«Будучи как-то в промышленном районе, я наблюдал, как с одного завода выходили рабочие, распевающие Марсельезу, держа при этом растяжку с наспех написанной речёвкой: Doloi Lenina s koninoi, Daitje tsarya s svininoi»
— Работавший в ЧК английский разведчик Пол Дюкс
История зарождения и первых лет деятельности советских спецслужб является, вероятно, одной из самых больших тайн ушедшего века. Во всяком случае, в отношении России. Честно говоря, мы больше знаем о зарождении христианства, чем о создании одной из самых известных спецслужб в истории. История КГБ сама по себе засекречена, но даже то, что открыто, — традиционно умалчивается, а на передний план выдвигают подставного Дзержинского. Чтобы представить, насколько небольшое представление мы имеем о том, что происходило по историческим меркам не так давно, достаточно привести отрывок из одной статьи, опубликованной на официальном сайте (!) ФСБ в 1998 году:
«В архиве Федеральной службы контрразведки, в деле, где сосредоточены протоколы заседания президиума ВЧК, решавшего все основные вопросы ее жизнедеятельности и, естественно, организационные, за протоколом от 20 мая 1918 г. следует протокол от 1 октября. Можно было бы посетовать на халатность секретарей-делопроизводителей того времени (отсутствие отдельных протоколов наблюдается и за первые месяцы работы ВЧК), но чтобы исчезли документы за четыре с лишним месяца, просто невероятно. И каких месяца! В данный период произошло не только создание контрразведки и назначение Блюмкина, но и такие исключительно важные для истории нашей страны события, как убийство германского посла графа Мирбаха, левоэсеровский мятеж, аресты союзнических дипломатов, включая Локкарта, убийство руководителя Петроградской ЧК Урицкого, покушение на жизнь Председателя СНК В.И. Ленина, объявление вслед за этим красного террора. Небезынтересно и сейчас узнать, какие действия предпринимали члены президиума ВЧК с конца мая и до сентября 1918 года».
Неплохо, правда? Практически по всем ключевым моментам документы просто отсутствуют. Кажется, даже проповеди Иисуса задокументированы лучше, чем события, происходившие менее ста лет назад в самом сердце европейской страны. В ЧК попадали совершенно невероятные и необъяснимые персонажи. Например, Дзержинский усиленно пытался поставить во главе чекистской контрразведки польского коммуниста Болеслава Орлинского. Самое забавное, что никакого Болеслава Орлинского не было, был Владимир Орлов — контрразведчик из царской армии, работавший еще с Батюшиным, а также в прошлом бывший следователем по уголовным делам. Родился в Варшаве, учился в одном классе с Савинковым и Каляевым. Вел очень громкие дела Мясоедова и Сухомлинова, но, самое главное, однажды вел следствие по делу самого Дзержинского (!). Забавно, что настойчивость Дзержинского в попытках получить в ЧК Орлова-Орлинского объясняют двумя версиями, обе из которых малоправдоподобны. Согласно одной из них, Дзержинский действительно принял Орлова за польского коммуниста и просто не узнал его. Но как можно не узнать человека, который несколько лет назад допрашивал тебя на протяжении восьми месяцев? Может ли такое быть? Сомнительно. Вторая версия еще менее правдоподобна: якобы Дзержинский Орлова узнал, но, зная его непримиримость к немцам, надеялся использовать его навыки для предотвращения проникновения немецких агентов в ЧК (!). Сам же Орлов, при всей его заявленной германофобии, после Гражданской войны бежал в Берлин (!). Да и с чего бы Дзержинскому противостоять именно немцам? Они в целом к большевикам относились нейтрально. К тому же сам Орлов в мемуарах писал:
«Еще в Добровольческой армии я понял, что только Германия может помочь России, и трудился день и ночь, чтобы сблизить германские и русские антибольшевистские круги, помочь им найти общий язык и объединить силы для достижения этой цели».
