Среди стран Третьего мира незаслуженно обделяется вниманием Индонезия, 4-я по численности населения страна мира и 10-я экономика (и, по расчётам McKinsey, станет 7-й экономикой к 2030 году). А ведь она ещё обладает настоящим суверенитетом и выглядит чрезвычайно пёстро: географически она состоит из 13466 островов, этнически из 360 этнических групп и лингвистически из 719 языков.
Независимость Индонезия обрела не в результате полюбовного развода, а по итогам кровавой войны за независимость против голландцев, которые потратили на неё половину полученной по Плану Маршалла помощи, но всё равно проиграли. Потом у индонезийцев была диктатура, массовые убийства, завоевание Восточного Тимора — в общем, побродили по пустыне переходного периода больше 40 лет.
На недавних выборах победил Джоко «Джокови» Видодо, бывший предприниматель и мэр города в центре Явы, вышедший из движения Reformasi, которое помогло сбросить режим военной диктатуры. Правда, «лицом новой Индонезии» его назвать сложно — в конце концов, его упорно продвигала Мегавати Сукарнопутри, дочь основателя независимой Индонезии, да и предвыборные обещания очистить правительство страны от кумовства и коррупции он не исполнил и, судя по всему, не исполнит никогда — те, кого надо «зачищать», обладают реальными деньгами и влиянием. Например, он назначил министром МВД полицейского генерала Буди Гунавана, находящегося под следствием по делу о коррупции — надо же чем-то отплатить мадам Сукарнопутри, чьим полицейским советником Буди был в годы её президентства. Впрочем, в его кабинете министров уже половина людей так или иначе связана с ней. Так что победила не новая Индонезия, а условно-либеральная часть элиты страны.
Другая часть, военные, как и раньше всё так же сильна — и даже после поражения на выборах «силового кандидата» Прабово Субианто, бывшего командующего войсками спецназначения, выдвинувшая его «Красно-белая коалиция» попыталась продвинуть законопроект, согласно которому мэров будут выбирать не народные массы, а городские советы (находящиеся под контролем «Красно-белой коалиции»). Законопроект завернули, но у силовиков всё ещё достаточно денег (только семья диктатора Сухарто обладает состоянием в районе $35 млрд) и сил — так что от судьбы тайской династии Чиннаватов новая администрация не застрахована никак.
«Джокови» Видодо, новый президент Индонезии
С другой стороны, «матч был договорной», иначе в стране давно бы произошёл полноценный переворот — Видодо решает проблемы поражающей своими масштабами индонезийской нищеты, развивает важные инфраструктурные проекты, отменяет обременительные для бюджета топливные субсидии. Поскольку с 1998 года в стране имело место больше трёх открытых и честных президентских выборов, то можно считать, что силовики решили отказаться от привилегированного статуса и закрепиться в легитимном качестве одной из двух главных элитных групп ради обогащения (т. к. военные диктатуры сегодня не покрывают даже лицемеры из Госдепа). И в администрации Видодо военные занимают не последнее место. Скажем, главным советником по национальной безопасности у него является Лухут Панджайтан, командир сил специального назначения в 1980-х и специалист по контртеррористической борьбе. До Видодо он успел побывать послом в Сингапуре и министром торговли и промышленности, владелец лесозаготовительного бизнеса, финансировал избирательную кампанию Видодо.
По части национального строительства всё очень неровно. У Индонезии нет иной идентичности кроме той, что ей дал Сукарно в 1945 году. Являясь преимущественно мусульманской страной, Индонезия пока относительно скромно представлена в исламском мире (несмотря на то, что некоторые штаты живут по шариату), хотя все исследователи считают, что в будущем эта страна будет играть куда более значительную роль в мусульманском мире. Лично нам это представляется несколько сомнительными, поскольку внутри Индонезии исламисты представляют колоссальную угрозу — а любые политические игры с исламом рано или поздно заканчиваются подъёмом организаций вроде ИГ. Кстати, последняя осенью объявилась в Индонезии — пока в виде онлайн-призывов, но т. к. у страны уже есть печальный опыт войны с мусульманскими террористами, то полыхнуть там может в любой момент. В принципе, правительство в Индонезии — это, без дураков, единственный европеец: в шариатских областях женщину могут «в наказание» за связь с женатым мужчиной подвергнуть групповому изнасилованию, а потом ещё и приговорить к публичной порке.
