Текст: warontherocks.com. Автор: Томас Хаммс, научный сотрудник Университета национальной обороны США. Офицер Корпуса морской пехоты США в отставке (30 лет службы). Защитил диссертацию по современной истории в Оксфорде. Автор нескольких книг. В США считается специалистом по контрпартизанской войне.
Перевод: Кирилл Ксенофонтов, «Спутник и Погром»
В 1970-х гг., столкнувшись с подавляющим превосходством СССР в численности войск, министерство обороны США решило сфокусироваться на высокотехнологичных проектах. Это привело к появлению чрезвычайно успешных самолётов F-15, F-16, F-18, танков Abrams и бронетранспортёров Bradley. С тех пор США старались поддерживать форму, развивая новейшие технологии, что нашло своё выражение в чрезвычайно эффективном F-22 и, быть может, в F-35, после того как завершатся испытания и тестирование программного обеспечения. К сожалению, цена выросла быстрее эффективности. По этой причине число закупаемых единиц сократилось.
Сначала американские ВВС планировали купить 750 самолётов F-22, но высокая стоимость вынудила министра обороны Роберта Гейтса снизить число закупаемых единиц до 187. Не только ВВС стремились приобрести более современные системы. Флот собирался внедрить совершенно новый концепт вместе со Streetfighter. Задуманный как дешёвый, но эффективный корабль, способный заменить существующие фрегаты и минные тральщики для операций на мелководье, он превратился в боевой корабль прибрежной зоны. Высокая стоимость и плохие показатели заставили флот снизить планируемые закупки с 55 единиц до 32 с возможностью дальнейшего сокращения. Точно так же эскадренный миноносец Zumwalt планировался для закупок в районе около 32 единиц, но растущая цена означала, что только три будут построены. Результатом стало повторение размещения высококлассных технологических платформ в уменьшающихся количествах за большую цену.
В то время как решение о развитии высокопроизводительных систем в 1970-х гг. было правильным, существенные перемены в робототехнике, ИИ, аддитивном производстве, биологии и наноматериалах меняют вычисление цены/эффективности в пользу «меньше и проще» супротив «немного и сложно». Слияние этих технологий и стабильное снижение в цене одновременно с увеличением эффективности увеличивает разрушительную силу, дальность и точность орудий, которые скоро станут широко распространёнными и относительно дешёвыми. Как подметил Фрэнк Хоффман, мы ставим себя на неправильную сторону придуманной нами кривой стоимости.
Чтобы продемонстрировать, как маленькие, многочисленные и умные машины меняют войну, эта статья начнёт с объяснения того, почему становится возможным создание маленьких, умных и дешёвых платформ, которые обладают достаточной дальностью и боевой эффективностью, чтобы выполнять очень требовательную роль проекции силы. Затем мы проанализируем выводы для обороны США.
Маленькие
Последнее десятилетие познакомило мировую общественность с дорогими высокоточными БПЛА. В то же время, возможно, самое интересное развитие происходило на другом конце отрасли, где сосредоточились низкобюджетные игроки. В 1998-м промышленный/университетский консорциум запустил композитного дрона от Ньюфаундленда до Шотландии на двух галлонах топлива. В 2003-м любитель запустил направляемую GPS-модель самолёта/дрона, построенную из бальзы и фанеры и пролетевшую автономно с маленьким бензиновым двигателем. Она сожгла меньше одного галлона топлива за 26 часов полёта. Она была дешёвой, и любитель смог построить 23 модели, чтобы убедиться в том, что он будет первым любителем, перелетевшим через Атлантику. У него получилось с третьего запуска. В последующие 12 лет правительства, ценители и бизнесмены стабильно увеличивали дальность и эффективность этих платформ. Любители и бизнесмены по полной использовали стремительную технологическую конвергенцию, дабы снизить стоимость долгих перелётов для автономных систем как минимум на порядок. Сегодня это обычные летательные умные системы межконтинентальной дальности — они не имеют только возможности переносить системы высокоточного оружия. Их композитное строение и очень низкое потребление энергии означает, что их будет очень трудно обнаружить.