Забавно, что к большевикам Орлов попал по рекомендации самого Бонч-Бруевича и был назначен на пост председателя центральной уголовно-следственной комиссии в Петрограде. При этом он едва ли не каждый день общался с Дзержинским, который, по легенде, его не узнавал и всеми силами пытался перетянуть в Москву, однако в Питере его не отпускали.
Все бы было ничего, но Орлов-Орлинский работал одновременно на большевиков, белых, англичан и французов (!) и снабжал их информацией. Представьте себе, во главе контрразведки ЧК едва не встал человек, работавший на половину разведок Европы!
Орлов оставил любопытные, хотя и небольшие мемуары, в которых сделал несколько любопытных зарисовок. Например, историю про профессора, который обнаружил, что Ленина неудачно забальзамировали и ему пришлось заменять сгнившие части тела вождя частями тела некоего неизвестного.
Он красочно описывал своих агентов в ЧК:
«Среди осведомителей у меня, к примеру, был Борис Ржевский, элегантный молодой альфонс, носивший золотой браслет, делавший маникюр и всегда одетый по последней моде. Он был гомосексуалистом, нюхал кокаин, но, тем не менее, оказался хорошим и надежным источником. Ржевский немного занимался журналистикой, и писал не так уж плохо. Раньше был отличным агентом на службе последнего царского министра внутренних дел. Теперь он работал на ЧК и приносил мне все самые свежие новости.
Другим моим агентом был некий Модель. Он торговал газетами в Нью-Йорке, но после Февральской революции вернулся в Петроград как беженец, и, как это ни странно, стал председателем следственной комиссии ЧК. Работал он отлично и всегда приносил нужную мне информацию, иногда даже больше, чем я просил. У него были и другие, второстепенные занятия, такие, например, как освобождение из тюрьмы богатых сограждан, за что получал существенное вознаграждение».
Не менее забавно он описывал большевистских вождей. Про советского главнокомандующего Крыленко он пишет:
«Господи, каким же образом он оказался в армии? Находясь на фронте в Галиции, Крыленко настолько успешно изображал неизлечимо больного, что был отправлен в Москву. За восемь дней пути этот болезный человек заработал кучу денег, распевая неприличные частушки в лазаретах и пуская шапку по кругу. Прибыв к месту назначения, он тактично забыл о попрошайничестве, а когда его окликнули по фамилии, злобно сказал, повернувшись к товарищам: „Крыленко! Что за Крыленко? Я вам не Крыленко! Для вас я его превосходительство господин прапорщик Крыленко“. В этом он был весь».
Про народного комиссара финансов Крестинского Орлов вспоминал:
«До войны Крестинский, как я узнал, был юристом и защищал интересы работодателей от их врагов — рабочих, проявляя при этом большую жестокость. Когда его спрашивали, как это согласуется с его большевистскими идеями, он всегда отвечал: «Только таким способом я мог довести своих друзей-рабочих до такой озлобленности, что они, наконец, не выдержали».
Осенью 1918 года, опасаясь разоблачения, он перешел границу с Финляндией (по его словам, убегая от стрелявших красногвардейцев) и транзитом через Европу прибыл в Одессу, где возглавил контрразведку Добровольческой армии. Надо сказать, что Одесса традиционно имела сильное большевистское подполье в силу этнического состава населения города. Там Орлов встретился с другим примечательным персонажем, французским чекистом Георгием Лафаром, также известным, как Жорж де Лафар, он же «Граф де Лафер».
Лафар родился в России, но до Первой мировой жил в Париже. Декадентствовал, занимался переводами, пробовал себя в поэзии. Потом вернулся в Россию, работал в экспедиционной компании. После Февральской революции, устроился во французскую миссию в России к генералу Нисселю, откуда сразу перешел в ЧК. Логичный шаг, не так ли? Подумаешь, человек фактически работал на французскую разведку. Главное, что не русский великодержавный держиморда. В ЧК граф Де Лафер занимался допросами задержанных по делу Локкарта французских офицеров. Дело Локкарта, также известное как «заговор послов», было одним из ключевых событий 1918 года. Собственно, вместе с покушением на Ленина это стало отправной точкой для развертывания красного террора. Только вот на самом деле заговора, судя по всему, не было. Уж слишком невероятная история получается.
