Сухой закон в США: духовность по-американски

«Сухой закон» — это Аль Капоне, шляпы борсалино, автоматы Томпсона, стильные и жестокие гангстеры. Все знают, что сухой закон был неэффективен, что он вызвал расцвет организованной преступности, и что в конце концов его отменили. Всё это верно, но на самом деле история американской борьбы с алкоголем — это не только война преступных группировок, но ещё и крестовый поход общественных движений и отдельных активистов борьбы за нравственность. О том, как американские Энтео и Милоновы добивались от правительства своего, как медленно менялись национальные традиции и юридические нормы, и о том, как реагировало на эту борьбу за устои правительство, мы и поговорим.

Американцы неоднозначно относились к алкоголю ещё с колониальных времён. С одной стороны, в Северную Америку перебралось множество протестантов-пуритан — жестокая пуританская мораль осуждала не только выпивку, но и вообще любые увеселения. С другой — европейцы бежали в колонии не от хорошей жизни, часто с социального дна, и потому на новом месте нередко находили утешение не в Боге, а в бутылке.

В годы Войны за независимость, когда юной нации понадобились собственные атрибуты, национальным напитком стал виски — в пику европейским кофе и чаю (благо он производился непосредственно на территории бывших Тринадцати колоний). Дошло до того, что в Континентальной армии бойцам вполне официально полагалась ежедневная порция виски (этакие «вашингтонские 100 грамм»). После обретения независимости пить в Америке не перестали, даже больше — рьяно отстаивали национальные традиции: один из первых кризисов молодого государства был связан с «Восстанием из-за виски» 1794 года — тогда Западная Пенсильвания поднялась против федеральных властей из-за налога на производство алкогольных напитков.

Естественно, религиозной части американского общества всё это не нравилось. С конца XVIII века в различных штатах, прежде всего северных (центрах протестантской традиции), начали как на дрожжах расти общества трезвости. Масла в огонь подливало и так называемое «Второе великое пробуждение» — очередной подъём религиозности в американском обществе, пришедшийся на первую половину XIX века (именно тогда появились адвентисты, методисты и мормоны). В 1826 году жители Бостона основали Американское общество трезвости. Через 10 лет оно имело 8 тыс. ячеек по всей стране и 1.5 миллиона членов — впечатляющие успехи по меркам семнадцатимиллионных США.

Аппетит приходит во время еды (в нашем случае — воздержания). Поначалу борцы с пьянством призывали граждан добровольно отказаться от спиртного (и только от крепкого), но затем активисты вошли в силу и начали требовать полного запрета на продажу алкоголя. Первую крупную победу они одержали в 1838 году, когда власти штата Мэн приняли «закон 15 галлонов», разрешавший продавать спиртное только бочками (размером чуть менее 57 литров) — это делало возлияния чрезвычайно дорогим удовольствием. Через пару лет закон отменили, но именно штат Мэн в 1851 году стал первым «сухим» штатом в стране — там запретили продажу вообще всех спиртосодержащих жидкостей (за исключением лекарственных, технических или производственных). К 1855 году активисты добились огромных успехов — из 31 штата 13 были полностью «сухими».

Триумфальное шествие борцов с грехом смогла остановить лишь Гражданская война. На первый план вышли совсем другие проблемы, а обе противоборствующие стороны не стеснялись пополнять стремительно пустевшие бюджеты при помощи налогов на продажу выпивки — как это обычно бывает в трудные времена, с моральными устоями пришлось повременить.

Но трудные времена рано или поздно заканчиваются, закончились они и для трезвенников. В 1869 году появилась Партия запрета. С 1872 года она регулярно выдвигала кандидатов на пост президента (и выдвигает их до сих пор, что делает её старейшей «третьей партией» в стране). В 1873 году образовался Женский христианский союз трезвости. Но главной силой в новом крестовом походе стала Антисалунная лига, основанная в 1893 году. Цели новых трезвенников выходили далеко за пределы религиозного очищения нации. Вызовы «Позолоченного века» американской истории поставили в одну колонну не только религиозных активистов, но и деятельниц набиравшего обороты женского движения (кому понравится, что муж пьёт?), а также многочисленных «прогрессивистов» — сторонников социальных и политических реформ. Вдобавок трезвенников поддерживали аптекари и фармацевты: запрет алкоголя открывал широкие перспективы на рынке разнообразных бодрящих эликсиров. Зачастую подобные снадобья содержали значительное количество коки. Типичный пример подобной микстурки — «Кока-кола», созданная фармацевтом Джоном Пимбертоном в 1886 году.

