деятели призывали к продолжению оперативной колонизации Дальнего Востока, невзирая на провал с Ляодунским полуостровом. Их противники предлагали сдать всю территорию в концессию Китаю или США.
Особенно оригинальной была концепция исследователя И.С. Левитова. Он предлагал создать за Байкалом некое русско-китайское государство, которое бы остановило предполагаемые жёлтые орды, грозившие западной цивилизации:
«Под Желтороссией я понимаю пространство, в котором русский элемент смешивается с желтой расой, особенно то, которое простирается от Байкала к Тихому океану. Это пространство как бы изолировано от России и имеет с ней нечто общее […] Это пространство нельзя называть Россией в строгом смысле слова […] Это в большей степени желтая Россия. У нас есть белая Россия, малая Россия и т.д., почему бы не быть желтой России?»
И тем не менее, пока в материковой России шло переосмысление Желтороссии, с 1905 по 1917 гг. КВЖД продолжала развиваться, рос как грузооборот и пассажирооборот дороги, так и прибыльность грузоперевозок, выросшая за приведённые годы на 60%.
Быстро росло и население. Так, в 1912 году в Маньчжурии было уже 70 000 русских. В 1917 году в одном только Харбине жили уже свыше 100 000 человек, из них свыше 40 000 русских. КВЖД располагала, помимо инфраструктуры, 370 паровозами, 2700 товарными и 900 пассажирскими вагонами, 20 пароходами. Это была огромная компания, корпорация-государство, не знавшее бед. Лишь в 1910 году случилось несчастье: на Харбин обрушилась азиатская легочная чума, в городе ввели карантин, на его пике приходилось сжигать по 3500 трупов в день. Лишь самоотверженная работа русских медиков и эпидемиологов остановила распространение смертельно опасной болезни. Но испытания для КВЖД и Харбина только начинались. В 1917 году рухнула Империя.
Поезд КВЖД. 1/3
Поезд КВЖД. 2/3
Поезд КВЖД. 3/3
Последний русский город
Гражданской войне Дальний Восток пал последним, пережив интервенцию, смену правительств, государственных образований и даже украинских самостийников, задумавших построить перемогу в Приморье, полагаясь на большое количество крестьян, перебравшихся сюда из Малороссии. Последние белые части покинули эту территорию в 1922-1923 годах, и единственным де-факто свободным городом Российской Империи остался Харбин.
После падения царского правительства на КВЖД установилось троевластие: генерал Хорват, управляющий дорогой, «Комитет общественных организаций», представлявший местную буржуазию, и Совет рабочих и солдатских депутатов, возглавлявшийся Мартемьяном Рютиным, меньшевиком, перековавшимся в большевики. В своём дневнике Хорват описывал все происходившие с городом события, например, о революционерах он писал так:
«После хождения в течение нескольких дней по улицам Харбина со знаменами, плакатами и пением Марсельезы, своего революционеры придумать ничего не могли, революционеры приступили к укреплению нового революционного строя. Деятельность исполнительного комитета их не удовлетворила. Они его считали недостаточно революционным […] один из членов этого комитета, Рютин, не выходя из состава исполнительного комитета, образовал параллельно другой революционный орган: „совет рабочих и солдатских депутатов“. Во главе этого органа оказался тот же прапорщик дружины Рютин. Ему удалось взбунтовать свою дружину, последняя арестовала своего командира […] Командиром дружины был избран революционными элементами подполковник, уволенный в мирное время со службы по болезни, как лишившийся возможности продолжить службу вследствие прогрессивного паралича. Он был принят на службу во время войны вследствие недостатка офицеров. Этого человека, потерявшего вследствие болезни волю и рассудок, можно было подбить на что угодно […] В большинстве случаев революционные деятели были ничтожествами, обладавшими, однако, для революционного вожака одним незаменимым качеством — это ни над чем не задумываться, ни перед чем не останавливаться и рубить сплеча».
