«Противники России при переходе границы будут, конечно, стараться привлечь украинское население на свою сторону и всякими обещаниями политическими и национальными посулами посеять смуту среди него. Украинцы не поддадутся провокационным воздействиям и выполнят свой долг граждан России в это тяжелое время до конца и не только на поле брани, в рядах бранной рати, сражающейся против нарушителей мирового мира и права, но и как граждане — обыватели, обязанные в меру своих сил и возможностей содействовать успешному выполнению русской армией исключительно ответственной задачи, выпавшей на ее долю».
— Симон Петлюра («Война и украинцы», 1914 год)
Симон Петлюра, не обладая ни ораторскими, ни журналистскими, ни военными, ни политическими талантами, волею судьбы оказался вынесен на вершину власти в самое неподходящее для этого время. Непримечательный журналист и бухгалтер оказался в эпицентре всепоглощающего хаоса и безумия, происходившего на Украине в революционное время. Не будучи каким-то инфернальным персонажем, он, тем не менее, был главным украинским жупелом большевистской пропаганды до появления Бандеры. Во многом из-за этого сложилось два образа Петлюры: один — сформированный советской пропагандой — мелкобуржуазный фашист и гонитель евреев — и второй — украинский — доблестный сын отечества и зачинатель независимости Украины. Именно поэтому и необходимо наконец разобраться с реальной личностью Петлюры, без демонизирования, но и без экзальтированного восхваления.
Симон Петлюра (в советской историографии закрепилось написание Семен) родился в Полтаве в семье извозчика в 1879 году. О его детстве известно немногое. В 16 лет его определили в Полтавскую духовную семинарию (в ней, кстати, учился знаменитый в будущем Гапон), однако он ее не закончил. На этот счет выдвигаются разные версии: в одних источниках указывается, что его исключили за революционную деятельность, в других — что ушел сам, разочаровавшись. В 20 лет он примкнул к «Революционной украинской партии» — самой известной украинской партии на тот момент. Тут надо пояснить, что в действительности никаким ультрафашистом и т.д. Петлюра никогда не был. Это был абсолютно классический коммунист. Точнее, социалист. Собственно, ими были почти все лидеры будущей УНР. Взгляды Петлюры не сильно отличались от взглядов каких-нибудь правых эсеров в России. В скором времени РУП раскололась на две части: большинство, к которому примкнул и Петлюра, сформировало УСДРП (ничего не напоминает?), а меньшинство ушло к большевикам. Лидерами УСДРП были будущие лидеры Украинской Народной Республики. В частности будущий глава петлюровской Директории Винниченко, который даже и не скрывал, что является пламенным коммунистом. Он, например, был главным сторонником переговоров с большевиками, а в эмиграции даже создал «Украинскую коммунистическую партию». В итоге столь ценного кадра большевики заманили обратно и сходу сделали его заместителем председателя Совнаркома УССР с параллельным включением в ЦК КПУ(!), но Винниченко со скандалом уехал в эмиграцию, потому что обиделся на то, что его не ввели в состав Политбюро. Впрочем, несмотря на это, большевики продолжали считать его своим и в конце 20-х даже издали 24-томное (!) собрание сочинений Винниченко.
Еще одним лидером УСДРП был Николай Порш, также пламенный коммунист и будущий военный министр УНР. Порш с большевиками сотрудничать не стал, однако в эмиграции занимался переводом сочинений Карла Маркса на украинский язык. Требования УСДРП были простые: автономия Украины и конфискация помещичьих земель. Вот такие националисты.
Сам Петлюра первое время обитал на Кубани, где учительствовал и помогал будущему члену Рады Кубанской Народной Республики Щербине в его работе над историей кубанского казачества. Щербина, в годы Гражданской войны занявший проукраинскую позицию, а затем и полностью подавшийся в украинцы, хвалил Петлюру за усердие.
