Российская экономика продолжает блуждать по просторам мучительной неопределенности. Укрепление рубля сменилось, по всей видимости, новым этапом девальвации (на этот раз хочется верить, что ее масштабы будут терпимыми), правительство твердит мантры о стабилизации и раз за разом пытается порезать и без того вялую антикризисную программу, банки терпят убытки, но все еще держатся на плаву, промышленность падает, но не так сильно, как многие ожидали в начале года, увольнения и сокращение доходов населения продолжаются, но социологи вопреки всему свидетельствуют о снижении пессимизма среди русских людей. Уже осенью экономическая статистика может преподнести нам немало неприятных сюрпризов, но сейчас было бы не лишним отвлечься от домашних проблем и посмотреть, что творится вокруг, в наиболее тесно связанных с нами странах СНГ: Белоруссии, Казахстане и Украине. Благо, там тоже происходит немало интересного.
Белорусская драма
Начнем с Белоруссии — наиболее хорошо сохранившегося осколка СССР в плане административно-командного управления национальной экономикой. Прошлый год республика начала весьма бодро. Когда Россия ввела продуктовое эмбарго для американских и европейских производителей, именно белорусские компании всеми рассматривались как однозначные бенефициары этого решения. Затем у белорусов появился еще один источник экономического роста: возобновился экспорт калийных удобрений. Напомним, ранее «Беларуськалий» работал на внешних рынках через совместное с русским «Уралкалием» предприятие — «Белорусскую калийную компанию». В 2013 году партнерство развалилось, и компании стали конкурентами. Какое-то время после разрыва «Беларуськалий» демонстрировал падение продаж и прибыли, но уже с середины 2014 года освоился в новых условиях. Химическая промышленность республики демонстрировала внушительные темпы роста под 60% годовых, а «Беларуськалий» даже начал вытеснять бывшего партнера с ключевых рынков: его новым покупателем стала русская «Фосагро», исторически закупавшая удобрения у отечественного поставщика. Успехи белорусов в свободном плавании объясняются довольно просто: банальным демпингом на ключевых рынках. Причем определённые неудобства от поведения «Беларуськалия» испытывают и другие игроки — не только русские. Так, в нынешнем году белорусы помешали «Уралкалию» и канадской Canpotex заключить контракт на поставки в Китай по выгодным для них ценам в 330–340 долларов за тонну, начав продавать свои удобрения Пекину по 315 долларов.
Свой вклад в рост обеспечило и сокращение импорта в Белоруссию промежуточных товаров — тех, что используются не для конечного потребления, а для дальнейшего производства товаров и услуг. Причин для этого было несколько. Например, аналитики белорусского Исследовательского центра Института приватизации и менеджмента в конце 2014 года писали:
«Систематический эффект на всю экономику, вероятно, оказывали более жесткие бюджетные ограничения в текущем году, в результате которых многие фирмы вынуждены были адаптировать свое поведение к существующей среде. Это могло приводить к частичной замене импортных комплектующих отечественными, а также ограничению продолжительности использования промежуточного импорта в качестве запасов оборотных средств (то есть мог ускоряться производственный цикл). Однако масштаб и устойчивость таких изменений пока оценить сложно. Существенную роль в снижении промежуточного импорта оказал и продолжающийся спад в производстве машин, оборудования, электрооборудования, а также транспортных средств. Например, сокращение производства в этих отраслях стало основным фактором снижения импорта черных металлов, которые активно используются в производственном цикле данных отраслей».
На этом фоне экономика Белоруссии выглядела довольно привлекательно. В конце августа 2014 года аналитики Sberbank CIB прогнозировали, что ВВП по итогам года вырастет на 2,4% — вполне симпатичная цифра, учитывая, что рост по итогам 2013 года составил скромные 0,9%.
Тем не менее в какой-то момент начавший набирать обороты механизм белорусской экономики стал сбоить. Главным фактором оказался кризис российской экономики, к которой белорусская привязана самым прямым образом. Достаточно сказать, что в 2014 году на Россию пришлось 42% всего белорусского экспорта. В абсолютных выражениях поставки в РФ за год упали на 9,4% — до 14,8 млрд долларов. Поэтому неудивительно, что как только в России падает потребление, в Белоруссии падает производство и экономика. В итоге рост белорусского ВВП оказался скромнее, чем прогнозировали русские экономисты — всего 1,6%. Ожидать, что в этом году Белоруссия найдет новую модель роста, менее зависимую от российской экономики, не приходится. Прогноз от Sberbank CIB на этот год — ВВП сократится на 2,5%.