Сравнение современных БПЛА, Harpy в нижнем ряду, второй слева. Нажмите для увеличения
Хуже того, эти маленькие недорогие дроны были сделаны так, что их могут успешно использовать люди без особых навыков и без наличия специальных обслуживающих систем. Многим из них всё ещё нужен человек-оператор. Но управление ими такое простое, что даже риэлторы и свадебные фотографы используют квадрокоптеры со стабилизированной камерой, чтобы фотографировать недвижимость и события. Отрасль сделала следующий шаг и дала фермерам недорогих автономных дронов для мониторинга их полей. Как было замечено в одной статье:
«Что дроны значат для Кунде и растущего числа фермеров вроде него? Это недорогая воздушная платформа для камеры: или самолёт с фиксированными крыльями или, чаще, квадрокоптеры и другие маленькие вертолёты. Эти самолёты летают на автопилоте, используя GPS и стандартную камеру, контролируемую автопилотом; […] Если традиционный радиоконтролируемый самолёт должен управляться пилотом с земли, то дрон Кунде летает на автопилоте (сделанном моей компанией 3D Robotics) от взлёта до посадки. Его ПО планирует траекторию полёта, стремится к максимальному покрытию виноградников и контролирует камеры для оптимизации изображений для анализа позднее… В сердце дрона автопилот управляет специализированным ПО – часто это open-source программы, созданные сообществами вроде DIY Drones, которое я создал, нежели дорогой код из аэрокосмической отрасли»
Так как воздух — это самая простая среда, то нет ничего удивительного в том, что полностью автономные, дешёвые и работающие на долгой дистанции дроны так быстро продвинулись. Их примеру быстро последуют морские и наземные системы. В 2010-м Ратгерский университет запустил подводного «глайдер»-дрона, который пересёк Атлантику без подзаправки. В этом году ВМС США запустили подводный глайдер, собирающий энергию с океанического термоклина, – военные планируют управлять им пять лет без подзаправки.
В целом, воздушные и морские платформы продемонстрировали возможность пересекать расстояния между континентами, выдавая очень немного в плане радаров и тепловых сигналов.
Многочисленные
В то время как общественность следила за участием дорогих дронов в антитеррористических операциях, китайцы осваивали БПЛА Harpy.
Изначально разработанная Израилем в 1990-х в качестве антирадарной системы, Harpy как китайская версия могла летать на расстояние 500 км и нести 32 кг ракет с самонаводящимися головками. В одной конфигурации у китайцев есть 18 Harpy для одного грузовика (в других конфигурациях — 6 на грузовик). Важнее всего, что эти дроны могут подавить систему обороны. КНР и Израиль выставляли это оружие на международных выставках, пытаясь продать его другим государствам. Система сейчас состоит на вооружении турецких, корейских, китайских и индийских армий. Сегодня у израильской версии есть электрооптический сенсор, чтобы поражать неизлучающие цели, и у неё есть возможность летать на 1000 км. Кто-то может предположить, что у Китая в наличии такие же новшества. Эта система является первым шагом к недорогим роям. В то же время класс Harpy остаётся относительно дорогим и размещение такого оружия на поле боя требует большого финансирования армии.
Главным фактором при покупке системы является её стоимость. Но аддитивное производство снижает стоимость многих промышленных товаров. Сегодня исследователи из Англии напечатали дрона, который будет стоить около $9 за копию. И аддитивное производство — это не только низкоточные товары.
Марк Валерио, вице-президент и генеральный менеджер военно-космического крыла в Lockheed, сказал Reuters следующее: «В следующее десятилетие мы сможем полностью изменить способ проектирования и создания спутника. Мы будем печатать спутники».
Валерио предполагает, что такой спутник будет стоить на 40% меньше нынешних моделей. Эти тренды показывают, что серьёзные снижения в цене станут нормой для этих широко используемых и всё более функциональных коммерческих дронов.
И нам не придётся долго ждать аддитивного производства. ВМС США анонсировали, что переделают свой коммерческий глайдер Slocum – автономное подводное исследовательское судно длиной 5 футов. Глайдер может находиться на патруле неделями, следуя заданным инструкциям, периодически выплывая на поверхность для отправки отчёта и получения новых инструкций. Такие дроны используются по всему миру и стоят $100 тыс.
Принцип работы глайдера Slocum
Однозначно, такие дроны можно превратить в автономные торпеды дальнего действия или устройства доставки мин. За цену одной подлодки класса Virginia страна может купить 17 500 таких дронов. Аддитивное производство наверняка снизит их стоимость ещё больше. А навыки, необходимые для того, чтобы строить и брать на вооружение глайдеры, требуют меньшей квалификации, чем те, что нужны для атомной подлодки.
