В ЮАР всего 9% белых, но они по-прежнему остаются экономической элитой 52-миллионной страны. Белым пока удаётся отстоять свою культуру и положение в обществе от враждебного к ним южноафриканского государства.
Как на самом деле происходил переход от апартеида к демократии? Что это значило для местных белых? Как они участвуют в политике, куда уезжают жить и работать? Чем занимаются ветераны войн времён апартеида? И самое главное — почему южноафриканские белые сами виноваты во всём, что произошло с ними после 1994 года?
Новая старая элита
После Второй мировой войны британское правительство потеряло огромные деньги на проекте по выращиванию земляных орехов в Танзании. Селение Конгва, где располагалась штаб-квартира «Заморской Продовольственной Корпорации», немедленно пришло в упадок. Местная школа закрылась — и вскоре открылась заново, но учили там уже не детей, а «борцов за свободу» из Африканского Национального Конгресса (АНК), противников апартеида. С тех пор всё стало только хуже.
На полях вокруг Конгвы после английских сельскохозяйственных экспериментов теперь не растёт ничего, кроме колючек. В самой ЮАР произошло примерно то же самое: к власти с помощью англичан пришёл Нельсон Мандела.
Разительный контраст между ЮАР до и после отмены апартеида особенно хорошо заметен по местному кино. В «Следах ветра» (1989), «Дьяволе песков» (1992) и «Невероятных приключениях янки в Африке» (1993) мы видим самобытную и интересную страну, по развитию находящуюся где-то на уровне Среднего Запада США — потрясающее достижение на фоне архаических ужасов всей остальной Африки. В фильме «Стэндер» (2003) Южная Африка эпохи апартеида всё ещё выглядит весьма приятной и респектабельной страной, хотя симпатии режиссёра и сценариста однозначно на стороне АНК. В «Бандитском Йоханнесбурге» (2008), «Бесчестье» (2008) и «Код доступа — Кейптаун» (2012) ЮАР больше напоминает филиал ада на земле.
Кроме могущественных внешних врагов — на пике Холодной войны Южная Африка сражалась против СССР и его сателлитов на континенте, одновременно находясь под жестким давлением со стороны Великобритании — в упадке страны виновата могущественная внутренняя оппозиция в среде крупного бизнеса. Деловым кругам мешали и санкции, наложенные международным сообществом, и некоторые внутренние ограничения, продиктованные политикой апартеида.
В 1985 году группа бизнесменов под предводительством Гэвина Релли, тогдашнего председателя правления добывающего гиганта Anglo American, приехала в Замбию вести переговоры с лидерами АНК. Ещё через год с тогдашним главой информационного отдела АНК (и будущим президентом ЮАР) Табо Мбеки с глазу на глаз поговорил Петер де Ланж, председатель закрытого клуба Afrikaner Broederbond (африкаанс: «Братство африканеров») — в этом клубе состояли все представители элиты ЮАР эпохи апартеида (включая каждого президента и премьер-министра). После этого встречи между представителями истеблишмента и террористами из АНК проходили регулярно, и наконец превратились в официальные переговоры. Основной движущей силой перемен среди белых стал крупный бизнес. Установившаяся в ЮАР неолиберальная ортодоксия позволяет понять, почему.
Отмена ограничений на передвижение обитателей бантустанов обеспечила экономике страны взрывной рост, потому что крупные работодатели получили возможность бесконтрольно распоряжаться дешёвой рабочей силой. Забегая вперёд, скажем, что за первые 8 лет независимости уровень неравенства только увеличился, потому что реальные доходы беднейших 2/3 населения (то есть чёрных) упали — только сельские области навсегда лишились 600 тыс. рабочих мест. Уровень безработицы с тех пор скачет от 25 до 30% — и это в тучные годы. Корпоративные налоги снизили, денег на здравоохранение и инфраструктуру у правительства нет.
Поэтому когда мы будем говорить о радостях и горестях африканеров, речь пойдёт об обычных людях, а не о белой верхушке — из первой двадцатки южноафриканских богачей только трое не белые (а в первой семёрке чёрный вообще только один).
