Театр всегда занимал в истории европейской культуры особое место. Пожалуй, именно театр во все времена служил наилучшим отражением динамики общественной жизни, наиболее ярко отражал всю сложность человеческих отношений и всё величие европейской культуры. Не вдаваясь в историю возникновения европейского театра, в своей статье я хочу рассказать о российском театре эпохи его возникновения, тем более что Россия обладает уникальным примером сохранности театра образца конца XVIII в. Речь идёт о театре графа Н.П. Шереметева в Останкине.
Чтобы был понятен масштаб сказанного: на сегодняшний день в Европе существуют только два театра, в которых сохранились здание, сцена, машинерия, декорации, костюмы, реквизит, освещение и средства пожарoтушения XVIII века. Это Барочный театр в Чешском Крумлове и театр в дворцовом комплексе Дроттнингхольм недалеко от Стокгольма. Представления, до сих пор разыгрывающиеся в этих театрах, всегда пользуются невероятным успехом и служат своеобразным мостиком, проложенным сквозь более чем трехсотлетний разрыв, отделяющий современного зрителя от эпохи Просвещения.
Власти Чехии и Швеции давно сделали из этих театров образцы национального достояния, в то время как в России потенциальные возможности театра Шереметева практически не используются. Да и сама его известность подвергается большому сомнению. Для меня в свое время было большим удивлением, когда в университетском курсе истории русской культуры российскому театру отводилось всего несколько страниц информации, и то в основном посвященной несчастным крепостным крестьянам, игравшим на потеху высокой публике. Конечно, такая подача материала далека от истины, поэтому мне бы хотелось рассказать о театре Шереметева подробнее и менее тенденциозно.
Первое упоминание об Останкине содержится в Межевой книге Троице-Сергиева монастыря села Ростокина за 1558 г. Запись в книге гласит:
«От старой межи и речки Гретомки вверх по меже Ростокинской и Копытовской земли да от Шеинской межи поместье по той земле Алексея Сатина деревня Осташкова…»
Владелец деревни, Алексей Сатин, приходился родственником Алексею Федоровичу Адашеву, благодаря чему он и получил во владение Останкино. Однако вскоре после опалы Адашева Сатин был казнен, а его имение было передано некоему «немчину Орну», служившему в опричнине Ивана Грозного. В Смутное время Останкино было полностью разорено поляками, а в 1620 г. вступивший на престол царь Михаил Федорович Романов пожаловал Останкино и прилегающие к нему земли боярину Ивану Борисовичу Черкасскому, который заново отстроил усадьбу и превратил Останкино в благоустроенное имение. Кипучая деятельность князей Черкасских привела к тому, что в Останкино приезжал охотиться даже царь Алексей Михайлович. К началу XVIII в. Останкино становится одной из самых богатых и красивых московских усадеб. В собственности Черкасских Останкино находилось до 1743 г., вплоть до того момента, когда княжна Черкасская, Варвара Алексеевна, красивая, светская, остроумная барышня и по совместительству одна из самых завидных невест России того времени, не вышла замуж за графа Петра Борисовича Шереметева. Останкино входило в состав ее приданного, включавшего, помимо оного, ещё двадцать четыре вотчины.
П.Б. Шереметев по большей части занимался своей родовой усадьбой в Кусково, а Останкину он отводил чисто хозяйственную роль. Умирает П.Б. Шереметев в 1788 г, оставив все свои богатства единственному сыну — Николаю Петровичу. Именно с его именем и связана история возникновения и расцвета Останкиновского театра.
Н.П. Шереметев был одним из самых просвещенных людей своего времени. Он получил прекрасное образование, много путешествовал по Европе, слушал лекции в Лейденском университете, брал уроки музыки у известного парижского виолончелиста Ивара, страстно любил театр, собрал великолепную библиотеку. В 1777 г. Н.П. Шереметев вышел в отставку и всецело предался своему увлечению искусством.
Его мечтой было создание грандиозного Дворца искусств, который объединил бы в себе театр, библиотеку, кунсткамеру, картинную и культурную галерею. Полностью воплотить свой проект в жизнь граф не сумел, и вместо Дворца искусств в Останкине появился Дворец-театр. На склоне лет Н.П. Шереметев писал:
«Украсив село мое Останкино и представив его зрителям в виде очаровательном, думал я, что, совершив величайшее, достойное удивления и принятое с восхищением дело, в котором видны мое знание и вкус, буду всегда наслаждаться покойно своим произведением».