Краеугольным камнем всей внешней политики Индонезии является АСЕАН (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии) — ещё Сукарно хотел объединить регион под эгидой Индонезии. Однако этому мешает тот факт, что у страны есть своя крупная «Украина» — Малайзия, которая по культуре и языку является почти той же Индонезией. По справедливости, это и должна была быть часть Индонезии — студенты из этой страны собираются за рубежом в малазийских сообществах и ресторанах и не чувствуют разницы, языки одинаковые, но интеграция буксует и обе страны ненавидят друг друга. Вся эта ненависть распространяется и на сообщества малайцев и индонезийцев, которые продолжают спорить о том, какая из стран главнее. Конфронтация с Малайзией отнимает у Индонезии кучу сил и ресурсов и является главным препятствием на пути к превращению страны в полноценную державу.
В то же время Индонезия старается вести максимально независимую внешнюю политику — в первые десятилетия после обретения независимости страна отказалась вступить в созданный США и Англией блок СЕАТО (Организация Договора Юго-Восточной Азии) и старалась решать свои задачи и выступать в качестве регионального субгегемона в рамках «местного» АСЕАН, как в 1968-м, когда страна урегулировала конфликт между Малайзией и Филиппинами вокруг статуса Северного Борнео или в 1978-м, когда де-факто прикрыла Вьетнам и спасла его от полноценной международной изоляции, которая должна была последовать за вторжением последнего в Камбоджу «красных кхмеров». Отчасти благодаря дипломатическим усилиям Индонезии, Вьетнам сумел с честью выйти из войны с Китаем. Падение диктатора Сухарто, бывшего активнейшим сторонником усиленной региональной интеграции, несколько ослабило позиции Индонезии, но ко второй половине 2000-х гг. Индонезия вернулась в большую геополитику.
В грядущем тихоокеанском конфликте между США и КНР Индонезия однозначно занимает сторону американцев: страна является одной из целей морской экспансии Китая, которому к тому же не нужен сильный самостоятельный региональный игрок. Не очень он нужен и США, но так как во всех больших войнах последних 100 лет американцы сражаются только в составе больших коалиций, а в регионе серьёзный отпор КНР дать могут только Вьетнам и Индонезия, то определённую степень свободы в своих действиях индонезийцам дадут. Правда, чтобы отстаивать свои национальные интересы, Индонезии придётся больше тратиться на армию — сейчас оборонный бюджет составляет почти $8 млрд в год, меньше 1% ВВП — довольно бледные показатели в сравнении со всей остальной Азией, где военные расходы в последние 5 лет растут как на дрожжах. Боевого опыта у индонезийской армии почти нет, если только не считать почти 2 тысячи миротворцев из Индонезии, на момент 2013 года участвовавших в обеспечении 6 миссий ООН.
Однако, Индонезия — это одна из очень немногих азиатских стран, не являющихся ничьим протекторатом или криптоколонией. На данном историческом этапе это перспективный «миноритарий» вроде США в 1791 году. У страны есть свои элиты, достаточно компетентные, чтобы сделать из страны регионального гегемона и, чем чёрт не шутит, может даже вывести её в топ глобальных игроков. Ещё один плюс — в стране действует пусть и неидеальная, но реальная работающая демократия, что обеспечивает более-менее полноценное обновление элит. Но возможные трудности бесчисленны.
Ещё только предстоит решить «малайский вопрос». Бедность Индонезии ощущается во всём, и особенно болезненно сказывается на состоянии армии и флота — если ВС находятся в состоянии 75% готовности к отражению внешнего нападения, то ВМФ лишь на 50%. Огромное и не особенно просвещённое мусульманское население может оказаться бомбой замедленного действия — джихадисты, которые возвращаются в страну с Ближнего Востока, могут дать начало как минимум полноценной гражданской войне, а как максимум — уронить страну в грязь как это сделали большевики с Россией. Ещё одна слабая точка, которая будет болеть и без внешнего давления — родственники полумиллиона коммунистов, убитых более 40 лет назад в ходе местного варианта «белого террора», эту проблему в лучших азиатских традициях «запинали под ковёр», виновных не наказали и теперь она тихо тлеет, став, увы, неразрешимой проблемой Индонезии: без честного суда огромная часть страны остаётся в значительной степени нелояльной (это касается в основном китайцев — они пострадали тогда больше всего), но масштаб возможного расследования после всех этих лет будет так велик (вся политическая и военная элита страны замарана этим, у власти либо палачи, либо их наследники), что этот процесс легко может превратиться в «охоту на ведьм» и в нынешних непростых условиях привести к потере управляемости.
Трейлер документального фильма о массовых убийствах 1965-1966 г. The Act of Killing (2012). В картине постаревшие участники резни с гордостью и в леденящих душу подробностях рассказывают об эпизодах общенационального террора, унесшего жизни более чем миллиона человек.
Но, так или иначе, Индонезия — это интересная и перспективная страна, за которой стоит понаблюдать.