Во-первых, по большей части знаем мы о ней от зампреда ЧК Петерса, женатого на дочери британского миллионера и приехавшего в Россию только после революции и совершенно внезапно возглавившего ЧК. Во-вторых, детали уж больно забавные и неправдоподобные. Оказывается, глава британской миссии Локкарт пытался подкупить латышских стрелков, чтобы они совершили контрреволюционный переворот. Как писали в советских учебниках:
«Наивные британцы втянули в дело американцев и японцев. „Перевербованному“ Берзину (командиру стрелков) были сообщены явки и адреса известных белогвардейцев. Когда в августе 1918-го произошло покушение на Ленина, заговор западных дипломатов рухнул, хотя никто из них к заговору и не был причастен. Волна красного террора уничтожила их сеть. Белогвардейцев расстреляли, а полученные деньги пошли на постройку клуба для латышских стрелков и издание агитационной литературы».
То есть мы имеем дело с заговором дипломатов, в котором сами дипломаты не участвовали. Но что же это за заговор? Здесь надо немного прояснить о действующих лицах заговора. Собственно, считается, что его едва ли не единолично раскрыл Петерс — сын латышского батрака, женатый на дочке лондонского банкира. В Лондоне его куратором был топ-большевик Федор Ротштейн, который помогал ему устроиться в лондонском обществе и учил английскому языку. Главным действующим лицом заговора, в честь которого его и назвали, был Брюс Локкарт — будущий глава британской политической разведки. Вы не поверите, но Локкарт был другом… Федора Ротштейна. И, более того, перед поездкой в Россию всемогущий Ротштейн заставил советского представителя Литвинова написать рекомендательное письмо Троцкому, согласно которому Локкарту необходимо было оказывать всяческое содействие во всех начинаниях.
Примечательно, что коварного Локкарта не бросали в черное чекистское подземелье, а держали в апартаментах в Кремле. Ему еще хватало наглости заходить к Петерсу и требовать вернуть в его распоряжение любовницу Марию (Муру) Будберг и Петерс таки вынужден был даму ему вернуть. Будберг, она же Закревская, она же Бенкендорф, дама весьма примечательная. Работала на англичан, хотя подозревалась и в связях с СССР, что точно пока не установлено. Специализировалась на слежке за лидерами общественного мнения. Проще говоря, жила с известными писателями. Успела побывать любовницей не только Локкарта, но и Горького и Уэллса. Между прочим, прабабушка (правда, двоюродная) британского политика Ника Клегга — лорда-председателя Совета (четвертая должность в стране) и вице-премьера Британии.
Судя по необычайной мягкости большевиков, никакого заговора не было, либо заговор был изначально согласован с союзниками. Расстреляли всего одного офицера из «бывших», иностранцев не тронули, большинство «бывших» получили различные сроки заключения, но все были амнистированы через год. Столь необычайная мягкость большевиков в столь коварном политическом деле подозрительна. Поэтому в качестве основных версий уместно рассматривать либо изначальную провокацию с целью развертывания красного террора (а «заговор послов» послужил одним из его оправданий), либо это совместная англо-французско-советская операция по выявлению белого подполья в Москве, которая, правда, провалилась — ни одной серьезной фигуры в руки большевиков не попало, только пара пожилых генералов, несколько мелких служащих и женщин.