Основным форпостом трезвенников стал Юг. Северу с его развитым сельским хозяйством, работавшим в том числе и на алкогольную промышленность, запрет на спиртное нанес бы большой удар. Антисалунную лигу поддерживали в сельской местности — крупные города, куда прибывали нескончаемые потоки иммигрантов, считались бастионами алкоголизма.

Активисты движений за трезвость вели работу на множестве фронтов. Кроме лоббирования своих интересов на уровне муниципалитетов, штатов и даже федерального правительства, они устраивали собрания, произносили речи, читали лекции. На деньги многочисленных спонсоров-филантропов улицы крупных американских городов стали украшать «Фонтанами трезвости» — чтобы горожане вместо пива утоляли жажду водой. Антисалунная лига оказалась потрясающе эффективной лоббистской организацией — она искусно добывала средства и до принятия сухого закона потратила на агитацию и пропаганду около $35 млн — огромные по тем временам деньги.

Звездой движения за трезвость стала Кэрри Нейшн. Она родилась в 1846 году в небогатой семье, члены которой к тому же страдали психическими расстройствами (так, мать считала себя королевой Викторией). В 60-е годы Кэрри вышла замуж, но вскоре муж умер от алкоголизма. Спустя десять лет вдова встретила методистского священника, вышла замуж второй раз, и супруги переехали в Канзас. Деятельность Нейшн на антиалкогольном поприще началась в 1889 году и первые десять лет ограничивалась обычными публичными проповедями (и манерой здороваться с барменами фразой «Доброе утро, губитель душ человеческих»). Стоит ли говорить, что особого впечатления на суровых жителей Канзаса такая пропаганда не оказала. Нейшн начала разочаровываться в своём призвании, но тут ей на помощь пришло Провидение. В 1900 году она (по её собственным словам) получила божественное откровение — Всевышний призвал её крушить питейные заведения. За следующие несколько дней Кэрри Нейш забросала камнями 3 бара. Вскоре на Канзас обрушился очередной торнадо, который активистка восприняла как знак одобрения Господа. Следующие 10 лет Нейшн колесила по стране и на потеху публике громила кабаки, используя сначала камни, а затем и топоры. Её арестовывали 32 раза. Деньги для оплаты многочисленных штрафов Кэрри добывала публичными лекциями и продажей сувенирных топориков. Даже собственное имя она превратила в зарегистрированную торговую марку (Carrie Nation созвучно с Carry Nation, «Поддержи нацию»). Умерла любительница перформансов, говаривавшая, что она «бульдог, бегущий у ног Христа и лающий на то, что ему не нравится», в 1911 году.

Вода камень точит, и постепенно власти штатов стали склоняться на сторону антиалкогольных активистов. В 1905 году сухой закон действовал в четырёх штатах, в 1912-м алкоголь был полностью запрещён в 9 штатах, и ещё в 31 ввели ограничения. В 1913 году Конгресс впервые рассмотрел новую поправку в Конституцию — об общенациональном запрете алкоголя. Однако тогда законопроект не прошёл, следующая попытка — через два года — тоже провалилась.

Судьбу алкоголя решило вступление США в Первую мировую войну. Считалось, что зерно, которое идёт на производство пива и виски, можно потратить на еду для солдат. Сыграла свою роль и милитаристская паранойя — кабаки объявили гнёздами германской разведки (салуны и пивоварни часто держали этнические немцы). Прогрессисты же считали питейные заведения рассадниками политической коррупции и проституции (что было недалеко от истины). В декабре 1917 года, преодолев вето президента Вильсона, сторонники запрета сумели провести Восемнадцатую поправку к Конституции. К январю 1919 года её ратифицировало достаточное количество штатов: «за» проголосовали 85% членов нижних палат и 78% членов верхних палат местных правительств.

