Словосочетание «русский рок» ассоциируется с Цоем в подземных переходах, говнофестивалями «Нашествие» и плохими поп-песнями с «Нашего Радио». Но прежде чем утвердиться в таком некрасивом статусе, движение прошло долгий путь.
Рок возник в СССР в 60-х как культура подражания, и только к 80-м адаптировался к русской культуре, став частью русского поэтического творчества. Обычно историю советского рока воспринимают как героическое выступление против строя, череду психбольниц и арестов. Такой миф характерен для «героических 80-х» — золотого и последнего периода в истории советского рока, притом что пионерами движения была скучающая в брежневском застое интеллигенция. Прежде чем стать культурой агрессивного протеста, рок долгое время оставался «домашней игрой», развлечением для небольшой прослойки населения. Героем песен был Иванов, который чувствует превосходство над своими «сограждáнами», потому что у него «в кармане Сартр, а у них в лучшем случае пятак».
Русский рок начинается с каверов на «Битлз» на дискотеках и заканчивается стадионами, требующими перемен. И, что важнее, создаёт новый поэтический пласт, который мы называем рок-поэзией.
Русский рок — культура слова. Если в англо-американском роке только часть исполнителей пишет осмысленные стихи, то русский, не создав своей литературы, так и остался бы подражанием. Россия — литературная страна, здесь битами и риффами на гитаре обойтись не получилось. Если говорить о том, что нового привнёс русский рок в нашу культуру, то мы будем говорить о культуре слова — о поэзии.
История: период заимствования
История рока в СССР начинается с копирования англоязычных хитов. «Первые музыканты взяли гитары в результате культурного шока от английского биг-бита. Многие годы прошли под знаком повсеместного и старательного копирования любимых групп*» — сообщает нам главный критик русского рока Артемий Троицкий. Фразу «Я услышал „Битлз“ и понял, что должен играть рок» можно приписать любому рок-музыканту 60-х.
Молодые люди играли бит, рок-н-ролл или поп (тогда слово «поп» воспринимали как хорошую западную музыку). Рок-н-роллом увлекались стиляги (хипстеры 50-х и 60-х), модная молодёжь того времени, которая хотела найти альтернативу официальной культуре — советской массовой песне, и брала для этого англо-американские образцы. Копируют не только музыку, но также имидж и манеру поведения. «Первые пятнадцать лет наш рок — при всём почтении к отдельным ярким его представителям — был скорее провинциальной разновидностью англо-американского*». Сегодня никто не знает названий коллективов тех времен — «Аргонавты», группа «Санкт-Петербург», «Бразерс», «Челенджеро», «Лесные Братья», «Зелёные Муравьи», «Славяне».
Советские неформалы. Все они так или иначе слушали рок-музыку
Поначалу группы играли в кафе и на вечеринках, пытаясь скопировать музыку, которую дома стиляги слушали на пластинках. Песни «снимались» — так у рока появилась готовая заимствованная музыкальная форма. Уровень крутости группы определялся тем, насколько близко к оригиналу коллектив может «снимать» ту или иную композицию. Главное — играть на инструментах в той же манере и те же аккорды, что условные «Битлы», петь похоже и выглядеть соответственно.
В первое время вокалист пел либо простой «кавер» на исполнителя, либо что-то из своего материала. Часто вокалист пел слова, которые по звуку были похожи на английскую речь. Русский язык, как считалось, на бит-музыку не ложится. Отдельные попытки петь на русском публика не приветствовала. Тех, кто пытался петь на родном языке, могли освистать и прогнать со сцены, а неудачливая группа обретала статус второсортной. «Русский язык считался чем-то вроде атрибута конформизма, знаком принадлежности к „вражеской“, не-роковой системе ценностей»*.
Аппаратуру доставали с большим трудом: в СССР электрогитары стоили довольно дорого, а качественные — космических денег, несколько зарплат инженера. Приходилось изворачиваться — привозить из Восточной Европы (в том числе покупая с рук) или мастерить своими руками — например, снимать струны с рояля и ставить их на гитару. Когда у группы появлялась своя аппаратура, она обретала статус профессиональной. Записи распространяли через знаменитые пластинки «на костях», то есть на рентгеновских снимках.
