Недавно я размышлял о русском и советском хамстве. Я думал вот о чем: до 2014 года Владимир Путин и его окружение пытались быть хорошими для мирового сообщества вообще и для Запада в частности. Сейчас это уже мало кто помнит, но Путин первым позвонил выразить соболезнования Бушу 11 сентября 2001 года. Путин, несмотря на все разговоры про «третий срок», уступил место Медведеву, поставив его изображать «модернизацию» и встречаться со Стивом Джобсом. Путин и Медведев не взяли Тбилиси, когда могли, и даже не убрали Саакашвили, развязавшего против нас войну. Путин и Медведев закрывали наши зарубежные базы, изо всех сил стремились участвовать в различных международных организациях, включая пресловутую ВТО. Можно сказать, что всё это «пиар» — но постоянно растущее присутствие иностранного бизнеса в России не было пиаром. РФ действительно изо всех сил интегрировалась в мировую экономику и старалась «держать лицо». Кончилось это всё тем, что в 2011 году разразился политический кризис, вызванный тем, что ни Путин, ни Медведев, ни вся РФ не могли объяснить, а зачем они вообще существуют и что они делают. Ставка на «простой народ» и отказ от попыток завоевать симпатии креативного класса и либеральных элит (для чего и был поставлен Медведев) тоже, в общем-то, не сыграли: к 2013 году стало ясно, что надвигается структурный экономический кризис, который заденет в первую очередь тех самых «мужиков с УралВагонЗавода». Я внимательно читал в то время «Ведомости» и помню, что 2014 год начался с необъяснимого падения промышленных индексов — Янукович еще сидел в Киеве, никаких санкций еще не было, нефть-матушка продолжала бить рекорды… просто гигантский коррупционный налог и «частно-государственное партнерство» привели к построению нежизнеспособной модели экономики.
Украина уплывала на Запад, «рассерженные горожане» ушли с площадей, но затаили злобу, всё новые и новые репрессивные законы порождали естественный вопрос: «А ради чего всё это?», внешняя политика превратилась в одно сплошное унижение. Казалось, что еще чуть-чуть, и уставший, потерявший объяснения своему существованию, потерявший волю к жизни, волю к власти, волю к победе неоавторитарный режим Путина начнет рушиться. Начало 2014 года — это время, когда РФ могла превратиться в Венесуэлу: потерявшую всякое значение нефтяную страну, где местный авторитарный лидер-популист побеждает спекулянтов войсками Нацгвардии и объясняет недостаток туалетной бумаги происками США. Интеграции в Европу не вышло, все примиренческие усилия («Что же тогда, нам Крым возвращать?» — Путин в 2004-м, кажется, году в ответ на реплику журналистки о несправедливых границах в бывшем СССР) пошли прахом, внутренняя политика лежала в руинах, и даже дураку было ясно, что «нормализованной» постсоветской страны типа Польши из РФ никак не выходило. Как не выходило и самостоятельного регионального лидера, региональной державы — какая уж тут державность, когда в критически важном Киеве люди под флагами ЕС свергают президента, которому мы только что выдали 15 миллиардов долларов.
И тогда Путин (или кто там принимает решения за Путина) сделал простую и в то же время гениальную вещь. Он начал хамить. «Раз потанцевать на светском европейском балу не удалось, давайте превратим бальную залу в колхозный дискач и на нем уж оторвемся». Путин взял и захватил Крым, плюнув в лицо всей своей политике предыдущих 14 лет. Путин разрешил новоросский проект (понятно, что без его негласного благословения никакие вооруженные группы и километр бы по РФ не проехали). Путин снес украинскую армию в летних боях — и при этом обманул всех, включая нас и Stratfor (они серьезно рисовали карты наступления на Киев, а мы, кажется, даже их тексты про это переводили), отказавшись от открытой интервенции. Путин заключил один издевательский Минск. Второй издевательский Минск. А когда все приготовились к долгой и нудной изоляции «нового Ирана» — вторгся в Сирию, вытащив за шкирку подыхающего Асада и заставив разговаривать с собой. А когда все успели написать новую аналитику про «новый Афганистан» и «безнадежную войну» — также стремительно официально из Сирии вышел, оставив всех в дураках. «Санкции! Изоляция! Впереди стагнация!» — и так же стремительно образуется Нацгвардия, выдергивающая «кадыровцев» из-под Кадырова, а когда все начинают говорить про грядущие репрессии и возрождение тоталитаризма — ЦИК отменяет выборы в Барвихе (чуть ли не впервые прислушавшись к оппозиции), а по НТВ начинают внезапно показывать Крылова.
