История политических движений в России начала XX века обычно не совсем верно подается в учебниках и исторической публицистике. Говорится о какой-то политической борьбе, об оппозиции, о борьбе мнений и так далее. Меж тем никакой политической борьбы не было. Уровень политического диалога и дискуссий тех лет был примерно таким:
— Господа, а давайте позволим правительству провести реформу…
— (перебивая) А не угодно ли вам, сударь, поймать пулю зубами (выстрел) *продолжительные аплодисменты*
Я, конечно, утрирую, однако о нравах тех лет дают замечательное представление стенограммы заседаний Думы. Например, выступление октябриста Стаховича, предложившего Думе осудить террор, поскольку за последнее время в результате терактов только простых городовых убито более 300 человек, было встречено дружными криками депутатов:
— Мало!
Шульгин писал об одном из выступлений Столыпина:
«Он отлично знал, кто сидит перед ним, кто, еле сдерживая свое бешенство, слушает его. Он понимал этих зверей, одетых в пиджаки, и знал, что таится под этими низкими лбами, какой огонь горит в этих впавших, озлобленных глазах, он понимал их, но делал вид, что не понимает. Он говорил с ними так, как будто это были английские лорды, а не компания «Нечитайл», по ошибке судьбы угодившая в законодательные кресла вместо арестантских нар».
Кстати, один из депутатов этой Думы от партии эсеров действительно впоследствии стал профессиональным преступником по кличке «Депутат», причем не боевиком, а грабителем.
Причиной столь специфической политической культуры было взрывное развитие государства и общества. Британский Парламент существовал несколько сотен лет, а всеобщее МУЖСКОЕ избирательное право появилось только в самом конце XIX века. Британский пролетариат существовал 200 лет, а первая «партия рабочих» появилась только в 1904 году. В России же всевозможные «союзы освобождения рабочего класса» зарождались едва ли не раньше того, как появлялся пролетариат.
Вот в таких условиях, когда главным аргументом в политических спорах был кастет, револьвер или динамит, и появилось движение черносотенцев. Едва появившись, они сразу же стали главным раздражителем для всех политических сил. В публицистике существует такой штамп — «кровавый навет». Как правило, под ним подразумевается огульное обвинение евреев (но иногда и других народов) в отправлении тайных кровавых ритуалов. Этот термин в полной мере применим и к черносотенному движению. Мало того, что на движение уже сто лет навешивают абсолютно абсурдные обвинения и чудовищные ярлыки, так еще и сами члены этих движения — от рядовых до высокопоставленных — подвергались террору со стороны всех противоборствующих политических сил.
Например, в советской и российской публицистике и историографии слова «черносотенный» и «погром» неизменно соседствуют рядом. И это несмотря на то, что к моменту создания первой черносотенной организации волна погромов уже давно пошла на спад. Некоторым даже хватает наглости говорить о черносотенном терроре, приводя в пример три политических убийства и одно неудавшееся покушение. Их даже не смущает явная абсурдность этих дел, которые будут подробнее разобраны в этом тексте. Уровень лжи, накрученный вокруг движения, поражает масштабом. Посоперничать с ним по количеству явных фальсификаций и фейков запредельного уровня может только история Николая II и двух революций. Если даже сейчас, спустя сто лет, околоисторики рассказывают упоительные небылицы, то представьте, какого уровня ложь и нападки существовали в печати тех лет.
Но почему черносотенцы вызывали такую ярость у всех политических противников, от кадетов до ультралевых? Все очень просто: черносотенцы были прямыми конкурентами левых в борьбе за рабочих, а кадеты не любили их просто из врожденной неприязни к русской сволочи.
В советское время факт наличия рабочих-черносотенцев всячески замалчивался. Даже существование рабочих, просто не разделявших взглядов большевиков, не говоря уже о примыкании к их противникам, упоминалось нечасто. В их отношении использовался термин «несознательные рабочие», то есть те, которые не понимают выгод революции и не примыкают к большевикам. Крайне редко можно было прочесть, в основном в воспоминаниях какого-нибудь старого большевика, о том, как славно они с братвой избивали рабочих-черносотенцев в былые годы. А между тем черносотенное движение было прямым и опаснейшим конкурентом большевиков и пользовалось большой популярностью именно в рабочей среде. Несмотря на то, что в среде черносотенцев и сочувствующих им было немало видных интеллектуалов и знаменитых людей, начиная от Васнецова и Розанова и заканчивая юным Валентином Катаевым (да, будущий знаменитый советский писатель первые свои публикации делал как раз в черносотенной прессе), само движение старалось опираться именно на рабочих и крестьян. Итак, разберем все по порядку.