Кроме того, в начале года Белоруссия пережила очередную девальвацию — вторую за посткризисный период. Причиной опять-таки стали события, произошедшие в России. В России курс рубля перестал соотноситься с реальностью во вторник 16 декабря. Спустя пару дней Александр Лукашенко заявил, что республика Беларусь не покатится в пропасть вслед за Россией и девальвации белорусского рубля не будет. А уже 19 декабря белорусские СМИ назвали «черной пятницей» — по аналогии с российским «черным вторником». Очереди у обменников, упавшие банковские сайты, ежечасный рост курса доллара и евро — все приметы грядущей девальвации были на лицо. При этом курс нацвалюты за день упал всего на 1% — с 10,9 до 11 тыс. белорусских рублей за доллар. Но зато появилась информация, что Нацбанк Белоруссии рекомендовал коммерческим банкам не подкреплять свои отделения валютной ликвидностью — по сути запретил продавать любую валютную наличность кроме той, что была сдана прежде. На следующий день белорусов, решивших купить валюту, ждал неприятный сюрприз: власти ввели 30-процентную комиссию при покупке валюты населением. Аналогичные требования были введены и по отношению к биржевым сделкам. Какое-то время Нацбанку Белоруссии удавалось удерживать официальный курс национальной валюты, но уже 30 декабря он был вынужден признать — девальвация состоялась. Курс доллара вырос до 11,8 тыс. белорусских рублей. Следующее повышение произошло 8 и 15 января — до 13,76 и 15 тыс. 8 декабря были отменены комиссии при покупке валюты на бирже, 9-го — населением.
Что стало причиной девальвации? В первую очередь зависимость белорусской экономики от России. Падение рубля в России при его неизменном курсе в Белоруссии фактически означало снижение конкурентоспособности белорусских товаров. Так что удерживать валютный курс было попросту бессмысленно — и к тому же очень затратно: в декабре золотовалютные резервы республики сократились на 760 млн долларов до 5 млрд. Есть и еще один фактор: с декабря белорусы начали активно ездить в шоп-туры в Россию. Так, в декабре братский народ приобрел 48 тыс. новых автомобилей в РФ. При этом, разумеется, было необходимо сначала купить на белорусские рубли доллары или евро, а после — обменять их на российские рубли.
Итого — имеем Россию в миниатюре. Производство падает, население обеднело после девальвации. Повышать зарплаты правительство Белоруссии не может. Однажды Александр Лукашенко уже попытался провернуть такой фокус в рамках предвыборной кампании. В конце 2010 года он поставил задачу на ближайшую пятилетку увеличить среднюю зарплату с 500 долларов (еще в августе она составляла 400 долларов) до 1000 долларов. Учитывая, что белорусская экономика не производит достаточно продукции для удовлетворения внутреннего спроса, импорт в страну увеличился. В итоге курс белорусского рубля вырос за 2011 год с 3 до 8, 4 тыс. за доллар. Соответственно, зарплата рядового белоруса упала в долларовом эквиваленте с пресловутых 500 долларов до 220. Тогда же Нацбанк Белоруссии за год поэтапно повысил ставку рефинансирования с 10% до совершенно фантастических 43%. Сейчас она составляет 25% — то есть, по сути, Белоруссия до сих пор не преодолела последствия того кризиса и со всего разбегу вошла в новый.
Казахская надежда
Из всех стран СНГ Казахстан последние годы отличался более бодрыми темпами экономического роста: 7,3 и 7,5% ВВП в 2010 и 2011 годах, тогда как РФ недотягивала и до 6%. Правда, модель этого роста от российской почти не отличалась. В недавнем докладе «Экономика Казахстана в 2015 году: ожидания и прогнозы» эксперты Института экономических исследований при казахском Минэкономразвития писали:
«В Казахстане в 2000-е годы сформировалась модель экономического роста, ориентированная на трансформацию нефтегазовых сверхдоходов во внутренний спрос. Эта модель обеспечила быстрый рост производства, увеличение уровня доходов и социальных трансфертов, сохранение макроэкономической стабильности».