После того, как УСДРП отделилась от РУП, Петлюра начал работать журналистом в газетных листках партии. Он также провел несколько месяцев во Львове, познакомившись там с самим Грушевским. До 1911 года он жил в Петербурге, занимаясь журналистикой, но особой славы не добился, хотя и был заметен в узких кругах. После женитьбы он переехал в Москву, где совмещал работу бухгалтером и редактором «Украинской жизни» — журнала, издававшегося на пожертвования сознательных украинцев. В первые дни Первой мировой войны Петлюра написал пламенную проповедь-воззвание к украинцам, которая вынесена в эпиграф. Действительно, эти слова могут сбить с толку любого, кто слышал о непримиримой борьбе Петлюры с кацапами. Но этого не было. Петлюра даже в самых смелых мечтах не заходил дальше автономии и даже выражал активное несогласие с австрийской пропагандой среди украинцев:
«Каждый шаг, слово и действие, направленные на то, чтобы создать обстоятельства на российской Украине, угрожающие целостности российского государства, на ослабление его в это время, строго осуждаются на Украине, ибо предполагаются вредными и для интересов Украины. Я не говорю о том, что практически такое „ослабление“ даже невозможно. Сила России — материальная, военная и другая — обладает такими большими ресурсами, такими неисчерпаемыми источниками, которых чужестранец даже не может представить. Поэтому все расчеты, принимавшиеся во внимание, были неосмотрительными и трагически ошибочными. В данной ситуации я хочу лишь констатировать, на взгляд российских украинцев, — банкротство галицкой политики».
К слову, в среде радикалов он вообще слыл русофилом. В частности таковым его считали так называемые «самостийники» — небольшая группа радикально настроенных сторонников полного отделения Украины, в противовес сторонникам автономии. Лидером самостийников был Николай Михновский — абсолютно сумасшедший тип, который единственный из всех украинских деятелей выступал за террористические методы.
Объектом террора он почему-то избрал памятник Пушкину, которого он, видимо, считал главным кацапом всея Руси. В результате взрыва памятник не пострадал, повредило только постамент, также поблизости были разбросаны листовки в духе «бей кацапню». В результате Михновский был подвергнут остракизму со стороны самих же украинских интеллигентов, в РУП его охарактеризовали как «политического придурка», а в итоге и вовсе выгнали из партии за шовинизм. Один из лидеров партии, Винниченко, также написал на него злую сатиру под названием «Поміркований та щирий». Петлюра, в общем, тоже высказывался о нем без одобрения. Лучше всего его характеризуют строчки из воспоминаний его современника Николая Евтимовича (цитата по Википедии):
«Николай Михновский — это украинская стихия… которую сдерживает лишь сильный и благородный ум. Это был высокообразованный и опытный юрист, тонкий психолог, удачливый инициатор, выдающийся организатор, блестящий оратор, талантливый публицист, умный и тактичный руководитель, интуитивный военачальник, превосходный знаток нашего прошлого, нашей истории и быта, типичный революционер, то есть человек, способный на решительные действия. Воспитанный в добрых украинских традициях, выросший в украинском селе, Николай Михновский был образцом украинской расовой культуры, украинским аристократом во всех значениях этого понятия».
В общем, в украинской тусовке Михновский был изгнанником. После революции он сформировал свою альтернативную Центральную Раду из каких-то фриков, которые брали курс не на автономию, а на самостийность. В итоге, чтобы не провоцировать конфликтов, радикалов Михновского приняли в состав Центральной Рады, но закончилось все тем, что Михновского за участие в заговоре арестовали и сослали на фронт. Впоследствии он стал ярым и непримиримым врагом Петлюры.
С началом Первой мировой войны Петлюра устроился в «Главный по снабжению армии комитет Всероссийских земского и городского союзов», также известный как Земгор. Это было нечто среднее между «ташкентским фронтом» и огромной распилочной конторой. Заправляли там будущие февралисты, которые пилили поступающие из казны средства, не забывая поплевывать в «бездарное царское правительство». Отношение к служащим Земгора со стороны кадровых военных было весьма презрительное, однако по работе Петлюра вынужден был часто общаться с военными и он завел связи с офицерами и солдатами украинского происхождения. После Февральской революции и начавшейся демократизации армии украинцам удалось сформировать полунеформальную структуру под названием «Украинская фронтовая рада». Это, по сути, были те же солдатские советы и комитеты, только делегатами были лица украинского происхождения. Петлюра начал продвигать идею украинизации армии и вновь толкнулся с Михновским, который был в этой раде уполномоченным от тыла. Однако сторонники автономии были в абсолютном большинстве по сравнению с самостийниками Михновского.
