Ранее: часть первая

Часть II: кулаки против Молотова

Традиционный дисклеймер: мы не призываем переписывать историю, преступления государств Оси несомненны и подлежат осуждению. Любое сотрудничество с тоталитарными режимами недопустимо.

Царская Болгария 1В заголовках используются советские клише, которыми пропаганда характеризовала указанные государства

Болгария в 1941– 1944 гг.

По итогам Великой войны Болгария, выступившая на стороне Центрального блока, не только не сумела вернуть себе Южную Добруджу и Македонию, потерянные во Второй Балканской. Она также лишилась выхода к Эгейскому морю и некоторых территорий на западе страны. Царь Фердинанд I отрекся от престола, новым монархом стал его сын 24-летний Борис III. Нёйиский договор ограничил болгарскую армию до 20 тыс. человек, ещё 10 тыс. служили в корпусе жандармов и 3 тыс. — в пограничной страже.

В условиях послевоенной разрухи и ограничений, наложенных на «балканскую Пруссию», как прозвали чрезвычайно милитаризованную Болгарию, политический ландшафт страны начал стремительно «леветь». Каждая значительная политическая сила принялась создавать собственные военизированные организации. В октябре 1919 года премьер-министром стал Александр Стамболийский — левый политик, лидер Болгарского земледельческого народного союза (БЗНС), радикальный пацифист и сторонник вхождения Болгарии в Югославию. Вскоре он вступил в коалицию с коммунистами.

Александр Стамболийский

В отличие от Венгрии и Румынии, в Болгарии практически не существовало проблемы крупных землевладельцев. До конца XIX века большая часть земли принадлежала туркам, поэтому по мере объединения Болгарии с 1878 по 1913 годы бывшие лендлорды изгонялись, а их место занимали мелкие хозяйства болгарских крестьян. Те, кто занимал больше земли, становились «кулаками». Стамболийский задумал земельный передел — «раскулачивание» в пользу бедных и беженцев, реквизирование церковных земель, а также ввел запрет земельных спекуляций. Типичный список коммунистических «реформ» дополнили обязательная трудовая повинность и расширение сельских кооперативов. Непонятливых «кулаков» убеждали члены «Оранжевой гвардии» — боевого крыла БЗНС. Они же преследовали политических соперников своего вождя.

Стамболийский очень быстро нажил себе врагов. Не только среди «кулаков», городского «среднего класса» (который и оплачивал все левые эксперименты) и армейской элиты. Против диктатора ополчилась Внутренняя македонская революционная организация (ВМРО), выступавшая за воссоединение Македонии и Болгарии — Стамболийский, напротив, подписал с Югославией договор о признании текущий границ.

9 июня 1923 года все недовольные объединились, заняли Софию и свергли правительство Стамболийского. Бывшему премьеру боевики ВМРО сначала отрезали руку, которой тот подписывал договор о передаче Македонии к Югославии, а потом обезглавили. БЗНС и компартия пытались сопротивляться, но их выступления подавили армией, активистами ВМРО и шпицкомандами (местные фрайкоры) — первых добили в июне, вторых в сентябре.

Жертвами «белого террора» стали около 2 тыс. человек, на что красные ответили в своем стиле. 16 апреля 1925 года они взорвали Софийский кафедральный собор Святой Недели, где в тот момент проходило отпевание убитого красными незадолго до этого генерала. Погибли более 200 человек, в том числе 12 генералов и 25 штаб-офицеров, все — прошедшие Великую войну, множество штатских, включая детей. Ещё около 500 человек были ранены. В ответ «белые» взялись за интеллигенцию и революционное подполье — за один апрель казнены, а чаще убиты без суда, более 400 человек.

Во главе правительства в тот момент стоял Александр Цанков, пришедший к власти после свержения Стамболийского. Университетский профессор политэкономии, бывший социал-демократ, Цанков хоть и являлся фронтменом правых сил, однако социалистический дух, судя по всему, никогда не покидал его. «Социализм должен обуржуазиться, а буржуазия — социализироваться», — открыто заявлял он. На практике это означало усиление государственного регулирования экономики, а также развитие кооперативного движения на селе. На своём посту Цанков пробыл вплоть до начала января 1926 года, пока под давлением либералов и международного общественного мнения «чёрному» или «кровавому профессору», перегнувшему палку с репрессиями, не пришлось уйти в отставку.

На короткое время политическая ситуация стабилизировалась. Казалось, что вернулись довоенные времена, характерные для большинства европейских монархических государств Belle Époque — сильная царская власть соседствовала с сильным парламентом, который постепенно отвоёвывал для себя больше полномочий. Как и везде, остатки Прекрасной эпохи смела Великая депрессия.

