Победа Трампа на американских выборах, его решение о строительстве стены на границе с Мексикой, а также угроза ввести войска в страну кактусов, дабы обуздать «плохих парней», вызвали бурю негодования у соседей. Можно без стеснения утверждать, что приход Трампа к власти в США дал мощный толчок возрождающемуся мексиканскому национализму.
Однако многие на родине ацтеков видят в происходящем не столько повод к панике, сколько возможность снизить свою зависимость от гринго. В социальных сетях распространяется хэштег #MexicoUnido (Единая Мексика), который ставят к публикациям с призывами к бойкоту американских компаний и отказу от отдыха в США. Депутат мексиканского парламента Карла Маусинитт заявила: «Трамп может отменить соглашение НАФТА, тем самым серьезно ударив по нам. Мы должны начать думать об импортозамещении мексиканскими товарами». Президент Мексики Пенья Ньето начал переговоры с крупными представителями мексиканского бизнеса об увеличении рабочих мест и возврате инвестиций на родину. Страна встряхнулась.
Политически мексиканский национализм взращён революцией 1910–1917 годов, этнические корни уходят в эпоху Ацтекской империи, в Средние века занимавшей территорию современной Мексики. В 1920-х годах мексиканский философ и писатель Хосе Васконселос, автор книги «Космическая раса», считал, что мексиканская нация представляет собой результат метизации коренного индейского населения и креолов преимущественно испанского происхождения. Испанский язык и католичество стали, соответственно, национальным языком и национальной религией мексиканцев, попутно впитав слова и выражения из ацтекского языка — науатля и элементы языческой веры (празднование Дня мертвых как пример).
Национализм в Мексике неразрывно соединен с революционностью — одни националисты видят в ней фундамент своего государства, для других она стала проклятием. Сразу две из трёх главных партий Мексики — центристская Институционно-революционная партия и левая Партия демократической революции, имеют в своём названии отсылку к революции. Революция для мексиканцев — не перелом, а постепенное изменение, вовлечение всех слоёв общества в преобразование государства, поиск компромисса.
Впрочем, строительство новой Мексики после событий 1910–1917 годов, приобретших характер гражданской войны, давалось непросто. Правление президентов Каррансы (1917–1920) и Обрегона (1920–1924) после революции сопряжено с наступлением на святыню мексиканцев — католическую церковь. Закрывались монастыри, духовенству запрещалось преподавание в школах, отбирались земли. Ещё хуже стало при Кальесе (1924–1928), когда священников стали штрафовать за появление в публичных местах в церковной одежде. Приобретя формы, схожие с советским богоборчеством, политика либеральных сил встретила ожесточенное сопротивление в массах. Всё это вылилось в восстание кристерос (1926–1929), после которого правящий режим пошел на уступки.
Именно на рубеже 1920–1930 годов под влиянием европейских событий стала выкристаллизовываться иная версия мексиканского национализма — более консервативная и более клерикальная. Так, священник Хосе Антонио Уркис в 1937 году основал Национальный Синархистский (синархия — сопротивление анархии) Союз, делавший неоднократные попытки пробиться в парламент и навязать руководству страны своё видение будущего государства. Эта организация имела много схожего с испанской Фалангой. Помимо неё на улицах городов действовали «Золотые рубашки» — участники парамилитарной организации, известной антисемитизмом. Они устраивали стычки с коммунистами и имели своих покровителей в высших эшелонах власти. Но начавшаяся Вторая мировая война, в которой мексиканский президент Мануэль Камачо сделал ставку на союзников и объявил войну странам Оси, развеяла надежды как клерикалов, так и фашистов. И те, и другие были запрещены. В 1944 году член Союза полковник де ля Лама Рохас совершил покушение на президента, но того спас постоянно носимый бронежилет. Это была прощальная акция мексиканских ультраправых, которые, понятное дело, симпатизировали странам Оси. После войны мексиканские националисты оказывали поддержку правоконсервативной Партии национального действия, выступающей одним из столпов современной политической системы страны, а в 1970-х годах основали проект «Демократическая партия», который к 1992 году канул в небытие, так и не добившись серьезных электоральных успехов.
Послевоенный период, впрочем, оказался для Мексики более спокойным — внутри страны практически не оставалось значимых оппозиционных политических сил (коммунисты были запрещены в 1949 году). Наконец-то можно было сосредоточиться на экономических реформах, которые были бы невозможны без американского присутствия. Промышленники США до сих пор использовали Мексику в качестве инвестиционной экспортной платформы из-за дешевой рабочей силы — ещё в начале века свыше половины инвестиций США в страны Латинской Америки пришлись на Мексику. Мексиканское правительство стремилось перенимать американские технологии и взращивать собственные квалифицированные кадры. В 1960 году национализирован ряд крупных отраслей, крестьянам раздавались земли, строились города и дороги. Прирост ВВП с 1965 по 1970 год достиг 6,9%, крестьяне интенсивно переселялись в города, рос уровень благосостояния.