«Союз русского народа», одно из местных отделений
Первая организация, которую можно назвать черносотенной, появилась в 1900 году в Санкт-Петербурге и называлась «Русское собрание». Ее основатели принадлежали к русской интеллигенции и офицерству, но назвать ее партией нельзя. Скорее это был разросшийся кружок по интересам. О черносотенцах тогда не шло и речи, они появились в самом конце 1905 года в лице крупнейшей организации «Союз русского народа». Первоначально они себя черносотенцами не называли, это прозвище приклеилось к ним после нападок их противников (черносотенцами раньше называли тягловый простой люд, в наших реалиях что-то типа «быдла», но не столь презрительное), однако националисты развернули контрпропаганду в духе «Ах, вы нас зовете черносотенцами, ну и ладно, и хорошо, пусть мы ими будем, это простые и хорошие люди, не раз спасавшие Россию в минуту гибельной опасности». Появились черносотенцы уже после основной волны погромов, однако это не мешает многим исследователям до сих пор именовать погромы черносотенными.
Отдельно стоит упомянуть погромы и вообще причины вражды к евреям, которую действительно питали большинство черносотенцев. Во время революции 1905 года громили не только евреев. Погромы шли во всех районах, где бок о бок жили разные этносы. В Латвии латыши вырезали немцев, на Кавказе армяне и азербайджанцы резали друг друга, в Польше убивали русских и евреев и так далее. Как вы понимаете, погромы шли в местах черты оседлости, где и было сконцентрировано еврейское население (Украина, Польша, Молдавия, Белоруссия, юг России). Надо понимать еще один момент: евреи начала XX века и евреи начала XXI века отличаются весьма сильно. Еврей столетней давности — это вовсе не очкарик-эктоморф со скрипкой под мышкой. По своему менталитету евреи того времени были ближе всего к нынешним чеченцам. Представляете себе чеченский погром? Вот примерно такими же были и еврейские. Это сейчас евреи в большинстве своем — филологи-очкарики, а тогда Одесса была центром российской организованной преступности. Старшее поколение евреев, как правило, еще в конце XIX века абсолютно не знало русского языка, живя в своем герметичном мире местечек, тогда как молодежь всеми путями рвалась из него, многие уходили в революцию или криминал, а иногда и туда, и туда одновременно.
Понятно, что за годы пропаганды у всех в головах при слове «погром» уже выстраивается ассоциативный ряд: бородатые, пьяные, краснорожие мужичары с пудовыми кулаками, избивающие хрупкого очкарика, рядом казаки на двух конях пытаются разорвать младенца, привязав его за руки и за ноги к седлам. Поодаль щербатые каторжные морды насилуют прекрасную юную еврейку, похожую на принцессу Жасмин из диснеевского «Аладдина».
На самом деле все было немного не так. Почти в каждом еврейском местечке действовали хорошо обученные отряды самообороны, которые нередко были вооружены не только револьверами, но и ружьями, тогда как погромщики зачастую были с голыми руками. Естественно, все это было больше похоже не на погром, а на этническое столкновение стенка на стенку, которое продолжалось до тех пор, пока в город не прибывали войска.
Отряды самообороны зачастую возглавлялись профессиональными боевиками. Так, в Двинске вооруженный отряд бундовцев возглавлял будущий комендант Одесской ЧК Мендель Дейч. Зачастую к самообороне примыкали и русские студенты, придерживавшиеся ультралевых взглядов (практически антифа-движение тех лет).
Вот, например, как описывает самооборону Дубоссар один из ее участников:
«В связи со вспыхнувшими погромами в еврейских местечках на юге России наше объединение заняло ведущее место в вопросах организации самообороны. Я был избран в руководство самообороной и вместе с Пинхасом Васиным и Шаулем Сухаем твёрдой рукой руководили ею. У нас было достаточно оружия, мы организовали патрульную службу, которая охраняла все уголки города. Центр самообороны находился в синагоге. В арон-кодеш, возле свитков Торы синагоги, мы хранили оружие. Оттуда отправляли патрули на дежурства в городе. В числе патрульных были верховые, которые выполняли роль связных между различными оборонительными и наблюдательными пунктами. И действительно, благодаря героической и хорошо организованной самообороне Дубоссары избежали погрома. Крестьяне окрестных сёл просто боялись появиться в местечке. По этому случаю хочу упомянуть о знакомстве с социал-революционным движением в Кишинёве, которое направило к нам некоторых своих людей, производивших разведку в окрестных сёлах. Благодаря им мы знали, что готовят крестьяне».
Черносотенцы
Наверное, через сто лет будущие поколения также будут читать воспоминания о чеченской самообороне: «Я был избран в руководство вместе с Шамилем и Салманом. У нас было достаточно оружия и взрывчатки, которые мы хранили в мечети. Благодаря нашим героическим действиям кафиры просто боялись появляться в нашем Бирюлеве».
И левые, и либералы однозначно уверяли, что погромы организовывались царским правительством, но это абсолютный бред. Также обычно замалчиваются причины, которые приводили к погромам. Между тем это далеко не всегда были абсурдные наветы. В Гомеле, к примеру, погром начался в ответ на погром русского населения. За день до этого евреи на базаре спровоцировали на конфликт и избили группу крестьян. В Белостоке погром начался после того, как еврей-анархист бросил бомбу в патруль. Нередко погромы начинались в ответ на нападения и обстрелы патриотических манифестаций.