Об усадьбе в Останкине можно говорить долго, в ней много примечательного — и сам дворец, и парк, и картинные галереи, — но мы остановимся только на театре.
Дворец-театр строился с 1792 по 1798 год, но основные работы были завершены уже к 1795 г. Театральную труппу составили актеры из Кусковского театра. Кусковский театр к тому времени усилиями отца Н.П. Шереметева был несравненно богаче тогдашнего московского. По мнению знаменитого историка и бытописателя России XIX в. Михаила Ивановича Пыляева, именно Кусковский театр нужно считать источником российских сценических талантов конца XVIII в. Недаром князь С.Б. Куракин писал в одном из своих писем, что «на балу у московского генерал-губернатора почти не было народу, поскольку Шереметев в своем театре новую пьесу давал и так всю Москву к себе перетащил».
Кусковский театр отмечал и французский посол при русском дворе граф Сегюр, побывавший на одном из представлений:
«Меня удивило изящество мелодий, богатство нарядов, ловкость и легкость танцовщиков и танцовщиц. Но более всего меня поразило, что автор слов и музыки оперы, архитектор, построивший театр, живописец, который его расписал, актеры и актрисы, кордебалет и самые музыканты оркестра — все были крепостные люди графа Шереметева».
Ведущей актрисой театра была дочь кузнеца, Прасковья Ивановна Ковалева-Жемчугова. Двойная фамилия девушки из простого люда объяснялась очень просто. В крепостном театре была традиция — давать артистам новые сценические имена по названию драгоценных камней. Так, например, в спектаклях принимали участие танцоры Татьяна Шлыкова-Гранатова, Фекла Урусова-Бирюзова, Кузьма Деулин-Сердоликов, певица Анна Буянова-Изумрудова.
Прасковья Жемчугова обладала выдающимся драматическим талантом и прекрасным голосом, ее игра, по отзывам современников, поражала благородством, тонкостью и силой чувств. В ее репертуар входило около пятидесяти спектаклей, в которых она исполняла главные роли.
Ещё одной яркой звездой шереметевского театра был Степан Аникиевич Дегтярев — хормейстер, теоретик музыки и композитор. Он является автором шестидесяти концертов и ряда духовных песнопений. Его оратория «Минин и Пожарский, или Освобождение Москвы» исполняется хоровыми коллективами до сих пор.
После смерти отца Шереметев перевез в Останкино всю кусковскую труппу, насчитывавшую на тот момент около 200 танцоров, певцов и музыкантов. Однако новому театру требовалось большее количество актеров, и поэтому граф Шереметев проводит своеобразный «кастинг». Критерии отбора сформулировал сам Николай Петрович: » Мальчиков, несмотря на лицо, если голос хорош, то оставлять, а девочек, у которых хотя и голосу хорошего нет, да вид лица хороший, то таковых в актрисы оставить можно«.
Обучали актеров прославленные мастера русской сцены: С.Н. Сандунов и Е.С. Сандунова, И.А. Дмитревский, М.С. Синявская. Также среди преподавателей были и известные иностранцы: итальянские певцы Бабарини и Олимпий, французские трагик Флоридор и балетмейстер Лепик.
К услугам театральной труппы и зрителей был предоставлен великолепный, только что построенный театр. Ключевая роль в нём отводилась просторному залу, выдержанному в жемчужно-голубых и нежно-розовых тонах. Зал представлял собой сильно вытянутый усеченный овал; его размеры — 37,5 м в длину, 17 м в ширину, от 7,5 до 9 м в высоту. Зал вмещал около 250 зрителей. На наклонной плоскости пола были установлены шесть рядов партера и три ряда амфитеатра, что обеспечило хорошую видимость сцены со всех мест. В. Бренна создал универсальный зал, способный после спектакля быстро, меньше чем за час, превращаться в бальный зал — «воксал», как это происходило в больших театрах Парижа.
По периметру подковообразной верхней части зрительного зала располагался так называемый парадиз — помещение для создания во время представления дополнительных музыкальных эффектов. Помещение было снабжено системой из пятнадцати открытых в сторону зала и сцены овальных акустических окон — люкарн, благодаря которым образовывалось многократное пересечение и отражение звуковых волн и получался непередаваемый акустический эффект.