Вот это воспоминание особенно красочно говорит о характере революции:
«Среди различных требований было одно очень оригинальное, ко мне явился депутат с просьбой организовать союз бывших каторжников, выпущенных Временным правительством из правительственных тюрем. Несколько удивленный подобным ходатайством, я спросил: „каковы же задачи этого союза, не организация ли грабежей?“ На это бывший убийца вынимает из кармана и дает мне письмо. Оказывается, что это собственноручное письмо министра юстиции Переверзева, которым разрешается образование союза бывших каторжан, и заявляет: „я собственно и в вашем разрешении не нуждаюсь, я только пришел поставить вас в известность об открытии действий союза“. Такие же депутации осаждали и непосредственных начальников учреждений и отделов […] Революция приняла вид какого-то торга или, вернее, вымогательства денег, и все, что оказывало противодействие этому вымогательству, отметалось с дороги. Государственный аппарат и дело разваливались, все покрылось грязью, помещения засыпали шелухой семечек, грязь въелась во все, не исключая и души народной».
В декабре 1917 года Совет, выполняя указания петербургских большевиков, попытался отстранить Хорвата от власти. Взамен тот запросил поддержки от китайцев — в Харбин и по всей полосе отчуждения была введена китайская армия, большевики во главе с Рютиным были высланы из Маньчжурии (часть за это была расстреляна «соратниками»), а Хорват стал Временным Правителем Желтороссии. Далее события развивались стремительно, власть здесь менялась несколько раз за несколько лет. Китайцы не признавали советского правительства до 1920 года, и здесь продолжали действовать царские порядки, гарантировавшиеся китайской армией. В 1918 году Хорват решил присягнуть Временному Сибирскому правительству, а позже — Колчаку. В 1920 году большевикам удалось-таки взять власть в свои руки и отстранить Хорвата давлением на китайцев. Хорват, которому китайцы при жизни поставили памятник за добрососедство, был вынужден уехать в Пекин, где и прожил до смерти, помогая русским эмигрантам. Китайцы, в свою очередь, договорились о совместном владении дорогой с большевиками и объявили о том, что будут самостоятельно контролировать дорогу, пока в России не появится стабильная власть. В 1921-22 годах на востоке России существовала буферная советская Дальневосточная республика, которая считала КВЖД своей епархией и вела переговоры о её статусе с китайскими властями. Наконец, в 1924 году был подписан договор о совместном управлении КВЖД Китаем и СССР. В этом же году в Харбине насчитывалось уже около 100 000 русских жителей, а во всей Желтороссии, по разным данным, от 200 до 400 000 человек.
Сложилась уникальная ситуация. В городе существовали параллельно 2 России — царская и советская. Управляющий дороги теперь был советский представитель Иванов, присутствовали и идеологически заряженные большевики, солдаты, рабочие и крестьяне, но большая часть города по-прежнему жила ментально в Российской Империи. Город был полон эмигрантов из материковой России, сюда бежали остатки войск из Великого Сибирского Ледяного похода генерала Каппеля, чей гроб был доставлен в Харбин и захоронен у местной Иверской церкви. Сюда бежали из последнего осколка Империи на Дальнем Востоке — «Чёрного буфера», небольшого независимого белого государственного образования, просуществовавшего до 1922 года. Бежали и из Москвы и Петербурга, из Хабаровска и Владивостока, бежали из СССР через Благовещенск вплоть до 1940 года. В Желтороссии ходило несколько русских валют, от царских золотых рублей до хорватских «харбинских» рублей и советских червонцев. В общем, на территории с де-юре советской властью и советскими гос. органами и учреждениями вполне свободно укрывались партизаны, устраивавшие периодические набеги на коммунистов на Дальнем Востоке. В Харбине никто не рушил церкви, повсюду виднелись купола 22 существовавших здесь храмов, соблюдались русские традиции, отмечались церковные праздники. Выходцы из России основали здесь экономико-юридический факультет, а также политехнический колледж, который до сих пор входит в десятку лучших в Китае. Разительно отличались и женщины: в отличие от Советской России, здесь не забыли о понятиях «мода» и «косметика» и, даже если жили бедно, харбинки выглядели весьма эффектно. Кипела культурная жизнь: со всего света приезжали сюда бежавшие из России певцы и музыканты, а на концертах многие жители не могли сдержать слёз, оплакивая потерянную страну.