К середине десятилетия группы Led Zeppelin и Rolling Stones сместили романтических «Битлов», а значит пришло время мощных и длинных соло на гитаре. Музыка в то время была важнее текста, ведь на фоне громких запилов не так важно, о чём и что ты поёшь. «На сейшенах царили корявые местные Хендриксы, Клэптоны, Джимы Моррисоны и Роберты Планты. Они самозабвенно копировали и редко понимали, о чём поют. А публика и не хотела ничего иного».
Первые песни на русскому пишутся в технике «наивного перевода». Выглядит это примерно так:
На лице твоём снежинки
Тают от тепла.
Таня, милая, скажи мне:
Что ты плакала вчера?— Градский, гр. «Скоморохи» *
Зрелищность была важнее смысла. «Описание того, как Владимир Рекшан выпиливал аккуратные соло на ярко-красной „Илоне-Стар-5“, казавшейся в его могучих руках игрушкой, а потом внезапно гигантским прыжком перелетал через сцену», куда больше говорит нам о питерской группе «Санкт-Петербург», чем тексты типа:
Любить тебя, в глаза целуя,
Позволь,
Как солнцу позволяешь
Волос твоих касаться*.
Чтобы приобрести культурную ценность, рок-музыке нужно было национализироваться, то есть стать русской. Этот процесс занял несколько лет.
В начале 60-х любители потанцевать рок-н-ролл обличались властью наравне с «фарцовщиками» и подпольными перекупщиками «западных тряпок». Через несколько лет цензура Советского Союза пропускает рок-н-ролл — естественно, в удобной для себя форме. С середины 60-х рок-н-ролл уже исполняют в советских фильмах, а соло «а-ля Хендрикс» можно услышать в Филармонии, однако отношения к живому искусству это имеет мало.
Советский ролик о стилягах
К 70-м годам музыканты осознают свою вторичность и отправляются на поиски художественной самостоятельности. Группа «Аргонавты», например, начав с каверов «Битлз», к 70-м полностью переходит на собственный материал. В 80-х они уже будут неактуальны, так как слишком похожи на суррогат западного рока.
Из музыки в СССР были бардовская-диссидентская песня прошлых поколений, различные ВИА и советская песня, альтернативу которой бит-рок изначально хотел создать. Традиция авторской песни сыграла большую роль в становлении русского рока.
Культуры рока и бардов похожи, потому что занимаются устным творчеством и творят в подполье. Это и понятно — если нет доступа к радиоэфирам, газетам и телевидению, приходится выступать в квартирах друзей и выпускать самиздаты. Общество под давлением неблагоприятных условий регрессирует к более архаичным типам культуры.
Некоторые успешные группы превращаются в советские ВИА. Они вливаются в официальное искусство, а рок-тусовка перестаёт их уважать. Так называемая «филармоническая ориентация» групп, как считалось, тормозила прогресс развития жанра: «В одном хрипе Высоцкого под „простую“ гитару в тысячу раз больше настоящего рока, чем в запроданных филармониям консервированных стенаниях с мощнейшим „запилом“ и соло на синтезаторе*».
Первые осмысленные тексты на русском — «Московская школа», «Машина Времени» и «Воскресенье»
«Машина Времени» и «Воскресенье» появляются в Москве среди обычных подражательных коллективов. Их лидеры, Макаревич и Никольский, делают текст русского рока осмысленным.
Хоть это был маленький шаг к настоящей поэзии, новое слово на тот момент звучало гордо: «Англичане знают, что и как петь, — предостерегали новаторов коллеги, — а вы кто такие, чтобы состязаться с ними?» «Битлз пели о своих делах, а мы — о наших», — гордо отвечал Макаревич.
Тексты «Машины Времени» почти не отличались от бардовской лирики. Макаревич, отрастив хаер и надев клеша, пел о том же, о чём для предыдущего поколения пел Галич. Герой песен — абстрактный «травмированный жизнью» лирик-интеллигент живописует дороги, романтику, любовь, путешествия. Подобно Шатобриану, он бежит от грустной реальности в мир поэтических штампов романтизма. «Программы „Машины Времени“ <…> похожи на настенный гобелен: замки и корабли с парусами не оставляют там практически никакого места для атрибутов реальной жизни. Из местоимений доминирует «ты*». Иногда герой пускается в дидактику и нравоучения, созвучные критике общества в духе Галича.