Собственно вооружённое крыло АНК никогда не угрожало существованию апартеида — гражданской войны вроде современной сирийской так и не произошло. По сути белый истеблишмент заключил с чёрными террористами сделку: политика — африканцам, экономика — африканерам. Одним из результатов этого симбиоза стала дикая коррупция в рядах правящей АНК — крупный бизнес получил возможность «решать вопросы» напрямую. Впрочем, не во всём произошедшем можно винить англичан, олигархов и террористов.
Новую конституцию страны в 1993 году все политические партии и движения одобрили единогласно, не вполне отдавая себе отчёт в том, какие последствия это может иметь. А последствия были неоднозначные.
Противоречивую позицию белых южноафриканцев демонстрирует Дан Роодт, писатель и активист африканерского происхождения. В 1980-х он активно критиковал апартеид и политику правительства, но после прихода к власти чёрных почти сразу изменил взгляды, столкнувшись с реализацией своих прекраснодушных мечтаний на практике.
Гнилой компромисс с фортуной
Нельсону Манделе часто ставят в заслугу мирный переход власти к чёрному большинству — без геноцида и резни, которые обычно сопровождают такие процессы. Тут уместно вспомнить книгу Майкла Манна (экономист и политолог, не путать с режиссёром) «Тёмная сторона демократии» — там показано, как после демократизации репрессивных режимов лояльные меньшинства обычно подвергаются физическому уничтожению. На первый взгляд, в ЮАР этого не произошло. В 2010 году Клинт Иствуд даже снял духоподъёмный фильм «Непокорённый» про то, как чемпионат по регби (!) помирил чёрных с белыми. Это не вполне соответствует действительности.
Вопреки ожиданиям, полиция не стала целиком чёрной. На самом деле к отмене апартеида она и так на 64% состояла из негров. Главной проблемой был командный состав. Только к середине 2000-х властям удалось добиться 50% чернокожих на руководящих постах. Само по себе это не было проблемой (чёрный средний класс до сих пор вполне лоялен к белым, а именно из него набирали и набирают чёрных офицеров). Проблемой стало чисто политическое решение — наводнить органы правопорядка выходцами из АНК, у которой имелись свои специалисты по силовым вопросам. Поток террористов из Национального Конгресса разъел полицию изнутри гораздо быстрее, чем любая позитивная дискриминация.
Полномочия полиции урезали после 1994 года — теперь слишком активное применение силы не поощрялось. В какой-нибудь Норвегии такая мера выглядит уместно — но речь ведь идёт о стране кровной мести и других, не менее прекрасных древних обычаев (недавно за поджог и похищение осудили натурального племенного царька). Криминогенная обстановка резко ухудшилась, смертность среди полицейских выросла — поначалу в год гибли около 300 офицеров. Сейчас — в среднем на сотню меньше, но это всё равно самый высокий показатель в мире, огромный даже по африканским меркам.
Подлили масла в огонь и лихие либертарианские реформы Манделы: после значительных послаблений в законодательстве о частных охранных услугах этот рынок раздулся до неприличия и забрал у полиции лучших сотрудников: в 1995 году 3000 компаний и 190 тыс. сотрудников, в 1997-м — уже 4499 фирм и 362 тыс. человек. В полиции в этот момент служило всего 141 тыс. человек, а бюджет её был в 9 раз меньше (!) совокупных годовых прибылей частных охранных предприятий. Потом правительство зашло ещё дальше и в начале 2000-х ввело мораторий на наём полицейских. Ко второй половине 2000-х гг. на каждого сотрудника полиции приходилось 7 (!) частных охранников. Сегодня в ЮАР 190 тысяч полицейских и почти миллионная армия чоповцев.