Впрочем, мы отвлеклись. Маленькое лирическое отступление я сделал только для того, чтобы были понятнее реалии начала XX века. Погромы — это не избиение младенцев, а побоища равных сил, в которых, бывало, христиан погибало намного больше, чем евреев.
Вполне логично, что самые крупные отделения черносотенного движения существовали именно в районах неподалеку от черты оседлости. В Киеве, где располагался один из центров дореволюционного русского национализма, одних только рабочих-черносотенцев насчитывалось более шести тысяч. Весьма крупное отделение существовало в ныне известном на весь мир Славянске. Большие отделения существовали на текстильных фабриках Морозова в Тверской губернии. Однако вне черты оседлости черносотенцы заполучили себе нового врага. В российских городах жило мало евреев, зато левые партии считали заводы своей «поляной» и оказывали черносотенцам яростное сопротивление. Неудивительно, что рабочие стали побаиваться открыто оглашать свою принадлежность к движению. Вот что пишет Омельянчук в статье, исследующей социальный состав черносотенцев:
Рабочий-член боевой дружины СРН в Петербурге И.А. Лавров свидетельствовал: «Я стал замечать, что завод знает тех рабочих, которые состоят союзниками… и нас стали преследовать и убивать. Так был убит мой брат, и на меня стали покушаться». Член Главного совета СРН В.П. Соколов отмечал, что рабочие записываться в союз приходили вечером и даже ночью… опасаясь, конечно, мести или репрессий со стороны революционно настроенной части.
Черносотенные организации пытались создавать свои артели и дружины для охраны. Дело в том, что основным средством политической борьбы тогда была забастовка/стачка. Как правило, квалифицированные рабочие, получавшие хорошую зарплату, не хотели в них участвовать, чтобы не терять денег. К тому же зачастую требования стачек были нелепо-абсурдными и не имели никакого отношения ни к заводу, ни к рабочим вообще.
Стачка
Организация забастовок проходила по двум сценариям: 1) на заводе появлялся мужичок, который втирался в доверие к только появившимся рабочим, которые совсем недавно пришли на завод, и пытался распропагандировать их. Если это удавалось, на заводе появлялась ячейка, которая пыталась прогнуть остальных рабочих под себя. Руководство завода могло уволить провокатора, но тогда остальные давили на рабочих, дабы те устроили забастовку с требованием восстановить уволенного пропагандиста на рабочем месте. Если это удавалось, все повторялось по кругу. Все польза! Буржуи меньше денег заработают, а рабочие без зарплаты станут только злее. Впрочем, иногда рабочий коллектив прогнуть не удавалось, на многих заводах агитаторов били. Когда молодой Дзержинский первый раз пришел агитировать рабочих, его исполосовали ножом, а его приятеля запинали ногами.
2) Второй сценарий предполагал, что однажды на завод заявлялась группа вооруженных боевиков. В промышленных городах это были, как правило, большевики. В черте оседлости — бундовцы. Разговор был короткий: « Ну что, гебята, будем по-хогошему пгисоединяться к забастовке или по-плохому поговогим?» Если выбирался вариант «по-плохому», то боевики просто избивали рабочих. В нынешней Белоруссии бундовцев боялись настолько сильно, что подчинялись им беспрекословно. Если бундовцы назначали на какой-то день забастовку, то ни один магазин не работал и ни один рабочий не выходил на работу, поскольку любой лавочник знал, что бундовцы будут патрулировать местность с проверкой. Даже прямые приказы полиции открыть лавки и магазины и выйти на работу не выполнялись из-за страха мести. Если же завод нанимал штрейкбрехеров, бундовцы приходили «поговогить» и с ними, что заканчивалось кровавыми избиениями.
Но рабочим угрожали не только избиения, против них был объявлен настоящий террор. Ленин в 1905 году написал:
Прекрасным военным действием, дающим и ученье солдат революционной армии, боевое крещение им, и громадную пользу приносящим революции, является борьба с черносотенцами. Отряды революционной армии должны тотчас же изучить, кто, где и как составляет черные сотни, а затем не ограничиваться одной проповедью (это полезно, но этого одного мало), а выступать и вооруженной силой, избивая черносотенцев, убивая их, взрывая их штаб-квартиры и т. д. и т. д.
Иллюстрация современников о революционном терроре
На местах боевики РСДРП восприняли это как сигнал к прямому действию. Наиболее известный случай — это взрыв чайной, где собирались черносотенцы-рабочие. Вот как описывает это один из непосредственных участников теракта:
«При Петербургском комитете уже была довольно основательная военно-боевая организация. Для подготовки боевиков была создана техническая школа, где несколько офицеров-саперов преподавали теорию и практику подрывного дела. Я был принят в эту школу и прослушал до 20 лекций, главным образом о взрывчатых веществах (еще был курс, который, кажется, назывался «тактика уличного боя»). Преподавание сопровождалось практическими занятиями. В нашем присутствии заряжались бомбы, преимущественно так называемые «керосинки». Вот этими-то бомбами и был совершён социал-демократами в Петербурге первый крупный террористический акт.