Как и барды, новые рок-музыканты использовали схему «куплет-припев» и симметричную строфу. Музыка отступает на второй план, оставляя текстам больше места, и за счёт этого песня приобретает ещё более «бардовский» вид. Отличается новая музыка тем, что сыграна в электричестве, а не в акустике, а исполняющий её Макаревич похож на хиппи, а не на диссидента-барда. Кроме того, если в текстах о кораблях и туманах вдруг давались отсылки к реальности (тусовки богемной молодёжи, например), эти отсылки касались современной жизни, а не прошлого поколения, к которому обращалась бардовская песня.
Вклад новых групп в «русский текст» был незначительным. «И тем не менее подростки, которые орали немелодичными голосами в скверах:
Все очень просто,
Сказки — обман,
Солнечный остров
Скрылся в туман.— «Машина Времени», «Ты или я»
…своими нарушающими общественный покой криками возвестили новое явление в нашей культурной жизни*».
Возникновение новой культуры в Ленинграде
Национальная версия рока возникла в Ленинграде в начале 70-х. Ещё нет стадионов, требующих перемен. Никто не воюет с гопниками, делая это предметом творчества. В Ленинграде же появляется субкультура — сообщество людей, которые не ограничиваются рок-н-роллом, но пытаются сформировать закрытую от внешнего мира тусовку, в которой есть своя система ценностей и мифология. Это становится толчком к созданию нового поэтического языка и формированию полноценного музыкального направления.
«Неформальное объединение молодёжи» возникает «на кухнях», потому что в эпоху Брежнева, несмотря на цензуру, считалось, что дома ты можешь заниматься чем угодно. На ранней стадии развития русская рок-музыка — именно субкультура, контркультурой, противопоставляющей себя строю, она станет потом, в «героические 80-е».
Субкультура — это тусовка со своими кодами, своей системой ценностей, мифами и героями. Игра для посвящённых, куда посторонним вход воспрещен. У первых важных коллективов того времени говорящие названия — «Аквариум» и «Зоопарк» — символизируют закрытые мирки, за стенами которых люди прячутся от ненужной действительности. Люди создают субкультуру для того, чтобы «избавиться от общества», заменив его своим герметичным пространством.
Субкультура рока — это игровая интерпретация новой левой идеи, которая лежит в основе философии рока от Вудстока до новой волны и панков 80-х. Но если музыканты Америки и Англии хотят изменить мир, то в СССР, где в 70-х всё слишком апатично, люди «Системы» ограничиваются идеей создания «параллельного мира» для своих.
В субкультуре увлекались западным роком, который был тем сладостнее, что был условно запрещён. Ценности англо-американского рок-сообщества были сакральными. Жанры зарубежного рока быстро сменяли друг друга, каждый новый постулировал новую идею и форму. На субкультуру, сложившуюся к 70-м в Ленинграде, большое влияние оказала хиппистская идеология, пропущенная через решето советской реальности. Отражение в образе жизни и текстах тусовки наши идеи свободной любви, ЛСД, увлечение буддизмом и другими восточными религиями. Эти концепции в советском адаптированном варианте легли в основу общества «Системы», которое будет собираться в Сайгоне и заменять ЛСД портвейном.
Жители «аквариума» интересовались внешним миром только в тот момент, когда он вмешивался в их реальность (например, когда нужно идти на работу). Обычно же по отношению к нему человек занимал пассивно-оборонительную позицию. Поэтому герой песен, например, раннего БГ не требует перемен, а хочет, чтобы ему не мешали пить портвейн на питерской крыше.
Занятие рок-музыкой — практика субкультуры, объединяющее действие. Если ты в тусовке, значит, ты «играешь рок-н-ролл». На теоретическом уровне людей объединяли общий круг интересов и чтения, тусовка в Сайгоне, сленг, свой словарь, свои «понятия», жаргон хиппи и «Системы», увлечение буддизмом, индуизмом, экзистенциалистами и. д. Тусовка субкультуры — это «внутренняя» самопровозглашённая элита. «Мир субкультуры складывался из разных „кирпичиков“, это, по существу, постмодернистское образование, эклектичное по своей природе*». В общем, — «Аквариум — это не музыкальная группа, а образ жизни*».
Возникновение субкультуры: социальные причины
Почему новая культура возникла в Санкт-Петербурге? Москва даже во времена застоя была городом возможностей, располагала к карьере. Макаревич, например, происходил из кругов успешной интеллигенции — и выбрав условно маргинальную среду, смог сделать в карьеру даже в ней. В Москве социальные слои перемешивались, никакого вакуума и «аквариума субкультуры» создать было нельзя — вырастить новый культурный код было попросту негде. Здесь пересекались барды, артисты, интеллигенция, богема, любители рок-н-ролла. Многие рок-группы превратились в ВИА и становились частью официального искусства, могли зарабатывать деньги. В Питере такой надежды не было.