То есть все то же самое, что и в России: потоки нефтедолларов в страну, активное развитие потребительского кредитования, рост импорта. Затем модель начала давать сбои. Во-первых, произошло падение производства в горнодобывающей промышленности (минус 0,3% в 2014 году). Причины — снижения добычи нефти и ослабления спроса на металлургическую продукцию Казахстана со стороны России и Китая. Промышленность потянула за собой и потребление — через более слабый рост зарплат. Вообще, для жителей республики прошлый год выдался довольно драматичным. Начался он с девальвации, проведенной Нацбанком Казахстана: 11 февраля за доллар давали 155 тенге, а уже через день — 184 тенге. Ничего сверхъестественного в этом решении не было: национальные валюты всех развивающихся стран тогда испытывали давление. К тому же Казахстану необходимо было как-то компенсировать влияние на свою экономику слабеющего рубля. То, что в России тоже состоится девальвация, было понятно даже до истории с Крымом и санкциями, неясен оставался только масштаб. Поэтому Нацбанк Казахстана, видимо, решил провести девальвацию авансом. В конце прошлого года, когда валютный рынок в России лихорадило, начались разговоры о новой девальвации тенге. Но ее удалось избежать. Аналитики Sberbank CIB пишут:
«…к настоящему времени казахстанские власти обеспечивают стабильность тенге уже более года, и пока эта стратегия выглядит вполне логичной, поскольку волатильность рубля за последние 12 месяцев была избыточной и в значительной степени обусловлена непоследовательной политикой Банка России, т. е. не только фундаментальными факторами. В результате темпы годовой инфляции в России в 2015 году (7,9% по итогам четырех первых месяцев 2015) оказались значительно выше, чем в Казахстане (1,2%)».
Но вернемся к потреблению, по которому девальвация в прошлом году ударила довольно сильно. Вторым негативным фактором стало замедление потребительского кредитования. Это тоже стандартная вещь: когда население увлекается кредитами, регулятор должен вмешаться, чтобы не допустить неминуемого роста просрочки. Нацбанк Казахстана сделал это еще в первом квартале прошлого года, ужесточив регуляторные требования к своим подопечным. В результате и спрос, и предложение кредитов резко снизились. Как итог — потребление домохозяйств обеспечило в 2014 году только 5% экономического роста, хотя до этого давало 65–90%. В Sberbank CIB отмечают:
«…пошел на спад „перегрев“, наблюдавшийся в некоторых секторах (в частности, в розничной торговле). Совокупный оборот розничной торговли за четыре месяца 2015 года вырос всего на 3,1% по сравнению с январем–апрелем 2014 года, т. е. рост резко замедлился по сравнению с аналогичными периодами двух–трехлетней давности, когда его темпы выражались двузначными числами. Инвестиции также выросли на 3,1%. Это свидетельствует о том, что, хотя экономический рост замедляется, экономика страны постепенно уходит от значительных дисбалансов, характерных для предыдущих лет — например, тех, которые привели к буму потребительского кредитования и, как следствие, резкому росту потребления и импорта в 2012–2013 годах».
Что же позволило экономике Казахстана вырасти в прошлом году сразу на 4,3%? Ответ прост — государственные инвестиции. Доля вклада госрасходов в экономический рост превысила 31% в прошлом году. В этом году в Казахстане стартует программа «Нурлы жол», предполагающая ежегодное выделение 3 млрд долларов из Национального фонда на развитие инфраструктуры. Это — как раз то, что не успели сделать вовремя российские власти: распечатать Фонд национального благосостояния и начать активно строить по всей стране дороги или энергетическую инфраструктуру. Конечно, подобное разбрасывание государственных денег — вовсе не залог будущего стабильного экономического роста. Наоборот, зачастую государственные инвестиции приносят крайне скромный экономический эффект. Так что нашим южным соседям не обойтись без масштабных реформ, призванных выстроить в стране качественно новую модель роста. Нам это тоже жизненно необходимо. Отличие российских властей от казахских заключается в том, что у последних есть план действий. Речь идет о программе «Сто конкретных шагов», подготовленной Нурсултаном Назарбаевым перед апрельскими выборами. На недавнем Международном экономическом форуме в Астане глава Сбербанка Герман Греф отозвался о ней следующим образом:
«Я не узнаю, успели ли вы прочитать тот документ, который был опубликован на днях, это „100 конкретных шагов“, который озвучил президент Казахстана. Я хочу сказать, что когда прочитал этот документ, я испытал культурный шок. Это потрясающая программа на пути к эффективному государству. Казахстан стартовал с одной из самых амбициозных программ в мире. Когда я читал эту программу, у меня было ощущение, что я читаю программу правительства Сингапура. Я думаю, что этой программе многие европейские правительства могут позавидовать».