Фильм «Закон и порядок в Йоханнесбурге» английского документалиста Луи Теру живописует реальность рынка частных охранных предприятий в большом и быстро деградирующем городе
Запредельный уровень преступности в сочетании с дикой нищетой даже без нездоровой динамики межрасовых отношений должен был сказаться на благополучии фермеров-буров, станового хребта местного (да и регионального) сельского хозяйства. Только в период 1994–1998 было зарегистрировано 2000 атак, в которых погибли 550 белых фермеров. Причём АНК выглядит вполне травоядным в сравнении с другими чёрными движениями вроде «Панафриканского конгресса Азании», лидеры которого до 1994-го вообще выступали с лозунгами вроде «Один фермер — одна пуля» и требовали немедленного отъёма земли у буров безо всякой компенсации.
Белому истеблишменту было на это откровенно плевать — более того, белый министр сельского хозяйства Дерек Ханеком (который в годы апартеида активно выступал против правительства и даже жил у Мугабе в Зимбабве) тогда сказал, что виноваты сами буры: мол, обижали своих чёрных работников и соседей, чем и спровоцировали насилие. Другая причина — в экономической политике нового правительства: субсидии для сельскохозяйственных производителей сократили, одновременно убрав ограничения на импорт. Уровень занятости обрушился (с 1,4 млн работников в 1994-м до 640 тыс. к 1998 году). В результате грабёж для нищих чёрных стал важным, а иногда и единственным источником дохода — и кроме зажиточных ферм грабить поблизости было просто нечего.
Это не говоря уже о взлёте чёрного расизма, вполне поощряемого правительством. Провал собственной социальной политики власти предпочитали сваливать на буров. К 2011 году число убитых белых фермеров выросло до 3037. Жизнь в ЮАР стала для белых экстремальным спортом: опасность ограблений, избиений, изнасилований (65 тыс. изнасилований белых в год) и, наконец, просто насильственной смерти выросла многократно.
С другой стороны, белые часто могут позволить себе изоляцию от окружающего ужаса. Парадоксально, но именно они стали основными бенефициарами экономического роста после отмены апартеида и не просто остались экономической элитой, но и укрепились в этом качестве — разрыв между ними и чёрными вырос настолько, что кажется непреодолимым. Несмотря на террор против белых фермеров (который, будем справедливы, имеет скорее социально-экономическую, а не этническую основу) белые в статистике остаются наименее уязвимой группой — на них приходится «всего лишь» 2% убийств.
Кстати, в ЮАР происходит 50 убийств в день — больше чем в Мексике, где бушует бесконечная нарковойна. Южная Африка — мировая столица изнасилований (по оценкам экспертов, до 500 тысяч случаев в год). Конечно, большинство жертв — чёрные, но белые женщины тоже в группе риска: местные свято верят, что секс с белой излечивает от СПИДа.
Белые южноафриканцы доживают до 70 лет, а вот у чёрных продолжительность жизни ниже 50 — причём в первые годы после отмены апартеида чёрные стали умирать так быстро, что до 50-ти опустился уже средний показатель по стране. Новый режим эксплуатирует негров не хуже старого: в 2012-м полиция убила 44-х шахтёров на демонстрации за повышение заработной платы — разумеется, без всяких санкций и возмущения со стороны мирового сообщества. Апартеида-то больше нет, а шахта вообще принадлежит британской Lonmin.
Но экономические успехи белых имеют свою цену.
Как можно увидеть из этой инфографики, благосостояние белых после отмены апартеида резко пошло вверх. Единственная небелая группа, чьё благосостояние также резко увеличилось — это азиатское меньшинство (2,5% населения страны), в котором преобладают люди индийского происхождения
Про преступность мы уже говорили, но бедность среди белого населения тоже выросла: сейчас за чертой бедности около 10% от общего числа — в основном это рабочий класс и «не вписавшиеся в рынок» мелкие фермеры, которых хаос и конкуренция довели до банкротства. С 1996-го по 2011-й количество ферм упало с 60 тыс. до 40 тыс. С 1994-го по 2004-й из страны уехала примерно пятая часть всех белых — огромное количество талантливых и квалифицированных специалистов, которым жизнь в чёрном либертарианском раю оказалась не по душе. Белые фермеры по-прежнему в группе риска: 80% земли всё ещё принадлежит 10% населения. С 1997-го количество белых фермеров уменьшилось на треть, вооружённые нападения на фермеров совершаются в 4 раза чаще, чем в среднем по стране.