Центральной Раде понравилась идея украинизации армии, и они начали лоббировать эту идею во Временном правительстве. Обосновывалось это тем, что национальные части — надежда революции, поскольку они более сплоченные и боеспособные. Национальные части существовали еще в Российской империи, но они были весьма специфическими: либо это были части, сформированные из перебежчиков, либо части, комплектуемые весьма беспокойным и специфическим элементом, как Дикая дивизия, сформированная из кавказцев.
В результате несколько частей были сформированы из украинцев. Но чем слабее становилось Временное правительство, тем сильнее давила Рада. Уже летом 1917 года они требовали не просто создания национальных частей, но полновесной территориальной армии, комплектующейся украинцами. Началась не просто украинизация частей, а создание своих добровольческих отрядов. Временному правительству удалось отбиться от этого требования, стороны договорились, что Рада не будет в одностороннем порядке провозглашать автономию до созыва Учредительного собрания, взамен Временное правительство разрешает украинизацию уже существующих частей, однако не позволяет формирование своей армии. Сам Петлюра в это время постоянно числился в различных комиссиях и делегациях, однако в лидеры еще не выбился.
После Октябрьской революции Петлюра, никогда не служивший в армии, стал атаманом Добровольческого гайдамацкого коша. УНР провозгласила свою независимость, в этом деле ее поддержала Германия, тогда еще находившаяся в состоянии войны с Россией. Немцы смотрели на территорию Украины как на годный протекторат, способный решить продовольственные проблемы Германии, отрезанной от поставок союзнической блокадой. По настоянию немцев Украина подписывала Брест-Литовский мир в качестве отдельной стороны. Независимость УНР тогда не признал никто, кроме Германии и Австро-Венгрии. УНР возглавляли будущий советский академик Грушевский и коммунист Винниченко. Петлюра пока находился на задворках. УНР просуществовала до апреля 1918 года, когда ее сверг Скоропадский. Петлюра ушел в оппозицию к гетману. Тут и начался безумный хаос. Если вы видели идиотский советский фильм «Свадьба в Малиновке», то вы видели примерно одну сотую от того безумия, что в действительности происходило на Украине. Десятки провозглашаемых республик, которые прекращали существование через несколько недель, перебегающие туда-сюда отряды и полки, ключевые фигуры, совершавшие головокружительные пируэты, и т.д.
Приведу несколько примеров: атаманом куреня «красных гайдамаков» был Емельян Волох. Будучи полковником УНР, он одновременно был «боротьбистом«(так звали левых эсеров на Украине), успел покомандовать фронтом, сдаться большевикам, вернуться обратно к Петлюре, поднять красные флаги и, сперев казну УНР, попытаться перейти к большевикам, не принять их условия и уйти, повоевать с белыми и, наконец, окончательно перейти на сторону красных.
Адъютантом Петлюры был Сергей Байло, который впоследствии командовал одним из лучших отрядов сечевых стрельцов и вместе с ним ушел к большевикам.
Или еще одна история, атамана Григорьева: штабс-капитан царской армии успел побывать боротьбистом, полковником УНР, начдивом красной армии, взбунтоваться и стать самостийным атаманом, попытаться договориться с Деникиным и в итоге был убит анархистом Махно, который сам успел побывать красным командиром. Осип Тетюнник также успел побывать самостийным атаманом, потом григорьевцем, потом перейти к красным, потом повоевать на стороне УНР (где он был заместителем командующего армией Омельяновича-Павленко), уехать в эмиграцию, после чего вернуться в СССР, где он преподавал в школе красных командиров, писал антипетлюровские статьи и снимался в кино в роли самого себя.
В общем, Петлюра ушел в оппозицию к Скоропадскому, который продержался у власти всего полгода и был свергнут сразу же после ухода немцев из Киева. К слову, сам Скоропадский особой ненависти к Петлюре не питал:
«Петлюра честолюбив, идеалист без всякого размаха, а главное, — за ним пошли бы только крайние левые круги Украины и галичане, затем он не столько государственный деятель, сколько партийный, а это для создания государства не годится. Кроме того, с ним не считались бы немцы. Хотя якобы под фирмой Петлюры я был свален и должен был бы поэтому иметь зуб против него, я все-таки скажу, из всех социалистических деятелей на Украине это единственный, который в моих глазах в денежном отношении остался чистым человеком; затем он искренен, в нем много рисовки, но это уже черта украинская, я думаю, воспитанная в украинских деятелях всем прошлым украинского движения».