Наравне с уже упомянутыми нами Венгрией и Румынией, аграрная Болгария серьёзно пострадала от понижения цен на сельскохозяйственную продукцию в годы мирового кризиса. Снижение уровня жизни и так небогатого населения спровоцировало рост ультраправых радикальных движений. Самой массовой организацией подобного рода стало Народное социальное движение (НСД) во главе со знакомым нам Александром Цанковым.

В какой-то степени путь, проделанный идеологом болгарского фашизма, схож с муссолиниевской дорогой. Оба в прошлом сторонники социал-демократии, после разочарования в которой сформулировали идеологию «Третьего пути» — не социализм, но и не капитализм. Оба ориентировались на рассерженный «средний класс», в том числе сельский, не брезгуя социальным популизмом в отношении рабочих и менее зажиточных крестьян. Оба предлагали усилить государственное вмешательство в экономику, которую планировали сделать корпоративной. Оба являлись националистами и антикоммунистами. Оба были равнодушны к расовым вопросам — крупнейшим спонсором НСД являлся богатейший еврей Болгарии, табачный олигарх Жак Асеов. Главное отличие заключалось в том, что Цанков, по крайней мере на первых порах, считал возможным достигнуть своих целей мирным, парламентским путём.

Примерно в то же время учреждён Союз болгарских национальных легионов (СБНЛ) во главе с полковником Христо Луковым. Цели и социальная база Легиона в целом были схожи с цанковскими. С одной разницей — Легион презирал «либеральную» партийность и был готов к насильственному распространению своих идей.

Однако в мае 1934 года государственный переворот против леволиберального кабинета осуществил не Легион и даже не НСД, планировавшее «марш на Софию», а элитарная группа военных «Звено». Они распустили парламент, приостановили действие конституции, отменили местное самоуправление, запретили все партии и профсоюзы. При этом экономическую политику «Звено» проводило вполне в корпоративистском духе. Главные изменения ждали внешнюю политику.

Основным союзником Болгарии большую часть Интербеллума являлась Италия. Италия вообще дружила со всеми, кто был против Югославии, «обобравшей» римлян по итогам Великой войны. Апофеозом болгаро-итальянской дружбы стала женитьба царя Бориса III на дочери итальянского короля в 1930 году. «Звено» же переориентировало Болгарию на западных союзников и Югославию. Более того, одними из последних в Европе установлены дипломатические отношения с СССР. Докучавшая югославам ВМРО запрещена и выдворена из страны.

Так как часть заговорщиков являлась республиканцами, готовыми в случае чего принудить Бориса III к отречению, царь стал готовить собственный контрпереворот. Его поддержали запрещенные НСД и Легион, также некоторые амбициозные члены «Звена», где уже начались внутренние расколы. В январе 1935 года в Болгарии произошла очередная насильственная смена правительства. Отныне реальная власть принадлежала Борису III, который контролировал марионеточных премьеров.

В первые годы царской диктатуры фашистские НСД и СБНЛ находились в фаворе. Лидер Легиона генерал-майор Христо Луков даже занимал пост министра обороны. Но через несколько лет царю надоело терпеть подле себя какие-либо неподконтрольные движения. В 1938–1939 годах всех ультраправых последовательно отстранили от военной и государственной службы. Примечательно, что демократическая конституция в годы царской авторитарной власти была восстановлена, вновь проходили выборы в парламент. Политическую оппозицию — вроде деятелей «Звена», ультраправых или нерадикальных левых — хоть и отстранили от решений, но не репрессировали.

Во внешней политике Болгария в конце 1930-х продолжила курс на нормализацию отношений с балканскими соседями. В 1937 году подписан договор о вечной дружбе с Югославией. В 1938-м — договор о снятии с Болгарии ограничений на вооружение. Но в объятия Рейха болгар толкнула не политика. В течение 1930-х годов Германия элементарно поглотила центральноевропейские и балканские экономики, замкнув на себе большую часть их внешней торговли и внешних займов. Подобная «soft power» дала замечательные результаты — не особо повозражаешь главному кредитору и доминирующему торговому партнёру.

Однако сама Болгария во Второй мировой прямо не участвовала — особенно в сравнении с Венгрией и Румынией. В сентябре 1940 года при посредничестве Германии Бухарест мирно отдал Третьему царству Южную Добруджу. В апреле 1941 года болгарские войска вошли на территорию Югославии и Греции — но уже после капитуляции, не участвуя в боевых действиях. Война Советскому Союзу не была объявлена, вплоть до сентября 1944 года София поддерживала с Москвой официальные дипломатические отношения. Война, объявленная Лондону и Вашингтону в декабре 1941 года, до осени 1943-го также являлась виртуальной. Фактически участие Болгарии в войне ограничивалось оккупацией Западной Фракии и Македонии, единичными стычками с советскими кораблями на Чёрном море и бомбардировками территории Болгарии англо-американской авиацией осенью 1943 — весной 1944 годов.