Но вернемся к Лафару. По официальной версии он был направлен большевиками в Одессу, координировать местное подполье. Там он устроился на работу в штаб французского экспедиционного корпуса к полковнику Фрейденбергу. Несмотря на то, что французы официально считали союзниками белых, на деле в Одессе они содействовали большевикам. Добровольческой армии союзники чинили всяческие препятствия, вплоть до попыток срыва белой мобилизации и создания своего параллельного областного правительства, состоявшего из эсеров. Да и Фрейденберг никакой не француз, а одесский еврей, до революции бежавший во Францию и там под видом эльзасца поступивший в армию. Также известно, что как раз Фрейденберг инициировал самовольную (!) эвакуацию из Одессы. Это уже само по себе нонсенс абсолютный, поскольку подобные вещи просто невозможны без согласования с Парижем, так что думайте сами, на чьей стороне здесь выступали союзники. В советской историографии неожиданная эвакуация французов из Одессы связывалась с Лафаром, который якобы дал Фрейденбергу большую взятку за самовольную эвакуацию.
Через некоторое время потерялся и сам Лафар. По официальной версии, его выследила белая контрразведка под руководством Орлова и убила. Писатель Толстой так описывал его гибель:
«Я знал его еще в Москве и 1918 году как анархиста и поэта — Делафар читал свои стихи в кафе „Бом“ и в Эрмитаже. Но я тогда не догадывался, что он имеет отношение к вашему ведомству. И только оказавшись весной 1919 года в Одессе, я прочитал в газете „Призыв“, что по городу свободно разгуливает граф Делафар-Лафар — член московской чрезвычайки. А перед самым отъездом из Одессы мне попалась заметка об аресте деятеля, известного под кличкой граф Де Лафер. Сотрудник контрразведки графа Орлова Ливеровский так описывал мне казнь Делафара. Темной дождливой ночью Делафара везли на моторке на баржу № 4 вместе с рабочим, обвиненном в большевистской агитации, и уголовником Филькой. Первым поднимался по трапу рабочий. Конвойный, не дожидаясь, пока он поднимется на баржу, выстрелил рабочему в голову, и он скатился. Филька, пока еще был на лодке, снял с себя крест и попросил отослать по адресу. Когда же взошел на баржу, сказал — это не я, и попытался вырваться. Его пристрелили. Делафар дожидался своей участи в моторке, курил. Затем попросил, чтобы его не застреливали, а утопили. Делафара связали, прикрепили к доске и пустили в море».
Однако известно, что сразу же после этих событий большевики обследовали место казни и выловили тела всех казненных красных агентов. Тело Лафара найдено не было. В связи с этим родилась версия, что при эвакуации его вывезли на пароходе в Константинополь и убили уже там. Но нельзя исключать и того варианта, что Лафар просто вернулся к французам и спокойно умер в окружении внуков и правнуков в 70–80-е годы. Благо, в России тогда творились такие безумства, что сделать это было крайне просто.
В той же Одессе в те дни обитал известный по заговору Локкарта английский разведчик Сидней Рейли. Это совсем уж сказочный персонаж и международный аферист. Достаточно сказать, что до сих пор неизвестно его настоящее имя. Предположительно, это был еврей из Одессы Соломон Розенблюм. Его подлинная биография неизвестна, сам он уверял, что за революционные взгляды его преследовало Охранное отделение и он, инсценировав самоубийство, уехал в Бразилию, где устроился поваром в британскую разведывательную экспедицию и однажды спас одного из агентов, после чего тот в благодарность помог ему с британским подданством и порекомендовал разведке, в которую он завербовался под видом ирландца. По другой версии, звали его не Соломон, а Сигизмунд, и он приехал в Британию, где торговал лекарствами, отравил своего клиента — богатого священника, женился на его жене и легализовался таким образом в Британии. В общем, достойнейший человек.
Про Рейли и его дела в России рассказывают всяческие небылицы, но, вероятнее всего, примерно 85% упоительных историй выдуманы им самим. Как бы то ни было, Рейли действительно некоторое время официально числился в ЧК как агент Сидней Рейлинский и одновременно в уголовном розыске как Константинов, а также имел мандат все от того же Литвинова. По одной из версий, это именно он сдал графа де Лафера белой контрразведке. С гибелью Рейли также много неясного, не то убили, не то нет, долго время вообще ходили слухи, что смертный приговор был инсценировкой, а Рейли просто перевербован чекистами и работает теперь на них. К слову, Орлов крайне положительно отзывался о Рейли в своих мемуарах.
