В XX веке в мире сложилась своеобразная святая коммунистическая троица — Ленин, Сталин и Мао Цзэдун. Три самых влиятельных коммунистических диктатора в мире. Трое самых могущественных. Причем Мао, безусловно, самый популярный в западном мире коммунистический лидер. Если учение Ленина давно забыто, а Сталина за пределами бывшего СССР никто не любит, то маоисты до сих пор встречаются в среде прогрессивной левой западной интеллигенции и богемы. В восточной части света можно даже встретить маоистских партизан, которые до сих пор бегают в джунглях Индии и Филиппин.
Прежде чем перейти к личности Мао, надо сделать некоторые пояснения относительно Китая начала прошлого столетия, чтобы были понятны сложившиеся расклады. К началу века Китаем управлял конгломерат европейских держав, включая Россию. Все китайские лидеры были под плотным колпаком у европейских товарищей. Доходило до смешного: когда молодой Сунь Ятсен (будущий Отец Нации) приехал в Британию собирать деньги на восстание против монархии, он был арестован китайцами, после чего премьер-министр Британии маркиз Солсбери лично потребовал от китайцев немедленно освободить его.
Сунь Ятсен, официально считающийся Отцом Нации и в современном Китае, стал создателем партии Гоминьдан, которая фактически управляла страной до прихода коммунистов, и до сих пор управляет Тайванем. Ятсен был нетипичным китайцем — он учился в англоязычных школах, изучал европейскую культуру и вообще являлся западником во всех смыслах этого слова. После падения монархии в Китае он на недолгое время пришел к власти, но потерпел поражение в борьбе с военными и бежал в Японию. Однако свергший его генерал Юань Шикай слегка потерял голову и решил себя короновать императором. После этого его свергли другие военные и в Китае началась эра хаоса. По сути никакого Китая тогда не было. Отдельные территории контролировали гоминьдановцы, другие — автономные полевые командиры. Единственным, с кем западные державы могли иметь дело, был как раз старый знакомый нам Сунь Ятсен, лидер Гоминьдана. После переформатирования карты Европы по итогам Первой мировой западные страны обратили наконец внимание на Китай.
Сунь Ятсен оказался в буквальном смысле окружен иностранными агентами. Советником и «другом» Сунь Ятсена стал агент Коминтерна Михаил Бородин-Грузенберг. До революции он долгое время жил в США, где познакомился с Анной Луизой Стронг — американской журналисткой, которая позднее получила известность как «друг СССР» и «друг Китая». В СССР 1930-х Стронг издавала единственную англоязычную газету, которую редактировал как раз Бородин. Стронг была близко знакома со всеми советскими лидерами, а также со всеми китайскими. С Чжоу Энлаем, который начинал во французской компартии, Стронг дружила. Дама оказалсь настолько влиятельной, что именно ей Мао (еще один друг Стронг) дал знаменитое интервью про «бумажных тигров». Более того, будучи старушкой весьма преклонных лет, Стронг была торжественно принята в хунвейбины (едва ли не единственная иностранка) во время «Культурной революции».
Личным телохранителем Ятсена (и еще одним советником) стал британский агент Морис «Два ствола» Коэн. Биография Коэна полна неистового карнавализма. Он родился в семье польских евреев и в детстве переехал в Лондон. Там Коэн бросил учебу и увлекся боксом, что в итоге привело его в тюрьму за попытку ограбления. Позднее родители отправили его в Канаду. Коэн выступал в шапито и на карнавалах (!), стал карточным шулером и снова попал в тюрьму. Бродяжничая, он сошелся с китайскими рабочими, строившими в Канаде железную дорогу. Позже Коэн был мобилизован для участия в Первой мировой, где его знакомство с китайцами пригодилось: «Два ствола» назначили надсмотрщиком у китайских рабочих-кули; они выполняли функции чернорабочих в канадских железнодорожных войсках. После войны Коэна внедрился в ближайшее окружение Сунь Ятсена как «друг китайского народа». Для этого Коэн свел Ятсена с канадской фирмой, которая помогла ему финансово.