Болгарские солдаты

Куда интереснее развивались события во внутренней политике страны. Борис III оказался меж двух огней. С одной стороны, при поддержке Москвы активизировались коммунистические подпольщики. С другой, при поддержке Берлина на царя давили ультраправые группировки вроде фашистских НСД, СБНЛ и откровенно национал-социалистического и антисемитского «Союза ратников за прогресс Болгарии».

Москва активно засылала в Болгарию агентов и диверсантов. Не забывали и про пропагандистские кампании, вроде «Соболевской акции» в ноябре 1940 года, когда коммунисты устроили сбор подписей в поддержку заключения военного союза с СССР. После нападения Германии на Советский Союз Джугашвили развернул на территории Болгарии партизанскую войну (от 7 до 9 тыс. подпольщиков). Коммунисты убивали государственных служащих, заподозренных в излишне прогерманских симпатиях, и саботировали производство. Впрочем, царская «охранка» во главе с Николой Гешевым не зря ела свой хлеб. Практически треть подпольщиков была в итоге убита или казнена, многие — перевербованы. Болгарский коммунист и дипломат Иван-Асен Георгиев о шефе царской госбезопасности:

Он полностью переиграл нас до и после 9 сентября 1944 года. В годы подполья Гешев знал о нас всё. В этот блестящий период его карьеры по коммунистической партии были нанесены сокрушительные удары… Гешев внедрил к нам армию агентов-провокаторов. На каждую акцию «тихого фронта» он отвечал двумя или тремя. Мы обнаружили и уничтожили только двоих из его агентов. Где сегодня остальные? Не в руководстве ли партии и государства?

В болгарском обществе до сих пор существуют упорные подозрения, что в годы войны спецслужбы перевербовали всю будущую верхушку коммунистического режима, включая многолетнего генсека ЦК БКП Тодора Живкова.

Что касается ультраправых организаций, то в вооружённую подпольную борьбу они не включались. Но и не забывали напоминать о себе Борису III. Он понимал, что в случае охлаждения отношений с Германией местные фашисты тут же активизируются. С этой ситуацией связана мутная история убийства генерал-лейтенанта Христо Лукова — главы СНБЛ и бывшего министра обороны. Его застрелили на пороге собственного дома в феврале 1943 года. Официальная болгарская версия, как при царе, так и при коммунистах, гласила, что ликвидацию совершили коммунистические подпольщики. Советская версия 1943–1944 годов утверждала, что генерала убрало царское правительство, для которого военный лидер-фашист становился слишком опасен. На самом деле мотив для убийства был и у царя, и у коммунистов. Кто нажал на спусковой крючок — до сих пор неизвестно.

Ещё одна скандальная история связана с евреями. В довоенной Болгарии проживали около 50 тыс. представителей богоизбранного народа. Как и в Венгрии или Румынии, они первыми испробовали плоды союза с нацистской Германией. В течение 1940–1941 годов власти ограничили политическую и экономическую жизнь евреев и ввели запрет на браки между евреями и болгарами. Не забыли и про деньги — принудили выплатить единовременный налог на имущество. В 1941 году, после «освобождения» Западной Фракии и Македонии, под контролем софийского правительства оказались ещё 12 тыс. евреев.

В феврале 1943 года за евреями прибыли из СС. По согласованию с Софией, в лагеря смерти планировали отправить 20 тысяч человек. Фракийских и македонских евреев вывезли почти целиком — Болгария не давала им никаких гарантий. Но до заветной цифры не хватало еще 8 тысяч. Тогда комиссар по еврейским вопросам Александр Белев распорядился тайно вывезти в Рейх уже болгарских евреев.

Эти планы сорвал один-единственный человек. Звали его Димитр Пешев. В середине 1930-х он занимал пост министра юстиции, а после являлся заместителем спикера парламента. В начале 1940-х Пешев поддержал антисемитское законодательство, но когда в марте 1943-го узнал о планах депортации болгарских евреев, то как болгарский монархист и националист решил не допустить этого. Для него эти люди были прежде всего болгарскими гражданами, а уже потом — евреями.

Как заместитель спикера парламента, он собрал подписи более чем четверти болгарских депутатов против депортации (включая фашиста Цанкова), а после устроил массовую пиар-кампанию в обществе, подключив к ней даже иерархов Православной церкви. Под огромным общественным давлением Борис III официально уведомил Гитлера, что ни одного еврея в пределах довоенной границ Болгарии тому не выдадут.