Архивные фото Харбина. 1/6
Архивные фото Харбина. 2/6
Архивные фото Харбина. 3/6
Архивные фото Харбина. 4/6
Архивные фото Харбина. 5/6
Архивные фото Харбина. 6/6
О многоголосице политических сил и мнений, царившей в Харбине в ту пору, хорошо свидетельствуют мемуары Ивана Иннокентьевича Серебренникова, министра снабжения в правительстве Колчака:
«Эмиграция принесла с собою в Харбин много интеллигентных сил. Можно сказать, что никогда за все время своего существования Харбин не видел у себя такого обилия высококвалифицированной интеллигенции. Это должно было сказаться позже на культурном развитии города. Выбросила сюда русская революция и несколько даровитых журналистов, к числу которых должен быть отнесен в первую очередь проф. Устрялов. Бывший не так еще давно, как я упоминал ранее, горячим идеологом диктатуры адмирала Колчака, он, с прибытием в Харбин, устроился сотрудником в местной полубольшевистской газете „Новости жизни“, где начал печатание своих нашумевших статей в защиту советской власти. Эта власть, по мнению профессора, выполняет чисто русские национальные задачи, собирает единую Россию наподобие Ивана Калиты в старину и поэтому заслуживает теперь всяческой поддержки. Его полная „смена вех“ и выдвинутое им историко-философское объяснение судеб русской революции создали постепенно проф. Устрялову громкое имя далеко за пределами Харбина и нашли милостиво-терпимый отклик и признание даже в самой Москве. Можно было не соглашаться с этой причудливой теорией Устрялова, даже возмущаться ею, но нельзя было не признать, что все газетные статьи его на эту тему в то время были талантливо и ярко написаны. Объективно же устряловский националистический шовинизм, сплетенный воедино с интернациональным коммунистическим распутством Москвы, устраивал профессора недурно практически: он не совсем отрывался от русской эмиграции Харбина и в то же время находил признание у большевиков, что давало ему возможность, если можно так выразиться, денежно стричь обе стороны, наподобие того ласкового теляти, который сразу двух маток сосет».
И ещё два наблюдения, о населении и настроениях в эмигрантской среде:
«Население Харбина — разноплеменное и разноязычное. Если взять Харбин с Фуцзядянем (китайский пригород. — прим.) вместе, то преобладающим населением города окажутся китайцы. За ними следуют русские. В 1920 году русское население составляли как местные старожилы края или вообще люди, достаточно здесь пообжившиеся, так и вновь нахлынувшие сюда беженцы и эмигранты. В результате, кажется, не было ни одной губернии или области прежней России, которые не имели бы своих представителей в населении Харбина. Достаточно полно были представлены здесь и племенные группировки. Особенно много было евреев. […] Мне казалось, что харбинские евреи очень любят свой Харбин, примерно наподобие того, как прежде одесские евреи любили свою Одессу. Недаром же сложилась здесь еврейская поговорка: „Одесса — мама, Харбин — папа“!»