В конце пятого года в рабочей среде появились первые, слабые признаки усталости. Этим воспользовалась черная сотня. «Союз русского народа» стал открывать по районам свои отделы. За Невской заставой этот отдел помещался в трактире «Тверь», как раз близ выходных ворот Семянниковского завода. Во главе его стоял рабочий Слесарев и пристав Желдыбин.
Обнаглевшие черносотенцы, вооруженные старыми казенными револьверами, стали делать из «Твери» нападения на рабочих, чинить обыски, избивать и даже арестовывать. В конце января «Тверь» превратилась в настоящий штаб боевой организации черной сотни, терроризовавший все окрестное рабочее население, преимущественно семянниковцев.
На собрании боевиков Невского района решено было положить этому конец. Но как? Вот тут-то некоторые вспомнили уроки в технической школе. Решили впервые на практике (точнее, на спинах черной сотни) испробовать силу «керосинок». Был выработан такой план. Вечером, когда наиболее видные черносотенцы соберутся в «Твери», отряд боевиков окружит трактир и взорвет его бомбами. Так и сделали. 27 января, около 9 часов вечера, боевики подошли к «Твери», вооруженные маузерами и имея три бомбы. Черносотенцы заседали в биллиардной, выходившей окнами на улицу. Согласно выработанному плану, один из боевиков выстрелил в окно. Заседавшие «союзники» схватились за оружие и кинулись к дверям, но были встречены бомбой и отхлынули вовнутрь. Тогда была брошена вторая бомба, от взрыва которой биллиард подбросило до потолка. Обстреляв пачками трактир, боевики удалились, и ни один из них не был арестован. В трактире оказались двое убитых: Алексей Васильев, рабочий, и приехавший из города черносотенец Василий Королев и 20 с лишним раненых. Главарь Слесарев остался цел, а Желдыбина совсем не было на собрании.
Эффект этого взрыва был велик. Черносотенцы на время присмирели. Безобидные, казалось, «керосинки» выросли в грозное оружие, ибо от двух взрывов внутренность трактира была разбита в щепки».
Понятная картина: «Обнаглевшие черносотенцы со старыми револьверами» и благородные большевики с бомбами и маузерами. Да еще и главарей не убили, вот жалость-то. Впрочем, через несколько месяцев Слесарева убил боевик по кличке «Гаврик», а Желдыбина застрелили несколько позже.
Террор против черносотенцев достиг такого масштаба, что полиции приходилось рассылать по отделениям такие секретные циркуляры:
«В Департамент Полиции поступили сведения о целом ряде выступлений революционных организаций против членов патриотических партий, главным образом лиц, принадлежащих к «Союзу русского народа» и преимущественно председателей отделов названного союза. Так, в текущем месяце в одной Черниговской губернии в гор. Бахмач брошена бомба в дом председателя местного отдела союза, в гор. Нежин подожжен дом председателя союза, причем в огне погибла вся семья, в с. Домьянах убит председатель отдела, в Нежине убиты два председателя отделов и т.д.
Сообщая об изложенном, Департамент Полиции предлагает Вам, Милостивый Государь, по получении сего немедленно направить находящуюся в Вашем распоряжении агентуру для предупреждения подобных посягательств революционеров на жизнь лиц, принадлежащих к «Союзу русского народа», и в случае проявления означенных преступлений в пределах местности, вверенной Вашему наблюдению, принять самые энергичные и действительные меры к обнаружению виновных».
Черносотенцы и сами пытались организоваться и создать в противовес левым боевикам свои боевые дружины, но получилось не очень успешно. Все же черносотенное движение не было движением фанатиков, люди, примыкавшие к нему, не готовили себя к подпольной борьбе и не проходили обучение в лагерях боевиков. Они просто не понимали, что им противостоят люди, которые первого русского убивали в 16 лет. Типажи деятелей революционного движения отлично раскрываются в замечательной книге Гейфман «Революционный террор в России» (всячески рекомендуется к прочтению):
«Один член ППС, известный под псевдонимом Цыган, признал после своего ареста, что убил девятнадцать офицеров полиции и жандармов без какой-либо помощи со стороны соратников. «Цыган всегда присутствовал на похоронах убитых им. Его неудержимо влекло к трупу умерщвленного им человека и интересовало, попала ли пуля в то место, куда он целил, и узнавал это из разговоров с провожавшими покойника родственниками. Он сознался, что вначале ему было тяжело убивать, но уже на третий, четвертый раз акт лишения жизни производил на него на редкость приятное впечатление. При виде крови своей жертвы он испытывал особое ощущение, и потому его тянуло все сильнее вновь испытать это сладостное чувство. Вот почему он и совершил столько убийств, в чем совершенно не раскаивается».