В январе 1919 года состоялось подписание так называемого «акта Злуки» — соединения УНР и Западно-Украинской Народной Республики. Это был ключевой момент, и дальше вы поймете, почему. Итак, на смену Гетманщине пришла Директория. Первые полтора месяца ее возглавлял Винниченко, но затем власть перешла к Петлюре. Вторым лицом в Директории был председатель Совета министров. За два года ее существования сменились пять глав правительств, четверо из них были социалистами, а одного из них звали Исаак Мазепа.
ЗУНР просуществовала недолго. Братья-поляки, освободившись от многовекового великодержавного гнета, тут же принялись создавать Великую Польшу и напали на ЗУНР. В итоге галицийской армии пришлось перейти на территорию УНР, чтобы избежать разгрома. К тому моменту войска УНР находились в критическом состоянии, отступая под натиском большевиков и махновцев. Однако тут подсобили белые, которые ударили по красным с другой стороны, а петлюровцы перегруппировались с галичанами. В итоге в августе 1919 года петлюровцы и белые одновременно заняли Киев. Шаткий полумир был нарушен инцидентом на совместном параде, когда, согласно некоторым источникам, один из петлюровцев сорвал висевший рядом с украинским русский флаг и растоптал его. В итоге белые практически без сопротивления захватили заплутавших в городе селян, а галичан отпустили без боя.
Вскоре произошел поворотный момент драмы. Галичане (!) просто кинули петлюровцев и перешли на сторону белых. Сейчас в это трудно поверить, но это действительно так. Акт Злуки был денонсирован, а руководство галицкой армии заключило военный союз с белой армией (!). Надо сказать, что основания у этого были. Во-первых, в Галиции до Первой мировой войны (да и после тоже) существовало сильное русофильское движение. К тому же русские не сделали галичанам ничего плохого, в отличие от поляков, которых они люто ненавидели. Петлюра же ориентировался на братьев-поляков и намеревался передать Польше все западноукраинские земли, включая Галицию, в обмен на военную помощь. Петлюра негодовал:
«Нас постигла большая неудача не только из-за предательства галичан (установлено, что ее санкционировал шифрованной телеграммой Петрушевич), не только из-за истощения и неорганизованности нашей, но главным образом из-за нашей изолированности от мира и той блокады, в которую нас бросила Антанта. А вести борьбу при таких обстоятельствах, да еще создавать при этом государство абсолютно невозможно, и организовать культурно-государственную жизнь также невозможно. Тысячи жертв, море крови, разрушение материальных и культурных ценностей — все это не оправдало бы себя, не имело бы последствий, если бы мы и далее свою борьбу вели в прежних условиях. Народ, особенно крестьяне, одичал, деморализовался и обессилен. Школы в большинстве своем закрыты. Дезориентация. Моя хата с краю — ничего не знаю. Отсутствие чувства долга. Потребности людей натурального хозяйства. Вот что представляет собой Украина по преимуществу. Передвижения армейских частей по территории с реквизициями, повинностью лошадьми — все это раздражает крестьянина, и он сплошь и рядом восстает против всех, создавая волостные республики, которые выделяют из себя комитеты, советы, вожаков-атаманов. Из всех властей, которые крестьянин видел и чувствовал на своей шкуре, больше всего он уважает свою — украинскую, главным образом из-за того, что она меньше всего его трогала, меньше докучала реквизициями и другими формами своего государственного попечительства. Вместе с тем все крестьяне хотят мира-порядка, хотят власти, а больше всего хотят соли, тканей, железа и кожи. Кто им эти вещи даст, тот будет ими заправлять, того они будут слушать».
Я уже говорил, что все ключевые участники украинских событий проделывали невероятные пируэты. Так, в 1920 году галицкая армия перешла на сторону большевиков, но, поняв, что у большевиков как-то невесело, уже через несколько месяцев перебежала к полякам (!), которые наступали на красный Киев.