Если в Москве был гетерогенный социальный слой, то Ленинград 70-х — это искусственно созданный пролетарский город. В него свозили пролетариат, выстраивая под него районы с заводами на окраинах. Культурная прослойка населения, которая осталась от императорского Петербурга после революции и блокады, была истощена. Социальные слои в Ленинграде были замкнуты, не перемешивались и были настроены враждебно друг к другу. Такая ситуация благоприятна для субкультуры — игры в «свой мир», в своё «внутреннее зазеркалье».
Культурные процессы в Петербурге проходили ускоренно, и за несколько лет там возник новый жанр и новый вид поэзии. По такому же типу впоследствии пойдут процессы создания рок-культуры в других пролетарских городах — Свердловске, Новосибирске и т. д.
Ранние тексты ленинградского рока
Самоценный, осмысленный русскоязычный рок начинается с групп «Аквариум» и «Зоопарк», которые произошли из субкультурного подполья.
«Аквариум» — первая группа, которая смогла адаптировать любовь к рок-н-роллу к русской реальности, из-за чего появился новый, самостоятельный поэтический язык. Песни англоязычного рока на этот раз не переводятся в наивном стиле, но «перекодируются» под окружающую действительность. БГ наследует дух Моррисона и Дилана, но кроме этого использует отсылки к поэзии Серебряного века, Вертинского и поэтов ОБЭРИУутов 20-х годов, классической русской литературе.
Ещё одна отличительная черта новой поэзии — бытовой реализм. В песнях речь идёт о ежедневных приключениях человека в тусовке субкультуры. Новый лирический герой, в отличие от абстрактного московского «шатобрианца», поёт о своей жизни, и поёт на собственном языке. Он не использует поэтические штампы, его словарь наполнен конкретикой и сленгом.
Поскольку герой субкультуры жил на 2 мира — в тусовке и в СССР, поэзия рока также состояла из двух компонентов: описания реальности и своеобразной лирики. «Первые стихотворные опыты ленинградской субкультуры (1974–1975 гг.) оставляют впечатление ошеломляющей новизны. Все ранние тексты „Аквариума“ и Майка Науменко ощущаются, в отличие от московской рок-бардовской школы, как совершенно особый мир, который выделяется многообразием и специфическим колоритом*».
Два мира, в которых живёт герой, отражаются в песнях: инженеру «со стрессом в груди» надо на работу, но к нему приходит белый дракон, символ буддизма и психоделическсого опыта:
Я инженер со стрессом в груди
<…>
Но белый дракон сказал мне,
В дверь подсознания войдя…— Блюз НТР и т. д.
Полуявь, мир грёз, наслаивающийся на обыденность, вообще, характерная петербургская поэтическая черта.
Первые альбомы БГ больше похожи на абсурдистское концептуальное искусство, чем на рок-музыку. До поклонников элитарность текстов не всегда доходила, а герой песен был далёк от народа:
У «Аквариума» это пока еще молодой интеллектуал; хоть он хлещет по ночам дешевый портвейн, но все-таки сознает собственное отличие от «толпы»:
Но ему не слиться с ними, с согражданами своими,
У него в кармане Сартр, у сограждан
В лучшем случае пятак*.— «Иванов»
Демократическая аудитория БГ долго не могла понять, что там у его Иванова в кармане: большинству слышалось «сахар». Зачем ему сахар в трамвае?
«Зоопарк» как самостоятельная группа появляется только в 80-х, когда субкультура уже разрослась и шло формирование большой рок-тусовки. В 70-е Майк Науменко ещё играет англоязычные рок-н-роллы, играет у «Аквариума» и во многих ленинградских малоизвестных группах на гитаре. Всё это время он пишет стихи и песни, которые потом войдут в немногочисленные альбомы группы. В 80-м «Зоопарк» из-за грубости и реализма текстов то не принимают в Москве, то ли нарекают Науменко «ленинградским Бобом Диланом».
