В ночь с 12 на 13 августа 1961 года к границе между Западным и Восточным Берлином были подтянуты войска народной армии ГДР вместе с советскими войсками. Они полностью блокировали границу, разделяющую советский и американский сектор. Американская армия, безраздельно хозяйничавшая в те времена в Западном секторе, была просто ошарашена такой наглостью.
Примерно тогда же, когда советские и немецкие солдаты бодро устанавливали противотанковые «ежи» и тянули «колючку», в отделение полиции неподалеку от станции метро «Гезундбруннен» зашел молодой мужчина, на вполне приличном немецком заявивший, что он агент КГБ и у него есть важная информация, которой он хочет поделиться. Американцы явились моментально: они были уверены, что перебежчик сможет рассказать им что-то о планах советской стороны в связи с закрытой ими границей, которая уже через несколько дней оденется в бетон и станет Берлинской Стеной. Однако выяснилось, что мужчина ничего не знал про Стену и история его совсем другая. Он пришел рассказать о том, как два года назад в Мюнхене он собственноручно ликвидировал Степана Бандеру, лидера украинских националистов.
СССР
Богдан Сташинский родился в селе Борщовичи в Львовской области 4 ноября 1931 года. О его детстве и юношестве известно мало, из крупиц, которые удается выудить из различных воспоминаний, можно сказать, что человек он был сколь одаренный, столь и малоприятный.
Вероятнее всего, ему с самого начала были узки рамки деревенской жизни, рамки того сельского варианта украинского национализма, который проповедовала его семья, рамки Украины вообще. Сташинский дисциплинировал тело и ум — он был развит физически, имел награды за меткую стрельбу. В 1948 году поступил в Львовский пединститут, по окончании которого стал бы учителем математики, если бы в 1950 году не случилась встреча, изменившая его жизнь.
По легенде, молодой Сташинский ехал в поезде без билета и не вовремя появившийся контролер сдал безденежного студента наряду милиции. Что за особенная милиция такая ему попалась, непонятно, но только Сташинский оказался в отделении местного МГБ, где и рассказал обо всем: где родился, где учился и как ненавидит украинский национализм. Это был момент его выбора. Момент, когда он решил: с Украиной ему не по пути. Тут же Сташинскому и предложили новую работу.
С 1950 по 1952 год Сташинский, пользуясь семейными связями, помогал чекистам ловить бандеровцев. Один из оригинальных способов поимки состоял в следующем: отряд (в котором был и затесавшийся Богдан) окружали, вязали, бросали в грузовик, везли «на допрос». По дороге останавливались «на перекур» — и тут на машину нападал другой отряд местного «атамана», отбивал у них пленных и уже сам допрашивал их: кто такие и за что взяли. Естественно, пойманные бандеровцы начинали рассказывать о своих подвигах, о том, сколько убили москалей и как радеют за незалежность, охотно давали показания устные и письменные. В самый разгар веселья в хату заходили чекисты, на которых и работал «атаман», — и снова принимали молодцев, но уже с чистосердечным признанием.
В 1954 году Богдана заметили «наверху» и отправили учиться в школу КГБ в Киев, а потом — в Москву. Здесь Сташинский показал, что талантлив не только в математике. Он быстро, буквально молниеносно овладел польским и немецким, что и натолкнуло руководство на мысль использовать его в операции за границей.
Берлин
Сташинский появился в Берлине в 1957 году, куда он приехал из Польши. У него на руках был паспорт на имя Йозефа Леманна, немца, родившегося в Польше: эта легенда должна была объяснить акцент.
Настоящий Леманн действительно существовал, но к тому времени был мертв, родственников у него не осталось — и Сташинский подробно изучил каждый день его биографии. В Берлине Йозеф официально работал автомехаником, а потом переводчиком в расположении советских войск.
Послевоенный Берлин был странным городом. Полуразбомбленный, полуголодный, отданный на растерзание союзникам, он выживал, как мог, и даже пытался веселиться. Богдан снимал комнату в пансионе на Мариенштрассе, в самом центре Берлина. На той же улице, но десятилетиями раньше проживали финский композитор Ян Сибелиус и русский композитор Михаил Глинка. Совсем рядом, на Фридрихштрассе, находился знаменитый Фридрихштадтпаласт, в котором во времена Сташинского располагалось казино и что-то вроде ночного клуба (да-да, казино в восточном Берлине: времена были либеральные). Туда Сташинский ходил на встречи с контактом — и, пока ждал передачи, глядел на играющих музыкантов, танцующих девушек, с усмешкой вспоминая родное село. Тут, в новой стране, в самом начале своей карьеры международного шпиона 26-летний Сташинский впервые серьезно влюбился.
Женщину, которая потом сыграет в его судьбе роковую роль, звали Инге Поль, она была парикмахершей, дочкой хозяина автомастерской. Познакомились они, возможно, все в том же Фридрихштадтпаласте. Инге жила на Востоке, но на работу каждый день ездила в западный сектор — такое было в порядке вещей.