Кличку «Два ствола» он получил за привычку носить два пистолета, сопровождая Сунь Ятсена в его поездках. После смерти Ятсена Коэн не пропал и даже организовывал для гоминьдановцев покупку подлодок, что, конечно, немыслимо, будь Коэн обычным авантюристом. Впрочем, в годы Второй мировой, он вполне официально числился в штате SOE — управления специальных операций, также известного как британский коминтерн; посредством оного англичане кошмарили терактами и диверсиями немцев и японцев по всему Земному шару. Позднее Коэн, ставший к тому моменту генералом китайской армии, попал в плен к японцам и был обменян, после чего завершил активную шпионскую карьеру. Он вернулся в Канаду, где рассказывал друзьям, что является одним из создателей Китая, а те крутили пальцами у виска. Затем Коэн уехал в Англию и оформился советником в «Роллс-Ройс», но после раскола Китая на материковую КНР и Тайвань его услуги неожиданно вновь пригодились благодаря тому, что «Два ствола» сохранял хорошие отношения как с коммунистами, так и с гоминьдановцами.
Коэна пытались использовать как посредника при переговорах, но ничего не вышло. Тем не менее он время от времени посещал старых друзей и гостил у Чжоу Энлая.
Там же, поблизости, крутился «агент всех разведок» Мячин-Яковлев-Стоянович, курировавший вывоз царской семьи в Тобольск.
Сунь Ятсен умер в 1925 году. После него власть в Гоминьдане и отдельных территориях Китая, контролировавшихся партией, взял Чан Кайши. Он также оказался нетипичным китайцем: так, придерживался методизма — протестантского направления христианства, в свое время отпочковавшегося от Англиканской церкви. Чан Кайши поначалу плотно опекался Москвой. Никаких коммунистических убеждений он не разделял, но Москва давала деньги и оружие, поддерживая его стремление объединить Китай в противовес Японии. Военным советником Чана стал будущий советский маршал Блюхер. Сын Чан Кайши — Цзян Цзинго, также известный как Николай Елизаров. Он жил в Москве в семье сестры Ленина Анны Ульяновой-Елизаровой и в честь «приемного отца» взял себе фамилию. Цзинго некоторое время работал в Свердловске на Уралмаше и даже редактировал заводскую газету. В России он нашел жену Фаину Вахреву, которая в 1980-е годы стала первой леди Тайваня.
При помощи Москвы Чан Кайши объединил часть Китая, однако в Кремле фактически хотели чужими руками провернуть операцию по объединению, после чего сделать ставку на коммунистов. Чан Кайши понял это и начал гонения на красных. В ответ на гонения коммунисты создали на небольших территориях Китайскую советскую республику, а японцы в ответ на объединение Китая захватили Манчжурию, где провозгласили марионеточное государство Маньчжоу-Го во главе с последним императором Китая Пу И. А теперь, когда расклады ясны, пора вернуться к герою текста.
Мао родился в достаточно обеспеченной семье в конце 1893 года. В детстве, по его собственным словам, был буддистом. Отец Мао был праведным конфуцианцем и находился в очень плохих отношениях с сыном. Нелюбовь Мао к отцу перекинулась и на всю китайскую классическую культуру и философию, столь важные для конфуцианцев. Отчасти именно ненависть Мао к классической культуре в будущем послужила причиной «культурной революции».
Дополнительным фактором, ухудшавшим отношения отца и сына, стала лень Мао, что неприемлемо для строгих традиций конфуцианства. Мао не желал ни учиться, ни работать. В 13 лет он бросил школу, поскольку ему надоело слушать истории про ненавистную китайскую классическую культуру. Он вернулся домой, но и там отказался помогать отцу в его делах. Когда отец попытался женить его (у китайцев было принято выбирать детям супругов), Мао просто ушел из дома и несколько месяцев прожил у друга. Впрочем, долго так продолжаться не могло, и Мао написал отцу с требованием выслать денег на учебу. Обрадованный родитель, решивший, что сын наконец образумился, заплатил за его обучение. На этот раз Мао учился более прилежно, поскольку в этой школе изучали интеллектуальное наследие западного мира, а не китайские сказки.
Но тут началась Синьхайская революция, в результате которой монархия оказалась свергнута (хотя Пу И не был лишен императорского титула и продолжал оставаться императором — несмотря на республику). Воодушевленный революционным порывом Мао записался в армию, но через несколько месяцев сбежал из нее, поскольку армейские порядки его тяготили. Из армии он вернулся в школу, но бросил через несколько месяцев, поскольку ему и тут не нравились требования к дисциплине. Терпению отца Мао пришел конец, и он поставил сына перед выбором: либо Мао учится, либо катится к черту, и тогда отец прекращает давать ему деньги. Мао выбрал второе и несколько месяцев вел праздную жизнь. Осознав, что работа ему в тягость, он все же решил вернуться к учебе и пошел в педучилище.