В начале 1980-х годов, ввиду снижения темпов экономического развития, в стране провели неолиберальные реформы — одни из самых удачных в странах Латинской Америки. А в 1992 году между США и Мексикой подписано соглашение о создании НАФТА (Североамериканской зоны свободной торговли), предусматривающее отмену таможенных барьеров и снижение налогообложения крупных корпораций. Сотни тысяч мексиканцев ринулись в США занимать новые рабочие места, а мексиканское правительство начало распродавать земли Мексики для строительства фабрик и представительств американских компаний.
Билл Клинтон подписывает соглашение НАФТА, 8 декабря 1993 г.
В стране нашлась масса недовольных соглашением, но самой радикальной оказалась Сапатистская армия национального освобождения, в том же 1992 году захватившая ряд муниципалитетов в штате Чьяпас и отразившая атаку федеральных войск. Левые, анархисты и социалисты всего мира приветствовали сапатистское движение, но мало кто заметил, что оно по сути своей — националистическое. И красная коммунистическая звезда в центре чёрного анархистского полотнища смущать вас не должна. Вот некоторые выдержки из декларации САНО 2007 года:
Мексика в настоящее время превратилась в место, где люди работают ради богатства иностранцев, в основном богатых гринго, — место, где ты однажды рождаешься и однажды умираешь. Вот почему мы говорим, что Мексика находится под господством США.
Политические партии не только не защищают ее, они первые ставят себя на службу иностранцам, особенно из США.
Да — четкой приверженности для совместной и скоординированной защите национального суверенитета, с непримиримой оппозиции попыткам приватизации электричества, нефти, воды и природных ресурсов.
Сапатистское движение ознаменовало появление третьей регенерации мексиканского национализма — крайне левой и ищущей поддержку среди индейского населения, «не испорченного» американцами. Так, сапатисты вошли в смычку с другими националистами, испытывающими гордость за индейское прошлое страны и находящими главного противника в лице США и их агентов — крупных корпораций.
Но создание НАФТА ударило не только по мексиканцам. Не зря Трамп изъявил готовность вывести США из соглашения. Трудовые иммигранты-мексиканцы начали оседать в пограничных штатах с Мексикой — Калифорнии, Нью-Мексико, Аризоне, Неваде, Юте и Колорадо, увеличив число проживавших здесь издавна чикано в разы. Следует напомнить, что в 1848 году после двухлетней американо-мексиканской войны был заключен договор Гвадалупе-Идальго, по которому половина территории Мексики переходила к США. В мексиканских учебниках эти события называют североамериканской интервенцией, и есть масса людей, мечтающих о Реконкисте — ирреденте, собирающей воедино потерянные в результате той позорной войны земли. Так известный испанский термин, обозначающий отвоевание христианами Пиренейского полуострова у мусульман, обрастает новым смыслом. Кстати, в 1917 году руководство Германии пыталось использовать реваншистские настроения мексиканцев для вовлечения их в войну против США («телеграмма Циммермана»), гарантируя возврат ранее утерянных земель, и тем самым вынудив американцев поддержать Британию с Францией. Но если сто лет назад ирредентистская угроза выглядела призрачной — страна была обескровлена революцией и гражданской войной, то теперь она обретает тревожные черты.
Артур Циммерман и его зашифрованная телеграмма
В 2006 году появился Националистический фронт Мексики, чьи члены идеализируют доколумбовую империю ацтеков и эпоху правления Максимилиана I — последнего императора, свергнутого проамериканскими республиканцами. Пока что движение не претендует на звание партии, но вероятно, что на фоне антимексиканских заявлений американского руководства оно получит второе дыхание. В программе фронта четко сказано: «Мы отвергаем оккупацию наших северных территорий, являющихся важной причиной бедности и эмиграции. Мы требуем, чтобы насильственная оккупация наших территорий США была признана в нашей Конституции, и мы будем смело защищать, в соответствии принципу самоопределения всех народов, право мексиканского народа жить в пределах его исторических границ, которые существовали и были признаны в момент провозглашения нашей независимости». Националистический фронт Мексики периодически проводит акции протеста в крупных городах, требуя высылки из страны гаитянских иммигрантов, после серии штормов в 2016 году наводнивших страну. Серьезно — пока что на словах — достаётся сексуальным меньшинствам, левым, гринго и юкатанским сепаратистам, рассматриваемых националистами как подрывающими единство нации группам.