Очень показателен случай с южноафриканским писателем Андре Бринком, имевший место в 2006 году. Он ужинал со своей дочерью и её мужем в городке Сомерсет-Уэст возле Кейптауна. В ресторан ворвались грабители и забрали у немногочисленных посетителей все ценные вещи. Полиция расследовала эту историю как обычно (то есть никак). Причём не из расизма, а из чисто утилитарной логики: никого не убили, никого не изнасиловали, можно заняться более насущными делами. Само собой, Бринк активно выступал в 1970–1990 гг. против апартеида — пару его книг даже запретила цензура.
Качество бюрократии тоже чудовищно упало. Стремясь избавиться от специалистов эпохи апартеида — людей, может быть, не самых политкорректных взглядов, но высокой квалификации — новые власти массово заменяли их неграми. К 2002 году 72% государственных должностей занимали чернокожие, очень часто вообще неспособные выполнять свои обязанности (это неудивительно, у некоторых министров из АНК 4 класса образования). Понятно, что самим неграм от этого стало только хуже. Показательно, что новая власть обращается с ними ещё более жестоко, чем белые: например, преемник Манделы Табо Мбеки отказался выделять молодым матерям дешёвые лекарства против СПИДа, и в результате в 2002-м 45 тысяч детей родились больными.
Резонный вопрос: где белое сопротивление? Что белые делают с хаосом и постапокалипсисом, воцарившимся в стране?
Марш обречённых
Скажем сразу: апартеид отменяли при всеобщем одобрении. Попытки изменить ситуацию остались уделом маргиналов.
После того как последний белый глава ЮАР де Клерк вывел «Национальную партию» из правящей коалиции в 1996 году, белые фактически исчезли из внутренней политики. Этого, в принципе, достаточно, чтобы характеризовать де Клерка как предателя — но по этому пути он шёл ещё до отмены апартеида: устранив в результате внутрипартийных интриг предыдущего лидера Питера Боту, он уже через год легализовал АНК и Коммунистическую партию, против которых ЮАР сражалась много лет. Он же принял решение выпустить Манделу. При этом на выборах 1994 года «Национальная партия» получила серьёзные 20%, отражавшие предпочтения не только белых, но и цветных, и чёрного среднего класса. С такими лидерами белым и враги были не нужны — дальше, уже в качестве «влиятельного интеллектуала» и «общественного лица», де Клерк уговаривал белых смириться с правлением чёрного большинства.
А что белые радикалы? Ещё в 1993 году Эжен (Юджин) Ней Террбланш, скандально известный идеолог африканерского национализма и белого превосходства, угрожал начать боевые действия против чёрных. Альянс из 21-й праворадикальной группировки «Африканерский народный фронт» требовал для белых отдельных независимых государств внутри ЮАР. Но с активным сопротивлением как-то не сложилось — как уже говорилось выше, большинству белых южноафриканцев всё нравилось. В начале 2000-х были арестованы несколько десятков африканеров, собиравшихся организовать вооружённый мятеж против правительства, и на этом всё кончилось.
Вообще «мейнстримное» африканерское сепаратистское движение попахивает провокаторством. Террбланш по сути не сделал ничего серьёзного, все его акции были смешными или бесполезными. The Economist замечательно проговорилась по этому поводу: «выставив своё дело в нелепом свете, Террбланш ослабил его — не будь он таким клоуном, путь ЮАР к демократии стал бы значительно более кровавым». Все его силовые акции не имели никакого практического смысла, а государство в ответ не спешило сажать его в тюрьму.
Фрагмент интервью Эжена (Юджина) Террбланша английскому документалисту Луи Теру: идеолог африканерского национализма озвучивает территориальные претензии своего движения, описывает идеального бура, а ближе к середине беседы выражает несогласие с определением, данным Теру Южной Африке: «Захватывающая новая страна? Что в этой стране захватывающего? Тот факт, что люди, которые ее построили, более не у дел?!».