Петлюра, как уже говорилось ранее, поставил на поляков, решив, что лучше отдать им бывшую австро-венгерскую Украину, но попытаться удержаться хотя бы на части территорий:
«Когда я в апреле 1920 года заключал соглашение с поляками, моей целью было начать значимым политическим актом упорную борьбу со склонностями и тенденциями в нашем обществе к политическим соглашениям и договорам с Москвой, которую я считаю историческим и вечным врагом нашим. За это меня, как Вы знаете, поливают помоями и разными инсинуациями. Вы могли также видеть и убедиться, что большую проблему из этого я не делаю, ибо уверен в своих действиях и знаю, что отвечает интересам Украины как самостоятельного государства. Из истории мы знаем, что поляки — неважные колонизаторы и их экспансия на восток, то есть к Днепру, на протяжении целых веков ничего в конечном итоге не дала. Также не будут иметь никаких последствий и их попытки сделать своими Волынь или Полесье, какую бы националистическую и шовинистическую политику в наши дни они бы там ни проводили, потому что сила сопротивления украинского народа сильнее польских шовинистических потуг и агрессивных потенций.
Пусть на меня и на моих честных единомышленников сыплются обвинения, что, мол, мы шли на поводу у поляков. Неизвестно еще, кто у кого шел, и что будет дальше, потому что, к примеру, в 1920 г. после того, как мы находились в известном „треугольнике“ смерти, если бы не польско-украинское соглашение, дальнейшая судьба нашей государственности была бы неизвестна. Пусть поляки не сдержали слово и предали нас, — мы все же за это время и силы организованные свои увеличили, и планы на будущее прояснили».
Однако Петлюра жестоко ошибся: польские рыцари с удовольствием подписали договор, по которому им отходили Галиция, Волынь и Лемковщина, но вот самих украинцев и власти УНР просто в грош не ставили. Даже внимания на них не обращали, занимаясь своими делами. Петлюре пришлось написать Пилсудскому полное обиды письмо:
«Ряд частей и групп, которые в Борщеве, Гусятине и Подволочиске, после предварительного согласования с назначенным для связи с украинской властью офицером польской армии капитаном Чарнецким, перешли на польскую территорию, чтобы или получить пропуск на Шепетовку и далее, как об этом договорились контактирующие представители украинских и польских властей, или получить от украинской власти другой маршрут, — эти должностные лица были объявлены польскими властями отчасти под домашним арестом, отчасти интернированными. На естественное удивление старшин и казаков украинской армии, военных и гражданских должностных лиц Украинской республики и на их протесты и заявления, что они прибыли на территорию дружественного Украине государства по разрешению компетентного польского органа и совсем не заслуживают такого враждебного отношения, польские власти отвечали, что им решительно ничего неизвестно о намерениях польского правительства и дружественных отношениях между Украиной и Польшей, у них нет никаких указаний, как относиться к украинским военным и гражданским должностным лицам, а потому они и относятся так, как считают нужным.
После взятия под домашний арест и интернирования польские власти стали отнимать имущество, которое было у прибывших. Отнимали государственное имущество, которое было вывезено для технических нужд армии, государственных учреждений Украинской республики, а именно: казначейские деньги, телеграфные, телефонные аппараты, авто, приборы и части к авто, канцелярские пишущие машины и другое. Когда отнимали государственное имущество, не всегда с уважением относились и к частной собственности, так что ряд должностных лиц остались без денег и предметов первой необходимости. Требования, чтобы при изъятии имущества составлялись акты о том, что и в каком количестве отнято, — оставались без удовлетворения, потому что представители польской власти отказывались их составлять, ссылаясь либо на ненужность актов, либо на отсутствие времени на их составление.
После обезоруживания воинских частей и экспроприации у военных и гражданских должностных лиц государственного, а отчасти и личного имущества, воинские части и отдельные должностные лица были со временем при посредничестве Украинской Дипломатической Миссии в Варшаве отправлены обратно в Каменец-Подольский, а по преимуществу по распоряжению польского правительства перевезены в Ланьцут, в лагерь для интернированных.
Но все эти, хотя и недружественные по отношению к Украине действия представителей польской власти, почти незначительны по сравнению с теми действиями, которые польские военные власти предприняли в Каменец-Подольском и других городах Подолья.
В отношении этих действий Главуполномоченный Украинского Правительства Министр Огиенко прислал непосредственно в мои руки большой материал.
Ознакомившись с этим материалом, я и Правительство Украинской республики могли бы утратить всякое доверие, если бы большой когорте украинских политических и общественных деятелей и вождей народа не была свойственна вера в то, что кроме той Польши, которая не соответствующим образом представлена на Украине, есть еще и другая, рыцарская Польша, выразителем которой является в первую очередь Высокодостойный Господин Глава Польского Государства.