«Умные» морские мины должны быть особенной головной болью для США. Простые контактные мины были единственным оружием, которое смогло остановить десантное морское наступление США, – например, в случае высадки в Вонсане, в Корее, в 1950-м. В то время как полосы были в конечном счёте очищены от примитивных минных полей, силы десанта на западном побережье Кореи уже выполнили ряд десантных задач. Морпехи, уставшие от прочёсывания берега флотом в попытке очистить его от мин, назвали высадку «Операция «Йо-йо»». Немногое изменилось с тех пор. В феврале 1991 флот США потерял управление флотилией на севере Арабского залива из-за 1300 мин, оставленных иракской армией. А ведь это были просто пришвартованные морские мины.
С 1950-х мины стали гораздо более продвинутыми, более точными и их стало труднее отыскать. У них есть сенсоры, которые могут использовать акустические, магнитные и другие сигналы, чтобы атаковать особые типы кораблей, что позволяет, например, коммерческим судам проходить без проблем. В 1979-м американцы взяли на вооружение мины CAPTOR. Эти капсюльные торпеды лежат на дне океана. Когда они замечают цель, они отправляют торпеду уничтожить её с расстояния 8 км. Сегодня у КНР есть «самоуправляемые мины» и даже реактивные мины. Мы уже видим первые попытки использовать беспилотные подводные аппараты для доставки мин. Так, коммерчески доступные беспилотники уже готовы пересечь океан автономно, соединение дронов и мин почти наверняка позволит заминировать порты погрузки и выгрузки.
На берегу мобильные наземные мины/автономное оружие против наземных транспортных средств также находится на стадии разработки. Естественное совмещение СВУ с недорогими автономными дронами практически неизбежно. Очевидные цели для них — это: стоянки самолетов, места слива топливных отходов, склады боеприпасов, коммуникационные узлы и командные центры. Негосударственные и государственные структуры смогут быстро перейти на беспилотные летательные аппараты, которые могут охотиться даже за подвижными целями.
Сегодняшние недорогие системы беспилотных летательных аппаратов означают, что даже негосударственные субъекты могут позволить себе большое количество смертельного оружия для воздушных, морских и наземных операций. В течение десяти лет американские войска должны ожидать нападения этих вооружений в ходе каждого боевого развертывания.
Умные
Мы также можем ожидать недорогой автономии, увиденной в современных сельскохозяйственных дронах. Автономия стала возможной благодаря впечатляющим технологическим достижениям, сочетающим крошечные датчики, GPS-модули, микропроцессоры и цифровые радиостанции. Все те элементы, которые снижаются в цене и являются коммерчески доступными.
Эти же технологии могут быть применены дешёво для военных систем. В то время как Пентагон сталкивается с «дилеммой инноватора» и будет стараться сохранить расходы на низком уровне, другие народы, стартап-компании и негосударственные субъекты не столкнутся с теми же бюрократическими барьерами и, таким образом, скорее всего, смогут добиться получения дешевого, умного и смертельного беспилотника с использованием коммерчески доступных частей. Они не будут очень надежны и не пригодятся для повторного использования. Они и не должны будут быть такими. Если только половина роя работает правильно, оставшейся половины может быть более чем достаточно для того, чтобы подавить продвинутые защитные системы. Джон Аркилла и Дэвид Ронфельдт разработали концепцию роения дронов, которая находится на грани реализации.
Не смотри назад, они не позади нас
К сожалению для Запада, автономные дроны первоначально дают преимущество менее технологически продвинутым акторам, потому что у них меньше проблем с выбором цели. Например, негосударственный субъект может не владеть бронированными транспортными средствами или самолетами, так что его автономные дроны нужны только для того, чтобы найти и атаковать бронированную машину или цель на стоянке самолетов. Они не должны искать особую цель, но просто должны пролететь запрограммированный маршрут к отыскиваемой области и определить цель. Целевые области во многих местах в мире могут быть определены с помощью Google Maps. Дешевое ПО аппаратного оптического распознавания и ПО, которое обеспечивает грубое распознавание целей, также становятся широко доступными. Если программное обеспечение автономного дрона фермера может указывать и делать снимки, то оно также может указывать на цели и запускать взрывные снаряды.