Или:
«Насилие, к которому прибегают по привычке, так, что оно теряет всякую осмысленность, просвечивает сквозь короткую биографию анархиста из Белостока, как она была освещена в некрологе, написанном его товарищами. Они написали, что деятельность Мовши Шпиндлера (Мойше Гроднера) «отмечалась удивительным разнообразием». Он не только распространял листовки и нелегальную литературу среди фабричных рабочих и помогал в подпольной типографии, но и доставал оружие и участвовал по крайней мере в одной экспроприации и в нескольких террористических актах. Вместе с двумя друзьями он строил планы убийства начальника тюрьмы города Гродно и освободил товарища, ранив при этом нескольких солдат в тюремном конвое. Он бросил бомбу в карету белостокского генерал-губернатора Богаевского. Даже после того, как он был вынужден бежать из Белостока, во время каждого своего возвращения он убивал по шпиону. Он умер, выпустив в себя последнюю пулю в ходе столкновения с полицией во время обыска его квартиры. Ранние годы жизни Шпиндлера также небезынтересны. Перед тем как он стал анархистом, он «был профессиональным вором, за свою ловкость очень уважаем в своей среде и назван Золотой Ручкой. Ничего больше делать он не умел. Анархисты признавали, что Шпиндлер «не разбирался в тонкостях» их программы, но, несмотря на это, они называли его «одним из самых преданных, идеально честных товарищей во всем нашем русском движении».
И еще замечательное:
Экстремисты часто были связаны дружбой с профессиональными грабителями и сами участвовали в преступлениях, которые они даже не пытались называть революционными. Яков Гольдштейн, в кругу своих товарищей-эмигрантов в Лондоне имевший репутацию серьезного анархиста, был арестован английскими властями и приговорен к двадцати пяти дням тюремного заключения за мелкую кражу. В другом случае два бывших лесных брата из Прибалтики совершили в 1908 году массовое убийство по чисто личным мотивам. Оставшись без работы и нуждаясь в деньгах, они вошли в винный магазин, забрали пятнадцать долларов и, убегая, так удачно использовали свой прошлый боевой опыт, что убили и ранили дюжину полицейских (это будущий глава ВЧК Петерс. — прим. автора). Анархист Янкель Литвак, живший в 1909 году во Франции под псевдонимом «Янш», занимался там подделкой валюты. Андрей Колегаев, известный член ПСР, будущий комиссар сельского хозяйства в 1918 году, живший в 1910 году в Европе, взял деньги у бывшей жены эсера Николая Тютчева для того, чтобы похитить детей последнего. Он выполнил это, не задумываясь о возможных последствиях, так как был уверен, что любой убежденный революционер посчитает ниже своего революционного достоинства обращаться за помощью в буржуазную полицию. В этом случае, однако, он просчитался».
Вот с ЭТИМ предстояло столкнуться рабочим и крестьянам, вступившим в СРН. Им противостояли не такие же рабочие, а профессиональные убийцы, воры, грабители и маньяки. Террор достиг такого размаха, что националисты даже выпустили несколько изданий «Книги русской скорби», где были перечислены все погибшие от рук революционеров, не только черносотенцы, но и офицеры, полицейские, рабочие и так далее. В книге приведены краткие биографии всех погибших, которых насчитывается несколько тысяч, а также обстоятельства их смерти.
И при всем при этом и либеральная, и левая пресса безостановочно травила черносотенцев, обвиняя их в каких-то немыслимых преступлениях. Да что говорить про те времена, если люди до сих пор накручены. Характерный эпизод — диалог из передачи о черносотенцах на «Радио Свобода». Беседуют писатель Ерофеев и известный ультралевый специалист по вкусным грантам Олег Будницкий, специализирующийся на теме дореволюционного еврейства и являющийся редактором «Архива еврейской истории»:
«Олег Будницкий: Во всяком случае на уровне вот этого народного сознания тогдашнего человек образованный был под подозрением на предмет смуты, образованная — значит смутьянка. И там были страшные вещи. Там ведь были случаи, когда собрание по случаю манифеста, собиралась либеральная часть населения города. Их окружали черносотенцы и сжигали заживо. Сжигали помещения вместе со всеми, кто там находился.
Виктор Ерофеев: Их судили потом за это?
Олег Будницкий: Судили. Есть материалы судебно-следственные, но, конечно, далеко не всех, и очень многих помиловали, или сразу, или потом. Но существует довольно обширная литература на эту тему. По-серьезному было наказано очень мало погромщиков. Поскольку погромщики выходили с лозунгами защиты власти. А власти это нравилось».
Ужас какой! Русская нелюдь сжигает очкариков и либералов. Просто сладкий сон для отечественного интеллигента. Тут в одном абзаце и русские недочеловеки с презрением к буквам, и либералы, и погром, и садистские власти! Русская Одесса практически. Наверное, тоже шутили про шашлычок.