Еще одним невероятным персонажем, оставившим свой след в революционной России, был Пол Дюкс. Он официально является первым и единственным человеком, который получил рыцарский титул за занятия шпионажем сразу же после возвращения из России. При этом о нем нет практически никакой достоверной информации. Сообщается, что он внедрился в ЧК, РККА и партию большевиков, но совершенно неизвестно подробностей того, чем он там занимался и под чьим именем.
О нем известно лишь то, что еще до революции он работал пианистом в Петербургской консерватории, а также был женат на падчерице мультимиллионера Уильяма Вандербильта. Самое интересное, что о столь примечательном персонаже даже в англоязычном интернете информации практически нет, несмотря на то, что завязав с разведкой, Дюкс стал популяризатором йоги и написал на эту тему немало книг.
Он также оставил мемуары о жизни в красной России, назвав их «Красные сумерки и рассвет». Разумеется, никаких подробностей о своей работе он там не сообщает, поскольку книга была издана еще в начале 20-х, зато дает забавные портреты большевистских вождей и едко комментирует происходящее в России. Кажется, не было ни одного большевистского вождя, о котором он отозвался бы положительно. О Зиновьеве он писал:
«Зиновьев, настоящее имя Апфельбаум, очень важная персона в большевистской России, признаваемый одним из величайших ораторов Коммунистической партии, ныне занимающий почётный пост председателя Третьего Интернационала, учреждения, призванного осуществить мировую революцию. Именно ораторские навыки, а не административные способности, обеспечили Зиновьеву широкую известность.
Его манера выступать отличалась особым своеобразием. Не имея себе равных в умении обращаться с невежественной толпой, его речь при этом не подчинялась логике, что, вкупе с изумительным владением языком, дешёвыми остротами, неисчерпаемым количеством витиеватой вульгарной брани, производило неизгладимое впечатление на недумающую публику. По сути, Зиновьев является виртуозным демагогом в части обращения с низами общества.
Он ещё и трус, уклонявшийся от воинской службы в 1917 году, страшившийся неудачи большевистского переворота, потом главный адвокат безумного большевизма, но всегда первый теряющий голову от страха и впадающий в панику, когда на горизонте замаячит облачко какой-нибудь опасности.
Зиновьев в то время был худ и строен, выглядя как типичный еврейский студент из российского университета. Теперь же, откормленный русским пролетариатом, он раздулся не только политически, но и физически. Судя по округлым чертам его миловидного лица и вьющимся густым волосам, он явно не испытывал лишений».
Троцкого он описывал как талантливого и ловкого негодяя:
«Гений Красной армии Лев Бронштейн, больше известный под русскозвучным псевдонимом Троцкий, является вторым человеком в триумвирате «Ленин, Троцкий и Зиновьев», нынче определяющим судьбу русской и мировой революции. То, что он в этом перечне не первый, питает душу Троцкого горечью и желчью, ибо главнейшей чертой его характера является чрезмерное тщеславие, второй — себялюбие, третьей — жестокость, чрезвычайно усиливаемые присущими ему блестящим интеллектом и остроумием.
Мой друг, будучи высоким чином в Адмиралтействе, принимал участие в этой встрече. «Мы все сидели за одним столом. По одну сторону офицеры, по другую — комиссары. Никто из офицеров не произносил ни слова. Мы не знали, для чего нас позвали. Комиссары же, одетые в кожанки, развалившись на лучших стульях, курили, плевали и громко смеялись. Неожиданно распахнулась дверь и вошёл Троцкий. Я никогда не видел его прежде и поначалу даже опешил, ибо одет он был в мундир русского офицера, правда, без погон. Форма плохо сидела на нём, но держался он прямо, как командир. И когда мы все встали, как бы принимая его за своего, между ним и его же комиссарами возник поразительный контраст. Его слова потрясли не только нас, но и комиссаров. Обращаясь к нашему концу стола, он произнёс не „товарищи“, а „господа“, и начал благодарить нас за службу, заверяя в своём понимании трудностей нашего материального и морального положения.