Во время учебы там Мао увлекся кантианством и подружился с одним из учителей, который вскоре был переведен в Пекинский университет, куда позвал с собой и Мао, устроив того ассистентом главы библиотеки. Именно там Мао и познакомился с человеком, который определил его дальнейшую судьбу. Это был его непосредственный начальник, возглавлявший библиотеку: Ли Дачжао, один из двух основателей китайской компартии. Здесь надо пояснить, что партией она называлась весьма условно. Первое время после своего создания китайская компартия насчитывала около 50 человек. В первом съезде партии приняли участие всего 13 делегатов. При этом партия в буквальном смысле создавалась Коминтерном. В частности, организацию первого съезда и едва ли не доставку делегатов к месту назначения организовывали голландец Сневлинг-Маринг (который параллельно был членом компартии Индонезии и одним из ее создателей) и агент ГПУ Нейман-Никольский-Берг-Васильев.
На первом же съезде едва не случился раскол. Часть делегатов предлагала использовать опыт большевиков, другая часть настаивала на легальной левой партии. Принимал участие в этом съезде и Мао, которого привел Дачжао. Сам Мао серьезной роли в съезде не играл, и вообще только начинал коммунистическую карьеру. Его взгляды представляли собой смесью анархизма, кантианства и конфуцианства. Дела партии были столь плохи, что отцы-основатели просто пригласили своих друзей.
Не менее забавно и то, что партия провозглашала своей движущей силой пролетариат, по шаблону европейских марксистов. При этом пролетариата в Китае оказалось немногим больше членов компартии. Уже на втором съезде, состоявшемся в следующем году, партия приняла ответственное решение: провести чистку рядов от анархистов. Чтобы понять комичность этого шага, надо знать, что численность китайской компартии тогда не превышала 200 человек.
Мао не принимал участия во втором съезде КПК. На первом съезде ему, как и другим, поручили вербовать в партию рабочих, но Мао эту задачу провалил, и соратники решили отстранить его от участия в съезде как некомпетентного исполнителя.
К третьему съезду Мао подготовился лучше. На съезде была зачитана рекомендация-приказ Коминтерна объединить усилия с Гоминьданом, который еще возглавлял Сунь Ятсен. Хотя у этого объединения имелоь немало противников (Гоминьдан — буржуазные националисты), Мао понял, что, когда тебе не хватает авторитета, во фракционной борьбе надо поддакивать сильнейшему, и активнейшим образом поддержал объединение усилий с Гоминьданом. Победившие на съезде сторонники союза создали ЦК КПК, в который включили и Мао. Так началось его восхождение.
Вскоре, однако, оно прервалось. Мао поручили создать ячейку Гоминьдана, и он даже принял участие в съезде партии, но в итоге работу завалил. Столичные ячейки постоянно ругались друг с другом из-за вражды КПК и Гоминьдана, денег провинциальным ячейкам высылали мало: в таких условиях Мао ничего не смог сделать и был исключен из состава ЦК КПК.
После смерти Сунь Ятсена власть в Гоминьдане захватил Чан Кайши. Несмотря на поддержку из Москвы, он начал репрессии против коммунистов. Был убит наставник Мао — Дачжао. Тем не менее СССР продолжал поддерживать Гоминьдан, поскольку только они могли реализовать задачу объединения Китая. Поддержка по-прежнему оказывалась и КПК, что ужасно раздражало Чан Кайши.
В условиях гонений прошел очередной съезд КПК. Его организацией занимался агент коминтерна Нарендранатх Бхаттачария, более известный как Манабендра Рой. Он был видным агентом, в частности, вместе с былым советником Сунь Ятсена Бородиным-Грузенбергом создал до этого Мексиканскую компартию.
В ответ на действия Чан Кайши коммунисты попытались повернуть против политика его же солдат. Была организована агитация в войсках, результатом чего стало Наньчанское восстание, когда взбунтовались четыре дивизии. Оно было с легкостью подавлено, но уцелевшие в боях бежали с коммунистами в незанятые Гоминьданом районы: у коммунистов появилась своя Красная армия. Руководителем восстания стал Чжоу Энлай — соратник Мао и единственный по степени влияния, кто мог сравниться с Великим Кормчим. Энлай несколько лет прожил во Франции, одеваясь как белый человек — а не в гимнастерки, как Мао. Коммунистом он стал еще во Франции, вступив в китайскую ячейку французской компартии. Энлай слыл западным человеком, едва ли не либералом; именно он занимался международными связями Китая. Он заманивал западных журналистов, чьи статьи потом плодили в европейский университетах восторженных маоистов, встречался с западными политическими лидерами и т.д.