А чуть было не случившаяся война с Турцией, приведшая к натуральной изоляции Эрдогана? А референдум в Нидерландах — тех самых Нидерландах, которые должны были не забыть, не простить сбитый «Боинг»? А продолжающийся рваться вперед Трамп, обещающий чуть ли не санкции с нас снять? А кризис с беженцами и растущая популярность дружественных к нам евроскептиков? А, наконец, обретшая второе дыхание пропаганда, которая еще в 2013-м была посмешищем для слабоумных, а теперь реально форматирует общество по старым советским методичкам, которые внезапно стали актуальными? А уход межнациональных столкновений на периферию перед лицом внешнего врага? А разочарование и распад проевропейской, либеральной протестной среды, которая в 2012-м казалась неостановимым будущим, а сейчас пребывает в статусе презираемых всеми маргиналов? А сошедшее с рук убийство Немцова? А западные журналисты и журналы, утратившие лощеную иронию («Посмотрите, какие смешные северные венесуэльцы») и начавшие писать с реальным ужасом? А развертывание бригады США в Прибалтике — и возрождение в ответ 1-й гвардейской танковой армии, бравшей Берлин?
А, наконец, сам Путин — даже странно вспоминать, что в 2012-м на его защиту Кургинян сгонял митинги печальных бюджетников, которые сами не могли объяснить, что им надо. Да, можно сколько угодно смеяться над «Ночными волками», но вы теперь обсуждаете не комичных бабушек, а здоровых мужиков на мотоциклах в черных кожанках. Путин-2012: пожилые бюджетники, «трудящиеся», адово бессмысленные «политтехнологи», одно неудачное выступление за другим. Путин-2016: «вежливые люди», «наша авиация в Сирии», «байкеры», «нацгвардейцы», возмущенные крики толпы: «Да, какие-то там офшоры, И ЧТО?»
Человек 14 лет играл в «приличного» — и спотыкался, промахивался, старел, и под конец уже сам себе не мог объяснить, что тут делает. А затем начал хамить. Отказался от «нелепых буржуазных условностей» — и словил волну, полностью переформатировав себя, свой имидж и даже подчиненное себе общество. Смешно даже и вспоминать, что когда-то Олимпиада считалась чуть ли не событием поколения, а новой Олимпиадой должен был стать Чемпионат мира по футболу в 2018 году. Кому теперь нахер нужен этот Чемпионат?
Само собой, что всё это скоро рухнет, потому что никто даже не пытается перестраивать экономику под задачи внешнего конфликта, никакого «импортозамещения» в реально критических отраслях (станкостроение, электроника, военные компоненты — что вы знаете об использовании иностранных тепловизоров в российской бронетанковой промышленности?) не производится, доходы падают, а мегапроекты типа «Южного потока» или «Силы Сибири» оказываются в лучшем случае сомнительными. Ну и потому, что Путин не верит в нового себя, на 10% используя имеющийся здесь и сейчас потенциал РФ. Но победы на 10% не бывает, на 10% бывает только отсроченное поражение.
