В 2014 году в российском общественном и политическом дискурсе практически пропала тема межнациональных отношений. Несмотря на то, что сейчас есть более насущные проблемы, многонационалочка из нашей жизни никуда не исчезла, а наоборот, усугубляется. Но поскольку нынешние геополитические проблемы гораздо важнее внутренних, сегодня я предлагаю рассмотреть китайский национальный вопрос, хотя бы потому, что это наш главный «союзник» на сегодняшний день.
Знаменитый китайский «особый путь» проявляется во всём, в том числе и в национальной политике. Здесь важно отметить, что с самого начала образования КНР обсуждение в стране принципов самоопределения национальностей и федерации превратилось в постоянную тему. Правда, только в режиме отрицания уместности этих принципов для условий развития КНР.
Дело в том, что КНР — государство исконно унитарное, к тому же базирующееся до сих пор (по крайней мере, в политической части) на принципах коммунизма. В этом и проявляется вся двойственность ситуации — с одной стороны, для Китая жизненно необходим контроль национальных окраин и их прямое подчинение, с другой — отказ от принципов самоопределения и федерации означал и означает «измену» базовым принципам государства, построенного на идеях марксизма-ленинизма. Нам бы такие проблемы.
С чем был связан выбор унитаризма? Во-первых, как уже было отмечено ранее, унитаризм представляет больше возможностей для централизации страны и становления так называемой вертикали власти. Во-вторых, как объясняют китайские политические теоретики и аналитики, в трудах «классиков марксизма» говорится о преимуществах унитаризма. Если преимущества унитаризма поставить под сомнение можно, но сложно, то вот тезис о «классиках марксизма» можно легко высмеять.
Тем не менее для китайской внутренней пропаганды на протяжении всего периода истории КНР было важно подчёркивать правильность следования принципам построения «демократического унитарного государства». В разное время проходили кампании по опровержению и дискредитации федерализма как основы для подрывной деятельности.
На раннем этапе своего становления компартия Китая выдвигала лозунг права наций на самоопределение. Впрочем, самоопределение понималось крайне занимательно — как сецессия. К слову, такое же понимание вопроса самоопределения чётко прослеживается в высказываниях китайских теоретиков и политиков и в наши дни.
Длительное время фактором, актуализировавшим обращение к данной теме, было существование большого Советского Союза с его многочисленными национальными республиками и прочими национально-территориальными образованиями, обладавшими признаками государственности. Пример СССР действительно мог быть заразительным для не-ханьцев — нетитульных народов КНР. Особенно для синьцзянцев, имевших давние многосторонние связи с республиками советской Средней Азии.
Разумеется, для руководства «единого и неделимого» Китая такой пример опасен. Так, начиная с 1949 года официальные теоретики национального вопроса в Китае стали утверждать, что «великая многонациональная родина Китайская Народная Республика (без иронии) получила полную независимость, а все национальности обрели освобождение и равноправие».
Семья народов КНР. Русские справа
Здесь важно сделать отступление. В 1947 году, во времена становления нового государства, у монгольского населения так называемой Внутренней Монголии имелось желание выйти из состава КНР и воссоединиться с Монголией. Пользуясь этим, руководство КНР стало заявлять о том, что в подобной ситуации любые разговоры о суверенитете явились бы только «потаканием тёмным замыслам». В связи с этим нетрудно сделать вывод, что китайское понимание «независимости» крайне субъективно.
Дабы как-то теоретически объяснить эти противоречия мало-мальски грамотному населению, была придумана следующая формула: носителем права самоопределения признаются не индивидуальные национальности, а весь многонациональный народ КНР в целом (или, как принято это называть в китайских источниках, «вся китайская нация»). Ничего не напоминает?
Для решения назревавших проблем в Уйгурстане и Внутренней Монголии было решено организовать национальные автономии. Вдобавок к ним были организованы национальные волости — дополнительные к районной национальной автономии формы самоопределения, дающие мелким группам национальностей право самостоятельно решать некоторый круг вопросов в рамках «внутренних дел своей национальности».
Будни многонационализма: военные и полицейские патрули в Синьцзяне
Суть подобной административной формы состоит в том, что компактно проживающие национальные меньшинства (уйгуры, тибетцы, чжуаны, хуэй, маньчжуры, монголы, буи и др.) могут создавать три вида автономных образований: автономный район, автономный округ, автономный уезд. В КНР существует пять автономных районов (Автономный район Внутренняя Монголия, Синьцзян-Уйгурский автономный район, Нинся-Хуэйский автономный район, Тибетский автономный район, Гуанси-Чжуанский автономный район), 30 автономных округов и 124 автономных уезда.
Районы национальной автономии рассматриваются как неотъемлемая часть унитарного государства. Органы автономных образований осуществляют обычные функции местных органов власти соответствующего уровня, одновременно являясь органами самоуправления данного автономного образования, поэтому органам автономных образований предоставлен целый ряд дополнительных по отношению к органам власти соответствующего уровня полномочий, отражающих специфику соответствующих территориальных единиц. Однако административная автономия китайского образца не может отождествляться с автономией в духе самоуправления, присущего западной доктрине. Китайская система управления носит достаточно жесткий, централизованный и бюрократический характер. В рамках общих установок, спускаемых сверху, власти автономий пользуются определенной свободой выбора способов реализации этих установок, ориентируясь на имеющиеся ресурсы и национально-территориальные традиции.