Инге не знала, кто ее новый возлюбленный, — она поверила в легенду о польском немце.
В том же году Сташинский получил первое серьезное задание — ликвидировать Льва Ребета, одного из лидеров тогдашней «заграничной ОУН» и главного редактора журнала «Український самостійник», выпускаемого в Мюнхене.
Мюнхен — Ребет
Оружие для покушения было специально сконструировано в Москве и представляло собой однозарядный газовый пистолет в форме небольшого цилиндра. Газ выстреливал струей, вызывал у жертвы резкое сужение сосудов головного мозга, смерть наступала в считанные мгновения, а обнаружить следы яда было почти невозможно. Стрелять приходилось с очень близкого расстояния, почти в упор, во время выстрела задерживая дыхание. Перед покушением также следовало принять противоядие. Оружие Сташинскому его контакт передал во все том же Фридрихштадтпаласте — в железной банке из-под венских сосисок.
Сташинский вылетел в Мюнхен под именем Леманна через Франкфурт, где сменил документы и легенду, и дальше в Мюнхен летел уже под видом предпринимателя Зигфрида Дрегера.
Вся операция прошла гладко: Сташинский подкараулил Ребета возле редакции «Самостийника», тот выходил из трамвая. Сташинский опередил Ребета, поднялся по винтовой лестнице на второй этаж, где и находилась редакция, потом начал спускаться. Поравнявшись с Ребетом, он выстрелил ему в лицо и, не оборачиваясь, вышел опять на улицу. Оружие он выбросил в канал.
Ребет действительно умер, причину смерти установить не удалось.
Позже, на допросах, Сташинский говорил, что это убийство произвело на него тяжелое впечатление. Так ли это было — мы не знаем, хотя то, как прошло позже покушение на Бандеру, это скорее подтверждает.
Вернувшись в Мюнхен, Сташинский сделал еще один шаг навстречу судьбе: он попросил у начальства разрешения раскрыть себя своей возлюбленной, Инге Поль, и жениться на ней. Куратор Сташинского ответил отказом. Инге не подходила на эту роль: немка, к тому же отец пользовался наемным трудом рабочих, то есть был капиталистом-эксплуататором. Вместо этого ему посоветовали отвязаться от Инге и дали новое задание.
На этот раз за инструкциями и оружием Сташинский поехал в Москву сам — дело было серьезное. Обратно в Берлин он въезжал по советскому паспорту, сотрудники обоих аэропортов были предупреждены о том, что этого пассажира нельзя досматривать.
В специальном чемоданчике Сташинский вез усовершенствованный, двуствольный вариант оружия для покушения на жителя Мюнхена Штефана Поппеля — под этим именем проживал в Мюнхене Степан Бандера.
Мюнхен — Бандера
К Бандере Сташинский подбирался долго. Легендарный украинский националист пережил огромное количество покушений, приказ убить его отдавал еще Сталин. На Бандеру за границей охотились и красные, и белые.
Штефан Поппель ездил на синем «Опеле-капитан» только с охраной, за пределами дома один не оставался никогда. У Бандеры было двое детей, которые носили фамилию Поппель и ничего не знали ни о прошлом, ни даже о подлинном имени отца. Сташинский ходил за ним по пятам много недель, даже ездил в Роттердам, где украинцы поминали создателя ОУН, бывшего полковника петлюровской армии Евгения Коновальца. Но подойти к Бандере незамеченным на расстояние выстрела было невозможно.
Первый случай представился случайно: Сташинский зашел в гараж, где стоял «Опель» Бандеры, вместе с одним из соседей. Вскоре появился сам Бандера. Вокруг не было никого, случай был прекрасный, но Сташинский не смог выстрелить. Он просто развернулся, ушел, и, как и в первый раз, выбросил оружие в канал.
Неизвестно, как отнеслись к этому происшествию в Москве и как объяснил его Сташинский, но второй шанс ему дали. Вместе с новым оружием Сташинскому передали отмычку, которая должна была отпереть входную дверь дома, где располагалась квартира Бандеры.
В первый раз, когда Сташинский попробовал войти, отмычка не подошла. Один ее зубчик отломился и упал внутрь замка, а манипуляции незнакомца с замком заметила бдительная соседка и чуть не вызвала полицию. В гостинице Сташинский, как и положено шпиону, сам доработал отмычку напильником, и на следующий день, 15 октября, ему удалось зайти в подъезд. Когда Бандера появился на лестнице, он держал пакет с продуктами из магазина, а второй рукой вытаскивал застрявший в скважине ключ. Сташинский поинтересовался, все ли в порядке с ключом, и, когда Бандера поднял на него лицо и ответил, что все в порядке, выстрелил.
В этот раз все прошло не так удачно: лицо Бандеры пошло черными пятнами, и полиция настояла на вскрытии. Установили причину смерти — отравление. След Сташинского, однако, к тому моменту уже затерялся.