Только глубокая вера в то, что эта последняя Польша будет, в конечном счете, решать вопрос о взаимодействии смежных Государств, Украины и Польши, дает мне возможность и право предложить Господину Главе Государства этот меморандум для должного внимания и выводов.
Игнорирование элементарных прав независимого Украинского Государства, пренебрежение к его законам, языку, правительственным учреждениям; ненужное, ничем не вызываемое мытарство военных и гражданских защитников этого государства, безоглядная экспроприация государственного имущества на миллиарды карбованцев, все это может вызвать и вызывает справедливое возмущение и нарекания на тех, кто способствовал всему этому».
В итоге поляки помогли петлюровцам совершить поход на Киев и даже продержаться там почти месяц, однако им пришлось оставить его из-за массированного контрнаступления красных. В результате поляки остались с Западной Украиной в составе, а Петлюра остался со штабным вагоном, в котором он строил странные планы. Например, его вдруг озаботили фамилии украинцев. Оказалось, что их украли москали. И вот, уже практически не контролирующий никаких территорий Петлюра пишет:
«Во времена господства на Украине московской власти многие наши граждане утратили свои старинные украинские фамилии и вместо них начали носить или полностью московские, или исковерканные на московский лад. Случилось это вследствие целой системы русификации, проводившейся с помощью затуманивания и затемнения национального сознания, фальсификации племенного единства нашего народа с москалями и другими коварными способами. Иногда проводились такие изменения с ведома наших граждан, но под московским давлением, иногда из желания заслужить московскую милость, а по преимуществу эти изменения проводились путем писанины и измышлений московских канцелярий даже без участия и ведома того, чья фамилия менялась.
Изменялись фамилии по метрическим книгам, в служебных реестрах, в школах, судах, войсках и т.п. Для темного и необразованного крестьянства нашего такие изменения проходили за пределами его сознания.
Ведя борьбу с московским нашествием во всех формах и проявлениях его, Правительство УНР должно обратить внимание и на упомянутое выше историческое явление и принять соответствующие меры для его ликвидации».
Интересно, что белых лидеров чаще всего упрекают в том, что они не желали прислушиваться к мнению окраин и выступали за «единую и неделимую», но когда Врангель предложил Петлюре союз против большевиков, тот начал выкаблучиваться, тянуть время, мол, не с руки с кацапней обсуждать что-то — в итоге Врангель просто плюнул на чудика, катись, мол, к своим польским братьям.
После ухода поляков из Киева и подписания Варшавского договора, устанавливавшего границы между РСФСР и Польшей, Петлюра, как и остатки его армии, остались в Польше. Там он объявил себя главой УНР в изгнании. Надо отдать должное: эта виртуальная структура просуществовала до распада СССР, хотя к тому моменту и возглавлялась людьми, которые родились спустя несколько лет после Гражданской войны. Более интересно получилось по религиозной линии. Племянник Петлюры — Степан Скрипник, служивший личным адъютантом Петлюры, а впоследствии ставший сенатором польского сейма, подался в священники во время Второй мировой. После войны он уехал в Канаду, где жила самая крупная украинская диаспора. Там он стал предстоятелем Украинской автокефальной православной церкви — неканонической небольшой религиозной общины, появившейся в результате объединения двух непризнанных церквей: собственно автокефальной, появившейся при Петлюре, когда несколько священников объявили себя Всеукраинской православной радой, и Украинской автономной православной церкви — также небольшой организации, появившейся в 1941 году на оккупированных немцами украинских землях, причем эта церковь считала себя подчиняющейся Московскому патриархату. Так вот, когда в 1991 году распался СССР и Филарет инициировал раскол УПЦ на Московский и Киевский патриархаты, УПЦ КП для придания большего веса организации попыталась объединиться с УАПЦ из Канады, главой которой и был Скрипник. По итогам объединения племянник Петлюры стал первым патриархом УПЦ КП. Однако он был уже в возрасте (родился в 1898 году) и жил в Канаде, поэтому его правление было недолгим. В 1993 году Скрипник умер и УАПЦ вышла из состава УПЦ КП.