Разгневанный фюрер вызвал царя к себе на встречу в Растенбург в августе того же года. Там Борис III ещё раз подтвердил, что евреев выдавать не станет, войска на Восточный фронт отправлять также не будет. Спустя несколько дней после возвращения из Германии 49-летний государь скоропостижно скончался. По официальной версии — от инфаркта, по неофициальной — от немецкого яда.

Новым царём стал 6-летний сын Бориса Симеон II. При нём создан Регентский совет, состоявший из его дяди, брата почившего царя, князя Кирилла, премьер-министра Богдана Филова и военного министра генерал-лейтенанта Николы Михова. Неформальным главой Совета и государства являлся премьер Филов, получивший за глаза даже прозвище «Царь-заместитель».

Он продолжил линию Бориса III на сохранение союза с Германией при минимальном участии в Мировой войне и невыдаче болгарских граждан Рейху. Но неудачи на фронтах подталкивали к пересмотру внешней политики. За год, с сентября 1943-го по сентябрь 1944-го, сменились четыре премьера. Каждый из них смягчал режим в стране и всё больше оглядывался на Антигитлеровскую коалицию. 26 августа 1944 года консервативное правительство объявило о полном нейтралитете Болгарии в текущем конфликте и потребовало вывода всех немецких войск с территории. 5 сентября уже либеральное правительство решило через три дня объявить войну Германии и затребовать перемирия у западных союзников, чтобы не пускать в страну советские войска. Советский Союз шаг не оценил, объявив Болгарии войну. Выходило, что к 8 сентября болгары официально воевали с СССР, Великобританией, США и Германией.

9 сентября 1944 года «Отечественный фронт» — союз коммунистов, социал-демократов, левых аграриев и группы «Звено» — в условиях всеобщего хаоса совершил переворот (четвертый за 21 год). Им помогали рабочие и спустившиеся с гор партизаны, хаос же создали наступавшие советские войска. После переворота болгарская армия присоединилась к 3-му Украинскому фронту, успев повоевать на территории Югославии, Венгрии и Австрии.

После войны Болгария даже увеличила территорию (присоединив Южную Добруджи) — единственная из держав Оси. Репарации, правда, выплатить пришлось — $45 млн Греции, ещё $25 млн Югославии.

Александр Цанков успел уйти с немцами, после чего до мая 1945-го являлся председателем виртуального «болгарского правительства в изгнании». Затем бежал в Аргентину, где и умер в 1959 году.

Старым элитам не повезло. С декабря 1944 года по апрель 1945 года «народные суды» коммунистов осудили более 9 тыс. человек, из них около 2,7 тыс. приговорены к расстрелу. Среди казнённых — весь регентский совет, 22 министра, 8 царских советников, 67 депутатов, 47 генералов и штаб-офицеров.

Спаситель болгарских евреев монархист Димитр Пешев был приговорён к 15 годам лишения свободы. После инфаркта отпущен, но лишён пенсии, собственности и права на профессию. Умер в 1973 году в нищете и безвестности. Честь спасения евреев приписали себе коммунисты. Посмертная реабилитация и признание заслуг героя произошли лишь после падения коммунистического режима.

Царь Борис III — личность более неоднозначная. С одной стороны, он спас 50 тысяч болгарских евреев, однако евреев из Македонии и Фракии всё же оставил на растерзание нацистам.

Монархия в Болгарии была отменена коммунистами в результате референдума 15 сентября 1946 года. Образовалась Болгарская народная республика. Царская семья бежала. На чужбине Симеон II стал американским лейтенантом, а также испано-французским бизнесменом. В 1996 году он вернулся на родину, а через пять лет стал премьер-министром Республики Болгария. Впрочем, премьер из бывшего царя вышел неважный. На выборах в 2005 году его партия из ведущей превратилась во вторую, а в 2009-м и вовсе не смогла пройти в парламент. После этого он окончательно оставил политику. На момент написания статьи Симеон II продолжает здравствовать в возрасте 80 лет.

Итог

Авторитарно-консервативный режим личной власти царя Бориса III видел противников в любых неподконтрольных радикалах: не только коммунистах, но и фашистах. При этом сам допускал существование нерадикальной оппозиции и прислушивался к общественному мнению.

Белофинны

Финляндия в 1941– 1944 гг.

Финляндия имела широкие привилегии еще в составе Швеции. Россия, присоединив Суоми, подарила финнам еще большую автономию — появились Сенат (исполнительная власть) и Сейм (законодательная). Сто лет стабильного парламентского режима позволили уже независимой после 1918 года Финляндии сохранить и расширить демократические традиции.