Мао же во время революции пытался поднять крестьянское восстание в одном из отдаленных районов и роль играл, прямо скажем, второстепенную. Тем временем в КПК началась «оптимизация». Основатель партии и ее лидер Чэнь Дусю был отстранен от руководства. В вину ему ставилось соглашательство с Гоминьданом (которое вообще было официальной партийной линией, спущенной из Коминтерна). Дусю создал в КПК свою фракцию, в итоге был изгнан и оттуда, присоединившись к троцкистам.
6-й съезд состоялся в СССР, поскольку в Китае Гоминьдан коммунистов гонял. Мао скрывался в горах и не принимал в нем участия. Организовывал съезд один из советских кураторов КПК Павел Миф-Фортус, также известный под кличкой Джозеф. Руководство партией взял в свои руки Ли Лисань. Однако он оказался весьма радикален и настаивал на всеобщем восстании против Гоминьдана. Хотя на съезде и одобрили в качестве первостепенной задачи свержение Гоминьдана, в СССР на Чан Кайди планы еще имелись. Последнему предстояло сначала объединить Китай, а потом уже его собирались свалить. Поэтому Коминтерн крайне настойчиво рекомендовал не начинать никакого восстания и не вести подрывной работы. Лисань не послушал и начал готовить восстание — тогда Миф-Фортус приехал в Китай и разогнал всех к чертовой матери. Лисаня отстранили, а его линию осудили как левый оппортунизм.
После перехода на ручное управление из Москвы в лидеры партии выбилась т.н. «Группа 28 большевиков» — студентов, некогда учившихся в советской столице. Они полностью ориентировались на Коминтерн и фактически руководили КПК в 1930-е.
Тем временем Мао после неудачи крестьянского восстания занял клочок земли в горной местности провинции Цзянси, где провозгласил Китайскую советскую республику. Одновременно японцы вторглись в Манчжурию, и Чан Кайши стало не до гонений на коммунистов. Это позволило красной республике просуществовать несколько лет.
Укрывшись в горах, Мао резко повысил свой статус. В коминтерне его заметили; в республику приехали такие люди, как Чжоу Энлай. Республика была весьма бедной, отдаленной, изолированной, зато имела свою конституцию и даже объявила войну Японии. Тем не менее к 1934 году у Чан Кайши наконец дошли руки и до коммунистов. Отряды Гоминьдана окружили советскую республику. Начался Великий поход. Несмотря на столь пафосное название, принятое в китайской историографии, на деле это было самое обыкновенное отступление коммунистов в провинцию Яньань на северо-западе Китая. Курировал отступление присланный Коминтерном военный советник Отто Браун — бывший «спартакист» и немецкий коммунист, осужденный в Германии за шпионаж в пользу СССР и бежавший из тюрьмы.
Несмотря на окружение, красной армии удалось безо всяких усилий отступить. Дело в том, что в самом Гоминьдане существовало немало офицеров, считавших, что все китайские партии должны объединиться для борьбы с Японией. Чжоу Энлай вступил в переговоры с колеблющимися офицерами и договорился, что они будут «смотреть в другую сторону». Тем не менее в других регионах Гоминьдан хоть и вяло, но противостоял коммунистам, и тем временами приходилось прорываться с боями.
Именно Великий поход позволил Мао усилить свои позиции в КПК. Его давно уже раздражала опека со стороны Коминтерна и весь этот дурацкий интернационализм, поэтому в середине похода он вместе с группой преданных людей устроил совещание, подвергнув действия Брауна резкой критике. По словам Мао, тот ни черта не понимал в Китае и вообще был дураком, поэтому пусть он проваливает, а Мао берет руководство походом на себя. Будущий вождь назначил себя главным политкомиссаром армии и хотел также выгнать Чжоу Энлая, но потом понял, что это очень большой человек с обширными связями, и что он будет весьма полезен. Поэтому Чжоу остался, а вот некоторые другие лидеры КПК были изгнаны.