В сентябре 1917 года в стране полностью прекратилось производство виски, а в мае 1919-го — пива. С 1 июля на территории США запретили продажу спиртных напитков крепостью выше 2,75%. 28 октября был принят Акт Волстеда, который определял «опьяняющий напиток» как жидкость, содержащую более 0,5% спирта. Закон допускал домашнее производство не более 200 галлонов «неопьяняющего» сидра и фруктовых соков в год на каждое домохозяйство. Врачам разрешалось выписывать ограниченную дозу в «лекарственных целях», в религиозных обрядах позволялось использовать вино. За производство и продажу хмельных напитков полагался штраф в размере не более $500 или тюремное заключение сроком не более 6 месяцев. Рецидивисты платили увеличенный штраф: от $200 до $2000 (или попадали в тюрьму на срок до пяти лет). За прочие махинации с алкоголем предусматривались различные наказания, не превышавшие штрафа в $1000 и тюремного заключения до двух лет.

17 января 1920 года Восемнадцатая поправка к Конституции Соединённых Штатов Америки, которая запрещала производство, продажу, перевозку, импорт и экспорт (но не потребление!) опьяняющих напитков на всей территории США и везде, где действовала американская юрисдикция, официально вступила в силу. «Сухой закон» (Prohibition) начался.

Первое нарушение было зафиксировано в Чикаго 13 часов спустя после вступления поправки в силу. Вскоре федеральное правительство столкнулось с очевидной проблемой: уследить за соблюдением запрета на всей территории огромной страны банально не получалось, сил полиции и федеральных агентов не хватало — более того, многие служители закона за определённое вознаграждение с удовольствием игнорировали нарушителей. Начальник полиции Чикаго говорил, что 60% его людей подкуплены.

Какие же способы изыскивали добропорядочные американцы, чтобы выпить? Во-первых, легальным оставалось производство слабоалкогольного пива крепостью не выше 0,5%. Во-вторых, несмотря на угрозу отравления, имелся денатурированный спирт для промышленного производства. В-третьих, Акт Волстеда допускал покупку алкоголя по врачебному рецепту. Многие доктора были не прочь за дополнительную плату прописать спиртное вполне здоровым людям. С 1921 по 1930 год врачи заработали около $40 млн только на рецептах, позволявших получить виски.

Буйным цветом расцвело самогоноварение, называемое муншайнингом (moonshining). Центром нелегального производства алкоголя стали глухие районы Аппалачей — для многих жителей сурового лесного края изготовление «огненной воды» превратилось в основной источник заработка. «Самогонной столицей мира» считался округ Франклин в Виргинии, 99 из 100 жителей которого по статистике так или иначе участвовали в незаконной торговле спиртным. Мэтт Бондурант написал об этом книгу «Самое мокрое место в мире», по мотивам которой в 2012 году был снят фильм «Самый пьяный округ в мире».

Но в основном американцев спасала контрабанда. Практически все соседи США резко увеличили импорт алкоголя. С 1918 по 1922 год ввоз спиртного в Канаду вырос в 6 раз, в Мексику — в 8 раз, на Бермуды — в 40 раз, на Багамы — в 375 раз. Большую часть этого алкоголя затем нелегально переправляли в Штаты. Контрабандистов, овеянных романтическим ореолом «крутых парней», называли бутлегерами (bootleggers). Сам термин появился ещё в годы Гражданской войны — солдаты в армейских лагерях прятали бутылки со спиртным в ботинках (boot) или в штанинах (leg).

На Юге и регионе Аппалачей многие бутлегеры перевозили спиртное на своих автомобилях, которые тюнинговали — устанавливали более мощные двигатели, усиливали подвеску и одновременно делали машины более неприметными, чтобы избежать внимания полиции. Со временем бутлегеры начали устраивать гонки по просёлочным дорогам, причём традиция сохранилась и после отмены «сухого закона». В конце концов из полукриминальных развлечений гонщиков-любителей в 1948 году выросла компания NASCAR, которая до сих пор организует популярнейшие в Северной Америке гонки на спортивных автомобилях.

Оба побережья и Великие озёра в эпоху «сухого закона» кишели бутлегерскими судами, под покровом ночи доставлявшими спиртное из Канады (Великие озёра и Западное побережье), а также из Европы, с островов Карибского бассейна и с Багамских островов (Восточное побережье). Для борьбы с контрабандистами ВМС США передали министерству финансов 25 эсминцев. Боевые корабли вместе с катерами береговой охраны ходили в «ромовые патрули», прочёсывая трёхмильную береговую зону вдоль побережья, а с 1924 года глубина патрулирования увеличилась до 12 миль (почти 20 км от берега). Но смекалка контрабандистов и погоня за бешеной прибылью делали суда бутлегеров быстрее и маневреннее. Захваченные корабли конфисковали и выставляли на продажу — обычно их приобретали прежние владельцы, и вскоре береговая охрана опять гонялась за старыми знакомыми.