Потом он повернулся к комиссарам и, к нашему великому изумлению, вылил на них потоки такой ругани, какой мы обычно привыкли слышать в свой адрес. Он назвал их скрытыми бездельниками, требовал объяснить, почему они в его присутствии позволяют себе сидеть с расхристанным видом, заставив их пресмыкаться перед собой как собак.
Он сообщил нам, что упраздняет корабельные комитеты; и что комиссары с сей поры будут иметь полномочия лишь в части политического контроля, но не в морском деле. Мы были настолько все ошеломлены увиденным и услышанным, что я даже подумал: если бы Троцкий не был евреем, офицеры могли бы признать его за стоящего мужика!».
Что касается евреев, то сэр Дюкс на протяжении всей книги не отказывал себе в удовольствии поиронизировать над их участием в РККА:
«Единственные должности в Красной армии, на которых евреи пребывают в большом количестве, являются политические посты комиссаров. Одной из причин, по которой евреев много в большевистской администрации, как видится, есть та, что представители последней почти все работают в тылу. В частности, в тех подразделениях, которые не участвуют в боевых действиях (фуражные, пропагандистские, госэкономические и пр.). То, с какой лёгкостью еврейские большевики уклоняются от военной службы, а также их высокомерного и открытого презрения, которое часть из них выказывает в отношении русских, рождает сильную ответную ненависть к евреям и способствует распространению в России мнения, что большевизм есть еврейская задумка.
Конечно, среди евреев есть много и тех, кто выступает против большевиков. Многие из них сидят по тюрьмам. Но об этом мало кто знает, ибо, в отличие от русских противников большевизма, евреи не имеют возможности широковещательно выражать свои взгляды».
Не обошел он вниманием и Ленина, которому дал довольно необычную характеристику:
«Все ораторы революции, и в самом деле являющиеся великими ораторами, имеют свои отличительные особенности. Речи Троцкого выверены, аргументированы, с хорошей концовкой, обладают зажигательно-вулканическим гипнотизмом. Выступления Зиновьева — стремительный поток слов, сдобренных дешёвым юмором без оригинальных идей, но блестящие по форме и выразительности. Луначарский порывист, аристократичен, патетичен, почти религиозно пылок.
Ленин не похож ни на кого из них. Он пренебрегает риторическими приемами и избегает всякого подобия игры на публику. Говорит он быстро и громко, почти кричит, напоминая своей жестикуляцией одного яростного демагога. Но у него есть то, чего нет у других.
Это холодная расчётливость. В нём нет возбудимости и ядовитой злобы Зиновьева и Троцкого по отношению к своим политическим оппонентам и буржуазии. Напротив, если отвлечься от ленинских речей, которые являются не более чем вынужденным потворством грубым инстинктам коллег, Ленин (сам бывший помещик) всегда верил в нужность для государства не только буржуазии, но и русского крестьянства, которое всегда будет оставаться классом мелких землевладельцев с полубуржуазной психологией».
Оставил он и зарисовки, поистине достойные бунинских «Окаянных дней»:
«Будучи как-то в промышленном районе, я наблюдал, как с одного завода выходили рабочие, распевающие Марсельезу, держа при этом растяжку с наспех написанной речёвкой:
Doloi Lenina s koninoi,
Daitje tsarya s svininoi».