Как говорил начальник секретной полиции Лагранж в «Пражском кладбище» Умберто Эко, лучший способ иметь сведения о нелегальном объединении — это держать на жаловании его главарей. «Из десяти заговорщиков трое наши наседки, другие шесть — просто чистосердечные идиоты, и только один по-настоящему опасен». Все государства действуют по трафарету: недавно выяснилось, что призрачная «Боевая организация русских националистов» (БОРН) имела плотные связи с администрацией президента и правительством.
Самую серьёзную акцию Террбланш вообще провёл в союзе с чёрными (!): власти одного бантустана активно выступали против отмены апартеида, потому что теряли от этого положение и доход. После беспорядочной и бесцельной стрельбы с жертвами бантустан аннексировали. Вождь африканерского национализма отделался подозрительно легко — его даже не посадили. А после отмены апартеида страшного белого радикала Террбланша вообще амнистировали и позволили ему кривляться в своё удовольствие. Провокатор он или просто полезный идиот — неизвестно, но он совершенно точно сыграл на руку новой власти.
Очередной раунд войны с «белой террористической угрозой» пришёлся на осень 2013 года. В Претории тогда провели марш против геноцида белых, на который пришли всего лишь 400 человек. Вскоре завершилась долгая история африканерского аналога БОРНа: наконец осудили членов раскрытой в 2002 году организации Boeremag (африкаанс: «Армия буров»), в которой состоял аж 21 человек. Boeremag была типичной карнавально-провокационной пустышкой: боевики собиралась убить Нельсона Манделу, давно уже ушедшего с президентского поста, хотели выгнать большую часть чёрных из страны в Зимбабве (выложив дорогу из посылок с продовольствием), встречи устраивали в ресторанах фастфуда, и, наконец, угрожали выслать всех южноафриканцев индийского происхождения в Индию. К 2013-му ЮАР опустилась достаточно, чтобы публике можно было скормить такой трэш. Незадачливым боевикам дали огромные сроки вполне в духе образцово-показательного процесса: по 35 лет пяти организаторам, остальным от 5 до 20.
Сопротивление в ЮАР выглядит откровенно нелепо, и похоже, что в дискредитацию и саботаж белого экстремизма вложились очень серьёзно. Ведь если вдуматься, у этого движения была отличная материальная и человеческая база (в первую очередь фермеры) и даже воинственные традиции партизанской войны 1899–1902 гг.
Марш в Претории, октябрь 2013-го
Белые сегодня голосуют за «Демократический альянс» — и за него же отдают голоса цветные и азиаты (в совокупности ещё 10,5% населения). Это весьма умеренная либеральная партия, по сути представляющая интересы среднего класса, который в ЮАР в основном белый, цветной и азиатский — у чёрных есть небольшая группа сверхбогатых и огромная масса нищих. Партия управляет регионом Западный Кейп, второй богатейшей провинцией страны. Лидер «Альянса» — белая женщина Хелен Зилле. Впрочем, она в своё время активно выступала против апартеида, поэтому «конец немного предсказуем»: Зилле обещает, что её преемником станет негр, так она хочет привлечь голоса чёрного электората. С одной стороны, в этом есть смысл — на прошлых выборах партия получила 22% голосов, её расовый ресурс ограничен. С другой — процент предпринимателей среди чёрных значительно ниже, чем среди белых или цветных. АНК или популистские чёрные партии могут пообещать и дать неграм куда больше. Да и требования у «Альянса» скорее экономические, о защите прав белых (и нечёрных меньшинств вообще) речи не идёт.
Закрытое общество и его враги
Если верить результатам соцопросов, жители ЮАР считают, что в этом поколении стране не удастся добиться большей терпимости и улучшения межрасовых отношений. Апартеид отменён 20 лет назад, но процент смешанных браков составляет от 1 до 4% у людей моложе 35 лет, то есть среди тех, кто вроде как уже должен был проникнуться идеями толерантности. Чуть меньше половины населения стараются вообще избегать общения с представителями других рас, только половина видится с людьми другого цвета в течение недели и лишь 20% регулярно общаются с представителями чужой расы.