Только по официальной статистике объём нелегального импорта алкоголя в страну в 1924 году превышал $40 млн, и конфисковать удалось всего 5%. Подпольная алкогольная индустрия приносила $3 млрд доходов в год. Крупные бутлегеры, вроде Джея Гэтсби, главного героя известного романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, зарабатывали огромные состояния.

Приметой времени стали speakeasies (англ. — «говори тише»). Изначально под speakeasy подразумевались только подпольные бары, но со временем это название распространилось на все места, где можно было приобрести запретную выпивку — от танцзалов и табачных лавок до похоронных бюро. Точно подсчитать даже примерное количество speakeasies невозможно. В 1930 году в Чикаго насчитывалось от 7 тыс. до 20 тыс. подобных заведений, а в Нью-Йорке — от 30 тыс. до 100 тыс.

Федеральному правительству не хватало людских ресурсов, чтобы эффективно следить за исполнением запрета на спиртное. В распоряжении Бюро «сухого закона», подчинявшегося министерству юстиции, в 1920 году насчитывалось 1920 сотрудников. К 1930 году их количество увеличилось до 2836. Для страны с населением в 120 млн человек это были смешные цифры. К тому же большую роль играл размер зарплаты — в начале 1920-х агенты Бюро получали от $1200 до $2000 в год, что примерно соответствовало заработку высококвалифицированного рабочего. К 1930 году их зарплата выросла до $2800. Этих денег явно не хватало — бутлегеры и контрабандисты легко могли предложить за сотрудничество куда более внушительные суммы.

Федеральные власти явно пытались переложить ответственность за соблюдение «сухого закона» на правительства штатов, и наоборот. В 1927 году деньги, выделяемые федеральным бюджетом на борьбу со спиртным, составили лишь 1/8 от расходов, направленных на контроль за соблюдением правил рыбной ловли и охоты. Строптивые же штаты тоже не горели желанием активно вкладываться в антиалкогольную борьбу.

Простые американцы тем временем решили, что борьба с алкоголем — дело, конечно, благородное, но лично они благопристойные граждане, поэтому полный запрет несправедлив и его можно иногда нарушать. В 1924 году помощник министра юстиции подготовил сводную таблицу со статистикой соблюдения «сухого закона» в каждом штате. Оказалось, что 38% американцев просто игнорируют запрет. Самыми «сухими» штатами оказались Канзас, Юта (каждый по 5%) и Теннесси (10%). Зато в штате Нью-Йорк запрет нарушали 95%, в регионе Сан-Франциско — 85%, в Массачусетсе — 75%, в Пенсильвании — 70%. Результаты демонстрировали географический водораздел: сельские религиозные штаты в целом поддерживали запрет, в то время как городские бурно развивающиеся регионы явно тяготели к его нарушению. Причём подобное отношение к «сухому закону» было характерно не только для простых граждан, но и для власть предержащих. В 1930 году бутлегер Джордж Кэссиди сообщил нации на страницах The Washington Post, что около 80% конгрессменов и сенаторов сами употребляют алкоголь.

Постепенно в стране набирала силу оппозиция «сухому закону». Ещё в 1918 году была создана Ассоциация противников поправки. В 1929 году возникла даже Женская организация за реформу «сухого закона». Эти группы имели сотни тысяч сторонников. Ассоциация противников поправки подсчитала, что с 1920 по 1931 год федеральный бюджет недосчитался $11 млрд налоговых поступлений от алкоголя, потратив при этом $310 млн на поддержание запрета. Для страны, переживавшей острейший экономический кризис, это были большие деньги.

А экономическая буря как раз была в самом разгаре. Эпоха Процветания (Prosperity) сменилась Великой Депрессией. К 1933 году ВВП страны составлял лишь 69% от уровня 1929 года. Уровень безработицы — 24%, и это означало 14 млн безработных. Падение цен на сельскохозяйственную продукцию обрекало фермеров на жалкое существование. «Сухой закон», и так раздражавший общество, стал явной обузой. До 1920 года продажа алкоголя приносила федеральному бюджету 14% всех налоговых поступлений. Поставка зерна и сахара для алкогольной промышленности тоже сослужила бы фермерам хорошую службу.