Как группе «Зоопарк» не понравилось в Москве
Науменко вводил в текст английские паттерны и американизмы — либо переводил их, либо перекодировал под русский язык. Он перефразировал англоязычную поэзию, смешивая её в тексте с бытописанием, доведенным до крайнего реализма. Отныне в тексте могло звучать: «Вперёд, детка, бодро и смело», «Там пили портвейн и резались в кости, называя друг друга дерьмом» и т. д. Сейчас никого не удивит слово «хуй», которое произносят со сцены или пишут в тексте. В те времена поднять на сцене тему, например, секса было табу, даже самые отъявленные маргиналы не могли себе этого позволить. «Зоопарк» поёт просто: «Ты спишь с моим басистом», «Тебя снимают все подряд» и так далее.
Музыку «Зоопарк» так и не поменял — если не считать акустических концертов, она осталась классическим рок-н-роллом, иногда, кажется, неуместным на фоне текста.
С «Зоопарком» и «Аквариумом» появляется новый поэтический словарь — в песне могли перемешиваться варваризмы, сленг, заумь, сложные поэтические метафоры, диковинные словечки, просторечия. Низкий стиль соседствует с высоким. Разрушается форма куплет-припев, вместо пения иногда появляется речитатив.
Под реалии СССР «перекодируется» и миф психоделиков. Различные вещества воспевает, например, Моррисон, они — деталь перехода из этого мира в мир потусторонних странствий. Для жителя субкультуры что-то должно выступать символическим элементом перехода из обыденности в «свой мир». В СССР о наркотиках знали в основном понаслышке, а расширение сознания достигалось за счёт употребления алкоголя. Он и замещает собой в текстах этот сакральный элемент. О портвейне поют как о божественном эликсире, который заменяет воздействие психоделиков и помогает достигнуть просветления:
Вперёд, Боддхиссатва,
Побежали за водкой в такси!— «Зоопарк», «Вперед, Боддхиссатва!»
Увлечение идуистскими религиями сочетается с советским алкоголизмом:
Я счастлив, что там, вдалеке,
Бредёт приблизительный воин
С бутылкой портвейна в руке.— «Аквариум», «Начальник фарфоровой башни»
В субкультуру попадает растафарианство, буддизм и индуизм. О религиозно-эзотерических темах поют всерьёз или высмеивают их пошлость, например, моду на необразованных гуру:
Теперь займёмся просветлением
А ну-ка врежь со всей силы соседу по зубам
Врубаешься? Вот оно, просветленье-то.— «Зоопарк», «Песня Гуру»
Освоение рок-поэзии, создание своего языка приходит к нам тем же путем, что и другие элементы западной или американской культуры — через адаптацию и заимствование формы, элементов содержания, с обретением самоценности через «национализацию», обретение способности говорить на своём языке и говорить о себе.
«Культурный пересказ» некоторых песен — не новый приём в русском искусстве. В Петровскую эпоху так пересказывали галантные французские романы, а ещё раньше — предания артуровского цикла. Гребенщиков «перепевает» «Road 21» Дилана — «Железнодорожная вода», Науменко — «Strange Days» Моррисона и «Desolation Row» Дилана («Странные дни» и «Уездный город N»).
Имелись ещё и бытовые причины того, что текст занял главенствующее место в произведении (кроме естественного желания сказать новое слово в искусстве). Новые герои, в отличие от столичных звёзд, давали бесплатные концерты и квартирники. Они могли играть на чём попало и где попало. Так установилась традиция акустических концертов. Этим «подпольным» образом рок также продолжил традицию бардов. Естественно, вынужденные звучать в акустике, музыканты должны были заботиться о качестве текста. Такая необходимость даёт стимул для развития слова. Русский рок — логоцентричное явление, на первом месте в нём находится текст.
Культура русского рока возникла не как воинственный протест, а как игра интеллигентов, которая очень быстро эту стадию переросла — начались «героические 80-е». «Неформальное объединение молодёжи» вышло из кухонь и стало привлекать к себе всё больше и больше внимания. Из субкультуры выросли новые идолы и поэты.
В 80-х «Аквариум» знакомится с Артемием Троицким, собирается огромный скандальный рок-фестиваль «Тбилиси-80», где жюри пытается (безуспешно) выступление «Аквариума» прекратить. Рок вступает в фазу активного захвата культурного пространства — позже начались и закрытия, и преследования, и запрещенные списки, да и сам рок, не в последнюю очередь увидев себя таким в глазах СМИ, начал агрессивно противопоставлять себя советской действительности. В текстах того же БГ появились воинственные призывы, Науменко спел о том, как гопники мешают ему жить, появился Цой, в Питер приехали Башлачёв, Летов. Началась эра рок-клубов.