Немало места в своей книге Дюкс оставил и для размышлений о коммунизме и русских людях. Как это ни парадоксально для коммунистов, которые сейчас любят рассказывать про особое сходство коммунистических доктрин с некой русской соборностью, общиной и прочими историями в духе «не надо русским денег», английский разведчик пришел к прямо противоположным выводам:
«Несовместимость русских национальных идеалов с чуждой им природой коммунистов, вполне естественно, неочевидна для иностранцев, наезжающих в страну в большей степени для изучения большевистской системы и вероятности успешного хода социалистического эксперимента, чем интересующихся всех точек зрения, присущих собственно русским.
Эти ярые поклонники социализма, увлечённые большевистскими доктринами, заведомо безразличны к переживаниям русских людей. Они не замечают, что столь привлекающие их доктрины имеют в основе своей не русские, а интернационалистские основания. И эти нерусские интернационалистские основания первичны для большевизма.
Вскоре после того, как балтийская республика Литва подписала договор с Советской Россией, один член литовской делегации, только что вернувшийся из Москвы, рассказал мне следующее. Обсуждая с большевиками вне официальной обстановки внутреннее положение в России, он спросил: как им, в условиях всеобщей нищеты и отсутствия свободы всё же удаётся сохранять власть? На что один из видных большевистских руководителей коротко ответил:
«Наша власть зиждется на трёх вещах: во-первых, на еврейских умах; во-вторых, на латышских и китайских штыках; и, в-третьих, на непроходимой глупости русского народа».
Эта история обнаруживает истинное отношение большевистских лидеров к русским. Они презирают тех, кем управляют, себя же видя людьми высшего сорта, своего рода сливками человечества, или, как они сами себя частенько называют, «авангардом революционного пролетариата».
Существует лишь один путь протянуть мост над пропастью между партией и народом. Русские коммунисты должны перестать быть, прежде всего, коммунистами и лишь потом русскими, а стать просто русскими и никем больше. Ждать этого от Третьего Интернационала, однако, бесполезно. Его приверженцы не обладают величием своего хозяина, который, несмотря на последствия своей казуистической аморальности, выказывает способность, столь редкую среди современных политиков, честно и откровенно признавать полную ошибочность своей политики».
После Гражданской войны Дюкс вернулся в Британию и, по официальной информации, после награждения рыцарским титулом отошел от разведки, занявшись продвижением йоги. Что касается Орлова-Орлинского, то после войны он осел в Германии, где, по некоторым данным, консультировал контрразведку Веймарской республики, а также выступал с идеей создания «Белого антикоммунистического интернационала». В 30-е годы он переехал в Бельгию. История его гибели также таинственна и загадочна, как и остальных героев этого текста. Более-менее достоверно можно говорить только о том, что он был застрелен в 1941 году при неясных обстоятельствах.
Мы по-прежнему очень мало знаем о зарождении ВЧК. Несмотря на почти век, прошедший с того момента, больше ясности в этом вопросе не стало. Часть документов все еще засекречена, а некоторых и вовсе нет. Мы очень мало знаем об истинном руководстве ЧК. Вместо этого везде где можно продвигают абсурдного Дзержинского, который очевидно является подставным лицом (из дореволюционных достижений у Дзержинского было только большое количество любовных приключений с пламенными революционерками), тогда как об остальных руководителях ЧК известно очень мало. Взять, к примеру, Ксенофонтова-Крайнова. Человек входил в четверку несменяемых руководителей ЧК. Что мы о нем знаем? Ничего. Информации о нем на два абзаца с трудом набирается. Даже в Большой советской энциклопедии ему посвящен только крошечный абзац. Из фотографий — только расплывчатое фото лысого мужика и фотография гранитного обелиска с эмблемой ФСБ на Новодевичьем кладбище, на котором сиротливо написано две строчки: «заместитель председателя ВЧК. Член КПСС с 1903 года». А человек, между прочим, в топовую четверку чекистов входил.