Джулиус Малема, бывший лидер молодёжного крыла АНК, известный своей агрессивной расистской позицией, теперь возглавляет партию «Борцы за экономическую свободу» и стоит на радикально-перераспределительных позициях. «Борцы» получили на выборах всего 7%, но это ничего не значит: Мандела вообще сидел 30 лет в тесной камере, а потом стал президентом. Англичане Малему привечают — совсем недавно он выступал перед аудиториями в Оксфорде и в Chatham House (влиятельный английский think-tank), и оба раза сорвал овации. Манделу он считает предателем, который сдал белым всю экономику.
Действительно, власти обещали выкупить и передать чёрным 30% принадлежавших белым фермерам земель уже к 2014 году. На деле удалось экспроприировать только 5% — и эти 5% оказались далеко не так продуктивны, как при белых владельцах. Правда, в соседнем Зимбабве правительство это не остановило: Роберт Мугабе отобрал у белых фермеров всю землю, и в стране немедленного случилась продовольственная катастрофа. «100 фермеров производят 70% еды» — хороший аргумент для Малемы и других сторонников, простите за каламбур, чёрного передела.
Расовая риторика в ЮАР обычное дело: чины АНК обычно оправдывают свою некомпетентность и провалы в социальной политике наследием колониализма и апартеида, а вот радикалы вроде Малемы призывают к «окончательному решению белого вопроса». АНК уже давно достала всю страну воровством и глупостью — и тут нельзя не вспомнить Украину, где яркий молодёжный протест против советского кретина Януковича меньше чем за полгода превратился в революционное хунвэйбинское безумие пополам с гражданской войной.
2008 год: только что избранный президент ЮАР Джейкоб Зума поёт песню времён вооружённой борьбы с апартеидом «Принесите мне мой автомат». Не лучшая идея в стране с непростой историей межрасовых отношений
Неудивительно, что белые стремятся огородиться от африканской хтони. Они в подавляющем большинстве живут в укреплённых районах, что примерно соответствует рыночно-расовому соотношению сил, при котором только 2% чёрных имеют сигнализацию или пользуются услугами частных охранных предприятий. Белые (имеются в виду не только фермеры) селятся в хорошо защищённых пригородах — по сути это те самые «огороженные сообщества», о которых писал Иван Селиванов.
Одно из таких сообществ — Кляйнфонтейн к востоку от Йоханнесбурга. Можно найти ещё одно такое же в Потчефструме. Рядом с Кейптауном располагается пляжный городок Комметье, в котором чёрных нет вообще. Стоимость земли в таких местах зашкаливает. Причина, про которую никто не говорит вслух, — это отсутствие чёрных соседей.
Небогатым белым приходится самоорганизовываться. Один из примеров — Орания, поселение только для белых африканеров, куда чёрных даже не пускают. Там своя валюта, строгие правила допуска в общину — и несмотря на жизнь во враждебном окружении и необходимость трудиться на земле, по последним данным дела у них идут очень неплохо. Население колонии увеличивается на 10% в год, уже не только за счёт бедных африканеров, но и за счёт семей из среднего класса. Они не всегда разделяют расовые взгляды основателей, но получают главное — безопасность. К тому же поселение довольно прогрессивно по части экологии — мотоциклы на батарейках и солнечные панели там обычное дело.
Репортаж BBC про Оранию
Но перспективы роста и тем более расширения концепта Орании на территорию других провинций ЮАР остаются крайне сомнительными. Дело тут даже не в административном давлении (Орания пока нормально сосуществует с остальной ЮАР), а в том, что африканеры как были привилегированным меньшинством, чьё богатство зависит от эксплуатации огромной массы нищих чёрных, так и остались им — в экономическом плане не изменилось вообще ничего, белые стали только богаче. Цель Орании — построить самодостаточное сообщество — противоречит установкам подавляющего большинства всех местных белых. В Орании белые выполняют всю работу сами, включая строительство, собирание фруктов, чистку канализации и все остальные вещи, которыми уже не одно поколение занимаются только негры. Земля вокруг Орании далеко не самая лучшая в ЮАР (когда-то это был обанкротившийся шахтёрский городок), поэтому трудиться приходится много, и единственным реальным плюсом остаётся полная безопасность. Можно долго сетовать на характер южноафриканских белых, но такова реальность.
