Одна изъ выдающихся особенностей «освободительнаго» лагеря, особенность, провѣренная опытомъ и выдержавшая самое серьезное испытаніе, — это способность къ ловкимъ передержкамъ. Ни одинъ рыцарь зеленаго поля не сравнится съ нимъ въ этомъ случаѣ. О чёмъ бы вы ни говорили, какую бы безусловную истину вы ни провозглашали бы, вы можете быть увѣрены, какъ только она попадетъ въ руки этимъ ловкачамъ, одинъ маленькій вольтъ, одно неуловимое движеніе артистической руки — и ваша карта бита.
Одинъ изъ послѣднихъ удивительныхъ вольтовъ этой компаніи былъ произведенъ по поводу такъ называемаго «мазепинского» вопроса.
Надъ нашимъ краемъ дѣйствительно кое-гдѣ собираются тучи. Мазепинское движеніе, представляющее несомненную государственную измѣну, мечтающее о томъ, чтобы продать русскія земли австрійской коронѣ за цѣну «автономіи», снова подняло свою голову. Дѣло это серьезное. Если это измѣнническое направленіе пріобрѣтетъ большую силу, то, разумѣется, оно, а не какое иное, перевернетъ Россію. Отнять у единой Россіи 20 000 000 чистокровнаго русскаго народа, отнять огромныя пространства богатѣйшей земли, отнять страну, напоенную солнцемъ и радостью, — это значитъ низвести Россію до положенія второстепеннаго государства. Послѣ этого неминуемо ея разложеніе на отдѣльные мелкіе штаты. Опасность этого движенія такова, что люди, замѣчающіе его, бьютъ тревогу. Этотъ тревожный барабанный бой, быть можетъ, нѣсколько преувеличенъ. Можетъ, онъ звучитъ слишкомъ грозными перемѣнами въ наступившей тишинѣ. Но если вдуматься въ то, чѣмъ грозитъ это мазепинское движеніе, вполнѣ основателенъ и вполнѣ законченъ этотъ страхъ.
Что же дѣлаетъ освободительный лагерь по этому поводу?
Не смѣютъ эти господа открыто говорить о томъ, что они этому движенію, какъ идущему къ разрушенію Россійской имперіи, сочувствуютъ всѣми силами души. Они предпочитаютъ дѣлать вольтъ такого сорта:
Люди, предупреждающіе противъ мазепинства, — это мрачные гасители всякаго проявленія народной души. Они хотятъ преслѣдовать малорусское нарѣчіе, они хотятъ преслѣдовать малорусскую пѣсню, они хотятъ загубить всѣ тѣ черты, душевныя и бытовыя, которыя выработала Украина въ своей исторіи. Они хотятъ подвести всё подъ одинъ великорусскій ранжиръ, они хотятъ посадить на всѣхъ мѣстахъ «кацаповъ», они хотятъ задавить природныхъ малороссовъ, они хотятъ задавить духовную жизнь народа и вытравить изъ него всё то, что ему съ колыбели дорого и мило.
Увы! Находятся наивные люди, которые вѣрятъ этому.
И намъ хочется сказать этимъ довѣрчивымъ людямъ:
Не вѣрьте вы этимъ волкамъ въ овечьей шкурѣ.
Не вѣрьте имъ, будто они хотятъ сохранить благополучіе старины и радость родного края. Они — разрушители, они никогда не будутъ съ нами, ибо для нихъ непонятно то, что мы любимъ. Ихъ душа гола, какъ камни городской мостовой. Вѣдь только тотъ можетъ понять, лелѣять, охранить старое и родное, для кого звуки «родина», «отечество» не пустое мѣсто, какъ для нихъ.
Неужели можно вѣрить тому, что люди, предупреждающіе противъ мазепинства, преслѣдуютъ такъ называемое «этнографическое украинофильство»? Вѣдь многіе изъ насъ родились въ этомъ краю, прожили здѣсь всю свою жизнь и всё свѣтлое, для чего стоитъ жить и для чего стоитъ бороться, получили отъ этого края, отъ этой земли. Надо вдуматься въ наши чувства и мысли, когда мы, не щадя себя, своихъ силъ, защищаемъ то прекрасное, святое, что мы называемъ родиной. Пусть подумаютъ объ этомъ.