С точки зрения национального состава автономные образования в китайской литературе классифицируются на три группы:
1) автономные образования, созданные на основе компактного проживания нескольких национальных меньшинств (например, автономный округ национальностей мяо и дун в юго-восточной части Гуйчжоу, Дунлиньский многонациональный автономный уезд в провинции Гуанси и др.);
2) автономные образования, созданные на основе проживания одного национального меньшинства (например, Тибетский автономный район, Нинся-Хуэйский автономный район, Ляышаньский автономный округ национальности и в провинции Сычуань и др.);
3) автономные образования, построенные на основе компактного проживания одного национального меньшинства с включением в его состав меньших по размеру автономных образований других национальных меньшинств (так, в составе Синьцзян-Уйгурского автономного района образованы национальные автономные округа и автономные уезды казахской национальности и др.). Для ряда национальностей созданы несколько национальных образований различного уровня. Так, тибетцы в Китае проживают не только в Тибетском автономном районе, но и в провинциях Сычуань, Ганьсу, Цинхай и Юньнань, где имеется 10 автономных округов и два автономных уезда. Кроме автономного района Внутренняя Монголия, существуют монгольские автономные округа и автономные уезды в Синьцзяне, провинции Цинхай и др.
Правовой статус автономных образований урегулирован в разделе VI главы III «Органы самоуправления в районах национальной автономии» Конституции КНР 1982 г., принятом на его основе второй сессией Всекитайского собрания народных представителей (далее ВСНП) 31 мая 1984 г. и пересмотренном 28 февраля 2001 г. Законе КНР о национальной районной автономии, а также Положениями о каждом виде автономии, принимаемыми самими автономными образованиями. Кроме этого, в 87 из 347 законов и законоположений, разработанных и обнародованных Всекитайским собранием народных представителей (ВСНП) и его Постоянным комитетом, содержатся положения, касающиеся национальных меньшинств. В таких документах, как закон «О выборах во Всекитайское собрание народных представителей и местные собрания народных представителей КНР», закон «Об организации местных собраний народных представителей и местных народных правительств КНР», Уголовный кодекс КНР, Уголовно-процессуальный кодекс КНР, закон КНР о браке, закон КНР о воинской обязанности, Лесной кодекс, Степной кодекс установлены статьи, обеспечивающие национальное равенство и защищающие права и интересы национальных меньшинств.
56 национальностей Китая в фотоработах Чена Хайвеня
Однако правительство КНР, которое с самого начала отмежевалось от принципов формирования национальной политики по примеру СССР (и они оказались правы), занималось грамотным расселением ханьцев и не-ханьцев на одной территории. Национальные меньшинства проживают большей частью совместно с другими национальностями (примерно 70% городов и уездов многонациональны). При этом линия «кто здесь власть» прослеживается отчётливо. Это и помогло не повторить ошибок Советов, создавших монстров вроде УССР.
Многие китайские исследователи считают, что перекрёстная миграция различных национальностей в КНР привела к тому, что значительное число национальностей уже не представляют собой «самостоятельной хозяйственной единицы», а формируют хозяйство регионального характера со смешанным населением. Таким образом, вместо того, чтобы собирать одну национальность в одной территориальной единице, китайцы, наоборот, стараются максимально распылить не-ханьцев, по возможности лишив их территорий с гомогенным мононациональным населением.
По данным на июль 2014 года, в Китае проживает 1 207 542 000 ханьцев. Это 91,6% от общего числа жителей КНР. Остальные национальности составляют всего 8,4 %. Какая уж тут многонациональность.
Но в этом проявляется китайская хитрость. Конечно, стремление исключить возможность выхода национальностей из состава страны вполне понятно. Однако наличие территорий, которые подвержены сепаратистским настроениям, представляет собой реальную опасность для будущего КНР, особенно во времена, когда КНР претендует на звание мирового гегемона.
Беспорядки в Синьцзяне 2009, инспирированные, по мнению китайского ТВ, группами, получающими поддержку от США
Читателям «Спутника» знакома проблема Синьцзян-Уйгурского автономного района. Синьцзян можно смело назвать «китайской Чечнёй». Постоянная террористическая угроза, мусульманское население и дотации — всё это так привычно. Однако китайцы планомерно колонизируют СУАР — число ханьцев в этом регионе выросло с 7% в 1949 году до 40% к XXI веку и продолжает расти, лишая уйгуров надежды на обретение независимости. Из 5 автономных регионов только в Тибете и СУАР ханьцы составляют меньшинство, в трех других китайцы численно подавляют национальные меньшинства.
Таким образом, на примере китайской национальной политики мы можем наблюдать сочетание национально-имперской модели (последовательная колонизация титульным населением «некитайских» регионов) с советской моделью («национальные республики» с игрой в уважение прав меньшинств, где реально доминируют ханьцы).
Отдельно стоит отметить, что у русских в Китае есть Эньхэ-Русская национальная волость, где титульной национальностью является… русский народ. При населении в 4000 человек (42% — русские), волость за год посещают в среднем около 150 000 туристов из внутренних районов КНР, на чем местные русские неплохо зарабатывают.
Говорят, там потрясающе красивые луга, традиционная деревянная русская архитектура, церкви с колокольным звоном… Так что когда Аллах Многонационалович Советов вас окончательно достанет, задумайтесь о переезде в Китай. Пусть волость, пусть одна — но наша!