«Я как-то беседовал с одним видным сановником царского времени, носившим иностранную фамилию, и он сказал мне, между прочим: — Мои предки были французы, гугеноты, и им в свое время пришлось бежать из Франции и кочевать затем по государствам Европы. Из Швеции они переселились в Россию. А теперь мне пришлось бежать из России в Китай. Подумайте только, мы бегаем уже несколько сот лет! Невольно я подумал при этом: „Не окажутся ли многие из нас и наши потомки такими же гугенотами…“»
Вероятно, всему этому пришёл бы конец достаточно быстро, если бы советские деятели не начали слишком усиленно диктовать китайцам свои условия. Сперва началась чистка на дороге — всех, замеченных в симпатиях к белым, увольняли, в результате КВЖД теряла квалифицированный персонал, что не нравилось китайцам. Затем ввели правило, что работники дороги должны быть либо советского, либо китайского гражданства. Многие сохранили гражданство Российской Империи принципиально и остались апатридами, другие же стали, как говорили местные жители, «совами» (советскими) или «китами» (китайцами). «Сов» называли ещё и редисками: внешне «красные», внутри «белые». В 1925 году между советскими и китайцами возник денежный конфликт: за провоз военных грузов и войск китайцы не платили, СССР решил отказать в эксплуатации дороги китайской армии. Китайцы, в свою очередь, начали захватывать куски дороги и взяли в плен управляющего дороги Иванова. В общем, слово за слово, всё вылилось в полноценную войну между СССР и Китаем, закончившуюся лишь в конце 1929 года. А пока советские и китайские воевали, харбинцы могли относительно спокойно наслаждаться жизнью в последнем русском городе.
По мирному договору 1929 года на КВЖД восстанавливался статус-кво с совместным управлением дорогой Китаем и СССР. А уже через полтора года пришли японцы и Харбин оказался в новом государстве.
Под красным солнцем
понские империалисты не раз вторгались в Китай и неоднократно присматривались к Маньчжурии. В 1931 году японские войска заняли эту территорию вместе с КВЖД и Харбином и провозгласили здесь марионеточное Государство Маньчжурия, или Маньчжоу-го. Его правителем японцы сделали Пу И, последнего императора китайской династии Цин, так что формально это было независимое китайское государство под японским протекторатом. Следующие 14 лет жители Харбина жили в Японии, вплоть до августа 1945 года.
При японцах Харбин сильно изменился. К русскому населению относились достаточно уважительно, пытались, впрочем, ввести некоторые чуждые русским традиции, но, встретив дружный отпор населения, отказались от подобных планов. Но город стал стремительно японизироваться, как в плане архитектуры, так и в плане местного населения. Тем не менее, по мнению ряда исследователей и современников, при японцах русским стало жить легче: например, была обуздана китайская оргпреступность, а число православных храмов выросло в 3 раза. При японцах в Харбине расцвела и Российская фашистская партия (ВФП — Всероссийская фашистская партия), крупнейшая эмигрантская политическая партия на Дальнем Востоке, разросшаяся до нескольких десятков тысяч человек в 18 странах, в чьей идеологии лежал итальянский фашизм и русский национализм. Эта структура проводила достаточно активную антикоммунистическую борьбу и забрасывала группы боевиков-смертников на территорию СССР.
Крепче бей, наш Русский молот,
И рази, как Божий гром…
Пусть падёт, во прах расколот,
Сатанинский совнарком.
(из гимна ВФП)
Многим русским оставалось жить здесь всего 5 лет. Советский Союз начал раздумывать о продаже КВЖД. Выбора особого не было: территория дороги и так де-факто принадлежала японцам. Дипломаты тянули, сколько смогли, но спустя несколько лет, в 1936 году, КВЖД была продана Маньчжоу-го. Русские работники дороги, обладатели советских паспортов, советские специалисты на КВЖД да и любые жители Харбина, до которых могли дотянуться коммунисты, подлежали репатриации. В один день их посадили в поезда и массово начали вывозить на совершенно изменившуюся родину, в течение нескольких месяцев из Харбина уходили 104 эшелона с репатриантами. Кого-то вывезли прямо в голое поле — поднимать целину (в ходе работы над статьёй попались воспоминания эмигрантов, которых высадили в чистом поле с поезда вместе с роялем и сказали рыть землянки, где они будут жить). Кто-то осел на железных дорогах и заводах СССР.
Подписание договора о продаже КВЖД
Несчастных людей ждало следующее испытание. В СССР случился 1937 год. Харбинцы были признаны антинародным элементом и репрессированы. Николай Ежов, организатор и исполнитель сталинских репрессий, издал оперативный приказ о харбинцах, по которому абсолютное большинство вернувшихся подлежало репрессиям, существенная их часть — расстрелам.