Москва
В Москве операцию признали успешной, Сташинского наградили орденом, присвоили ему звание майора. Орден вручал лично председатель КГБ Шелепин. По легенде, Сташинский обратился именно к нему, лично попросив разрешить жениться на немке, Инге Поль. Шелепин, известный среди приближенных под кличкой «железный Шурик», не ответил ничего, но через некоторое время Сташинскому разрешили раскрыть свою легенду и привезти Инге в Москву.
С невестой Сташинский побывал на родине, в родном селе, остались воспоминания о нем и о его подруге как о людях другого мира, «совершенно чужих». Мне доставляет тихое удовольствие мысль о том, что эти жители деревушки под Львовом даже близко не догадывались, НАСКОЛЬКО этот человек другой: рядом с ними был поживший за границей, говорящий на трех языках советский Бонд, собственноручно уничтоживший их местечкового кумира. Он был на вершине своей секретной карьеры, но не знал, что спуск вниз уже начался.
Следующее задание Сташинского должно было быть в Англии — в школе КГБ в Москве он теперь изучал английский. Он — и Инге.
Инге не понравилось в Москве. В первый же день их — какая ирония — поселили в гостинице «Украина», причем, в лучших традициях советского раздолбайства, в номер перед приездом не успели поставить прослушку. И пока администратор огромной и абсолютно пустой гостиницы лепетал о том, что «ваш номер не убран, а других нет», ребята в костюмах быстро-быстро упрятывали провода под обои. Сташинский все понял сразу, и, конечно, предупредил Инге.
На курсах, где ее учили английскому и шифровке, Инге откровенно скучала, но, в общем, терпела, пока не выяснилось, что она беременна. Тут она не выдержала и обратилась к своему куратору с просьбой отпустить ее рожать ребенка обратно — в Германию.
Разведка, вопреки расхожим штампам, — дело добровольное, там никого не держат насильно. Посовещавшись, кураторы разрешили Инге вернуться в Берлин — одной. Сташинский остался в Москве заложником. Тут же прекратились его обучение и тренировки. Он попал в разряд «ненадежных».
Сын Сташинского Петер родился в Восточном Берлине почти в один день с полетом Гагарина в космос, а умер спустя три месяца. И о том, и о другом Сташинского известили телеграммой. В начале апреля Сташинский обратился в КГБ с просьбой отпустить его на похороны, которые должны были произойти 13 августа в Берлине. «Железный Шурик» проявил человечность и на этот раз — 11 августа 1961 года Сташинского военным самолетом, без документов, доставили в Берлин.
Берлин — не верь союзникам
Встреча Инге и Богдана состоялась на конспиративной квартире в Карлсхорсте, недалеко от местного штаба КГБ. Мы никогда не узнаем, о чем они там говорили, но решение скорее всего они приняли именно тогда. 11 лет назад Сташинский решил, что не будет иметь дел с Украиной. Теперь он решил порвать с СССР. На следующий день, 12 августа, в доме родителей Инге, где шла подготовка к похоронам, Инге с Богданом собирались в совсем другое путешествие. Они вышли через задний ход, за которым не велась слежка, на велосипедах доехали до станции метро «Борнхольмер Штрассе» и от нее на последнем поезде проехали одну остановку до «Гезундбруннен», которая находилась уже в западном секторе. Через два часа за их спиной закрылась граница. В такое совпадение сегодня почти невозможно поверить, и все же — это правда.
На Западе Сташинский сдался американцам и потребовал взамен на свое признание гарантии неприкосновенности — ему и Инге. Американцы сначала не поверили и сочли Сташинского провокатором, но потом убедились, что он говорит правду: на месте гибели Бандеры он точно показал, как именно произошло покушение. В замке нашли зубчик от отмычки, на дне канала — оружие.
В романе Михаила Булгакова «Белая Гвардия» на стене изразцовой печки, возле которой по вечерам собирались герои, было написано «не верь союзникам! Союзники — сволочи». Эту фразу хорошо периодически напоминать и русским, и украинцам в моменты любых сомнений и соблазнов на тему того, не прислониться ли им в трудную минуту к Западу. Сташинского американцы развели, как ребенка: вытащили из него все признания, а потом просто передали немецкому суду. Суд был открытый и гласный, СССР огреб позора полными ведрами, из убийства «политика в изгнании, боровшегося за независимость Украины» сделали то, что сейчас пытаются сделать из падения рейса «MH17». Сташинский же отправился в тюрьму, где без всяких скидок отсидел за убийство.
После освобождения следы Сташинского и Поль теряются. По одной из версий, американцы сдержали слово — ему сделали новые документы и отправили жить в ЮАР. В 1961 году ему было 30 лет — возможно, он жив до сих пор. И я бы много дал за возможность увидеть его лицо, когда он смотрит по телевизору новости с Украины.