В реальности подобный инцидент действительно имел место, однако господин Будницкий лукавит и о многом умалчивает. Речь идет о событиях в Томске в 1905 году. Дело было так: после оглашения царского Октябрьского манифеста местный революционный актив решил, что власть зашаталась и пора брать все в свои руки. Фактически они захватили власть в городе, сформировали свой параллельный орган власти, разогнали городскую полицию и сформировали свои отряды вооруженной милиции, состоявшие из революционного актива и студентов. Они также объявили о всеобщей забастовке и патрулировали город с проверками, вдруг кто работает. Город оказался парализован, а из-за неработающей железной дороги еще и в блокаде. «Милиция» избивала предпринимателей, которые открывали свои лавки, все местные тюрьмы были открыты, а заключенных отпустили на свободу. На митингах левые активисты, особенно неравнодушные к церкви, даже предлагали вытащить на улицу и сжечь местного епископа.
Новый оборот события приняли после того, как милиция заявилась на базар, где торговали крестьяне. Возмутившись такой революционной несознательностью, они избили всех, кто находился на базаре, включая женщин-торговок и извозчиков. На следующий день разгневанные мещане, отчего-то не полюбившие революцию, собрались на патриотическую манифестацию в противовес левым. Идя по улицам, они встретились с отрядом милиции, который решил, что идут бить их, и дал несколько ружейных залпов по толпе. Толпа разбежалась, но вскоре пришла с новыми силами, на этот раз намереваясь покончить с революционерами. Весь левый актив сбежался в свою штаб-квартиру, которой было управление железной дороги. Здание окружили и начали бить стекла камнями, в ответ из окон начали стрелять. Тогда здание подожгли, однако Будницкий лжет и в огне никто не сгорел. Здание было невысоким (трехэтажным), и вооруженные активисты выпрыгивали из окон, отстреливаясь на ходу и пытаясь прорваться через окружение. Некоторым удавалось прорваться, тем, кому не повезло убежать, доставалась ярость толпы. Их избивали до потери сознания и принимались за новых. Вскоре в городе появились солдаты и попытались встать цепью, что позволяло осажденным прятаться за ней. В общей сложности погибли более 60 человек с двух сторон, с учетом стрельбы по мещанам. В отличие от Одессы, про шашлыки никто не шутил, по делу был суд, к которому привлекли более 80 человек. Они действительно получили небольшие сроки, поскольку погибшие со стороны революционеров в основном погибли от побоев, то есть доказать умысел на убийство, да еще и верно идентифицировать виновников было затруднительно. Однако остается главный вопрос: сколько мескалина надо принять, чтобы приплести сюда черносотенцев? При чем тут они, если события в городе происходили за месяц до создания первой черносотенной партии, причем не в Томске, а в Петербурге? Все подсудимые на процессе по данному делу были мещанами и крестьянами, и никто из них не был политическим активистом. Еврейского погрома тоже не было, поскольку его потенциальных жертв в Томске можно было пересчитать по пальцам одной руки. Как мы видим, это классический случай прямой лжи и клеветы.
Еще одно популярное обвинение в терроре — убийства депутатов Герценштейна, Караваева и Иоллоса. Причем эти убийства однозначно приписываются черносотенцам, вроде как «доказано». Но если внимательно разобраться в этих делах, выстраивается какой-то лабиринт абсурда. Герценштейн был депутатом первой Государственной Думы и после ее расформирования уехал в Финляндию, где и был убит неизвестными. Финская полиция начала расследование, но никого не нашла. Однако кадеты (убитый был членом этой партии) сразу же запустили в прессе кампанию, в которой обвинили в убийстве черносотенцев. Полгода никакой информации о подозреваемых не было. Внезапно адвокат, нанятый кадетами, узнал от неких арестантов, что те слышали, что кто-то слышал, что черносотенцы убили депутата. Они даже перечислили несколько фамилий, за это адвокат Вебер дал им по 30 рублей (подкуп? Какой подкуп?). Они назвали фамилии Ларичкина, Александрова, Половнева, Тополева и Юскевич-Красовского. Удалось найти только Александрова и Тополева. Их привезли в Финляндию на суд.
Герценштейн, Караваев, Иоллос
Здесь надо сделать еще одно небольшое отступление. Дело в том, что Финляндия была автономией и имела свой парламент, свою таможню, свои законы и суд, не подчиняющийся русскому. Более того, как и в других национальных окраинах, в Финляндии шла накрутка ультранационалистической борьбы. Русских убивали прямо на улицах, в стране действовала террористическая группировка «Кровавые псы», занимавшаяся убийствами русских чиновников. За два года до суда сын финского сенатора убил русского генерал-губернатора и застрелился, после чего стал национальным героем. На его могиле воздвигли циклопических размеров памятник, а финны приходили туда молиться. Финны также не выдавали революционеров-террористов, и те зачастую организовывали свои лагеря и базы в этом регионе или же скрывались от правосудия. В условиях всеобъемлющей антирусской истерии и проходил суд над русскими черносотенцами. Но даже при этих условиях накрученный суд не смог ничего предъявить задержанным. Тополева отпустили, а Александрова обвинили в недонесении о готовящемся преступлении и дали символический срок. Дело опять заглохло, но внезапно в Финляндию приехал Ларичкин (!) и заявил, что он никого не убивал и устал скрываться. Он заявил, что убийца — Казанцев (о нем позднее). В результате Ларичкина приговорили к 6 годам за соучастие. Также были задержаны Юскевич-Красковский и Половнев, они также получили по 6 лет, несмотря на то, что все отрицали. Юскевича посадили за подстрекательство к убийству. Процесс по их делу был весьма раскручен в прессе. На суд приезжал даже специальный корреспондент «New York Times» Герман Бернштейн. В будущем он стал агентом ГПУ и за огромные гонорары занимался в своей газете «The Jewish Tribune» дискредитацией белоэмигрантов в США. Вы таки будете смеяться, но почти все знают его внука — это знаменитый голливудский композитор Дэнни Элфман.