Или взять Лациса-Судрабса, другого топового чекиста. Кое-что про него, конечно, известно, но, только представьте себе, он фигурирует в списках «Сахаровского центра» как безвинная жертва сталинских репрессий. И это Лацис, который отличался патологиями даже на фоне остальных чекистов. В таком случае возникает следующий вопрос: почему на сайте Сахаровского центра как жертвы сталинских репрессий не проходят Ягода и Ежов? Чем их истории отличаются от Лациса-Судрабса?
В общем, ВЧК первых лет представляло собой нечто невообразимое. Взять незнакомого иностранца на ответственную должность? Да запросто. Русских в ЧК на руководящие должности не брали принципиально. Может, сами не шли, а может и инструкции не позволяли русских брать. Первым русским руководителем ЧК можно считать Ежова, но это под большим вопросом. Во-первых, его биография на 99,9% сфальсифицирована. Во-вторых, в анкетах он писал, что знает польский и литовский, а о родителях его известно только с его же слов. Поэтому первым русским будем считать Абакумова, ставшего министром госбезопасности уже после войны (Меркулов был раньше, но он наполовину грузин и делал чекистскую карьеру в Грузии у Берии). Да и тот был с чудачествами: никаким большевиком он не был. Начинал карьеру санитаром в ЧОНе, в НКВД пришел только в 1932 году. Еще до карьерного взлета его исключали из партии за «нежелание ликвидировать свою политическую безграмотность» и ловили на встречах с любовницами на конспиративных чекистских квартирах. Его личная жизнь тоже была со странностями: брат его, Иаков Абакумов, был протодиаконом храма Святителя Николая на Новокузнецкой, что, согласитесь, странно для министра госбезопасности, а жена — дочерью эстрадного гипнотизера Орнальдо, что отдает совсем уж «карнавализмом по Галковскому».
Представьте себе, на ключевой должности ключевой спецслужбы страны не было ни одного русского на протяжении 30 лет. Невероятная история, согласитесь. К тому же все руководители советских спецслужб отличались большими странностями: Дзержинского избивали даже рабочие-поляки, которых он приходил агитировать, Петерс был женат на дочери английского миллионера и дружил с кузиной Черчилля, Менжинский был писателем-декадентом и с незначительным успехом даже смог опубликовать произведение, которому пытался дать графоманское название «Запоздалый примат». Истории про найденные при обыске у Ягоды дилдо и порнокартинки, а также про антисоветскую педерастию Ежова, кажется, знаю все. Берия беспорядочно спал с женщинами (хотя истории об изнасилованиях все же существенно преувеличены), Меркулов тайно писал пьесы про героических революционеров и подвиги рабочих до тех пор, пока про это не узнал Сталин и не наорал на него. К тому же он был женат на племяннице царского генерала Яхонтова, который мало того, что был заместителем министра в правительстве Керенского, так еще и жил в США. В самом факте женитьбы ничего странного нет, странно, что он при этом был министром государственной безопасности. Понятно, что все люди, у всех слабости, но как-то многовато карнавала и необъяснимостей на один квадратный метр, да еще и в такие неспокойные времена.
Истории советских спецслужб еще только предстоит быть написанной. Мало надежд на то, что это состоится в ближайшее время. Если уж в начале 90-х, на сломе эпох, чекистам удалось сохранить у себя большую часть архивов и закрыть их, то сейчас на это тем более надеяться не приходится. По слухам, в последние несколько лет перекрыли вообще всё и попасть в спецархивы теперь сложнее, чем Папе Римскому прорваться на аудиенцию к Ленину. А между тем не исключено, что документы, хранящиеся там, настолько значимы, что заставят переписать всю историю ХХ века. Если бы «Секретные материалы» снимали в России, Фокс Малдер искал бы не доказательства существования инопланетян, а пытался бы попасть в хранилища ФСБ. Так что одна из первейших обязанностей любой новой власти в России будет заключаться в том, чтобы открыть эти архивы для всех желающих, чтобы, наконец, можно было написать историю советской власти, основываясь не на косвенных фактах, а на точных данных.