Тем временем в Китае росли антияпонские настроения. Чжоу Энлай снова вышел на контакт с гоминьдановцами, желавшими воевать с Японией, и начал с ними переговоры. В итоге генералы Гоминьдана просто арестовали Чан Кайши и поставили его перед выбором: прекращение внутренних распрей и гражданской войны и объединение сил против Японии, а также коалиционное правительство. Для верности Сталин послал телеграмму с требованием союза КПК и Гоминьдана. Союз состоялся, Чан Кайши оказалось освобожден, официально началась японо-китайская война.
Укрепившись в Яньане, Мао начал борьбу за власть в партии. Действовал он сталинскими методами. Если Сталин для ослабления влияния старых большевиков инициировал «ленинский призыв» в партию, набрав слабо разбиравшихся в теоретических тонкостях крестьян, то Мао практически полностью обновил состав партии по сравнению с началом Великого похода. Он также инициировал кампанию чженфэн, ставшую предтечей будущей «Культурной революции». Мао выдвинул идею о том, что в человеке все должно быть прекрасно, но, к сожалению, многие товарищи все еще делают ошибки, начиная с орфографических и заканчивая ошибочным пониманием идей марксизма. Все члены партии, кроме Мао, должны были публично каяться в своих ошибках и устраивать сеансы самобичевания. Поскольку руководил кампанией китайский берия Кан Шэн, некоторых товарищей за ошибки арестовывали.
Карта Китая в 1941 году. Кликните для увеличения
А чтобы товарищи больше не ошибались, они были обязаны тщательнейшим образом изучать трактаты Мао. Вся эта кампания затевалась Мао ради понижения влияния «группы 28 большевиков», ориентировавшейся на Москву. Мао навесил на них ярлык догматистов. Мол, слепые догматики марксизма-ленинизма и глупцы. Мао, в свою очередь, изо всех сил сопротивлялся влиянию Москвы и решил создать свой собственный марксизм и внедрять его в партии, чтобы рядовые члены были верны своему сюзерену, а не московскому Папе Римскому.
Кампания чжэнфэн подорвала влияние «28 большевиков» в КПК, а в 1943 году Сталин распустил Коминтерн. Мао ликовал и танцевал — больше над ним не стояло никакой власти. Коминтерн заставлял его воевать вместе с гоминьданом против японцев, а Мао было плевать на японцев, он хотел власти в Китае, а японцы не претендовали на всю территорию страны. Поэтому время от времени он саботировал сотрудничество с гоминдановцами, а в Яньане развернул мощную кампанию против Чан Кайши. Агент Коминтерна Владимиров, находившийся тогда при Мао, писал:
«Требование момента — это сотрудничество в рамках единого антияпонского фронта для сплочения нации ради организованного отпора агрессору. О каком сотрудничестве здесь может идти речь, если едва ли не самый популярный лозунг в Яньани: „Чан Гай-сы!“ („Чан должен умереть!“, Чан — это Чан Кайши). В этом лозунге истинное отношение руководства КПК к единому антияпонскому фронту».
Японцы, в свою очередь, рассматривали в качестве врага именно Гоминьдан, который и был официальной властью. Основная тяжесть войны пришлась именно на него, тогда как коммунисты использовали партизанскую тактику и не вступали в серьезные столкновения с японцами.
Мао тем временем оформил постулаты маоизма. Сформулировал их приближенный к нему интеллектуал (по меркам Мао) и его секретарь Чэн Бода. Бода учился в Москве, однако примкнул не к большевикам, а к Мао, и возвысился во время кампании чжэнфэн. В общих чертах маоизм был таким радикальным вариантом российских эсеров и сводился к следующему: пролетариат слаб и незначителен, поэтому опорой коммунистов должны стать крестьяне. «Догматики» из «группы 28 большевиков» хотят повторить советский опыт и действовать в городах, но они ошибаются. Города — это абсолютное зло и цитадель контрреволюции. Все живущие там испорчены буржуазным духом и КПК не сможет убедить их присоединиться к революционной борьбе. Поэтому надо использовать тактику «деревня окружает города». В селах каждого из районов организуются советы и красная армия, набранная из крестьян, окружает и захватывает проклятые города, а горожан отправляет на перевоспитание в деревню. Так деревня приведет коммунистов к власти во всей стране.
Владимиров, некоторое время живший в Яньане, оставил такие характеристики Мао:
«Говорит Мао Цзэдун тихо. Когда говорит, все смолкают. Так же тихо „высказывается“ и перед аудиторией. К его южному диалекту нужно привыкнуть. Курит Мао Цзэдун, что называется „взахлеб“. Сигарету держит перед собой большим и указательным пальцами. Пьет изрядно. В Мао Цзэдуне поражает снисходительно-пренебрежительное отношение к культуре — свойство явно ограниченной натуры. Ему по душе трепетное поведение окружающих. К таким людям он благоволит.