Основными политическими партиями межвоенной Финляндии являлись Национальная коалиционная партия (консерваторы), Национальная прогрессивная партия (либералы), «Аграрный союз» (центристы, ориентированные на крестьянство), Шведская народная партия (представляла интересы шведскоязычного меньшинства) и Социал-демократическая партия (чьё правое крыло смирилось с «буржуазной» республикой и встроилось в парламентскую систему). Коммунистическая партия, созданная в Москве уже после разгрома красных в гражданской войне, находилась под запретом, но до 1930 года регулярно и весьма успешно выставляла на выборах свои спойлеры, пока те не были запрещены особым законом.

За 20 лет — с 1919 по 1939 год — в Финляндии сменились 20 правительств: восемь либеральных, шесть аграрных, пять консервативных и одно — социал-демократическое. Однако постоянная чехарда кабинетов уравновешивалась необычайно сильной президентской властью. Ходила даже шутка, что Финляндия является единственной монархией Скандинавии, так как финский президент обладал куда более значительными полномочиями, нежели короли Швеции, Норвегии и Дании. Первое лицо избиралось на шесть лет парламентской коллегией выборщиков, за 20 лет на этом посту сменились четыре человека.

В целом бурная парламентская жизнь не мешала росту экономики и улучшению уровня жизни населения за счёт развития ориентированных на экспорт сельского хозяйства (особенно молочного животноводства), лесообрабатывающей промышленности и добычи никеля на крупнейших в Европе никелевых месторождениях в районе Петсамо. Великая депрессия хоть и затронула Финляндию, но в конце концов была нейтрализована девальвацией финской марки.

В течение Интербеллума в Финляндии решён главный социальный вопрос — о земле. У крупных землевладельцев выкупили землю и передали её мелким фермерам, которым государство оказало значительную поддержку. Если до 1918 года 3/4 занятых в сельском хозяйстве (70% населения страны) арендовали землю, то к 1937-му 90% фермеров являлись частными собственникам.

И хотя социально-экономические успехи постепенно выравнивали уровень жизни рабочего класса, травма гражданской войны затягивалась очень тяжело. Социал-демократическая партия, неизменно являвшаяся крупнейшей фракцией в парламенте, открыто жалела о проигрыше в 1918 году. В свою очередь, значительная часть членов охранных отрядов (шюцкоров, насчитывавших 100 тысяч человек)2Финские аналоги фрайкоров, которые в 1918 году разгромили Красную гвардию, а после стали официальным резервом вооружённых сил. была уверена, что зря всех красных не перестреляли в своё время.

Пер Эвинд Свинхувуд

В конце 1929 года в разгар Великой депрессии воинственно настроенные антикоммунисты разогнали красную демонстрацию в небольшом городке Лапуа, что на западе страны. С этого началась история «Лапуаского движения» — ультраправого, националистического, антипарламентского и корпоративного. Под эмблемой с белым медведем и замахнувшимся дубиной всадником, а также под лозунгом «Лучше идти к закону через бесправие, чем к бесправию через закон», лапуасцы, казалось, вернули времена «белого террора». Красных, или только подозревавшихся в «красноте», включая депутатов, журналистов, даже бывшего президента (!), похищали, избивали, вышвыривали на советской границе, иногда убивали.

Государственная власть, опасаясь столь горячих финских парней, изначально заигрывала с лапуасцами. В Хельсинки в июле 1930 года высшие руководители государства приняли 12-тысячный лапуаский парад. Именно под давлением движения принят закон «О защите республики», запрещавший любую агитацию против основ государственного строя, что положило конец коммунистическим партиям-спойлерам. При поддержке «Лапуа» президентом в январе 1931 года избран консервативный политик Пер Эвинд Свинхувуд, уже бывший премьером в ходе гражданской войны.

Однако рано или поздно агрессия радикалов должна была «достать» истеблишмент и мейнстримные партии. Нападениям подвергались не только коммунисты, но и социал-демократы с либералами как «розовые» пособники красных. Пер Эвинд Свинхувуд даром что был консерватором, являлся тем не менее сторонником парламентской демократии. Именно ему, человеку, занявшему высший государственный пост при поддержке лапуасцев, выпало нанести им смертельный удар.

27 февраля 1932 года ультраправые открыли пальбу на собрании социал-демократов в местечке Мянтсяля, что в 60 км от Хельсинки. И хоть обошлось без пострадавших, но власти пошли на принцип: в конце концов, они здесь главные, или боевики? Социалистам гарантировали право проведения митинга и предоставили охрану. Лидеры «Лапуа» также решили: настал их час! В Мянтсяля со всей страны созваны вооружённые активисты движения. Из примерно 30 тысяч участников на место прибыли от 5 до 7 тысяч.

Мятежники потребовали отставки либерального правительства и формирования «правительства патриотов». Правительство, в свою очередь, двинуло к Мянтсяля войска и, опираясь на закон «О защите республики», который в своё время продавили сами лапуасцы, постановило арестовать всех лидеров «Лапуа» и прекратить пропаганду его идей.