Николай Ежов
Точные цифры невозможно установить до сих пор из-за закрытых архивов, по разным оценкам, было репрессировано от 25 до 50 000 человек, из них от 10 до 30 000 — расстреляны. На фоне происходившего в стране приказ не был чем-то особенным, но для понимания чудовищности событий стоит привести его целиком.
Оперативный приказ Народного Комиссара внутренних дел Союза ССР
г. Москва, 20 сентября 1937 г., № 00593
Органами НКВД учтено до 25 000 человек, так называемых «харбинцев» (бывшие служащие Китайско-Восточной железной дороги и реэмигранты из Маньчжоу-го), осевших на железнодорожном транспорте и в промышленности Союза.
Учетные агентурно-оперативные материалы показывают, что выехавшие в СССР харбинцы в подавляющем большинстве состоят из бывших белых офицеров, полицейских, жандармов, участников различных эмигрантских шпионско-фашистских организаций и т.п. В подавляющем большинстве они являются агентурой японской разведки, которая на протяжении ряда лет направляла их в Советский Союз для террористической, диверсионной и шпионской деятельности.
Доказательством этого могут служить также и следственные материалы. Например, на железнодорожном транспорте и промышленности за последний год репрессировано за активную террористическую и диверсионно-шпионскую деятельность до 4500 харбинцев. Следствие по их делам вскрывает тщательно подготовленную и планомерно выполнявшуюся работу японской разведки по организации на территории Советского Союза диверсионно-шпионских баз из числа харбинцев.
Рассылая при настоящем приказе закрытое письмо о террористической, диверсионной и шпионской деятельности японской агентуры из харбинцев, в целях разгрома насажденных на транспорте и в промышленности СССР шпионских кадров из харбинцев
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. С 1 -го октября 1937 года приступить к широкой операции по ликвидации диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности.
2. Аресту подлежат все харбинцы:
а) изобличенные и подозреваемые в террористической, диверсионной, шпионской и вредительской деятельности;
б) бывшие белые, реэмигранты, как эмигрировавшие в годы гражданской войны, так и военнослужащие разных белых формирований;
в) бывшие члены антисоветских политических партий (эсеры, меньшевики и др.);
г) участники троцкистских и правых формирований, а также все харбинцы, связанные с деятельностью этих антисоветских формирований;
д) участники разных эмигрантских фашистских организаций («Российский общевоинский союз», «Союз казачьих станиц», «Союз мушкетеров», «Желтый Союз», «Черное кольцо», «Христианский союз молодых людей», «Русское студенческое общество», «Братство русской правды», «Трудовая крестьянская партия» и т.п.);
е) служившие в китайской полиции и войсках как до захвата Маньчжурии японцами, так и после образования Маньчжоу-го;
ж) служившие в иностранных фирмах, прежде всего японских, а так же белогвардейских (фирма Чурина и др.);
з) окончившие в Харбине известные курсы «Интернационал», «Славия», «Прага»;
и) владельцы и совладельцы различных предприятий в Харбине (рестораны, гостиницы, гаражи и проч.);
к) нелегально въехавшие в СССР без установленных по закону советских документов;
л) принявшие китайское подданство, а затем переходившие в советское гражданство;
м) бывшие контрабандисты, уголовники, торговцы опиумом, морфием и т.п.;
н) участники контрреволюционных сектантских группировок.
3. Аресты произвести в две очереди:
а) в первую очередь арестовать всех харбинцев, работающих в НКВД, служащих в Красной армии, на железнодорожном и водном транспорте, в гражданском и воздушном флоте, на военных заводах, в оборонных цехах других заводов, в электросиловом хозяйстве, всех промпредприятий, на газовых и нефтеперегонных заводах, в химической промышленности;
б) во вторую очередь — всех остальных харбинцев, работающих в советских учреждениях, совхозах, колхозах и проч.