И это поражение настигнет Путина — подробные причины этого поражения вы еженедельно изучаете в нашем дайджесте экономики РФ. Вопрос в другом: что после? Либералы предлагают мириться с Западом и устроить новые 90-е, которые будут жестче, потому что вторичного восстановления российской мощи уже никто не допустит. Коммунисты несут этатистскую и популистскую чушь, прекрасно понимая, что коммунизм никто строить не собирается, а «социалистическое государственничество» есть и сейчас — и что-то для экономики оно не очень. Штатные патриоты просто рассказывают про величие Путина, не допуская мысли, что после Путина что-то будет. Вся страна живет настоящим моментом, стараясь не думать о том, что будет завтра.
Поэтому, как мне кажется, националисты должны заявить следующее:
— Гигантские ресурсы могут быть получены за счет перераспределения собственности, полученной коррупционным путем как «друзьями президента», так и этническими мафиями, контролирующими гигантские куски экономики РФ. На любые реформы нужны деньги, и деньги мы возьмем здесь.
— При восстановлении минимально работоспособных рыночных и демократических институтов (а «демократия» это не только выборы, но и общественный контроль за деятельностью власти, включая расходование средств) эффективность нашей экономики увеличится в разы, и многие проблемы просто перестанут существовать. Например, сейчас доля коррупционного налога в стоимости нового жилья составляет до 70%. То есть жилье может подешеветь в разы просто если чиновники начнут брать меньше взяток. А меньше взяток они будут брать потому, что общество начнет их контролировать.
— Необходима разбюрократизация РФ, новая Конституция, новая федерализация и в том числе восстановление прав регионов, включая права на собираемые в регионах доходы. Не будет никакого развития в областях, пока депрессивные области будут надеяться на подачки из федерального бюджета, а процветающие области — знать, что заработанные деньги все равно пойдут в Москву.
— Необходима новая национальная политика с опорой на русский народ и с доверием к русскому народу. Это превращение национальных республик в обычные губернии (возможно, с изменением границ, чтобы во всех новых единицах русские были доминирующим большинством) и отказ в государственной поддержке любым культурам и языкам, кроме русской.
— Наконец, будет война за объединение русских земель Украины, Белоруссии, Северного Казахстана и Российской Федерации в единое государство. Россию.
Потому что, как показывает пример Владимира Путина, можно 14 лет объяснять зарубежной общественности, что ты не мудак, а хороший парень и хочешь в клуб хороших парней, но по итогу все равно будет переворот в Киеве и хохот в лицо в ответ на «Ребята, не надо!» С другой стороны, стоит начать хамить — и все в жизни начинает получаться. У нас нет и не будет дипломатии Российской Империи, где послами сидели немцы, зачастую даже не говорившие на русском, но бывшие органичной частью европейской элиты и отстаивавшие там наши интересы. У нас нет и не будет экономики, достаточно мощной, чтобы нас слушали: эпоха энергетической зависимости ЕС от нас подходит к концу, а больше мы ничего в ближайшие десятилетия предложить не сможем. У нас нет великой современной культуры с Голливудом, мировой модой и мировым дизайном — и не будет как минимум несколько десятилетий, пока не вырастет поколение, полностью свободное от язв многонациональности и готовое творить, как полноправные хозяева.
Но у нас есть загнанный народ, — чье положение на момент падения Путина будет еще более отчаянным — которому особо нечего терять, и у нас есть множество ненавидящих нас стран «ближнего зарубежья», которые буквально вопиют, чтобы с ними разобрались. И всё то благосостояние, которое сейчас еще сдерживает РФ от решительных действий (пополам с трусостью и комплексом самозванца) — его не будет. Будут бедные, озлобленные люди. Будут болезненные реформы. Будут сотни тысяч, а то и миллионы уволенных госслужащих и внутренних мигрантов из потерявших центральную поддержку депрессивных регионов. Будут кредиты на грабительских условиях у Китая, Индии, Бразили или даже африканских стран — у кого угодно, кто согласится дать нам копейку. Будет экономический крах. И будут «уважаемые зарубежные партнеры», заинтересованные в том, чтобы российская государственность прекратила свое существование, а сама наша страна оказалась обложена санитарным поясом лимитрофов (которыми, если что, и повоевать не жалко, как сейчас воюют Украиной).