Останкинская сцена отвечала требованиям, сформулированным итальянским живописцем, театральным декоратором и архитектором Пьетро ди Готтардо Гонзаго: «Пространство или планировка сцены должны способствовать целям искусства и игре артистов, помогать свободе функционирования театральных машин и способствовать иллюзии видимостей».
Сцена имела глубину 22 метра и была одной из самых больших в России того времени. Николай Петрович писал: «Я хочу иметь залу для спектаклей достаточно большую, чтобы в ней разместить три-четыре сотни персон». К началу спектакля бутафорская колоннада, обрамляющая сцену, передвигалась за кулисы, а живописный плафон над сценой разбирался.
Сцена и бутафорские колонны
Колонны выполнены из картона на легком деревянном каркасе. Внутри каждой колонны проходят металлические тросы, при помощи которых колонны подвешивались к деревянным рельсам, укрепленным наверху, и могли передвигаться по сцене, используясь как элементы декораций.
Спектакль обслуживали специальные театральные машины. По свидетельству современников, театр Н.П. Шереметева обладал театральным оборудованием, не только не уступавшим техническому оснащению европейских театров, но и превосходившим его по некоторым техническим характеристикам. Театральная машинерия, которая обеспечивала быструю и надежную работу, частично сохранилась до нашего времени. Создателем ее был крепостной столяр и механик Федор Иванович Пряхин.
Всего театр обслуживали два машинных отделения: нижнее, помещавшееся в трюме под залом, и верхнее, расположенное над сценой. Нижнее машинное отделение было разобрано в 70-е гг. XIX в., т.к. механизмы совсем обветшали и пришли в негодность. Верхнее же машинное отделение частично сохранилось до наших дней, что является огромной редкостью. Как я уже упоминал выше, в мире существуют только 3 театра, с сохранившейся машинерией XVIII в. Верхнее машинное отделение состоит из двух ярусов. Первый ярус с системой воротов, блоков, противовесов и подъемников имел 6 деревянных мостков с перилами. На передних мостках, с которых можно было видеть всю сцену и зрительный зал, во время спектакля находился главный машинист театра — Федор Иванович Пряхин, на остальных мостках — 26 его помощников. Пряхин был автором оригинальных технических решений, отличавшихся простотой и рациональностью и, по свидетельству современников, не имевших аналогов в Европе. Второй ярус верхнего машинного отделения состоял из колосников и валов, на которых были подвешены декорации. Здесь же помещались шумовые приспособления — машины грома, дождя и ветра.
Машина грома состоит из двух зубчатых колес, надетых на ось и закрепленных по принципу карусели на большом ящике-резонаторе. При вращении зубья ударяют по ящику, создавая иллюзию громовых раскатов. Рабочий сцены, упираясь руками в горизонтальный вал, приводил в круговое движение колесную пару. Машина грома была необходима в театре не только для создания эффекта грозы, но и в связи с тем, что в спектаклях достаточно часто участвовал бог-громовержец.
Машина дождя представляет собой желоб, который был проложен в стене от верхнего машинного отделения до нижнего машинного отделения. Изнутри этот желоб обит изогнутыми металлическими пластинками. Сверху в желоб сыпали либо дробь, либо сушеный горох. Когда горошинки стукались о металлические пластинки, возникал звук дождя. В это время по авансцене сыпали муку из толченого риса, она переливалась и блестела, и зрителям казалось, что действительно идет дождь.
Конечно, нельзя не упомянуть и рабочих сцены, которые мастерски справлялись с машинерией театра. Они буквально в считанные минуты могли переместить декорации, смонтировать их для следующего действия и разместить в карманах сцены те элементы декораций, которые не участвовали в следующем действии.
Всё своё мастерство и выучку актеры и техники смогли продемонстрировать на открытии Останкинского театра, состоявшемся 22 июля 1795 г., когда была показана лирическая драма «Зельмира и Смелон, или Взятие Измаила», посвященная взятию русской армией в 1790 г. неприступной турецкой крепости. На премьеру были приглашены участники штурма. Драма давала Шереметеву возможность показать все достоинства нового театра.
В первом действии на сцене возник турецкий город с воротами; во втором — комната в доме турецкого военачальника; в третьем — крепость с высокими стенами и башнями. Декорации были устроены таким образом, что в сцене штурма стены крепости разрушались на глазах у зрителей, палили пушки и сверкали молнии.