4. Харбинцев, не подпавших под перечисленные в пункте втором категории, независимо от наличия компрометирующих данных, немедленно удалить из железнодорожного, водного и воздушного транспорта, а также из промышленных предприятий, приняв одновременно меры к недопущению впредь на эти объекты.
5. Следствие по делам арестованных харбинцев развернуть с таким расчетом, чтобы в кратчайший срок полностью разоблачить всех участников диверсионно-шпионских и террористических организаций и групп.
Выявляемую в процессе следствия харбинцев новую сеть шпионов, вредителей и диверсантов — немедленно арестовывать.
6. Всех арестованных харбинцев разбить на две категории:
а) к первой категории — отнести всех харбинцев, изобличенных в диверсионно-шпионской, террористической, вредительской и антисоветской деятельности, которые подлежат расстрелу;
б) ко второй категории — всех остальных, менее активных харбинцев, подлежащих заключению в тюрьмы и лагеря, сроком от 8 до 10 лет.
7. На харбинцев, отнесенных в процессе следствия к первой и ко второй категории — ежедекадно составлять альбом (отдельная справка на каждого арестованного), с конкретным изложением следственных и агентурных материалов, определяющих степень виновности арестованных.
Альбом направлять в НКВД СССР на утверждение. Отнесение арестованных харбинцев к 1-й и 2-й категориям производится на основании агентурных и следственных данных — Народным Комиссариатом Внутренних Дел республики — начальником УНКВД области или края, начальником ДТОГУГБ НКВД совместно с соответствующим прокурором республики, области, края, дороги.
8. После утверждения списков НКВД СССР и прокурором Союза приговор приводить в исполнение немедленно.
9. Освобождение из тюрем и лагерей ранее осужденных харбинцев, отбывавших наказание за шпионаж, диверсию и вредительство — прекратить.
На этих лиц представить материалы для рассмотрения на Особом совещании НКВД СССР.
1. Операцию по харбинцам использовать для приобретения квалифицированной агентуры, приняв меры к недопущению в секретный аппарат двойников.
2. Операцию закончить к 25 декабря 1937 года.
3. В отношении семей репрессированных харбинцев руководствоваться моим приказом № 00486 от 15 августа 1937 года.
4. О ходе операции доносить мне по телеграфу каждые пять дней (5, 10, 15, 20, 25 и 30 числа каждого месяца).
Народный Комиссар Внутренних Дел СССР
Генеральный Комиссар Государственной безопасности ЕЖОВ
Обложка японского фильма «Мой Соловей»
В общем, даже если не расстреляли, но был когда-то меньшевиком, — добро пожаловать в лагерь на 10 лет. Был свой ресторан — в лагерь на 10 лет. Вернулся на родину без советского паспорта — в лагерь на 10 лет. Просто работал кассиром на фирме белого эмигранта — в лагерь. Не попал в список под лагерь — всё равно будь уволенным с работы. Успел жениться или приехал с женой — жена тоже поедет в лагерь (по упоминаемому в тексте приказу № 00486 от 15 августа 1937 года). Тем, кто смог остаться в Харбине, сильно повезло.
Японское присутствие оставило в Желтороссии ряд важных памятников культуры. Так, в 1943 году японцы сняли пропагандистский фильм о дружбе японцев и русских Маньчжурии, увековечивший русский Харбин, — «Мой Соловей». Фильм повествует о русском оперном певце Панине, жителе Харбина, усыновившем японку Марико.
На фоне истории их отношений идут войны, революция, создание Маньчжоу-го, а весь фильм является одной большой одой опере и классической музыке. Фильм долго находился в производстве, превысил бюджет и так и не вышел на экран, есть версия, что из-за боязни вызвать недовольство советской стороны. Лишь в 1984 году была обнаружена плёнка с копией фильма и состоялся его премьерный показ.