В условиях отсталости и низкой культуры населения Особого района „ученость“ Мао Цзэдуна выставляет его едва ли не пророком. И Мао Цзэдун всячески эксплуатирует эти обстоятельства, не брезгуя даже театрализованными розыгрышами. Любит поесть, выпить, потанцевать, поразвлекаться с девицами, хотя для всех прочих проповедует жесточайший революционный аскетизм».
После окончания войны расклады в Китае поменялись. Началась Холодная война и Китай стал местом столкновения интересов США и СССР. Москве уже не было необходимости поддерживать Гоминьдан, Мао снова с удовольствием начал получать помощь от «старшего брата». Хотя Гоминьдан и принял на себя основной удар в войне с Японией, он всё еще оставался сильнее коммунистов и даже смог захватить Яньань, в результате чего руководство КПК бежало. Однако помощь советской стороны КПК оказалась сильнее помощи США Чан Кайши. Советские войска стояли в Маньчжурии и Монголии и без всяких трудностей вооружали красную армию КПК в северных районах Китая.
Гражданская война вновь разгорелась, на этот раз завершившись победой коммунистов. Гоминьдан и еще несколько миллионов сочувствующих бежали на Тайвань. В 1949 году Мао провозгласил создание КНР.
Мао нечего было и рассчитывать на поддержку США, поэтому он решил воспользоваться помощью СССР. Советские специалисты создавали в Китае промышленность, а также работали над китайским атомным проектом, передавая китайцам документацию по бомбе.
В 50-е Мао решил выявить затаившихся попутчиков и врагов при помощи чисто китайской ловушки. Он провозгласил кампанию с поэтическим названием «Пусть расцветают сто цветов», в рамках которой потребовал критиковать партию. Поначалу критика шла не очень, все боялись репрессий, Мао пришлось лично выступить и едва ли не приказать критиковать партию и руководство. Тут, что называется, «атлант расправил плечи» и на Мао понесся вал критики. В дацзыбао (специальные газеты, где каждый мог написать про что-то возмутительное) некоторые даже советовали Мао отправиться в отставку. Кампания длилась несколько месяцев. Мао аккуратно переписал самых активных критиков и по окончании кампании отправил их на перевоспитание в лагеря.
Мао еще больше упрочил свою власть и перешел к политике «Большого скачка». Ему не нравились темпы индустриализации, и он придумал гениально простое решение. Раз в стране производится мало чугуна, то надо заставить всех производить чугун. Бинго! Всех крестьян объединили в трудовые коммуны. Днем они должны были работать в полях, а после работы выплавлять чугун и сталь в самодельных печах. Позднее планировалось распространить тот же опыт и на города.
Печи для выплавки были кустарными, работали на дровах и производили металл ужасного качества, годный в лучшем случае для создания мотыг для работы в тех же коммунах. Труд строился на воинской дисциплине, а не на материальной заинтересованности. Кроме того, крестьянам элементарно не хватало времени на работу в полях, и они ради выполнения плана сосредотачивались на выплавке чугуна, что привело к запустению полей. Поскольку Мао параллельно решил бороться с вредителями из животного мира и вызверился на воробьев, которых китайцы с революционным энтузиазмом принялись уничтожать, это привело к тому, что расплодились настоящие вредители: гусеницы, саранча и т.д., что закончилось потерей части и без того хилого урожая. Так как в Китае действовала плановая система, не учитывавшая последствий «Большого скачка» и, более того, считавшая, что он только улучшит ситуацию, у крестьян забрали даже то немногое, что им удалось вырастить и сохранить от саранчи. Итог понятен: от 20 до 45 млн китайцев не пережили «Большой скачок».
В руководстве КПК возникла сильная оппозиция Мао, раскритиковавшая его за ошибки. На некоторое время он даже покинул свой пост. На смену военному коммунизму пришел НЭП, частично возродивший капиталистические отношения.