Постановка была очень красочной, актеры были одеты и в русские национальные костюмы, и в малиновые, расшитые позументом гусарские шубки, и в турецкие костюмы (оранжевые платья и желтые шаровары с голубыми кушаками, алые чалмы с «петушиными» султанами). В массовых сценах — шествиях русских и турецких воинов, финальных плясках победителей и побежденных — на сцену выходили до семидесяти актеров. В конце спектакля русские солдаты со знаменами проходили по сцене победным маршем.
Также грандиозным успехом у публики пользовался спектакль «Свадьбы самнитян». В 1797 г. спектакль дважды был показан в Останкине. В основе сюжета — борьба небольшого древнего племени самнитян с римлянами. Оперой восторгалась императрица Екатерина II, князь Г.А. Потемкин, о ней писал в своих мемуарах король Польши С. Понятовский, зрителем Останкинского театра был император Павел I, посетивший представление оперы во время празднеств по случаю своей коронации. В представлении участвовали около трехсот актеров. Одну из главных ролей — Элиану — исполняла П.И. Жемчугова. Прекрасный портрет Прасковьи Жемчуговой в костюме главной героини позволяет представить всю роскошь постановки, которая отличалась большой пышностью. Эскизы декораций и костюмов были выполнены в Париже, для изготовления гардероба использовали самые дорогостоящие материалы, а платья актрис украшали натуральные драгоценные камни.
Костюмы для актеров шились по эскизам французской художницы Марианны Кирцингер (1730 — 1809 гг.). По тому многообразию образов, выполненных М. Кирцингер — тут и тема Античности, и Древний Рим, и Средневековье, — можно представить богатейшую палитру костюмного оформления спектаклей театра Шереметева. На сегодняшний день эскизы художницы хранятся в театральном музее А.А. Бахрушина, что, безусловно, делает возможным использование их для современных театральных художников.
Эскизы театральных костюмов Марианны Кирцингер
К сожалению, активная театральная жизнь в Останкине была прервана со вступлением на престол Павла I. Шереметев, бывший другом детства императора, был призван ко двору, что вынудило его навсегда покинуть Останкино. В Петербург Шереметев забирает с собой и Прасковью Жемчугову, с которой он позже тайно обвенчался. Брак их был недолог, так как у актрисы появились первые признаки чахотки, от которой она и умерла в 1803 г.
Судьба театра в Останкине также не была лишена драматизма. Через некоторое время после переезда в Петербург Шереметев отдал распоряжение о расформировании труппы. Граф умер в 1809 г., оставив все свои богатства сыну Дмитрию. В 1812 г. Останкино было разграблено французами. После окончания Отечественной войны Д.Н. Шереметев восстановил усадьбу и даже принимал в ней в 1817 г. Вильгельма III и Николая I. Однако былая слава усадьбы была в прошлом. А.С.Пушкин писал:
«Подмосковные деревни также пусты и печальны. Роговая музыка не гремит в Свибилово и Останкино. Плошки и фонари не освещают английских дорожек, заросших травой, а бывало установленных миртовыми и померанцевыми деревьями. Пыльные кулисы домашнего театра тлеют в зале».
В 1856 г., накануне своей коронации, Останкино посетил император Александр II. Год спустя, будучи в Москве, он снова остановился в Останкине. Здесь им был подписан один из документов, подготавливавших «Великую реформу» — отмену крепостного права.
В 1913 г. сын Д.Н. Шереметева, Александр Дмитриевич, передал Останкино в аренду на 99 лет франко-бельгийской компании.
После революции усадьба была взята под опеку Комиссией Моссовета по охране искусства и старины, в 1919 г. усадьба стала музеем, который в 1938 г. получил название «Музей творчества крепостных».
В 1992 г. Останкино получило статус музея-усадьбы.
Сам же театр дошел до нас в виде бального зала и использовался для постановок старинных опер. Также в нем проводили концерты камерной музыки.
С февраля 2013 года усадьба закрыта на реконструкцию. Помимо реконструкции самого здания усадьбы, здесь также планируют восстановить несколько зданий, которые находились на территории усадьбы, но не сохранились до наших дней. Это конный двор, кофейный и кухонный флигели, оранжерея и гардеробная. Таким образом, архитекторы надеются восстановить облик усадьбы XVIII века. Как мы видим, в планы реконструкции театр не входит. И это выглядит по меньшей мере очень странно, ведь, при всей уникальности этого культурного наследия, аналоги которому в мире можно пересчитать по пальцам одной руки, оно оказывается совершенно не востребованным в России.