Дальше еще смешнее. На процесс приезжает некий господин Пруссаков, некогда доверенное лицо Дубровина (главы СРН), высокопоставленный «союзник», изгнанный им из партии, и заявляет, что убийство организовал Дубровин. Он даже поведал суду, что Дубровин лично просил его найти смертельно больного человека, чтобы тот взял вину на себя за большие деньги. Ситуация абсолютно абсурдная: люди один за другим едут за тридевять земель в Финляндию и добровольно обличают своих якобы соратников. Интересно, что с самого начала вообще не рассматривались никакие версии, кроме убийства черносотенцами. А между тем незадолго до смерти Герценштейн застраховал свою жизнь на астрономическую по тем временам сумму 50 тысяч рублей. Но это, конечно, никого не интересовало. Как и то, что у убийц вообще не было никакого мотива. Герценштейн был далеко не самым знаменитым депутатом и не самым радикальным, к тому же он был крещеным евреем, а значит, по российским законам, вообще евреем не считался.
Через год после убийства Герценштейна был убит его близкий друг, также депутат Иоллос. Убийство тоже повесили на черносотенцев, но тут все оказалось еще абсурднее. Убийцей был объявлен все тот же Казанцев, на которого повесили убийство Герценштейна. Причем никакого суда не было, «дело раскрыли в печати». Все это напоминало шизофренический фейерверк: некий рабочий Федоров, отличавшийся революционными взглядами, был завербован Казанцевым. Тот представился рабочему революционером и заявил, что надо убить Витте. Однако план покушения на него сорвался (об этом позже). Тогда он заявил Федорову, что надо убить предателя, и указал на Иоллоса. Федоров без колебаний убил его, но потом прочитал в газетах, что убил бывшего депутата от кадетов, и ему стало стыдно. После этого Федоров пришел к Казанцеву и исполосовал его ножом, а потом уехал во Францию, откуда и опубликовал признательные показания в эсеровской печати. Самое смешное, что Франция отказалась выдать Федорова для суда России (да и существовал ли он в реальности — большой вопрос). Таким образом, к моменту суда над убийцами Герценштейна уже было известно, что убийцей Иоллоса в печати объявлен Казанцев, к тому же мертвый — неудивительно, что и тут все свалили на него. Позднее царь помиловал осужденных по делу: судя по всему, они были вообще не при делах и не убивали депутата. После февральской революции была сформирована чрезвычайная следственная комиссия временного правительства, в которой либеральные комиссары взялись расследовать «преступления царизма». Ничего найти им не удалось, и было поднято старое дело Герценштейна. По нему снова задержали Юскевич-Красовского и Ларичкина. Ларичкин с удовольствием подписал все показания, какие ему выдали, и был отпущен, поскольку не представлял никакого интереса для следствия, так как был мелким преступником. А вот Юскевич-Красовский, видимо, отказался «раскалываться», и его следы теряются в тюрьме «Кресты» в 1917 году. По-видимому, он был убит на одном из допросов либеральными комиссарами либо устранен за несговорчивость.
Также на черносотенцев навешивают третье политическое убийство, которое было не столь шумным, — убийство бывшего депутата-трудовика Караваева. Также абсолютно немотивированное. Убийц также никто не видел, а все обвинение строилось на показаниях некоего мутного типа. Причем суд был спустя 18 лет (!!!), уже при советской власти. По горячим следам расследование заподозрило причастность к убийству одного из его клиентов, но на суде он был оправдан из-за недостатка улик, и дело было закрыто. Позднее агент всех разведок, некто «Казаков», явился к большевикам (!) и заявил, что он присутствовал на собрании черносотенцев, где было решено убить Караваева. Однако следствие, изучив данные показания, пришло к выводу об их ненадежности, и дело снова открывать не стали. Зато большевики подняли его в 1926 году и осудили несколько бывших черносотенцев, причем подмели и совершенно непричастных людей. Абсолютный бред, в общем.
Еще курьезнее выглядит попытка покушения на графа Витте. В воспоминаниях главы питерского Охранного отделения Герасимова (недолюбливавшего черносотенцев) оно описано так:
«Первая попытка была в феврале 1907 года. Мне дали знать по телефону о том, что в доме бывшего Председателя Совета министров графа С.Ю. Витте найдена адская машина. Я немедленно поехал на место и застал уже там полицию, судебного следователя и прочих. Оказалось, что через дымовую трубу в крыше в камин, находящийся в столовой графа Витте, был спущен мешок, в котором было приблизительно два фунта охотничьего пороха, часовой механизм от старого будильника с плохо приделанными капсулями. Не бомба, а детская игрушка. К тому же механизм часов был испорчен, почему взрыв и вообще не мог произойти. Для меня достаточно было беглого взгляда на эту „адскую машину“, чтобы понять, что это не дело рук революционеров. Так грубо и неумело повести дело могли только дружинники СРН».