Государственная элита, однако, раскололась. Социалисты, либералы и аграрии требовали раздавить бунтовщиков. А вот консерваторы, кто открыто, а кто в частном порядке, вроде Густава Маннергейма (которого воспринимали как уважаемого, но все же пенсионера), сочувственно отнеслись к делу «Лапуа». Все взоры устремились к президенту Свинхувуду.

И президент сказал своё слово. К шоку лапуасцев, «Старина Пекка» объявил их мятежниками, расшатывающими основы государства, но пообещал простить рядовых членов, если те сдадут руководство и мирно уйдут со своим оружием. После этого грозное когда-то движение мирно разошлось по домам. Его руководителей арестовали, судили и приговорили к невероятно малым срокам — самое строгое наказание составило 2,5 года лишения свободы. Пройдя ужас жесточайшей гражданской войны, финны научились относиться к внутренним склокам как к «делу семейному» и не превращать политическую победу в тотальную зачистку.

Очень скоро руководители запрещённого «Лапуа» создали «Патриотическое народное движение». Оно повторяло всю риторику лапуасцев, но теперь действовало сугубо в правовом поле. Даже открытое восхищение и попытки скопировать муссолиниевских фашистов не заставили фашистов из Финляндии «переиграть» Мянтсяля. Так финская парламентская демократия доказала свою стабильность и устойчивость.

Пропаганда финских фашистов

Впрочем, ультраправая повестка никуда не делась. Просто она во многом перешла из области внутренней политики во внешнюю. Финские ультраправые мечтали о «Великой Финляндии», включившей бы в свой состав северные районы Швеции и Норвегии, Эстонию, Восточную Карелию, Кольский полуостров и Ингерманландию. Три последние территории находились под контролем Советского Союза, воспринимавшегося в качестве заклятого врага, которого требовалось сокрушить.

«Великая Финляндия» с Кольским полуостровом и Восточной Карелией.

Однако финское руководство куда более трезво оценивало ситуацию. У государства не хватало денег на обустройство оборонительных укреплений на Карельском перешейке, не говоря уж о комплектовании армии, достаточной для успешного наступления вглубь Советского Союза. Всерьёз опасаясь атаки со стороны Советов, в Хельсинки размышляли не о триумфальном марше на Ленинград, Яанислинну (финское название Петрозаводска) и Мурманск, а о поиске союзников, которые смогли бы помочь в отражении нападения.

В течение большей части 1930-х годов Финляндия развивала добрососедские отношения со скандинавскими соседями: Швецией, Норвегией и Данией. Секретные соглашения о совместной обороне были заключены с Эстонией. Но все эти союзные проекты предполагали исключительно обмен информацией и дипломатическое вмешательство в случае конфликта, но никак не военную помощь. «Умиротворители» Великобритания и Франция не спешили предоставлять финнам какие-либо гарантии, зато бойко продавали тем вооружение. Отношения с нацистской Германией оставались учтивыми, но не более того. Фактически Финляндия оставалась с Советами один на один в надежде, что международное общественное мнение и Лига Наций в беде не оставят.

Советский Союз, впрочем, тоже рассматривал Финляндию как угрозу своей безопасности, прежде всего Ленинграду, находившемуся в 32 км от границы. В октябре 1939 года, на фоне только что разразившейся новой европейской войны, финская делегация вызвана в Москву. Сталин потребовал передать СССР Карельский перешеек, а также ряд стратегически важных островов и полуостровов в Финском заливе и Баренцевом море. Взамен финнам предлагались обширные, но скудные и слабозаселённые территории в Восточной Карелии. Хельсинки ответил отказом. Тогда «вождь народов» решил взять желаемое силой.

30 ноября Красная армия перешла границу Финляндии, начав боевые действия. Спустя сутки в городе Териоки (нынешний Зеленогорск) — первом финском городе, занятом РККА — провозглашена Финляндская демократическая республика (ФДР) во главе с коминтерновцем Отто Куусиненом. Советский Союз тут же признал ФДР единственным легитимным правительством Финляндии и заключил с ним договор о взаимопомощи и дружбе на тех условиях, которые предлагались Хельсинки в октябре. Вероятно, по мысли Кремля, после лёгкой и приятной зимней прогулки по лесам и болотам Красная армия без проблем заняла бы финскую столицу, посадила туда ФДР и обрела нового сателлита с перспективой вхождения в состав СССР (как произошло с Прибалтикой летом следующего, 1940 года.).

Но планам не суждено было осуществиться. Невероятно дурно подготовленная Красная армия ударилась лбом о стену. Точнее, о Линию Маннергейма — комплекс оборонительных сооружений, который в авральном режиме финны всем миром достроили только накануне летом. Менее многочисленной финской армии помогал и настрой — защищать родину местные собрались всерьез.