И будем мы, националисты, столкнувшиеся с проблемой структурирования хаоса, в который обвалится страна: с изъятием собственности посредством пересмотра приватизации, с миллионами безработных госслужащих, бюджетников и представителей «частно-государственных компаний» типа «Газпрома», которых надо чем-то занять, с волнующимися нацменами и азиатскими мигрантами, с колеблющимся силовым корпусом и с мощнейшей либеральной и коммунистической оппозицией, чьи идеи обретут второе дыхание посреди коллапса. И единственный способ, которым мы сможем структурировать хаос, которым мы сможем пройти пик нищеты и кризиса, которым мы сможем зачистить многонационалов в бизнесе и органах власти, не вызвав восстание, которым мы сможем ослабить давление, отвлечь внимание, создать пространство для дыхания новой власти — это война за утраченное русское наследство.
Война оправдает всё. Любые перегибы. Любые экономические и политические решения. Любую реструктуризацию политики и экономики. Любую дипломатию. Любую пропаганду. Война ляжет в фундамент русской нации, выдвинув наверх сотни тысяч солдат, офицеров, промышленников и интеллигентов, новую элиту, заинтересованную в сохранении национальной власти. Война сделает русскую нацию субъектом мировой политики, заставив мировые державы, пусть и через вторые руки, пытаться узнать, насколько мы серьезны, насколько далеко мы хотим продвинуться и что будет дальше. Война позволит вернуть нам сотни миллиардов из иностранных юрисдикций, инициировав процессы зарубежного раскулачивания сбежавших олигархов, каковое раскулачивание и высылку этих людей и их средств в Россию мы сделаем одним из условий мира. Выигранная война спаяет новорожденную нацию в монолит, сделав всех русских участниками одного дела — как это сделал Крым (а теперь представьте десять, сто Крымов!). Война даст нам легитимность, от отсутствия которой страдает любая новая власть, трофеи, распределением которых можно будет связать новые элиты, и позволит прорвать международную изоляцию (ибо после первых же шагов русской власти в отношении многонационалов внутри России все мировые СМИ взвоют как ошпаренные, а санкции посыпятся как из рога изобилия).
Вы скажете, что я безумный милитарист, а я отвечу — выйдите на улицу и попробуйте собрать демонстрацию против Путина, который сделал 5% от того, что сделаем мы. Ага. Но при этом у нас, в отличие от Путина, не будет ни беспрекословно подчиняющейся государственной системы, ни лояльных миллионных силовых структур, ни политической, ни медийной машины, ни задавленной оппозиции — наоборот, сторонники «такой же Эрефии, только полиберальней (вар. — покраснее)» будут утопать в грантах и зарубежных советниках, а нерусские регионы — истерить как бешеные, вплоть до терактов и, возможно, открытых восстаний.
У нас будет небольшое число сторонников, фанатичная вера в собственную правоту и готовность предложить миллионам простых парней и девушек — вроде тех, что поехали на Донбасс, а сейчас воюют в Сирии — предложить то, что им больше не предложит никто.
Да, война это плохо, война это ужасно, и без войны лучше, чем с войной. Войны тут никто не хочет — но к ней толкает логика ситуации, неизбежная и неотвратимая. Вы можете называть меня фантазером, маньяком, фашистом, как угодно. Никакого другого реалистичного способа вернуть Россию и окружающие пространства русским у вас нет. Русские националисты заранее объявлены безумными маньяками-маргиналами — и не только Путиным, не только либерально-коммунистической оппозицией, но и всем мировым сообществом, для которого мы УЖЕ враги.
Так что чего стесняться?