Невероятная совершенно логика. Бомба сделана плохо — значит, виноваты черносотенцы. Сам Витте был уверен, что его пытались убить одновременно черносотенцы, Охранное отделение и все высшее руководство страны. Однако ко всем заявлениям Витте надо подходить с пониманием того, что он обладал невероятно склочным характером, а также страдал манией величия. Его мемуары (которые очень любили советские историки) выдержаны в таком стиле: «Всю жизнь умнейший граф Витте был вынужден жить среди тупиц, лентяев, мудаков, сволочей, подлецов, идиотов и мразей».
О черносотенцах Витте писал почти ленинским слогом:
«Партия эта, находясь под крылами двуглавого орла, может произвести ужасные погромы и потрясения, но ничего, кроме отрицательного, создать не может. Она представляет собой дикий, нигилистический патриотизм, питаемый ложью, клеветою и обманом, и есть партия дикого и трусливого отчаяния, но не содержит в себе мужественного и прозорливого созидания. Она состоит из темной, дикой массы, вожаков — политических негодяев, тайных соучастников из придворных и различных, преимущественно титулованных дворян, все благополучие которых связано с бесправием, которые ищут спасения в беззаконии и лозунг которых: «не мы для народа, а народ ради блага нашего чрева».
Надо сказать, что по делу о покушении на Витте было проведено тщательное расследование, поскольку граф бомбардировал все инстанции параноидальными письмами и запросами и в итоге Витте всех достал, особенно Столыпина, которого он жгуче ненавидел за то, что тот сменил его на посту председателя правительства. Как я уже говорил, Витте страдал патологической манией величия и после своей отставки донимал Столыпина письмами. То он требовал запретить газеты, в которых про Витте писали плохие вещи, то умолял не переименовывать улицу, названную в его честь в Одессе. В итоге Витте так достал Столыпина, что тот прямо заявил ему: «Или Вы меня считаете идиотом, или же Вы находите, что я тоже участвую в покушении на вашу жизнь», после чего старик наконец присмирел и засел за написание тысячестраничных мемуаров про «умнейшего и несчастнейшего графа Витте, обреченного жить среди двуногих животных». Зная склонность Витте к интригам и махинациям, нельзя исключать того, что он сам инсценировал это покушение.
В целом счет жертв дореволюционного террора идет на тысячи. Жертвами становились не только черносотенцы или видные чиновники, но и рядовые полицейские, извозчики, сторожа и просто прохожие, которые пытались помешать экспроприациям или которым просто не посчастливилось угодить под осколки разорвавшейся бомбы или под пули отстреливающегося от погони эсера/большевика/анархиста. Кроме того, в силу неразберихи и психических расстройств боевиков происходили убийства по ошибке. Самый яркий случай связан с Леонтьевой, не принятой перед этим в боевой отряд эсеров из-за сумасшествия, которая убила совершенно незнакомого немца в Швейцарии, поскольку в очередном психическом припадке приняла его за министра внутренних дел Дурново.
Точное количество жертв террора до сих пор доподлинно не установлено. Обычно называются цифры от 5 до 10 тысяч погибших и примерно 9-10 тысяч раненых в результате политических убийств, взрывов, экспроприаций и перестрелок. Причем большую часть погибших составляли «гражданские лица», то есть не состоящие на государственной службе.
Черносотенцы были одной из излюбленных мишеней наряду с полицейскими, офицерами и чиновниками. Левые ненавидели их за попытки играть на их поле, либералы (которые, к слову, фактически также поддерживали террор) — за их идеологию (да, для либералов столетней давности слово «русский» тоже было харамом, хотя и не настолько, как сейчас). Черносотенцы были единственным политическим движением, против рядовых членов которого шел целенаправленный террор. Ни большевики, ни эсеры, ни кадеты не сталкивались с подобным. Кроме того, против них была развернута мощнейшая пропагандистская кампания в прессе. Как правило, бралось какое-нибудь высказывание высокопоставленного черносотенца, после чего оно склонялось на все лады. «Ужас, кошмар, людоедство, возмутительно!» И все это на фоне ежедневных убийств и взрывов, чинимых левыми, которые, напротив, оправдывались необходимостью борьбы с прогнившим самодержавием. Три убийства, приписываемые черносотенцам, вовсе не обязательно совершили они. Во всяком случае от этих дел ощутимо веет распутинщиной и карнавализмом. Но даже если считать, что эти убийства действительно совершили черносотенцы, то это лишь жалкая капля в огромном океане, поскольку счет жертв большевиков и эсеров исчислялся сотнями и тысячами.