20 лет общество разделял призрак прошедшей гражданской войны. Борьба с общим врагом стала тем катарсисом, очистившим нацию от прошлых обид. В либеральное правительство Ристо Рюти приглашены представители всех политических сил страны. В январе 1940 года федерация промышленников официально признала конфедерацию профсоюзов абсолютно равноправной стороной в сфере производственных отношений между работниками и работодателями. Тогда же социал-демократическая партия призвала своих сторонников вступать в шюцкоры для совместной защиты родины. Общей и для бывших красных, и для бывших белых.

Красная армия за три кровавых месяца всё же научилась на собственных ошибках и прорвала Линию Маннергейма. Советский Союз ценой 127 тыс. убитых и 265 тыс. раненых удовлетворил свои октябрьские требования и даже сумел отхватить себе Выборг — второй по важности город Финляндии. Финны ценой 27 тыс. погибших и 44 тыс. раненых сохранили независимость и сплотили нацию.

13 марта 1940 года финский народ проснулся в новой реальности. 11% территории и треть экономики страны были потеряны, 422 тыс. человек — 12% населения — стали беженцами. Довоенная политика нейтралитета потерпела полный крах. 12 тысяч добровольцев и военные поставки со всего мира — это хорошо, но недостаточно для долгосрочного ведения войны.

Красная угроза тем временем никуда не делась. Чувствуя себя на коне, СССР требовал всё больше и больше, не стесняясь вмешиваться во внутренние дела Финляндии. Советское посольство открыто консультировало Общество советско-финской дружбы (насчитывало 45 тысяч членов), пропагандировавшего прелести жизни в Советском Союзе. Советы требовали себе никелевых концессий в Петсамо, право транзита войск, демилитаризацию Аландских островов. Когда в ноябре президент Кюёсти Каллио ушёл в отставку по состоянию здоровья, советский посол предоставил финнам список фамилий тех политиков, избрание которых на высший государственный пост будет расцениваться Советским Союзом как нарушение мирного договора. В сложившихся условиях Финляндия позарез нуждалась в союзнике.

Скандинавский вариант отпал быстро. В апреле Рейх захватил Данию и Норвегию. Попытка заключить союз со Швецией натолкнулась на противодействие как со стороны СССР, считавшего это опять же нарушением условий мира, так и Германии, желавшей самой стать союзницей Финляндии.

На Францию и Великобританию, ещё в марте готовых послать экспедиционный корпус на помощь Хельсинки, надеяться тоже не приходилось. С июня было непонятно, существует ли Франция вообще. Великобритания вообще нацелилась на улучшение отношений с СССР — чтобы прекратить советские поставки сырья в Рейх. Ссориться с Москвой из-за Финляндии ей было не с руки.

Оставался последний вариант. Он, кстати, тоже живо интересовался Страной тысячи озер. Гитлер уже решил напасть на Советский Союз, и ему требовались плацдармы на севере будущего фронта. Обе державы нашли друг друга. В сентябре первые немецкие части начали прибывать в порт Вааса, и с каждым месяцем поток увеличивался. Концессия в Петсамо перешла немцам, а не Советам. Протесты Москвы проигнорированы.

С 22 июня 1941 года финские порты и аэродромы использовались немцами для нанесения ударов по целям на территории СССР. После ответного советского авианалёта 25 июня Финляндия объявила войну Советам. Началась «Война-продолжение».

В ходе летне-осенней кампании Суоми удалось не только отвоевать утраченное в Зимней войне, но и занять большую часть Восточной Карелии, которую Маннергейм обещал «освободить» ещё в 1918 году. Впрочем, дальнейшее наступление финнов остановил Карельский укрепрайон. Вплоть до лета 1944 года активные боевые действия на советско-финском фронте прекратились.

Поразительно, но Финляндия, окруженная со всех сторон тоталитарными государствами — как среди союзников, так и среди противников — сохранила парламентский демократический режим. В правительстве были представлены все значимые политические силы: от социал-демократов до фашистов из «Патриотического народного движения». Социал-демократы вообще стали крупнейшей фракцией в парламенте. Президентское кресло занимал либерал Ристо Рюти.

Но положение страны, так или иначе, сказывалось на внутренней политике. Новые парламентские выборы отложены до окончания войны. Президента в 1940 и 1943 годах избирала коллегия выборщиков, составленная ещё для президентских выборов 1937-го. Вынужденные меры в условиях тяжелого времени.