Мао тем временем решил избавиться от опеки Москвы. После развенчания культа личности Сталина в СССР Мао перепугался, что из Москвы его теперь начнут ограничивать в его всевластии и чего доброго вообще сделают ставку на какого-нибудь более либерального деятеля. Тогда он обвинил СССР в ревизионизме. Обвинения в ревизионизме, т.е. отходе от ортодоксального марксизма, стали самым любимым развлечением коммунистических партий. СССР обвинял Югославию в ревизионизме, Албания и Китай — СССР. По сути, все они были ревизионистами, а Мао — еще больший ревизионист, чем советские лидеры, но он успел начать первым. СССР в ответ отозвал всех специалистов из Китая, но Мао было уже наплевать. СССР он «развел» в максимальной степени: получил на самом трудном этапе финансовую помощь, готовые заводы и атомную бомбу. Хотя формально бомба появилась спустя 5 лет после разрыва, к тому моменту Советы проделали большую работу: китайские специалисты обучались у советских, советские работали в Китае.
После разрыва с СССР Мао занялся укреплением культа личности и нападками на советских ревизионистов и империалистов, которых считал куда большими врагами, чем каких-нибудь капиталистов. Мао даже потребовал от советских империалистов отдать Монголию китайским «неимпериалистам». Антиимпериалистические заходы Мао являлись изрядным приколом, поскольку сам Мао был знатным империалистом, присоединив формально не входившие в состав Китая Маньчжурию, Синцзян, Тибет и т.д.
Опасаясь усиления влияния либерального крыла, резко выросшего после отхода от политики «Большого скачка», Мао принял на вооружение теорию перманентной революции. Сформулирована она была еще знаменитым немецким агентом Гельфандом-Парвусом, а позднее взята на вооружение Троцким. Теория гласила, что после всех революционных потрясений, в годы мирного быта, пришедшая к власти бюрократия стремительно перерождается в отдельный класс, уже не защищая интересы трудящихся, а отстаивая свои собственные интересы и забывая о революции. Чтобы этого не происходило, необходимо время от времени устраивать революцию, перетряхивая бюрократический состав. Кроме того, в этой теории Мао видел средство для усиления собственной власти.
Мао провозгласил «Культурную революцию». Отчасти она была вдохновлена нелюбовью Мао к китайской классической культуре. Однако в большей степени это было средство уничтожения всех конкурирующих фракционных групп в КПК. На полгода все школы и университеты оказались закрыты, учащиеся организованы в отряды хунвейбинов — красногвардейцев, с четким указанием: бить «очкариков», этих подлых ревизионистов хрущевского толка. Кроме того, Мао решил укрепить культ личности, немыслимыми тиражами напечатав знаменитый сборник цитат и афоризмов — «Красный цитатник». Его настоятельно рекомендовалось всегда носить с собой и в свободное от работы время заучивать на память как молитвы. Мао отлично понимал, что никто не будет читать огромные ленинские талмуды, а если и будет читать, то половину не поймет. Поэтому он сделал ставку на примитивные, но емкие афоризмы, легко запоминавшиеся и понятные необразованным выходцам из крестьянской среды. В духе: «Одна нога идет медленно, а две — быстро». «Чтобы дойти до вершины, надо пойти к ней» и т. д.
Хунвейбины начали погромы со своих учителей, но затем превратились в неуправляемую массу, сметающую всё на своем пути. Били чиновников, крушили театры и библиотеки, сжигали старые книги, били вазы. Собственно, с тех пор в Китае примерно 99% выставленных в музеях древности вещей — подделки. Мао лично подал пример хунвейбинам, опубликовав дацзыбао «Огонь по штабам», в котором фактически приказывал громить провинциальные органы власти КПК. Всё это Мао обставил с юмором. Например, произвел в хунвейбины американскую журналисту Анну Стронг, а последнего императора Китая Пу И не только выпустил из тюрьмы, но и принял в почетные пионеры.
При этом само движение хунвейбинов скоро раскололось на враждующие группировки. Одна часть оказалась детьми богатых и уважаемых людей, другая часть — крестьянами. Они также начали борьбу друг с другом, выясняя, кто больше хунвейбин. Были к тому же и Цзаофани (бунтари) — те состояли из молодых и неквалифицированных рабочих и тоже со временем начали вражду с другими группировками.
Мао являлся экспертом в стравливании и прекрасно понимал, что разбушевавшееся людское море в скором времени потеряет ориентиры, поэтому резко сменил политику. Если в 1966-м он поддерживал все действия хунвейбинов и призывал их еще сильнее бороться со старыми пережитками и проклятыми ревизионистами, то уже в 1967-м Мао обвинил хунвейбинов в некомпетентности и направил против них армию, которая быстро зачистила всю страну. Лидеров хунвейбинов отправили в отдаленные районы — перевоспитываться в свинарники, а лидеров цзаофаней вообще расстреляли. Рядовых активистов всех движений выслали в деревни.