Марш, организованный Националистическим фронтом Мексики
Но самое поразительное, что призывы к ирреденте встречают отклик и в США. Речь в первую очередь о студенческом движении MECHA («Студенческое движение чикано Ацтлана»), созданном в 1969 году в кампусах американских университетов. Первоначально движение занималось борьбой за внедрение двуязычного преподавания предметов в учебных заведениях США. Но затем приоритеты изменились. На своём сайте движение заявляет:
Как чикано из Ацтлана, мы представляем национальное движение коренного народа, претендующего на землю, которая является нашей по праву рождения. В националистическом движении мы стремимся освободить наш народ от эксплуатации репрессивного общества, занимающего нашу землю.
Ацтланом мексиканцы называют прародину ацтеков, находящуюся как раз на юго-западе современных США и выступающей точкой опоры мексиканского ирредентизма. История движения полна сидячих забастовок, голодовок, бойкотов, митингов и шествий. Были и беспорядки в 1993 году в Калифорнийском университете, вызванные отказом деканата ввести преподавание на испанском языке и приведшие к серьёзным разрушениям. Американские патриоты считают MECHA расистским движением, пытающимся привить белым американцам комплекс вины. Мексиканские студенты отвечают взаимностью.
На стороне мексиканских студентов выступают даже некоторые американские профессора — разумеется, мексиканского происхождения. Так, в Университете Нью-Мексико сторонником Реконкисты был Чарльз Трухильо, выступавший за учреждение Республики дель Норте на территориях США, заселенных мексиканцами. «В США латиноамериканцы чувствуют себя чужими, хотя это их земля. Мы по-прежнему подчинены. У нас сформировался негативный образ собственной культуры, созданный СМИ. Самоненависть — страшная форма угнетения. Долгая история самоуничижения и подчинения должна закончиться», — утверждал Трухильо. В 2007 году университет разорвал контракт с профессором. Сам Трухильо и его сторонники в произошедшем видели политический подтекст.
Другой симпатизант идей Ацтлана, Хосе Анхель Гутьеррес, профессор политологии Университета штата Техас в Арлингтоне, в 1999 году заявил:
Мы единственная этническая группа в Америке, которая была расчленена. Мы не мигрировали сюда. Соединенные Штаты сами пришли к нам в последующих волнах миграции… Это наша политическая судьба и наше право на самоопределение — возвратить нашу родину. Кому-то это не нравится, но это не имеет значения. Если они называют нас радикалами или сепаратистами, это их проблема. Это наш дом, и это наша родина, и мы имеем право на неё. Мы хозяева. Все остальные — гости.
Заметим, в отличие от Чарльза Трухильо, Хорхе Анхель Гутьеррес продолжает преподавать в университете, воспитывая национально ориентированную мексиканскую молодежь.
Есть ещё одно заявление профессора политологии:
Это не наша вина, что белые мало рожают, а чернокожие не растут в достаточном количестве, и [в США] нет никаких иных сообществ, ставящих цель воссоединения с родиной. Мы же это сделаем. Об этом говорят цифры. Я считаю, что в ближайшие несколько лет мы увидим движение ирредентистов — за интеграцию, чтобы перезаложить фундамент Мексики как единого целого. Это ирредентизм — одна Мексика, одна нация.
Согласно последним социологическим данным США, в стране проживают 32 миллиона латиноамериканцев мексиканского происхождения. Этим людям необходимо помочь. Русским националистам, после создания из РФ русского национального государства, необходимо сделать все, чтобы угнетенное испаноязычное население США вновь обрело свои корни и, желательно, независимость. Испаноязычным американцам надо постоянно напоминать — они вовсе не американцы, а особый, оккупированный народ. Они отличаются от американцев даже генетически. Нынешняя американская украина — в смысле окраина — была лишь в середине-конце XIX века захвачена и заселена всяким каторжным сбродом, ссыльными и проститутками. До тех пор эти земли населяли свободолюбивые люди с генами воинов и художников. Уникальные индейские вышиванки, певучая и мелодичная испанская речь, удивительного вкуса чипотке, гуакамоле и хуевос, широкая река Навахо, до середины которой долетит редко какой орел со змеей в когтях — все это может и должно стать предметом особой гордости в независимых государствах Нью-Мехико, Калифорния и Техас. Разумеется, полное содержание новых независимых государств возьмет на себя — в искупление прошлых грехов, — Вашингтон. Либерто о муерто!