Очевидно, что эти коммерческие продукты продемонстрировали способность автономных дронов достичь целевой области, но какое оружие они могут использовать? Коммерчески доступные квадрокоптеры способны нести 3 унции GoPro-камеры и достигают времени пролета более 30 минут. На тонкой поверхности самолета простой точки детонации 3 унций боеголовки достаточно. Против брони дрон-дизайнер может выбрать более тяжелый и более сложный ударный заряд. Это, очевидно, потребует от дронов большего размера, но и обеспечит расстояние зазора. В 2009 году армия США рассказала CNN, что такое оружие может пробить броню со 100 метров. Это потенциальное совмещение проверенной дешевой технологии представляет собой прямую угрозу для широкого круга потенциальных мишеней.
Добавление дешевой, постоянной системы воздушного наблюдения и космического базирования будет предоставлять информацию, необходимую для использования этих дешевых беспилотных летательных аппаратов. Sky Box Imaging, которая недавно была приобретена Google, развертывает спутники CubeSat. Их цель состоит в том, чтобы продать снимки с полуметровым разрешением со скоростью повторной съемки несколько раз в день, включающих в себя интерпретацию того, что покупатель видит. Покупатель может отслеживать активность в порту, на аэродроме, на дороге и в железнодорожной системе в режиме реального времени.
В то время как самая дешевая из этих систем может нести только небольшие нагрузки, быстро развивающаяся отрасль наноэнергетики или нано-взрывчатки позволит значительно увеличить их разрушительную силу. Уже в 2002 году нано-взрывчатка продемонстрировала взрывную силу в два раза больше, чем у обычных взрывчатых веществ. Поскольку результаты исследований в этой области засекречены, трудно сказать, какой прогресс был достигнут с момента этой демонстрации. Но даже если двойное преимущество так же хорошо, как говорят специалисты, 100% рост в разрушительной силе даёт значительное преимущество.
https://www.youtube.com/watch?v=dShGYuU_Wks
Эксперимент с нано-термитом
Западные силы не должны предполагать, что они будут иметь технологическое преимущество при развертывании в зоне конфликта. Более высокие стандарты для целевого поиска будут нивелироваться столкновением с автономными и смертельными, но дешёвыми дронами. В этой области они должны ожидать негосударственного или менее этического противостояния, чтобы быть первыми при использовании таких систем.
Последствия
Конвергенция технологий и методов уже даёт маленьких, умных, дешевых и долгоиграющих дронов, способных нести значительные функциональные нагрузки. Топливные гели и нано-взрывчатка увеличат дальнобойность и летальность этих коммерчески доступных систем. Аддитивное производство резко сократит расходы. Пентагону необходимо переосмыслить сложные, высокофункциональные, но очень дорогие системы вооружений, масштабные закупки которых он производит. Хотя эти системы были основным фактором тактических успехов за последние 24 года, Соединенные Штаты должны хорошенько подумать о переходе от изысканных и очень немногочисленных систем, чтобы делать дешевые системы и в очень большом количестве.
Например, вместо того, чтобы настаивать на создании следующего поколения бомбардировщиков, мы должны подумать, как лучше выполнить миссию эффективного дальнего удара. Даже если принять всерьёз мантру «мы должны быть в состоянии держать под ударом то, что они ценят», это не означает, что Соединенным Штатам нужен новый бомбардировщик. Мы должны рассмотреть и другие подходы. Например, то, что другие ударные платформы мы могли купить за те же деньги, как это было в случае с предложенным бомбардировщиком следующего поколения.
В 2012 году начальник штаба ВВС генерал Норман Шварц спрогнозировал стоимость в $550 млн для финансирования этого проекта. Том Кристи, главный тестер орудий Пентагона, оставался скептически настроенным по отношению к этому проекту от самого 2001-го до своего выхода на пенсию в 2005-м году. Он считает $2 млрд для разработки этого самолета более точной оценкой. Оценка Кристи примерно совпадает с опытом построения бомбардировщика B-2. В 1997-м отчет от Government Accountability Office показал, что в то время как первоначальные оценки стоимости для B-2 были в районе $456 млн (в ценах 1997-го), фактическая стоимость составила $2,1 млрд за самолет. Хотя это обычно не входит в сметы, но чрезвычайно высокие эксплуатационные затраты самолёта-«невидимки» также должны быть включены в итоговую стоимость. По данным ВВС США, полёт на B-2 обходится в $164 тыс. за летный час. Мы должны планировать подобные или даже более высокие эксплуатационные затраты для бомбардировщика следующего поколения.
В 2012-м бюджет Пентагона показывает, что тактический «Томагавк» стоит $ 1,1 млн за единицу для покупки всего 196 ракет. Эта ракета имеет боеголовку весом 1000 фунтов, и у неё «есть линии двусторонней спутниковой связи, что позволяет управляющему переключать цель во время полета на запрограммированные альтернативные цели или перенаправить ракету на новую цель».