Но и японское присутствие подходило к концу. Последовавшие события окончательно уничтожили русский Харбин и какие бы то ни было надежды на возрождение Желтороссии.
«Мой Соловей», фрагмент
Советский реванш, конец проекта
лизость к СССР, регулярно проводящему репрессии, Вторая мировая война и спад экономики побудили многих русских харбинцев искать лучшей жизни. Русское население вымывалось и замещалось китайцами и японцами, впрочем, русскость города ещё чувствовалась повсюду: в церквях, вывесках, издающихся эмигрантских газетах и журналах, например, выдающемся «Рубеже».
1936 год в СМИ СССР и Харбина
С началом Второй мировой войны испортились отношения между русскими и японцами. В эмигрантской среде стали царить антигерманские и антияпонские настроения, росла поддержка СССР, политические разногласия и даже репрессии были забыты. Японцы, в свою очередь, запретили ВФП, развернули кампанию террора против русского населения, а в 1944 году даже бросали харбинцев в лагерь, где испытывали на них бактериологическое оружие. Когда СССР объявил войну Японии, русские харбинцы восприняли это событие как праздник. 19 августа 1945 года Харбин взял советский десант. Тремя днями позже, 22 августа, советская армия вернула Порт-Артур. В конце августа вся Маньчжурия была свободна. На военном параде в честь освобождения города собралось до половины населения уже семисоттысячного Харбина. И горячее всех радовались русские его жители. Но всё было зря. Вслед за армейскими частями в город зашли части СМЕРШ. Опять начались репрессии (так, есть случай, когда было вменено «вредительство в колхозах» человеку, родившемуся в Харбине), аресты (не менее 8-11 000 человек), были закрыты местные русские СМИ, с русских предприятий вывозилось оборудование в СССР. Отдельно стоит сказать о встрече русской интеллигенции, куда советские представители пригласили местную русскоязычную элиту. Все эти люди зашли в арендованный для встречи клуб — и исчезли навсегда, ходили слухи, что их вывезли поездом прямо в концлагерь.
Парад победы в Харбине. 1/3
Парад победы в Харбине. 2/3
Парад победы в Харбине. 3/3
Советский комендант города генерал-майор Скворцов вспоминал:
«Когда я 20 августа 1945 года попал в Харбин, у меня было впечатление, что я внезапно оказался в прошлом. По улицам раскатывали бородатые извозчики в поддевках, пробегали стайки смешливых гимназисток, господа приподнимали котелки, здороваясь друг с другом, а попы в черных рясах степенно крестились на купола церквей».
Стоит отметить, что и солдаты, и местные жители прекрасно понимали, кто есть кто. Между обычными военными и русскими харбинцами установились дружеские отношения. И те, и другие видели, что творит СМЕРШ, и чётко отделяли освободительные войска и посланников тоталитарного режима. Так, сохранились свидетельства дружеского общения между советским маршалом Малиновским и харбинским архиепископом Нестором. И сколько политруки ни пытались ограничить общение советских солдат и «белых бандитов», контакты имели массовый характер. Когда в 1946 году СССР принял решение вывести войска из Харбина и передать его китайцам, это стало шоком для города.
Вскоре, в 1950 году, Китаю подарили КВЖД, в 1955 войска оставили Дальний и Порт-Артур. История Желтороссии подходила к концу. Русские Харбина были окончательно подавлены и уничтожены бесконечными испытаниями и репрессиями, большинство предпочло эмигрировать — кто в СССР (в 1952 году была проведена вторая волна репатриации), кто в Австралию (большая община численностью до 20 000 человек), кто в Голливуд, Европу, Латинскую Америку. Оставшимся китайцы создали административные преграды для работы — и поток уезжающих ещё больше увеличился. Позднее китайские коммунисты уничтожили часть церквей, могилу Каппеля, снесли многие русские постройки, построили на месте кладбища с десятками тысяч русских могил парк. К середине 60-х Харбин стал полностью китайским городом.