Петлюра в 1923 году вынужден был покинуть Польшу из-за просьб советского правительства выдать его. Он осел во Франции, где спустя три года был убит на улице анархистом Самуилом Шварцбурдом. До революции Шварцбурд был анархистским боевиком в России, участвовал в экспроприациях и в итоге бежал во Францию, где записался в Иностранный легион, получив Военный крест. После революции он приехал в Россию, где присоединился к отряду Котовского. Однако, разочаровавшись в советской власти, в 1920 году уехал обратно во Францию, где сблизился с местной диаспорой анархистов: Махно и высланными из США на «красном ковчеге» Беркманом и Голдман. Сразу после задержания он утверждал, что убил Петлюру в отместку за еврейские погромы, но затем на суде стал утверждать, что это была месть за гибель многочисленных родственников.
В защиту Шварцбурда была развернута масштабная кампания в Европе. Самые рукопожатные интеллектуалы левых взглядов выступали в его защиту: Эйнштейн, Барбюс, Роллан, Ланжевен, граф Каройи и другие. Адвокатом Шварцбурда был специализировавшийся на политических делах Анри Торрес. В результате процесс развернулся в такое русло, что получилось, что это был суд даже не над Шварцбурдом, а над Петлюрой. Хотя утверждалось о возможной причастности к убийству ГПУ, этому нет никаких серьезных доказательств, тем более что в дальнейшем Шварцбурд, которого в итоге признали невиновным и освободили, не давал повода заподозрить его в работе на советские спецслужбы.
Вопрос, был ли Петлюра причастен к погромам на Украине или нет, дискуссионен и напрямую зависит от симпатий и антипатий к нему. Сторонники Петлюры уверены, что он хороший и к погромам не причастен, противники уверены, что он плохой и погромы устраивал. В действительности истина где-то посередине. Нет никаких свидетельств, что Петлюра отличался каким-то особым антисемитизмом (что было бы странно для социалиста), в УНР даже существовал министр по еврейским делам. С другой стороны, погромы действительно были и Петлюра не прилагал значительных усилий для их пресечения, кроме воззваний и манифестов. Хотя необходимо и учитывать, что на Украине в те годы происходил абсолютный хаос, все воевали против всех да еще и перебегали друг к другу, было значительно количество самостийных атаманов «зеленых», которые вообще никому не подчинялись или подчинялись только формально, так что Петлюра их практически не контролировал.
В целом Петлюру можно охарактеризовать как человека, который оказался не в свое время и не на своем месте. Его вынесло на вершину в самый неподходящий момент. Сторонник автономии, за несколько месяцев превратившийся в страстного поборника независимости, не намеренного отступать. Еще в 1917 году он вполне мог бы воевать в союзе с белыми (которых тогда еще не было) против большевиков, но уже в 1918 они были его заклятыми врагами. Для борьбы в формате «против всех» у Петлюры не было достаточных ресурсов: украинские горожане поддерживали белых, а крестьян, на которых он пытался ориентироваться, активно переманивали более популистские анархисты, «зеленые» и большевики. Все это приводило к тому, что к концу Гражданской войны некоторые отряды успевали побывать и атаманскими бандами, и частями УНР, и красными полками по очереди.
Петлюра крайне неумело выбирал союзников. Сначала его кинули галичане, которые ушли к белым, затем его предали поляки, на которых он так надеялся. Часть его соратников ушла к большевикам. Хотя в послевоенные годы в эмиграции он писал, что всегда считал москалей главными и извечными врагами Украины, это неправда. Петлюра был сторонником автономии и на всевозможных съездах и конференциях всегда оказывался с самостийниками по разные стороны баррикад. За Петлюрой пришли более радикальные люди, и на общем фоне он как-то потерялся. В отличие от Бандеры, вокруг которого на Украине существует культ, про Петлюру почти никто не вспоминает, хотя, казалось бы, где Бандера и где Петлюра. Зато у Петлюры есть неоспоримое превосходство в одной области — в искусстве. Он был героем значительно большего числа фильмов и литературных произведений, чем Бандера.
В целом на фоне главных действующих фигур того времени Петлюра был невзрачен. У него не было ходок в тюрьму, он не участвовал в экспроприациях, не отстреливался от полиции, не подкладывал динамит, не был признанным интеллектуалом-теоретиком, не обладал связями в международном социалистическом движении и даже не имел особых патологий, типа ленинских. Если его и можно как-то охарактеризовать, то только двумя словами: обычный человек.