В соответствии с данными военно-морского командного центра, более старый «Томагавк» будет стоить $607 тыс. в старых ценах, а в новых — все $785 тыс. Благодаря достижениям в аддитивном производстве стоимость должна снизиться до сегодняшних $470 тыс. В этом году Инженерная школа Университета Южной Калифорнии показала методику 3D-печати нескольких материальных объектов в течение нескольких минут, а не часов.
Даже если вы думаете, что мы получим следующее поколение бомбардировщиков меньше, чем за цену нынешнего В-2, один бомбардировщик будет стоить 4000 «Томагавков». Учитывая исторический опыт затрат на бомбардировщики, будет более разумно предположить, что мы будем платить по крайней мере в полтора раза больше за самолеты нового поколения. Таким образом, мы могли купить 6000 «Томагавков» по цене одного самолёта следующего поколения. И, конечно, каждый месяц флотилия бомбардировщиков будет потреблять десятки миллионов долларов в операционных расходах, которые в ином случае могли бы быть потрачены на еще больше «Томагавков». По цене одного бомбардировщика мы смогли обеспечить полную загрузку ракетами всех кораблей нашего флота, способных нести «Томагавки».
Достижения в аддитивном производстве, композитных материалах, плотности энергии в гелевом топливе и нано-взрывчатке указывают на то, что мы сможем достичь большей дальности, большей мощи и большей скрытности крылатых ракет за гораздо меньшие деньги, чем даёт «Томагавк».
Исторические прецеденты
Понимание истории другой эпохи бурного, широкого внедрения достижений научно-технического прогресса может помочь лицам, принимающим решения в минобороны, увидеть проблему в перспективе. В начале 1900-х годов военно-морские силы делали очень быстрые шаги в технологическом развитии металлургии, боеприпасов, взрывчатых веществ, двигателей и связи. В 1906-м году запуск «Дредноута» стал началом эры линкоров, и в течение следующих десяти лет линейные корабли были оснащены турбинами, получили 14-мм пулеметы, элементарные беспроводные устройства и также значительно улучшенную броню. К началу Первой мировой войны линкоры виделись многим как решающее оружие для флота, а размер линкора рассматривался как разумный критерий прочности флота. Одно крупное морское сражение той войны, Ютландское морское сражение, казалось бы, доказало правильность этих идей.
Соответственно, в межвоенный период линкоры получили львиную долю всех военно-морских инвестиций. Объем их вырос почти в два раза, с 27 000 тонн перед Первой мировой (класс «Нью-Йорк») до 48 500 тонн (класс «Айова»). Основные батареи сместились от 14-дюймовых до 16-дюймовых орудий, вторичные батареи были улучшены, был установлен радар, скорость увеличилась от 21 до 33 узлов, крейсерская дальность увеличилась более чем в два раза, и броня тоже улучшилась. Тем не менее ни одно из этих достижений не изменило возможности броненосца фундаментальным образом. Это характерно для зрелой технологии, в случае которой улучшение существующих характеристик стоит гораздо больше, чем если бы речь шла только о молодой технологии.
В отличие от этого, морская авиация находилась в зачаточном состоянии в 1914-м году, когда самолеты были медленными, обладали лёгким вооружением и в основном использовались для разведки. Воздушный бой был примитивным; при попытке сбить вражеские самолёты использовались пистолеты, винтовки и даже крюки. После войны авиация остается вспомогательным видом войск и финансируется соответственно. В то время как флот построил 18 новых линкоров в межвоенный период, ВМС построили только восемь авианосцев в общей сложности, в это число включают переделанный транспортировочный корабль (USS Langley) и два крейсера. И все же в 1941-м палубная авиация был разработана до уровня, давшего США преимущество в морских сражениях Второй мировой войны.
Отказ военно-морского флота понять, где лежало подлинное технологическое преимущество, породил реальные издержки. В конце 1930-х годов ВМФ сильно тратится на быстрые линейные корабли, в конце концов, вводит в эксплуатацию 10 и начинает строительство ещё двух. Эти корабли в итоге служили в первую очередь как очень дорогие сопровождающие зенитные корабли для перевозчиков флота (большая часть бомбардировок берега была проделана старыми линкорами, построенными ещё в 1920-е годы). Нужно задаться вопросом: если бы ВМС потратили половину средств, предназначенных для линкоров, на морскую авиацию, как это изменило бы первый год войны?