Репортаж об австралийских харбинцах, приехавших в родной город
Сейчас Харбин, Порт-Артур, Дальний, зона отчуждения КВЖД — стопроцентно китайские территории. Желтороссия ушла навсегда и остаётся с нами лишь в архивной хронике, научных исследованиях, воспоминаниях эмигрантов, работе энтузиастов, обнаруживших и перезахоронивших в 2007 году прах Каппеля, да разбросанных по городам Маньчжурии русским особнякам, церквям и вокзалам. Сотни тысяч русских, проживавших в Желтороссии в середине двадцатых годов, вполне могли бы образовать как минимум крупную русскую автономию или марионеточное русское государство на этих территориях, даже на фоне стремительно растущего китайского населения. Но всё это было потеряно абсолютно бездарно, подарено или уничтожено, а огромное русское население, состоявшее из учёных, инженеров, бизнесменов и людей культуры, было либо репрессировано, либо вынуждено покинуть русский город Харбин. СССР собственными руками уничтожил огромный русский анклав в Желтороссии.
В конце документального фильма «Русские без России — Русский Харбин» Ефросиния Никифорова, одна из последних живых русских харбинок, спрашивает: «Всё идёт под корешок, чтобы ничего не осталось русского… что русские были захватчики… спрашивается, что же мы захватили? Дорожку построили? Построили. Отдать отдали? Отдали. Ну разве это захватчики были?» Опустив размышления о том, что изначально Маньчжурию планировалось мирно аннексировать, захватить, то есть, мягко говоря, рассказчица не совсем права, можно сказать вот что. Русские будут до бесконечности задавать этот вопрос, пока не поймут, что действовать можно и нужно только в интересах собственного народа. Можно сколько угодно списывать долги, давать кредиты, дарить оружие, помогать братским народам, проводить коренизацию, строить школы, посылать МЧС на помощь, бороться с великорусским шовинизмом и национализмом и строить коммунизм для всех народов земли. А потом смотреть, как вчерашние братушки ненавидят русских, выгоняют русских, кидаются фаерами в русских, режут русских, бомбят русских. Мы обречены задавать этот вопрос снова и снова, пока каждый русский не впитает с молоком матери, что каждый подаренный просто так чужим народам рубль — ключ к будущему национальному унижению, деньги, выброшенные в пустоту. Начать наконец-то тратить деньги на себя и спрашивать со всех долги, всегда возвращаясь за своим золотом, — маленький, но важный кирпичик в фундамент светлого будущего России, о котором мы все мечтаем.
Осколки Желтороссии. 1/3
Осколки Желтороссии. 2/3
Осколки Желтороссии. 3/3
Есть у этой истории и параллели с настоящим. 23 декабря 2014 года Госдума приняла закон о ТОРах, территориях опережающего развития, которые будут создаваться прежде всего на Дальнем Востоке страны. Закон позволяет, по сути, создавать в России особые территории, где будет сильно ограничено как действие национального законодательства, так и власть официальных гос. органов, а реальными игроками станут «управляющие компании» ТОРов, которыми могут быть иностранные резиденты. Похоже, что 100 лет спустя уже китайцы готовят проект по созданию «Желтороссии», а идеи Левитова снова становятся актуальными.
1/4
2/4
3/4
4/4
Дополнительные материалы
Воспоминания из архива генерал-лейтенанта Хорвата: часть 1 и часть 2
Мемуары Ивана Иннокентьевича Серебренникова о жизни эмигранта в Харбине
Фильм «Русские без России — Русский Харбин» (с малоприятным рассказчиком, но интересным содержанием)
Фильм о КВЖД киностудии БАМ, с большим количеством архивных кадров
Документальный фильм о русских эмигрантах, снятый эмигрантским телеканалом в Канаде: часть 1 и часть 2, в части 1 представлена беседа с невесткой генерала Хорвата
Генеалогический форум с огромным собранием исторических материалов и фотографий Харбина и его жителей
ЖЖ с большим количеством исторических фотографий
Виртуальные экскурсии по Харбину
i>