Вместо переезда в Оранию те буры, которых достало окончательно, просто уезжают из страны.
Новый исход
Несмотря на все проблемы, преследующие африканеров на родине, их сельскохозяйственные таланты весьма востребованы за рубежом. Миграция ещё не приняла глобальный характер и о новом Великом Треке говорить пока рано, но феномен всё-таки заслуживает упоминания.
Памятник африканерам-переселенцам в Претории (ЮАР)
Многие переселенцы ищут место для новой жизни через Agri South Africa — ассоциацию южноафриканских производителей, в которой состоит 70 тысяч человек. Хотя структура является преемницей Южноафриканского Сельскохозяйственного Союза, созданного в 1904 году белыми фермерами для лоббирования своих интересов в условиях расового неравенства, сегодня в ней состоит немало чёрных. За последние годы Agri получила предложения о сотрудничестве от 22 стран региона. Удивительно, но правительство ЮАР поддерживает инициативу: в 2010-м власти даже создали фонд размером $450 млн, спонсирующий переезд африканеров в другие страны. Причина проста — в ходе земельной реформы белые фермеры ЮАР должны будут отдать 30% своей земли, и правительству придётся как-то компенсировать им потери. Неприятно, но по соседству есть куда более радикальный пример — бывшая Родезия, где у белых фермеров просто отобрали 14 млн га.
Колонизация не всегда заканчивается успешно. Например, в 1996-м была популярна идея переселения на бывшие португальские хлопковые плантации в Мозамбик, где правительство предлагало сдать африканерам 202 тыс. га на 50 лет. Земли располагались в долине реки Лугенда, рядом с Танзанией — это самое незаселённое место в стране, окружённое лесами. Но для переселения и обустройства требовалось финансирование — власти ЮАР не смогли найти деньги, и из 500 фермеров в Мозамбик переехали только 13. Сейчас их осталось лишь 5. Впрочем, оба правительства не оставляют идею заселить Мозамбик бурами — не так давно было подписано новое межправительственное соглашение, согласно которому африканерам на выгодных условиях сдадут ещё 803 тыс. га в южной провинции Газа. За сделкой стоял белый фермер Шарль Сенекаль, крупнейший сахарный магнат в ЮАР.
Замбия предлагает бурам 202 тыс. га для выращивания кукурузы. Судан зовёт их сажать сахарный тростник вдоль побережья Нила. В Намибию их приглашают настраивать ирригацию, несмотря на непростое прошлое (ЮАР когда-то оккупировала эту страну). Ангола предлагает 139,6 тыс. га, 170 тыс. га земли ждут буров в Уганде.
Есть и другое объединение, лидеры которого тоскуют по временам апартеида и поэтому отказываются сотрудничать с правительством ЮАР. Трансваальский Сельскохозяйственный Союз состоит целиком из белых и ищет земли в других странах. И находит — в частности, в Грузии, куда их пригласило правительство Михаила Саакашвили. Правда, туда переехало совсем немного буров — несмотря на все льготы, земли давали мало. Самый большой участок — 360 га, ерунда по меркам африканских просторов. К тому же земля в Грузии стоит недёшево, $150 за 0,4 га. Известно только о пяти фермерах, переехавших к грузинам.
Наконец, свыше полумиллиона белых южноафриканцев навсегда уехали за лучшей долей в англоязычные страны — в Америку и британские доминионы.
В теории, африканеры могли бы репатриироваться в Нидерланды, но на практике королевство вообще никак не способствует этому — не существует никаких программ по упрощённому получению гражданства. На фоне 20% граждан иностранного происхождения это выглядит настоящей издёвкой — на исторической родине буров одних только марокканцев больше, чем африканеров.
Далее: часть вторая