8 ноября 1932 года Герберт Гувер, который опасался касаться темы «сухого закона» в своей предвыборной программе, проиграл Франклину Рузвельту, который не скрывал намерения отменить Восемнадцатую поправку. Ещё до вступления нового президента в должность Конгресс принял Двадцать первую поправку к Конституции, которая отменяла Восемнадцатую. Исключительность случая (одна поправка отменяет другую) потребовала созыва в каждом штате чрезвычайных ассамблей, специально созданных для этой цели. Пока же шла ратификация поправки штатами, федеральное правительство постепенно смягчало условия «сухого закона». 21 марта Конгресс принял Акт Каллена-Харрисона. Этот документ легализовал пиво и вино крепостью не более 3,2% спирта по массе (около 4% алкоголя по объёму). День вступления Акта в силу, 7 апреля, с тех пор неофициально отмечается в США как Национальный день пива. 5 декабря 1933 года Юта стала тридцать шестым штатом, ратифицировавшим алкогольную поправку. 15 декабря она вступила в силу. «Сухой закон» на федеральном уровне закончился.

Однако поборники воздержания не были разгромлены. Двадцать первая поправка допускала запрет спиртного на уровне штатов и округов. 8 штатов (преимущественно на Юге) остались «сухими», не говоря уже о многочисленных округах по всей стране — многие американцы не увидели легального алкоголя и после декабря 1933 года. Последним штатом, отменившим у себя «сухой закон», стал Миссисипи — в 1966 году. На уровне многих округов и муниципалитетов США ограничения на спиртное существуют и по сей день.

Говоря о «сухом законе» в США, не стоит думать, что это было нечто исключительно американское. Запрет на спиртное примерно в ту же эпоху существовал и в других странах, прежде всего протестантских: в Финляндии, в Норвегии, в некоторых регионах Дании, в отдельных провинциях Канады. С 1914 по 1925 год «сухой закон» официально действовал на территории Российской Империи, а затем СССР.

Что дала Америке эта романтическая эпоха запрета на алкоголь? Во-первых, как ни странно, потребление спиртного действительно снизилось, поначалу — на 70%. Конечно, затем решимость общества во что бы то ни стало бороться с пороком поугасла, а преступные сообщества наладили надёжные каналы поставки контрабанды, но уровень потребления алкоголя даже к 1933 году не превышал 80% от показателей конца 1910-х годов. Меньше, чем до «сухого закона», американцы будут пить до самых 1960-х.

Во-вторых, раз уж были упомянуты преступные сообщества, то стоит коснуться и их. Фантастические заработки на торговле спиртным заставили организованную преступность выйти из национальных гетто для взаимодействия с другими группировками. Процесс создания общефедеральной преступной сети в 1931 году закрепило появление Комиссии, объединившей самых влиятельных мафиозных боссов со всей страны.

За время «сухого закона» количество зарегистрированных преступлений увеличилось на четверть. В частности, количество краж и грабежей повысилось на 9%, а число убийств — на 13%. Но главным криминальным итогом, кроме выхода мафии на федеральный уровень, стало распространение заменителя алкоголя — наркотиков. Количество наркозависимых выросло на 45%. Причём на смену традиционному опиуму довольно быстро пришла марихуана, которую приносили с собой негры и латиноамериканцы, как раз в это время начинавшие массово селиться в крупных американских городах.

В-третьих, подпольное употребление алкоголя сыграло довольно заметную роль в эмансипации женщин. Если до введения запрета на спиртное пьющая женщина считалась проституткой, то 1920-е годы камня на камне не оставили от подобных утверждений. Женщины, получившие избирательные права благодаря Девятнадцатой поправке в один год с введением «сухого закона», очень скоро захотели обходить запрет наравне с мужчинами. Так что «флэпперы» (от англ. to flap — «хлопать, шлёпать») — ярко накрашенные, вызывающе одетые дамы, воспетые уже упоминавшимся Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом — это тоже одна из примет «сухого закона». И пусть «флэпперство» сошло на нет во времена Великой Депрессии, женская эмансипация, в том числе и свобода пить спиртное, никуда не делась.

Но главным выводом из грандиозной эпопеи с «сухим законом» стало осознание того, что человеческую природу невозможно изменить — люди продолжили гнаться за удовольствиями, пусть и опасными, несмотря ни на какие законы. «Ревущие двадцатые» продемонстрировали, что человек пойдёт ради развлечений на всё — и любая политика запретов лишь способствует распространению вещей, которые она якобы должна искоренять.