Заключение
Инвестиции в высокофункциональные и дорогие новые системы вооружений основываются на конкретных предположениях о будущем. К сожалению, это прописная истина, что никогда нельзя предсказать будущее с уверенностью. Таким образом, подход хеджирования рисков является стратегией более функциональной, чем попытка предсказать будущее. С широкого коммерческого сдвига к малым, многочисленным и умным системам в качестве замены нескольких сложных дорогих систем должен наступить момент для США пересмотреть свой подход к закупкам оборудования.
Важнейшие военные функции останутся, но способ их исполнения будет меняться. Вместо того, чтобы вкладывать все в один тип истребителя или дальнего бомбардировщика, имеет больше смысла сократить закупки этих систем и на освободившиеся деньги потратиться на системы, которые отвечают нашим категориям маленьких, умных и многочисленных. Для миссий, таких как разведка, удары, создание помех, реле связи и других, Соединенным Штатам необходимо исследовать сравнительно дешевые и даже одноразовые системы.
Очевидно, что это не будет быстрый переход. Например, Соединенные Штаты уже сильно вложились в создание F-35. Но вместо того чтобы покупать более 2400 экземпляров F-35 и продолжать строить большие перевозчики, мы должны изучить возможность сокращения закупок F-35 до 600-700 экземпляров. Эти самолеты, наряду с текущей инвентаризацией около 180 F-22, дадут достаточное количество самолетов для высокопроизводительных миссий вторжения. Для других миссий существующие и модернизируемые F-15, F-16 и F-18 могут нести груз, особенно когда он дополняется большим количеством недорогих проникающих платформ. Вместо дорогих пилотируемых платформ подавления Wild Weasel SAM мы могли бы взять на вооружение более дешевые, но более способные версии Harpy 2. Дешевые платформы даже снижают потребность в функциональности систем «воздух-воздух». Вместо того чтобы уничтожать самолет в воздухе, стаи дешевых проникающих дронов могут нанести удар по базе противника.
В аналогичном смысле наша текущая инвентаризация носителей будет гарантировать, что у нас будут эти корабли до 2040-х гг. или даже позже. Мы можем продолжать строить «Форды», чтобы обеспечить работу перевозчиков до самого 2100-го, — или мы можем серьезно исследовать, как конвергенция робототехники, искусственного интеллекта, аддитивного производства, биологии и наноматериалов будет менять характер конфликтов в будущем. Вместо того чтобы десятилетиями тратиться на долгие, негибкие программы закупок, мы можем вернуться к процессу, который мы использовали на заре авиации. Это было время широких коммерческих инноваций в различных областях: двигателях внутреннего сгорания, металлургии, дизайне, радио, боеприпасах. Тогда было невозможно предсказать, какие проекты будут работать лучше. Промышленность использовала модель «сборка-тестирование-улучшение-тестирование-улучшение», только после этого армия и флот брали системы на вооружение. Стоимость была достаточно низкой, чтобы они могли отказаться от самолета, если он не работает. Несмотря на инвестирование части денег в линкоры в межвоенный период, ВМС разработали военно-морскую авиацию, которая доминировала в той войне.
Критически важно, чтобы мы рассмотрели несколько сложных систем, которые мы планируем купить — самолеты, корабли, броню, — и посмотрели, могут ли их типы миссий выполнены многочисленными, умными и недорогими платформами. Учитывая определённые политические преимущества крупных и сложных систем, это будет трудный шаг. F-35 является идеальным примером того, как сложно пересмотреть финансирование долгосрочной программы. Построенные в 45 штатах в количестве 2443 самолётов стоимостью $399 млрд с операционной стоимостью ожидаемого срока службы $1 трлн, F-35 имеет мощную поддержку Конгресса. Кроме того, в США существующая доктрина и мощные сервисные предпочтения говорят в пользу этих сложных систем. Эти два мощных фактора будет трудно обойти, а с ними будет ещё труднее беспристрастно рассмотреть и другие варианты. Тем не менее мы должны сделать это как можно скорее. Наш опыт работы с F-35 показывает, что решение о выборе другого пути должно быть принято до того, как новая система получит поддержку столь могущественную, что в дальнейшем её будут строить вне зависимости от её дальнейшей функциональности и применимости на полях сражений.
Оригинал: THE FUTURE OF WARFARE: SMALL, MANY, SMART VS. FEW & EXQUISITE?