Восторг господина Грефа можно понять: в свое время, будучи министром экономики РФ, он тоже подготовил собственную либеральную программу социально-экономического развития до 2010 года, которую в правительстве затем успешно порезали и спустили на тормозах. Что же касается программы Назарбаева, ее анализ — тема для отдельного текста. Пока что имеет смысл отметить одно — свое название она полностью оправдывает. Конкретики в ней больше чем во всех документах, подготовленных российским правительством с кризиса 2008–2009 годов. Это неловкое чувство, когда даже в Казахстане более серьезное экономическое планирование…
Украинская безнадежность
О хаосе, в который погрузилась экономика Украины, мы писали уже не раз, поэтому ограничимся скромной констатацией безрадостного положения дел в стране.
В первом квартале ВВП страны рухнул на 17,6%, промышленное производство за январь–апрель сократилось на 21,5%, строительство — на 32,6%. Но здесь важно отметить, что официальная статистика Киева уже перестала учитывать данные о положении дел в Крыму и Новороссии — наиболее промышленно развитом регионе. Возможно, там дела обстоят лучше, но все, что сейчас представляет из себя Украина, падает, и вряд ли скоро восстановится.
При этом в 2015 году украинцы даже стали больше зарабатывать. С начала года средняя зарплата по стране выросла на 13%. Правда, купить на эти деньги получается с каждым месяцем все меньше и меньше: за доллар сейчас дают 21 гривну (в конце 2013 года было 8 гривен), а годовая инфляция в апреле составила 60%. Рассчитывать на дальнейший рост — пусть и номинальный — доходов украинцам не приходится: Киев начал выполнять требования Международного валютного фонда по снижению бюджетных расходов. Так, с 1 июня были отменены государственные пособия для детей войны, чернобыльцев, ветеранов и даже семьям «Небесной сотни» — активистов Майдана, выступающих уже больше года духовным клеем для жителей раздираемой гражданской войной страны.
Украинские власти не теряют оптимизма. На днях министр финансов Наталья Яресько отчиталась в фейсбуке о встрече с американским миллиардером Джорджем Соросом:
«Мы обсуждали текущую ситуацию в экономике Украины, первые признаки ее стабилизации и следующие шаги, необходимые, чтобы „цементировать“ эту стабилизацию, и заложить основу для восстановления экономического роста. В частности, о намерении нашего правительства провести прозрачную приватизацию на конкурсной основе, что позволит доказать всему миру, что сегодняшняя Украина — это „новая“ Украина, которая работает прозрачно, честно, ответственно, и которой можно доверять».
Новая Украина, которая начинается с масштабной приватизации, проводимой в самый разгар кризиса. Можно только радоваться, что российскую госсобственность в 1990-х раскупили всё-таки отечественные олигархи.
И, наконец, довольно показательно выглядят данные по украинскому экспорту. Он падает. Сильнее всего, разумеется, упал экспорт в Россию — на 60% в первом квартале 2015 года. Но на смену российскому рынку сбыта рынки европейские приходить не спешат. В Sberbank CIB отмечают:
«Поставки в Германию в январе–марте сократились более чем на 15%, в Турцию — приблизительно на 19%, в Великобританию — на 44%, в Белоруссию — более чем вдвое, в Испанию и Италию — приблизительно на четверть, а в Польшу и Финляндию — на треть. Похоже, что пока интеграцию Украины в европейское экономическое пространство успешной назвать нельзя. Украине удалось значительно увеличить экспорт в такие страны, как Южный Судан, Сейшельские острова, Шри-Ланка, Мозамбик, Камбоджа, Коста-Рика и КНДР».
Тут можно было бы позлорадствовать, но просто отметим: евроинтеграция привела не только к сокращению торговли Украины с Россией, но и, собственно, с Европейским Союзом. Такая вот «цеевропа».