Вѣдь родина — это, прежде всего, тотъ уголокъ, среди котораго мы выросли, гдѣ мы провели наши лучшіе годы… Вѣдь для насъ родина — это, прежде всего, — Кіевъ, Кіевъ, изъ глазъ котораго смотрятъ на насъ прошлое, темное, волнующее, таинственное, прекрасное.
Вѣдь родина — это, прежде всего, тотъ уголокъ нашего края, въ которомъ каждый изъ насъ выросъ. Какой-нибудь обрывъ надъ рѣкой съ вѣковымъ курганомъ, золотистая змѣйка рѣки по зеленой долинѣ, кайма лѣса гдѣ-то тамъ далеко, село съ бѣлыми домиками, безхитростная, трехкупольная церковь.
Вѣдь родина — это, быть можетъ, прежде всего, обрывокъ пѣсни, прозвучавшій когда-то темной украинской ночью, съ непререкаемой силой запавшей въ юную душу. Въ наши молодые годы былъ случай собираться въ Кіевскомъ Ботаническомъ саду на такъ называемой «гимназической горкѣ» по вечерамъ. Гимназисты, студенты, барышни — пѣли пѣсни, пѣли обще-русскія, чаще — украинскія. Эти звуки, эти цвѣты родной старины, эти отзвуки тяжелаго и великаго прошлаго — они навѣки неизгладимой чертой запечатлѣлись въ нашу душу, и тотъ, кто бы захотѣлъ вырвать ихъ, отнять ихъ у насъ, — встрѣтилъ бы сопротивленіе людей, которые умѣютъ защищать то, что они любятъ. Если бы кто-нибудь когда-нибудь посягнулъ на эти жемчужины молодости, всё существо наше закипѣло бы обидой и возмущеніемъ.
Мы не только не посягаемъ на малорусскій говоръ, бытовыя историческія особенности и прелесть украинской поэзіи, но мы охраняемъ её и лелѣемъ. Намъ иногда нестерпимо больно слышать, какъ въ нашу деревню врывается фабричная пѣсня, какъ вмѣсто упоительныхъ и за сердце хватающихъ звуковъ рѣзкая, бездушная, какъ грамофонная пластинка, врывается макулатура кацапо-кабацкаго издѣлія. Намъ отвратительно, какъ профессоръ Грушевскій и компанія ломаютъ и портятъ прекрасное народное нарѣчіе, принесенное изъ тьмы временъ. Мы въ этомъ смыслѣ больше украинофилы, чѣмъ господа мазепинцы.
Да и полно, любятъ ли они дѣйствительно Украину, какъ они объ этомъ говорятъ? Если бы они её любили, если бы они желали этому благодатному краю мирнаго и прекраснаго развитія, если бы они любили этотъ народъ, если бы они хотѣли ему богатства и счастья и духовнаго расцвѣта, неужели они продавали бы его въ еврейско-немецко-австрійскую неволю только изъ-за того, что благодаря собственной бездарности, грубости, дикости и тупости имъ не удалось выдвинуться на общерусской нивѣ, гдѣ весь недѣлимый и огромный русскій народъ былъ ихъ судьею?!
Да, съ ними мы боремся. Мы боремся съ политическими измѣнниками. Мы боремся съ предателями Россіи. Мы боремся съ тѣми мелкими безумными людьми, которые хотѣли разъединить то, что соединено Богомъ! Мы презираемъ этихъ людей за то, что въ единственномъ поэтѣ, котораго они дали, они чтутъ не прекрасный его языкъ, не поэтическую душу, они чтутъ изступленные вопли злобы, ненависти противъ братскаго племени, которые изрыгалъ этотъ человѣкъ, напившись до потери сознанія и совѣсти «Кулешевой горилки». Мы будемъ бороться съ этими людьми. Они несутъ нашему любезному краю горе. Они несутъ ему рабство, они несутъ ему австрійско-жидовскую неволю, они отравятъ его ненавистью ко всему родному и старому, они хуже татаръ, хуже половцевъ. Это тѣ люди, которыхъ Гоголь описалъ когда-то въ своей «Страшной мести».
Мы боремся съ ними во имя Украины, во имя того, чтобы они не исказили ея прекрасную душу, чтобы они оставили ей чистымъ и нетронутымъ ея народный говоръ, ея народную пѣсню, ея бытъ, ея особенности. И Богъ намъ поможетъ, потому что мы боремся во имя любви, они же борются во имя безсмысленной, злобной, отравленной ненависти, ненависти неудачниковъ, бездарностей и невѣждъ…
«Кіевлянинъ». — 1912. — 4 января.