«Культурная революция» позволила Мао расправиться с соратниками. Дэн Сяопин, увеличивший свое влияние после отхода от «Большого скачка», был снят со всех постов и отправлен в провинцию простым рабочим на завод. Чжоу Энлая даже Мао не посмел тронуть, очень уж большой человек был. Кроме того, он был необходим для налаживания контактов с западными странами, с которыми Мао уже тогда решил сблизиться в противовес СССР.
Во время «Культурной революции» возвысился маршал КНР и министр обороны Ли Бяо. Он считался правой рукой Мао и даже его преемником, но Мао не терпел слишком сильных фигур рядом с собой, за исключением Чжоу Энлая. Мао поссорил Бяо с политбюро, в итоге Бяо был снят со всех постов и, опасаясь за свою жизнь, попытался бежать в СССР вместе с семьей. Однако самолет беглеца по загадочным причинам разбился в Монголии.
Китай развернулся к США. Никсон посетил страну с официальным визитом, место в ООН, ранее занимаемое Тайванем, было передано КНР.
Мао тем временем достиг своеобразного равновесия. В верхушке КПК сложились две фракции: «банда четырех» во главе с женой Мао и более умеренное крыло, представленное Сяопином и Энлаем. Жена Мао, Цзян Цин, была уже четвертой по счету супругой лидера КПК. В молодости она состояла в труппе бродячих артистов, позднее стала любовницей относительно известного критика, который вывел ее на более высокий уровень и она стала играть в театрах. Позднее она бросила его и двух детей и убежала в Яньань, где тогда как раз появился Мао. Она довольно быстро сошлась с ним при посредничестве «берии» Кан Шэна. В КНР жена Мао стала министром культуры и во время «Культурной революции» фактически курировала расправу с пережитками в культуре. Практически все китайские и любые другие театральные постановки были запрещены, в театрах шли только революционные оперы, создаваемые Цзян.
Тем временем Мао понемногу впадал в немощность из-за болезни Паркинсона. Последний год жизни он практически не занимался политикой, а в КПК царила вражда между «либералами-прагматиками» и «бандой четырех». Вражда предельно обострилась после смерти Энлая. Поскольку тот был лидером либералов, члены «банды четырех» запретили проводить памятные мероприятия в его честь. Однако либералы решили воспользоваться этим и вывели на улицы сторонников с венками, которые устроили гигантский митинг в память об Энлае. Протесты удалось погасить, но другого лидера либеральной фракции, Дэна Сяопина, «банда четырех» сняла со всех постов.
Через несколько месяцев после Энлая умер и Мао. Сразу же после окончания траурных церемоний соперники нанесли «банде четырех» решающий удар: все они оказались арестованы по обвинению в попытке захвата власти. Пришедшие к власти прагматики решали, что делать с Мао. С одной стороны, он был безумцем со своими шизофреническими кампаниями, стоившими жизни десяткам миллионов. С другой стороны, Мао был духовной скрепой для рядовых китайцев. Первоначально Мао хотели заклеймить фашистом и феодальным диктатором, но позднее поступили более прагматично. Мао объявили великим марксистом и деятелем, который совершил много ошибок, но хорошего сделал больше. Поэтому официально считается, что Мао совершил 70% побед и 30% ошибок.
В современном Китае Мао играет скорее роль поп-идола навроде Че Гевары, чем великого учителя. Экономический подъем Китая начался уже при Сяопине и не имел ничего общего с маоизмом. Тем не менее Мао удалось сформировать отдельное направление в марксизме, которое было очень популярно среди западных левых наряду с троцкизмом. Идеологию маоистов приняли на вооружение красные кхмеры в Камбодже, «Сендеро Луминосо» в Перу, филиппинские повстанцы и т.д.
Мао не был выдающимся мыслителем уровня хотя бы Троцкого, но хорошо знал китайцев, их слабости и то, чем их можно увлечь. Он блестяще умел стравливать соратников и извлекать из этого выгоду. Не будучи основателем партии, Мао выбился в ее лидеры, попеременно занимая то одну, то другую сторону. Его планы модернизации сокрушительно провалились, зато он надежно удерживал власть на протяжении десятилетий. Превращение Китая в экономическую державу мирового ранга состоялось уже при Сяопине, причем благодаря методам, прямо противоположным тем, что практиковались Мао.