Что касается еврейского вопроса, то в Финляндии никогда не было значительной еврейской общины, а потому проблемы антисемитизма среди местного населения не существовало. Никаких репрессивных мер против 2300 финских евреев не предпринималось, действовали синагоги, евреи служили в армии, а трое из них даже представлены к награждению Железным крестом, но отказались от награды из рук антисемитского режима. Единственные эпизоды, связанные с «решением еврейского вопроса», касаются депортаций в Германию восьмерых беженцев-правонарушителей и около 50 советских военнопленных еврейского происхождения, подозревавшихся в подрывной деятельности.

После разгрома немцев под Сталинградом финны начали через США и Швецию (с Великобританией и доминионами страна находилась в состоянии войны с декабря 1941 года) искать пути заключения сепаратного мира с СССР. Консультации шли в течение года, пока в апреле 1944 года Советы не выдвинули свои условия: границы 1940 года, интернирование всех германских войск и репарации на сумму в $600 млн. Хельсинки на сделку не пошёл.

Тогда в ход снова пошли пушки. 9 июня началась Выборгско-Петрозаводская операция, в ходе которой финны выбиты с большей части Карельского перешейка и Восточной Карелии. Финляндия экстренно затребовала у Германии войска и увеличение снабжения. Немцы же, не будь дураки, согласились помочь только в обмен на незаключение сепаратного мира с Советами. По крайней мере, до конца президентства Ристо Рюти.

Посланные немцами силы остановили наступление советов уже в июле августе — как раз на границах 1940 года. Но предел прочности войск был достигнут. Финны понимали — им нужен мир на любых условиях.

1 августа президент Рюти, связавший себя договорённостями с немцами, ушёл в отставку. А уже 4 августа, согласно чрезвычайному закону, одобренному парламентом, главой государства на безальтернативной основе стал маршал Маннергейм. Главной целью его президентства стал выход из войны.

Перемирие с СССР вступило в силу ровно месяц спустя после вступления Маннергейма в должность, 4 сентября. 19 числа того же месяца оно было официально подписано в Москве. Впрочем, война для Финляндии не закончилась — теперь она шла уже с немцами, которых в течение октября–ноября выдавливали из Лапландии на севере страны. Последние германские подразделения покинули территорию Финляндии только 27 апреля 1945 года.

Финны устанавливают государственный флаг на норвежской границе после окончательного изгнания немцев

По итогам войны Финляндия окончательно лишилась территорий, утраченных в 1940 году, вдобавок потеряв Петсамо и, соответственно, выход к Баренцевому морю. Советскому Союзу уплачена компенсация в размере $300 млн.

СССР же получил возможность прямо влиять на финскую внутреннюю политику. Все ультраправые и военизированные организации, вроде «Патриотического народного движения» и шюцкора, были распущены. Общий мейнстрим финской политики на следующие несколько десятилетий ощутимо сдвинулся влево: тремя крупнейшими фракциями в парламенте являлись центристский «Аграрный союз», социал-демократы и откровенно просоветский «Демократический союз народа Финляндии». Восемь бывших членов кабинета министров, включая экс-президента Рюти, осуждены как «ответственные за развязывание войны».

Но даже в таком виде Финляндия, благодаря демократии и национализму, сумела частично сохранить суверенитет — единственная из стран-членов Оси. Ристо Рюти вышел из тюрьмы уже в 1949 году — последним из всех заключенных экс-министров. Маршала Финляндии Маннергейма вовсе никто не преследовал — он умер в 1951 году в статусе общепризнанного национального героя.

Итог

Опираясь на демократические традиции, заложенные еще при русском правлении, Финляндия прошла сквозь огонь мировой войны, оставаясь демократическим государством. Лихие времена внесли некоторые коррективы (вроде отказа от формирования коллегий выборщиков и безальтернативных выборов президента в 1944 году), но основные демократические принципы не нарушались. Вместо политических репрессий и запретов партий, как это любили по обе стороны фронта, финны выбрали другой путь. Они пригласили решать судьбу нации всех представителей политического спектра — от социал-демократов и либералов до консерваторов и ультраправых. Этот шаг еще больше сплотил финнов и позволил им выйти из горнила войны с минимальным уроном.

***

Как мы видим, все четыре страны Оси уникальны в своей политической эволюции. Это не примитивное «пришли ультраправые и взяли власть», здесь всё намного тоньше и интереснее. Это видно даже по отношению местных правительств к фашистским организациям, здесь весь спектр — от постоянного или временного сотрудничества до открытой вражды и репрессий.

Вывод довольно простой. В realpolitik нет места идеологии. Здесь дружат с тем, кто в данный момент сильнее, и настолько, насколько это необходимо. Иногда достаточно нанести нужный грим, взять соответствующий флажок и радостно кричать вместе со всеми. Порой не требуется даже этого, чтобы прослыть «своим» — достаточно просто не допускать ошибок. Там, где решаются судьбы государств и наций, нет места идеологии.